Хельга Графф
Нигерийский синдром
Глава 11
Ответственный служащий ресторана проявил небывалый интерес к такому неадекватному поведению клиентов.
– У вас праздник? – спросил он вежливо.
– И у нас, и у нашей страны! – гордо ответили мы.
– А вы откуда?
– Вообще-то, мы русские, но из Германии.
– Oh, Russia good! – улыбнулся африканец, выставив большой палец руки вверх. – America badly, – добавил он, повернув руку и опустив палец вниз.
По жестам мы поняли, что Россию он любит больше. Потом минут двадцать объясняли, что за великий праздник отмечаем. Наш черный приятель понятия не имел, что много лет назад в Европе произошла какая-то там война и победил Советский Союз, а удивляться этому было нечего. Что уж говорить об Африке, если в Европе и США большинство людей сегодня, особенно младшее поколение, понятия не имеют о событиях более чем полувековой давности!
Вдруг, как будто что-то вспомнив, он ушел, но минут через тридцать вернулся, однако не один. За ним следовал приятный мужчина, возможно, моего возраста, тоже африканец.
Он лучезарно и радостно улыбался, сверкая натуральными белоснежными зубами, и на несколько ломанном, с акцентом, хотя и очень приличном русском представился:
– Здравствуйте, я Ричард!
Свободно разговаривающий по-русски местный житель стал для нас приятным сюрпризом, но даже не его знание нашего языка вызвало у нас удивление, а… балалайка, которую он держал в своих черных руках! На вопрос, умеет ли господин играть на ней, новый знакомый гордо ответил:
– Конечно, я же играл в ансамбле, у нас в институте… там… в Москве…
Как мы поняли, в Москве Ричард закончил медицинский институт и работал по специальности здесь же, в отеле. В России не был много лет. Неожиданно Ричард заговорил о девушке Анжеле, на которой женился еще тогда, давно, в студенческие годы. Он знал также, что у него родился ребенок, девочка, но с тех пор со своей русской семьей так ни разу и не встретился. Его африканская родня была очень состоятельной. Еще бы, какой бедняк может позволить себе учебу за границей?! Папаша Ричарда, царек местного племени, желая передать правление непослушному сыну, запретил даже думать о белой женщине и ее ребенке. Поначалу Ричард еще рыпался и посылал любимой деньги и посылки, но потом постепенно даже такое скупое общение сошло на нет. Девочку звали Диди, и сейчас она уже, наверное, имеет собственных детей. Анжелу несчастный влюбленный и разлученный с семьей, как мне показалось, любил до сих пор, поэтому я не удивилась, когда он достал из нагрудного кармана своей рубашки крохотную черно-белую фотографию бывшей возлюбленной и жены. Со старого снимка на нас смотрела симпатичная девушка лет двадцати, веселая и счастливая…
Надо сказать, это просто поразительно, что наши бедные женщины за кого угодно выходят замуж! Готовы жить даже в племени и гареме, абсолютно не задумываясь о том, что найти взаимопонимание людям разного мира подчас очень сложно. Но стоит лишь раз оказаться в постели и получить приличную порцию секса от своих цветных партнеров, моментально готовы ползти на край земли, совершенно не зная ни обычаев, ни менталитета той национальности, которой принадлежит возлюбленный. Потом через пару-тройку лет, утирая слезы и сопли, брошенные и забытые, благополучно оставшись с детьми на руках, тянут их на себе до конца жизни либо начинают сражаться с бывшими мужьями за потомство, отнимая его друг у друга и попутно калеча детскую неокрепшую психику. Не знаю, может, стоит организовывать консультативные курсы для тех дамочек, кто собирается замуж за арабов, африканцев или азиатов, где им четко и конкретно разъясняли бы все подводные камни таких браков, тогда, возможно, и искалеченных судеб было бы намного меньше!
Ричард нам понравился, а когда взялся за балалайку, просто очаровал! Играл весьма и весьма профессионально и знал много наших песен: и народных, и современных, и даже военных. Услышав, что к нашему нестройному и не совсем трезвому хору присоединилось еще и своеобразное музыкальное сопровождение, к нам стали подтягиваться и африканцы, и китайцы из числа гостей отеля и ресторана.
– А «Катюшу» знаешь? – с интересом спросила я.
Он сыграл первые аккорды, и мы вступили. Певцы были, прямо скажем, неважнецкие, но пели очень громко и от всей души. К началу второго куплета возбужденные зрители уже начали похлопывать в ладоши, топать и пытаться воспроизвести слова песни. Два раза знаменитый шлягер исполнили на «бис», на третий раз мы пели основные слова:
Расцветали яблони и груши.
Вслед за нами нестройный хор эхом выводил последнее запомнившееся слово… «грюши».
Поплыли туманы над рекой.
– рьекой.
Выходила на берег Катюша.
– Катьюша.
На высокий берег на крутой.
– крютой.
«Катюшу» татаро-еврейско-африканско-китайский хор в сопровождении балалайки и под моим управлением пел ровно шесть раз и еще пять раз «Калинку»! Под конец половина зала уже пустилась в пляс. Растроганные таким импровизированным концертом, китайцы потянулись за портмоне, чтобы вознаградить нас за творческий подход к празднику, но мы убрали подальше свои дрожащие от желания взять ручонки, объяснив, что за удовольствие денег не берем.
Более всего нас порадовал новый африканский контакт, тем более, что человеку был знаком наш русский менталитет. Приободрившись от того, что на нашем горизонте появился друг, на которого в случае чего можно положиться, мы обменялись с ним телефонами.
Поднявшись в номер, позвонили нашей без вести пропавшей подруге. Эта сучка не давала знать о себе уже сутки. В глубине души никакого доверия к ней я не испытывала. Может, лежит где-нибудь себе под пальмой и в ус не дует, а мы тут втроем вынужденно тратим чужие «бабки», ожидая чуда, имея в виду деньги, и, ожидая деньги, имея в виду чудо!
Подруга откликнулась, и, как сообщил, прослушав доклад, Володька, дела шли полным ходом. В данный момент она якобы сидела в очереди в департаменте, где должна была получить справку, что наследство имеет кристально чистое происхождение. Говорю «якобы», потому что как во-первых, так во-вторых и в-третьих, африканцам не верила ни на йоту.
Нация эта крайне специфическая, не желающая работать ни при каких обстоятельствах, но всегда имеющая огромное желание хорошо пожить за чужой счет. Поэтому меня все время удивляют «стоны» Европы по поводу Африки: «Они такие бедные, они такие несчастные! Им нужно помогать!»
Счастливыми их может сделать только труд, причем ударный, на благо своего дорогого отечества. Это довольно элементарно, просто надо научить их конкретно работать, а то вся «рабочая деятельность» африканцев, в основном, причем везде, во всех странах мира, включая и Африку, ограничивается только торговлей наркотиками, воровством, песнями, плясками, мошенничеством, а также проституцией. Не все, конечно, такие, но очень многие. А ведь несмотря на кошмарные климатические условия, потенциал страны велик, начиная с туризма и заканчивая добычей полезных ископаемых и минералов. Однако, к величайшему сожалению, на политическом небосклоне у них постоянные проблемы. Перевороты следуют за переворотами, и нет ни одного мало-мальски разумного человека, способного объединить Африку и кардинально изменить жизнь и менталитет самих африканцев. Пока же к власти постоянно приходят только воинствующие дегенераты, готовые ради собственной наживы, как шакалы, разобрать по косточкам этот черный континент!
Вечером получили еще два звонка от Квамэ и от самого «наследника» состояния, которые слово в слово повторили версию «миллионерши», нам оставалось только ждать. С Даниэлем договорились о прогулке в центр города, так как с Вовой нам удалось побывать лишь на окраине Аккры. Без пяти минут «миллионер» обещал быть у нас утром. Слово свое сдержал и приехал на машине со своим приятелем в качестве водителя. На этот раз и Левка выразил желание посмотреть Аккру.
Центр города находился от нашего отеля довольно далеко, но тем не менее с большим трудом впятером разместившись в тесном салоне небольшого старенького автомобильчика, мы все же отправились на экскурсию. Едва отъехали от отеля, как Марис, друг Даниэля, такой же молодой парнишка, въехав на заправку недалеко от гостиницы, намекнул, что надо бы заплатить. Услышав знакомые «напевы», а надо сказать, что других «песен», кроме «дай» (музыка и слова народные), африканцы не знают в принципе, мы уже поняли, что влипли в историю! Даже в словаре Эллочки-людоедки из романа «Двенадцать стульев» И. Ильфа и Е. Петрова запас слов был обширнее, чем у этих.
Я услышала свой зубовный скрежет. Нет, я не была зла, а пребывала в дикой ярости! Сколько же можно! Хотя сразу же представила аналогичную реакцию наших партнеров, к которым и мы постоянно обращались с подобными просьбами и тоже, наверное, были сродни чернокожим вымогателям! Только мы хоть что-то делали, приближая их к заработкам, а эти норовили взгромоздиться на нашу шею, как на пальму, и сидеть там, нагло свесив свои черные ноги! Скорей бы уже от них отвязаться, а то эта саранча без штанов нас оставит! Бензин обошелся нам в пятьдесят седи, но это было только начало.
Дорога в город, на удивление, представляла из себя приличную трассу. Даже в трудолюбивой Германии не везде попадаются нормальные дороги, несмотря на то, что немцы делают их очень качественно и ни у кого не возникает даже и мысли прикарманить пару миллионов евро бюджетных денег, выделенных для их строительства. Немцы, отличающиеся своей честной добросовестностью, вообще-то очень дорожат репутацией своих фирм и понимают, что если будут химичить, как наши бизнесмены, то могут лишиться своего бизнеса напрочь! И все-таки, как я поняла, самые лучшие дороги есть только в Америке. Одна преподавательница немецкого языка, сама местная немка и заядлая автомобилистка, побывав в Америке, буквально задыхаясь от восторга, рассказывала, какие крутые дорожные трассы там. На вопрос: «Неужели лучше, чем здесь, в Германии?» презрительно заявила, что немцам в этой области еще очень далеко до американцев. Не знаю, справедливо это утверждение или нет, но вполне вероятно, она просто американофилка, которой по вкусу лишь все штатовское.
Глава 12
По обочинам широкой дороги, ведущей в центр города, появлялись даже многоэтажные дома, принадлежащие в основном крупнейшим банкам и трансконтинентальным корпорациям. Ну, конечно, там, где есть доступная страна, обладающая, кроме нищего, нуждающегося населения, еще и природными богатствами и немалыми ресурсами, там и международный, в основном американский, китайский и арабский бизнес. Что же касается частного жилья, то здесь существует большая проблема. Позволить себе хотя бы комнату могут лишь люди, имеющие приличный доход, а те, у кого есть водопровод, вообще считаются богачами, потому что имеют возможность торговать водой. Делается это очень просто: в полиэтиленовые пакеты наливают водопроводную воду и отдают местным торговцам, естественно, не задаром. Вода в таком регионе, как Африка, товар номер один, и ничего другого более необходимого и ценного на этом континенте нет и быть не может.
Цивилизация коснулась лишь центра Аккры, это все-таки столица государства! Выглядело все довольно прилично, и даже ходили какие-то автобусы. Вдоль разделительной полосы росли потрясающие цветущие кустарники, а по тротуарам сновали торговцы всякой всячиной. Каждый из них нес на голове, наверное, не менее двадцати килограммов. Во время остановки на светофорах они ловко подбирались к окошкам автомобилей и предлагали водителям и пассажирам свой дешевый нехитрый товар, со скоростью света совершая на ходу торговые сделки.
Иногда им не везло. Если товар был уже продан, а деньги еще не получены, и машина начинала движение, несчастные со своей «Эйфелевой башней» на башке со всех ног мчались вслед за автомобилем до следующего светофора, где им удавалось получить, наконец, свои выстраданные копейки.
Я подумала о том, что никогда не нужно возмущаться и быть недовольным своей работой, потому что есть на свете деятельность, намного хуже твоей! В свое эмигрантское прошлое, когда мы только приехали в Германию, первые месяцы я работала уборщицей на большом заводе «Varta», выпускающем день и ночь батарейки, карбюраторы и прочие необходимые товары, и не потому что мне так хотелось, а потому как делать это нас заставляло социальное ведомство, в чьей власти находились все эмигранты, прибывшие в эту страну.
За пятьсот немецких марок в месяц, даже по тем временам нищенскую зарплату, я ежедневно ходила на работу в обнимку со шваброй, хотя могла за эти же деньги, ничего не делая, лежать пузом кверху, поплевывая в потолок. Вставала в два часа ночи, чтобы с трех утра начать свою работу. В мои обязанности входило за два часа вымыть огромную, величиной почти в четыреста квадратных метров, столовую, вытереть все столы, которых было не меньше ста, расставить стулья и убрать туалеты. Кроме всего прочего, необходимо было оттереть черные жирные полосы от грязных колес раздаточных тележек, что я с успехом и делала, стоя на карачках.
В положенные для этой работы пару часов уложиться, естественно, я никак не могла, как не смог бы этого сделать ни один нормальный человек, разве что «Мистер Пропер». Только вот время, целиком потраченное на уборку загрязненного объекта свыше положенного, не оплачивалось, и это уже были проблемы самой нерасторопной уборщицы. Зато руководитель убирающей фирмы важно разъезжал на своем роскошном мерседесе, периодически отдыхая на экзотических островах. Капитализм, ведь – он где бы то ни был капитализм!
После восстановления чистоты в недрах завода я выходила, больше похожая на губку после мытья посуды, пот стекал ручьями, смывая нехитрый макияж, и меня, в прямом смысле этого слова, можно было выжимать. И даже такая работа, мне кажется, несомненно лучше той, которой занимались африканские мелкие уличные торговцы за совершенно мизерные деньги, да еще при такой адской жаре! На приспособлениях, установленных на кучерявой голове, обычно стоит огромный таз, в котором лежат самые разнообразные предметы, начиная с таких мелочей, как крем для обуви и салфетки, и заканчивая бутылками с минеральной водой вперемешку со льдом.
В свое время один из самых богатых людей России, бывший олигарх Ходорковский, хотя «бывшие» среди них встречаются, по-моему, крайне редко, в одном телевизионном интервью дал россиянам весьма «полезный» совет. На вопрос корреспондента, как стать богатым, ответил просто, но со знанием дела и чрезвычайно серьезно: «Надо очень много работать!», видимо, и не подозревая о том, что, сколько бы уборщица ни мыла и ни терла унитазы, хоть 24 часа в сутки, ей вряд ли удастся когда-нибудь стать такой же состоятельной, как Ходорковский или Абрамович и иже с ними! Кроме того, он забыл открыть главный секрет олигархии: помимо интенсивной работы, надо уметь воровать, непременно из бюджета, устранять конкурентов, желательно физически, ибо когда человека нет, то заканчиваются и все проблемы, связанные с ним, и очень ловко обманывать всех и вся, обводя вокруг пальца и простых граждан, и государственные службы, а иногда покупая всех, от кого так зависят успехи «трудолюбивого» миллиардера! Бедным уборщицам, видимо, поэтому и не удается догнать и перегнать по богатству сильных мира сего, потому что они не знают маленьких секретов Ходорковского и таких же, как он, других хозяев жизни.
Бедный, бедный В.И. Ленин, если бы он видел, во что превратили его благородную идею всемирного равенства!
Путешествие продолжалось. В открытое окошко нашего автомобиля заглянула торговка, и оба черных приятеля что-то у нее купили. Это я поняла только тогда, когда наследник миллионов, в очередной раз более чем бесцеремонно ткнув меня кулаком в бок, сделал выразительный жест, изображающий контакт с купюрами:
– Двадцать седи!
Я не собиралась платить, но вымогатели были настроены решительно. Еще более злобный толчок вернул меня на землю.
– Лева, дай ему двадцать седи, и всё, пошли они куда подальше! Больше – ни копейки!
Наши нахальные попутчики уже не в первый раз отоварились за наш счет, купив для себя обувной крем, а до этого – воду и бензин. Я очень пожалела о том, что в город мы поехали вместе с ними. Дешевле и проще было бы взять такси, чем становиться дойной коровой для этих юнцов.
В конце концов они привезли нас на рынок народных промыслов. Здесь продавались одежда, оригинальные сумочки из змеиной и крокодиловой кожи, интересные картины из шелка, на которых были изображены сцены африканской жизни, различные симпатичные поделки и сувениры и опять же деревянные фигурки животных. Стоило все очень дорого, и, увидев, прямо скажем, цены не для нашего кармана, от покупок мы отказались, сразу же впав в тоску.
Если честно, настроение у меня поднимается лишь в одном случае, когда в кармане живут мои маленькие разноцветные бумажные «друзья», позволяющие выбрать и купить то, что хочется. Сегодня они находились в продолжительном отпуске, и в связи с этим печальным обстоятельством устраивать тут обычный «зыринг», как говорит сатирик Л. Натапов, вместо желанного «шопинга» не хотелось!
Африканцы и не подозревали о нашем столь бедственном финансовом положении. Для них мы, все белые, считаемся людьми состоятельными или даже богатыми, поэтому они бродили за нами по пятам целой толпой, дергая за одежду, что-то объясняя и периодически протягивая свои розовые ладошки в надежде, что что-нибудь да обломится. Пора было уже отсюда линять, но наш «англичанин», как всегда, сделал «финт ушами», нахально заявив, что немедленно отправляется в выставочный зал, который он заметил неподалеку. Никакие наши уговоры в чувство его не привели.
– Ишь, какой культурный нашелся! – съязвил Левка, когда мы остались в толпе африканцев одни.
В этом он был абсолютно прав, потому что Вовка, как и мы, родом из Питера, и как говорят шутники о петербуржцах: «Все деловые в Москве, в Питере остались одни культурные». Владимир, человек интеллигентный, не пропустил в Германии ни одной выставки, ни одной экскурсии и ни одной премьеры, благо имел для этого единомышленниц в лице своих сестер. Обе пенсионерки были незамужем, и этот холостяцкий союз с большим удовольствием поддерживал свою культурную сущность.
– Нет, надо же, ему выставок в Германии не хватает! Попутно нужно в их поиске облазить еще всю Африку!
Если честно, меня всегда не просто раздражало Вовкино ослиное упрямство, а приводило в бешенство, но в данный момент ничего другого нам не оставалось, как, вырвавшись из чернокожей толпы, осаждающей нас, как назойливые комары, устремиться следом за ним к выставочному залу. Просмотр жалкой экспозиции занял всего десять минут, больше здесь делать было нечего.
Творчество многих современных художников я не понимаю совершенно. Может, я тупая? Мне абсолютно неясно, почему за размазанное на холсте ведро краски платят миллионы долларов и евро.
Существует мнение, что картина стоит столько, сколько за нее дают. Думаю, что это странное утверждение не соответствует действительности, потому как, если бы была такая замечательная возможность, никто и никогда не платил бы по своей воле прямо-таки умопомрачительные суммы! Для меня очень важно, чтобы полотно несло положительную энергетику, чтобы нравилось и вызывало интересные позитивные мысли.
Однажды на очередном блошином рынке, подойдя к одной немке, продающей ненужные ей вещи, в коробке, стоящей на земле (обычно туда кладут бросовый товар, который отдается буквально за копейки), я нашла несколько картин и, вытащив одну, удивилась. Она была выполнена маслом на холсте и изображала темпераментную испанскую танцовщицу «Фламенко»; на заднем плане угадывалась фигура гитариста. Чудесная работа в превосходной степени, полная жизни и экспрессии. Неизвестный художник великолепно передал движение и настроение изображения, вдобавок она оказалась подписной – в правом нижнем углу стоял автограф автора. Я посмотрела на хозяйку товара и в полной уверенности, что картина стоит приличных денег, спросила:
– Сколько?
Немка помялась, как вроде ей неудобно предлагать мне такую цену, и извиняющимся тоном выдала:
– Полтора евро…
Я решила, что ослышалась, и повторила свой вопрос, вновь получив предыдущий ответ. По тону поняла, что тетка могла бы отдать мне ее еще дешевле, наверное, задаром! Она даже чувствовала передо мной неловкость за такую ее «алчность», добавив при этом, что работы подлинные, из Испании! Стало обидно за тупость немцев и одновременно радостно за их отстраненность от мира прекрасного. За такую же цену я сумела приобрести у нее еще одну картину из той же серии, изображающую тореодора, сражающегося с быком. Эти полотна висят у меня до сих пор, и кто бы ни бывал в нашем доме, любуясь ими, ни за что не могут поверить в историю их удивительного приобретения.
Сегодня Даниэль выглядел не лучшим образом и на вопрос:
– Что с тобой?
Ответил коротко:
– Лихорадка!
Вот только этого нам для полного счастья еще и не хватало! Хоть мы и сделали прививки и имели специальный прививочный паспорт, все равно риск заражения был возможен. Что говорить об Африке, когда почти сотня человек в Германии погибла от неизвестного вируса, причем вирусы сегодняшнего поколения разносятся их носителями со скоростью света, заражая в считанные часы одного за другим.
Помню, как после моей короткой встречи с инфицированной подругой в тот же вечер стало плохо мне, на следующий день Леве, через день моей дочери, которая имела несчастье посетить нас в тот злополучный день, затем свою порцию бактерий в течение пары дней получил мой зять и его родители. А если инфекция будет, упаси Господь, смертельной? Тогда в кратчайший срок человечество просто исчезнет с планеты Земля. «Как страшно жить!» – говорит героиня одной известной актрисы, и она абсолютно права.
Несмотря на недомогание наследника, мы попросили остановить машину у океана. На берегу, прямо в песке, росла одинокая чахлая пальма, неизвестно каким ветром занесенная на прибрежную полосу и производящая от того очень жалкое впечатление. Под ногами скрипел белоснежный песок, берег омывали теплые пенистые волны Атлантического океана. Тишина и умиротворение. Какая красота!
Я влезла в воду по щиколотку, мимо ног проскочила пара крабов, хорошо не акул! От этих тварей всего можно ожидать, не успеешь оглянуться, как останешься без ног и рук, а возможно, и жизни. К большому сожалению, бывает так: окажешься не в том месте и не в тот час, и избежать неприятностей нет никакой возможности. Несколько лет назад меня потрясла история одной пожилой женщины, которая вместе с мужем выиграла путевку в Египет, а вернулась с отдыха без обеих ног и руки. В последний день, перед отъездом, во время купания на нее накинулась акула и искалечила не только тело, но и саму жизнь. Ужас! И в свои семьдесят несчастная осталась полным инвалидом! Я просто не представляю себе, как она выжила, но такого не пожелаю даже самым злейшим своим врагам! А вообще, если бы здесь не было такого зноя, множества опасностей, подстерегающих на каждом шагу, и водились бы деньги, то может, я и осталась бы тут навсегда… хотя… нет, вряд ли!
Расточительное путешествие закончилось у дверей отеля. Наследник в очередной раз обратился к нам с просьбой дать ему семьдесят седи для лечения в больнице. Хоть я больше и не хотела давать никаких денег, мне было неловко отказывать человеку, который собирался принести нам инвестиции, но Лева неожиданно проявил не свойственную ему решимость.
– Ни копейки! – сказал он строго.
– Но… как-то неудобно, ведь мы же хотим получить от них деньги?! – неуверенно возразила я.
– Хочешь – давай! – пожал плечами муж, прекрасно зная, что наличных у меня нет и никогда не бывало.
Вовка молчал, затем, спохватившись, поддержал меня:
– И правда, неудобно…
– Неудобно заголя жопу, бегать, – припечатал Левка, – все остальное очень даже удобно!
Даниэль еле держался на ногах, слушая наши споры. Чувствовалось, что ему действительно нехорошо: на лбу и висках выступила испарина, и казалось, вот-вот его покинут последние силы.
– Я так не могу, – сказал добросердечный Вова и после непродолжительных дебатов, отсчитав, передал больному требуемую сумму.
Вечером позвонил Квамэ. Он сообщил о том, что наша подруга была в департаменте и ей сказали, что необходимую бумагу могут выдать только… через две недели, но она будет стоить денег. Кто бы в этом сомневался! В этой Африке и говно, наверное, что-то да стоит! На актуальный вопрос «сколько» Квамэ ответил, что пока не знает, но обещал выяснить. Через две недели! Теперь уже ловить здесь нам больше нечего!
– От Даниэля нужна доверенность на передачу мне траста, – строго сказал Лева. – И обязательно заверенная нотариусом, – добавил он.
Квамэ пообещал связаться с нотариусом и узнать стоимость нотариального договора с заверкой. Поздно вечером воодушевленно сообщил, что его друг нотариус может сделать такой договор, но стоить он будет три-четыре тысячи долларов!
– Они, поплыли что ли?! – возмутился Лева.
Ощущение того, что нас капитально разводят на серьезные «бабки», стало уже реально осязаемым.
– Передай ему, пусть срочно делает договор, но без нотариуса! – приказал он Вовке.
Больше чуда мы не ждали, но и поменять билеты на ближайшее время возможности не было.
