Игорь Сотников
Палиндром
– Страна поднебесного дракона. – Так замысловато отвечает Мюллер. И видимо такой ответ понравился заулыбавшемуся сэру Рейнджеру.
– А вот теперь предположите, что могут предположить наши оппоненты из глубинного государства, если Мистер президент организует чайную церемонию, где всё символично, не по прежним стандартным лекалам, по-английски, с использованием чая с молоком, а например, он по совету своих наблюдающих за ним врачей, для снятия нагрузки на сердце и лишнего веса, приобщится к чаю из страны поднебесного дракона. Как вам такой сигнал? – уже с более чем серьёзным лицом спросил Мюллера сэр Рейнджер. На что Мюллер и не знает что ответить. Но этого сейчас от него и не требуется, а сэр Рейнджер продолжает нагнетать атмосферу напряжения в голове Мюллера и тех людей, кому в будущем придётся поломать свою голову над значением этого президентского посыла (только ментально).
– Но ладно если только так. А не получится ли так, что эти господа из глубинного государства, своим отказом на предложение Мистера президента, доведут его до того, что он прислушается к другому совету своих врачей, и захочет укрепить своё здоровье чаем с лимоном. А что это значит, не мне вам объяснять. – Многозначительно сказал сэр Рейнджер. И Мюллеру этого не нужно объяснять. А раз так, то на этом можно подвести итог встречи и сэр Рейнджер умело выпроваживает Мюллера, на дорожку дав понять ему и через него тем людям, кому Мюллер сообщит об этом предложении сэра Рейнджера, к чему нужно быть готовым в случае их недоговороспособности. – А следующим шагом будет встреча без галстуков. Вы, надеюсь, понимаете, о ком идёт речь?
– Понимаю. – Даёт ответ Мюллер и покидает пределы этой комнаты, оставив сэра Рейнджера в размышлении над сутью испробованного ими чая. – А что мы на самом деле сегодня пили? – задался вопросом сэр Рейнджер, решил без подглядывания вниз, на свои ноги, понять, что он додумал насчёт чая, а что было на самом деле. И хотя без подсказок со стороны его ног не обошлось – там внизу в ногах действительно не привычно сквозило – всё же сэр Рейнджер постарался абстрагироваться от этой своей физической материальности и подойти к этому вопросу с чистым разумом и неприятным привкусом во рту. Чему должен был поспособствовать слишком зрелый возраст сэра Рейнджера, который со временем постепенно начал терять близкую связь с некоторым функционалом своего организма.
Правда, когда по причине не работоспособности, со временем начинаешь забывать о некоторых функциях работы самого себя, то это не может не привести к тому, что ты начинаешь вслед за этим забывать и о других, вполне себе ещё рабочих функциях своего организма. Что и приводит к таким маразматическим путаницам, в которые иногда и сейчас впал сэр Рейнджер с этим своим чаем, вдруг и не пойми откуда, узрев некую связь между чаем и сквозняком своих ног, которые у него между прочим, всегда, а не только сейчас, замерзают.
А валенки он носить стесняется, боясь, что его примут за в конец отважного человека, который на старости своих лет, взял и не побоялся признаться в своих симпатиях к вероятному противнику. А как примут за того, кем он может быть и не является вовсе, а ему всего лишь врачи рекомендовали держать ноги в тепле, так сразу же перестанут принимать во всех высоких кабинетах. Вот и приходится ему сквозить свои ноги в этих, хоть и удобных итальянского пошива туфлях, но таких всё-таки холодных.
– Да о каком на хрен чае идёт речь?! – вдруг спохватился сэр Рейнджер, вспомнив свой разговор с хозяйкой этого заведения, мисс Ми, состоявшимся прежде чем он занял своё место в этой отдельной кабинке.
Так на её вопрос, что господину желается, он со свойственной ему иронией попросил у неё искренности отношений. На что мисс Ми, явно отнесясь к этому пожеланию сэра Рейнджера со всей своей серьёзностью, задала уточняющий вопрос. – Вы желаете искренним быть только с самим собой, или же ещё с кем-то? – Сэр Рейнджер на первый момент даже слегка удивился этому вопросу мисс Ми, но потом быстро сообразив: «Цену себе и своему заведению набивает всей этой таинственностью», – решает подыграть этой, до чего же хитрой мисс Ми. Она с помощью этого маркетингового хода, заговаривая уши своим посетителям о том, что подаваемые в её заведении напитки несут в себе не просто целебные свойства, а какие только им пожелаются – естественно за соответствующую плату – тем самым накручивает цену на свой чай на травах.
– Скажем так, меня ваше предложение заинтересовало. – Обратился к стоящей на стойке мисс Ми сэр Рейнджер.
– Это прекрасный выбор. – Расплылась в улыбке мисс Ми. После чего она, никак не предупредив его, откланивается и быстро скрывается за занавеской, которая прикрывает собой внутреннее помещение этого чайного заведения. Ну а сэру Рейнджеру ничего не остаётся делать, как в своём недовольстве ждать примерно с минуту. Которая скорей всего понадобилась этой всё же шустрой мисс Ми, чтобы там, в глубинных комнатах, отыскать не слишком презентабельно выглядящий (но только в таких и варится колдовское зелье), керамический чайник, затем заварить в нём свой таинственный отвар, вызывающий у людей желание быть искренним, и вместе с ним прибыть обратно к стойке.
Прибыв обратно к стойке, мисс Ми просительно улыбнулась и, ничего не говоря, поставила перед сэром Рейнджером этот чайник. Сэр Рейнджер со своей стороны в некоторой степени удивлён, и теперь не совсем знает, как ему реагировать на всё это. Так он изучающее смотрит на чайник, чей вид мало внушает доверия, после чего переводит свой взгляд на не сводящую с него своего взгляда мисс Ми, и спрашивает её:
– И дальше? – И мисс Ми без всякого промедления так всё убедительно и обстоятельно объясняет, что у сэра Рейнджера даже не возникло и доли сомнения ей не верить.
– Ничего сложного. Когда возникнет необходимость познать чистоту помыслов своего собеседника, собственноручно разольёте напиток по чашкам по самый верх. После чего разделите с ним чайный ритуал и познаете истину. – Сказала мисс Ми.
– Но как? – немного взволновано спросил сэр Рейнджер.
– Можете не беспокоиться, вы это непременно почувствуете. – Сказала мисс Ми.
– Так вот что значит это невыносимое послевкусие во рту, и это непреодолимая уверенность в том, что чай был заварен на носках. – До сэра Рейнджера только сейчас дошло, что имела в виду мисс Ми, когда говорила, что ему откроется чистота помыслов его собеседника. – Вот значит, как всё у него чисто. – Сделал вывод сэр Рейнджер и вслед за этим громко позвал хозяйку заведения. – Мисс Ми!
И только сэр Рейнджер так громко обрадовал эту мисс Ми, как она уже здесь, у порога стоит, и с еле сквозящей на лице улыбкой смотрит и ждёт пожеланий столь грозного господина. Но сэр Рейнджер не желает гневаться, а он наоборот, готов миловать и радовать людей.
– А знаешь, мне, чего не скажешь о моём собеседнике, твой напиток определённо понравился. – Сказал сэр Рейнджер. – Как насчёт того, чтобы поделиться рецептом его приготовления? – пристально глядя на мисс Ми, спросил сэр Рейнджер. На что мисс Ми ничего не говорит, а она, обойдя сэра Рейнджера, подходит к столу, где стоит чайник. Берёт в руки чайник, затем с ним подходит вплотную к сэру Рейнджеру и с этой близости обращается к нему. – А секретного рецепта и нет. А в чайнике была вода. – Здесь мисс Ми, держа за ручку чайник, наклоняет его, и из его горла, как видит сэр Рейнджер, на пол льётся чистая, ничем не замутнённая вода.
При этом мисс Ми слишком не усердствует в этом демонстрационном деле и, вылив из чайника столько воды, сколько хватило сэру Рейнджеру, чтобы убедиться в том, что там, в чайнике, действительно была вода, выравнивает чайник. Сэр Рейнджер со своей стороны переводит всё своё внимание с чайника на мисс Ми и спрашивает. – Но как?
– Вы всё сами прекрасно знаете. А рецепт находится здесь. – Сказала мисс Ми, пальчиком руки постучав себе по лбу. И сэр Рейнджер, знающий о манипуляции человеческого сознания не понаслышке, а он стоит у истоков некоторых направлений по этому роду деятельности, всё прекрасно понял и заодно сообразил, что эта мисс Ми представляет большой интерес для него.
– Я тут вот подумал, и решил сделать у вас большой заказ на этот напиток. Толком ещё в нём не разобрался. Хочу как следует распробовать. – Со значением глядя на мисс Ми, сказал сэр Рейнджер.
– И я как пониманию, мне лично доставить ваш заказ? – с не меньшей многозначительностью смотря в ответ на сэра Рейнджера, даже и не спросила, а констатировала факт данности мисс Ми.
– Вы в правильном направлении мыслите. – Улыбнулся в ответ сэр Рейнджер, вынимая из кармана визитку. После чего она переходит в руки мисс Ми. Мисс Ми без особой заинтересованности, как будто она уже знает, что там написано, смотрит на визитку и, убедившись, что там написано то, что и ожидалось, переводит свой взгляд на сэра Рейнджера, и спрашивает его. – К какому сроку требуется доставить ваш заказ.
– Как можно срочнее. – Сказал сэр Рейнджер.
– Можете не беспокоиться, он прибудет в самое вовремя. – Ответила мисс Ми.
– Это время меня полностью устраивает. – Говорит сэр Рейнджер. После чего он откланивается и исчезает за дверьми этой комнаты. Мисс Ми тоже не задерживается здесь, и буквально сразу выходит отсюда, прямиком направясь вначале к административной стойке, а затем за ту прикрывающую собой внутренние помещения этого заведения занавеску. Где не так темно как всеми со стороны думается, но всё же немного мрачно и не прибрано, по причине того, что это не лицо заведения, а его изнанка, где за тобой никто не присматривает и можно быть самим собой не аккуратным. Если же ты человек аккуратный, то это тоже не большая причина, чтобы быть чуть-чуть не аккуратным или хотя бы рассеянным.
Правда на этот раз здесь, за занавеской, не было так безлюдно, и там, на ящике неясного происхождения, помещался человек громоздкой наружности. От которого, судя по его немалому виду, можно было всякого ожидать, таковы были его с виду возможности. Ну а когда человек не только не обделён, а достаточно для того чтобы многим свернуть шею наделён всеми этими силовыми возможностями, то в нём почему-то всегда видят опасность и ожидают, что он будет использовать данный ему природой дар неразумно и главное больно по отношению к вам. Тогда всё совсем не так и если человек уже одарён природой, то чего ему хмуриться на окружающий мир и особенно на вас, глядя на которого и не позавидуешь. Так что это всё сплошные нагнетания людей завистливых, которые не имея возможности оспорить очевидность, и придумали эту обзывалку: «Сила есть ума не надо», – так нередко оскорбляющую этих одарённых природой людей.
А вот зашедшая в это служебное помещение мисс Ми, так завистливо скорей всего не считает, и не только потому, что этот одарённый мускулатурой и силой человек, не даёт для этого повода, а потому, что у неё для этого времени нет.
– Мистер Ворон. – С порога обратилась к этому, в один момент подскочившему со своего места, крепкому на физическую силу господину, мисс Ми. – Мы закрываемся. Можете собираться. – Отдав команду мистеру Ворону, мисс Ми завораживающе взгляд мистера Ворона наклоняет вперёд голову, со стороны лба (точнее не видно) как-то необычно прихватывает руками свои волосы, а может ещё что-то, и в одно резкое движение, с последующим подъёмом головы, срывает со своей головы этот, как оказывается, парик. Откуда на свет появляется холодная сталь белокурых волос.
И это не последнее превращение мисс Ми. И вслед за снятием парика следует снятие с её лица всего того налёта искусственности, который так до неузнаваемости изменяет лицо и на которые такие мастерицы мисс и особенно миссис, ежедневно, как по часам, с помощью всевозможных визажных средств вносящих в свой контур лица все эти искусственные изменения, которые должны подчеркнуть их индивидуальность, выделить из всей массы красавиц, привлеча к себе внимание самцов, а лучше каких-нибудь продюсеров, и самое главное, продлить их не вечную молодость.
Когда же последнее рукотворное приложение снято с лица мисс Ми и в зеркало теперь на неё смотрит не мисс Ми из страны поднебесного дракона, а мадмуазель Монтанель, сокращённо та же мисс Ми, чей взгляд не в пример хозяйке чайного заведения мисс Ми, холоден и по-своему отрезвляющ, то она бросает взгляд на мистера Ворона, которому всё же иногда нужно два раза повторять, а иначе до него не доходит, как он иногда своим глупым видом бесит мисс Ми, и несколько язвительно спрашивает его. – Вы хотите сказать, что всё готово?
И к удивлению мисс Ми у мистера Ворона, как оказывается, не сходя с места, уже всё готово, и он даже готов показать, как всё готово. – Машина ждёт. – Демонстрируя в своих руках знаковый дипломат и дистанционный ключ от автомобиля, говорит мистер Ворон.
И мисс Ми решает ему поверить, ведь это её ждут, а не она.
Глава 23
Попутная
– Вот была бы моя воля, то я бы! – а дальше, и пошло, и поехало… О чём и упоминать не нужно, все и так прекрасно знают, куда бы это «моя воля» завела этого крайне к себе заметливого человека. Ясно понятно, что в сторону справедливости, где нет места всякому быдл… нахрапистому люду, кто кроме себя никого вокруг не замечает и терпеть не может. А как замечает, то так сверху бесцеремонно посмотрит на это и не пойми что такое, в сердцах плюнет – вот об кого приходится свои ноги вытирать – и так уж и быть, сойдёт с ноги этого за собой заметливого, а за окружающими приметливого человека. Который, что за неблагодарная скотина, вместо того чтобы оценить это внимание, проявленное к себе со стороны столь важного человека, ещё рожи кривит и в своём недовольстве не знает никакой меры. – Мол, была бы моя воля, то я бы! – Но дальше, – опять приходится повторяться, – все знают в какой бы стиральный порошок стёр с лица земли этого гада, столь справедливый к себе и окружающим человек.
Но такого рода эмоции, как правило, более чем близки так называемым людям настроения. И, пожалуй, это закономерно. Ведь люди настроения это особого склада ума, с большей, чем самый обычный человек природной компонентой люди. И они, эти люди настроения, по причине того, что они ещё неустойчиво стоят на своих ногах – они ещё не сформировались как личности, вот их и бросает в разные стороны (надо понимать, что это только в теории) – больше подвержены влиянию внешних факторов, чем рядовой человек, и оттого их настроение столь неустойчиво и так склонно к изменениям.
Одного дуновения ветра, в виде того же косого и неприветливого взгляда на них их начальника, а в крайних неустойчивых случаях и просто прохожего, уже будет достаточно для того чтобы изменить их, предположим до этого благодушное настроение на нервнопаралитическое. После чего и начинается это их не настроение, которое они начинают срывать на тех людях, кто ещё менее чем они крепко стоит на земле, но всё же имеют некоторую в себе устойчивость (что видимо ещё больше раззадоривает этих людей настроения).
И так до тех пор, пока на его пути не встанет непреодолимая преграда, например, в виде сна или человека не настроенного тереть это не настроение человека настроения, – плевать он хотел на всё это. Ну а как только человека настроения приводят в чувства и ставят на место все эти непреодолимые преграды, то он опять в настроении быть готовым в любой момент быть в не настроении.
Так, если к примеру, этот расстроенный в лучших своих чувствах (а он почему-то всегда в них расстраивается) человек настроения, не отягощён большими должностями и крайне тёплым местом под солнцем, что в 99 случаев из ста так и бывает – а это и есть основная причина его статуса человека настроения – то у него и другого выхода нет, как только проверить на крепость свой брак и как результат, его нужность и необходимость.
– Если меня по приходу домой, как обычно не поймут и пошлют спать на диване, то на какой мне такой брак нужен. И тогда хочешь не хочешь, а придётся ставить вопрос ребром о целесообразности существования этой ячейки общества. – Нервно размышлял про себя человек настроения, потирая ладони своих рук, чья помощь вскоре может понадобиться в случае его непонимания и необходимости поставить вопрос о будущем брака ребром.
И так человек настроения, даже не по приходу домой, а сходу закрывая, да так крепко выходные двери, что осыпается извёстка, а если не извёстка, так отслаиваются обои, объявляет всем своим домочадцам, что он явился, не запылился в обычном своём состоянии, в крайне возбуждённом не настроении. Ну а что это для всех домочадцев значит, то им об этом рассказывать и не нужно, хоть и придётся об этом слушать, как уже понимается, со стороны того, у кого для этого есть настроение по причине своего не настроения. И тут попробуй только проявить своё неучастие в деле понимания нужд своего близкого человека не настроения, так он вам на вашем личном примере продемонстрирует и с помощи истерики приведёт вас к пониманию того, что такое есть на самом деле не настроение.
Так что лучше сидеть со внимающим и всё понимающим лицом, и слушать, как человек настроения в своём настроении будет нести справедливость в массы и совершать возмездие всем этим заслуживших его людям.
Что, как правило, только в теории получается делать, когда на практике совсем всё по-другому выходит. Ведь человека настроения дома ждут живые люди, а не машины. И у них может быть тоже есть своё настроение, которое в одно мгновение, при виде всего этого стоящего в дверях не настроения, крайне портится и тут же на лице недовольством выражается. Что в один взгляд человеком без настроения замечается и его настроение ещё больше в худшую сторону усугубляется.
– Так и знал, что именно с такими косыми и недовольными взглядами встретят. Вот как будто специально, когда мне необходимо дружеское участие и так уж и быть, плечо, они ничего этого не демонстрируют, а показывают, как им противно и косо на меня смотреть. – Сразу всё поймёт и разложит у себя в голове по полочкам человек в не настроении, если он даже способен на ногах стоять и не придерживать себя, облокотившись спиной об стенку. А так он пока шёл домой в не настроении, и не заметил, как заглянул в бар на другом крае города. А так как дорога оттуда домой ещё длинней, чем обычно, то он и попытался смягчить алкоголем своё не настроение. Но как только сейчас им выяснилось, оно, это его не настроение, ещё больше расстроилось, увидев всё это недовольство, стоящее на лицах его домочадцев.
И первое, что захотелось сделать человеку не в настроении и шутить тоже, так это громко всем здесь напомнить о том, кто всё-таки в доме хозяин. – А если об этом кто-то… – здесь человек не в настроении, испытывая расстройство своего позиционирования в пространстве, водя указательным пальцем по сторонам, попытается указать на того домочадца, кто вечно своими придирками и указаниями на некоторую его несостоятельность, а может даже неспособность оправдывать оказанные на него надежды, подрывает его авторитет хозяйского положения. Но так как человек не в настроении был в крайней степени расстройства, то он не стал вводить в искушение тех своих домочадцев, кого он мог бы по своему расстройству выделить из всей этой стоящей перед ним массы людей.
– А если кто-то об этом забыл, то… – повторится человек без настроения, где в конце своей фразы сделает небольшое, но мудрое отступление, указав пальцем не на домочадцев, а на кого-то там, сверху.
Но его домочадцы, как им предполагалось по пути домой, решили во всём идти наперекор ему. И если уж не понимать, то они будут во всём его сегодня не понимать. И первым кто не будет проявлять непонимание, то тут без особых вариантов – та, кто давал клятву на алтаре во всём его понимать и поддерживать – его вероломная супруга, которая как только они пересекли порог их будущей квартиры, так сразу стала не понимать, как можно жить в такой халупе. После чего она не стала понимать, как можно прожить на тот мизерный оклад, который получает на своей службе её вечно недовольный и без настроения супруг, как можно смотреть в глаза людям, нося на себе эти лохмотья и пересекать улицы города на этой колымаге. Вслед за этим перестала понимать его с полуслова, что как выяснилось, совсем не трудно сделать, неделями не разговаривая друг с другом, затем стала задаваться вопросами: «Как это понимать это ваше столь позднее возвращение под утро?», – и как итог, начала задумываться над одним не дающим ей спать вопросом: «Совсем не понимаю, что я здесь делаю и что я нашла в этом обалдуе?».
– И тогда что? – постукивая скалку об руку, поинтересовалась у своего недовольного и не в настроении супруга его супруга. Ну а находящемуся не в настроении супругу и невооружённым глазом видно, что его супруга, как следует, подготовлена к этой его встрече. А это значит только одно, что его, несмотря ни на что и на то непонимание, которое так и сквозило в их отношениях, всё же ждали и даже готовились к встрече. Отчего у него начинается внутреннее смягчение и потепление в душе и ногах. Где последние, как тот человеческий инструментарий, который постоянно переносит на себе все тяготы взаимоотношения человека с окружающими – думает за человека, если он головой не утруждается или просто не рождён думать – сразу дали слабину и сделали поменьше ростом человека без настроения.
Что приводит человека без настроения в некоторый дисбаланс своих отношений с окружающим его миром, а затем туда, где ему самое место по громкому мнению его супруги.
– А она всё-таки меня понимает… и по-своему любит. – Сидя на краешке унитаза, прищурив глаз, рассуждал человек находящийся на пути к настроению спать. Но так как человек настроения характерен тем, что он носит в себе беспокойный нрав, то он не может вот так прямо успокоиться. И он, прежде чем сковырнуться со своего места сиденья куда поближе, на пол, должен напоследок огорчить выражением своего неприятия тех людей, кто этого заслуживает.
– Нашёлся мне большой человек. – Вдарив кулаком по колену, начнёт возмущаться этот человек настроения, таким образом, упоминая своего своенравного начальника. Который хоть и был достаточно немаленького роста, всё-таки в глазах человека настроения это не его заслуга, а значит, нечего смотреть на него сверху вниз. – Да если бы у меня … – тут человек настроения задумывается, видимо выбирая для себя те преимущества, которые позволили бы ему самому смотреть сверху вниз на своего начальника.
Ну а так как наличие более высокого, чем у начальника роста, как подозревал человек настроения, ещё не даёт полной уверенности в том, что ты будешь смотреть на него сверху вниз, то тут нужно как следует подумать над тем, что такого придумать, чтобы начальник ничего с собой не мог поделать и первым бросился бы на него снизу вверх смотреть. С чем, с этой не тривиальной задачей, человек настроения и засыпает прямо там, где и его эта задача и застала – на полу в туалете.
Правда бывают и такие редкие случаи, когда среди людей приземлённых, то есть тех, кто за себя всё решили и теперь занимались лишь тем, что за всех остальных, не таких как они решительных людей решали их нерешённости, встречаются и не понятно как там, среди всего этого великолепия и монолита оказались, люди всё того же настроения. И хотя они так, как самые обычные люди настроения открыто и вызывающе вопросы себя не ведут, всё же они никак не могут скрыть эту свою ветренность мысли, заставляющую их метаться из одной стороны в другую – не может этот человек занять чёткую позицию по тому или иному вопросу – и на день, ни по разу меняют своё мнение по всё тому же, неопределённому вопросу.
И здесь уже не обходится без того, что этими людьми настроения, в своих целях пользуются люди с крепкой жизненной позицией. И они, эти целеустремлённые люди, которым для проведения своих начинаний необходимо заручиться поддержкой дополнительных голосов из той колеблющейся массы, всё сплошь состоящей из людей настроения, прозванные этими людьми с крепкими взглядами, болотом, всякими обманными способами склоняют в свою сторону этих людей настроения, по своей сути, уж больно доверчивых людей. А потом все кричат, что в коррупции погрязли все эшелоны власти, когда всему виной людская доверчивость, ведь они на слово поверили и не могли не поверить, когда им давали такие мамой клянусь обещания столь уважаемые представители власти.
– И это вам, как проводнику этого блага. – Не только словами, но и действием аргументировали необходимость принятия выдвигаемого законопроекта эти целеустремлённые господа конгрессмены.
И всё бы хорошо, если бы не эта склонность людей настроения менять на ходу своё неустойчивое мнение. И часто случается так, что эти люди настроения из конгрессменского корпуса, и словом и делом убеждённые людьми с крепкими взглядами в чём-то своём программном, стоит им только отойти в те же кулуары, или потеряться из виду этих людей с крепкими взглядами, с которыми у них уже есть свои предварительные договорённости, как они сбитые столку новым и более заманчивым предложением со стороны других людей с крепкими взглядами, но только в другую сторону, уже и забыли о своих прежних договорённостях. Из-за чего эти люди настроения начинают переоценивать своё значение, а людям с крепкими взглядами приходиться идти на дополнительные издержки, которые всё равно не гарантируют принятие их законопроектов.
И видимо такое положение вещей в скором времени перестало устраивать всех этих людей с крепкими взглядами, чего не скажешь о людях настроения, и они в кое веке объединились и законодательно закрепили по своим устойчивым местам, по партиям, этих людей настроения. Ну а зная, какое в головах людей настроения всегда творится поветрие, дабы они и внутри партии не баламутили людям голову, создавая свои фракции, из среды этих людей настроения выбрали самого амбициозного и дерзко-непоседливого, и назначили его лидером партийного большинства. Ну а этот партий лидер, как плоть от плоти от людей настроения, как никто другой умел усмирять и направлять в нужную сторону все эти поветрия, возникающие в головах людей партийного настроения.
Так что нет ничего удивительного в том, что этот лидер одного из двух партийного большинства, пользовался непременным уважением со стороны его противников из другого партийного большинства, – вот бы нам такого лидера, – и скрытой за лицемерными улыбками неприязнью со стороны членов своей партии – они, будучи людьми амбициозными, скорей всего не довольствовались своим отчасти не лидерским положением, чем лидерским положением их лидера, конгрессмена Альцгеймера. Который со своей стороны не забывал их и отвечал им тем же уважением.
Между тем партийное лидерство конгрессмена Альцгеймера, налагая на него немалую ответственность за партийную дисциплину, – бля*ь, будете голосовать, как требует от вас партийная дисциплина, и как я её выразитель скажу, – хоть и способствовало тому, что он стал более собран и целеустремлённее мыслить, – а это шаг за шагом приближало его к кругу крепко стоящих и также мыслящих господ, – всё же его внутреннее я, человека настроения, время от времени, да давало ему о себе знать. А как давало, то конгрессмен Альцгеймер на это время забывался, кто он есть такой, и в поисках ответа на этот вопрос начинал задаваться этим вопросом ко всем тем, кто встанет на его пути. – А ты, тля, знаешь, кто я на самом деле такой?
Ну а когда тебя схватили за горло или просто за галстук, который затянулся на вашей шее до вашей потери возможности продохнуть, а что уж говорить о том, что ваши слова в такую узкую горловую щель и не смогли бы протиснуться, то разве можно, кроме хрипов, как-то ещё ответить на этот так волнующий конгрессмена Альцгеймера вопрос. И одно только радует в этом вопросе схваченного за горло человека, так это то, что конгрессмен Альцгеймер обладал хорошей памятью – стоило ему только отпустить за горло того, кого он вздумал о себе спросить, как тут же и забывал о нём.
Ну а когда так бросает из стороны в стороны, что трудно устоять на ногах, то те люди, кто часто был подвержен приступам такого шатающего состояния, знают, что лучший выход из этого положения, это сесть за руль автомобиля. Где, как минимум, не будет видно, как тебя шатает, да и там не в пример ногам комфортнее перемещаться из одного пространства в другое. – И даже ноги не устают. – Пролетев на своём «Феррари», к примеру, 100 метров за семь секунд, не без оснований утвердит эту истину Альцгеймер. И его ноги, на всё про всё имеющие своё противоположное ему мнение, на этот раз даже в пятках не отзовутся против.
При этом переменчивость настроения продолжает сказываться на Альцгеймере, вдруг решивший сегодня прислушаться к своему первому я, кидая свои ноги из одной крайности в другую, а именно от педали тормоза к педали акселератора. Где он то вдавит в пол педаль, отвечающую за скорость его мысли, отчего не только у него мысли все собираются в кучу, там, на затылке, но и у тех, кто выехал на эту дорогу в столь для себя неурочный час, а то возьмёт и передумает вплющиваться в стену дома, и в задумчивости нажмёт на педаль тормоза, которая приведёт к остановке его мыслей, сердца и автомобиля по центру оживлённой улицы. Куда тут же сбегутся всполошенные его ездой прохожие и сзади остановившиеся водители, и начнут обвинять его в том, чего ни промилле в его крови нет.
– Да посмотрите на эту рожу не вменяемую, да он же пьян! – закричит какая-то подбежавшая тётка и, тыкая пальцем в боковое окно на Альцгеймера, начнёт всех заставлять присматриваться к этому странному типу, чья физиономия после этих напутственных слов этой тётки, начала приобретать всю ту выразительность, которая так живо выражает всю внутреннюю суть людей с нетрезвым походом к жизни. И тут уже никто и не сомневается в том, что за рулём этого дорогого кара, – по этой причине пока что Альцгеймеру сохранили в целости его лицо, а его машине все стёкла, – сидит полностью невменяемый злоумышленник, который явно не является хозяином этого автомобиля; он его с пьяни с платной парковки угнал.
– Сейчас кому надо позвоню, и выясню, чей этот автомобиль. – Подчёркивая свою важность, заявляет некто неравнодушный и начинает звонить кому надо. И он, наверное, точно дозвонился, не появись на этом месте неизвестного происшествия люди облечённые правами и обязанностями разбираться в такого рода происшествиях.
– Что тут такое происходит?! – поверх голов звучит голос взволнованного полицейского. Который не только в первый раз вышел на самостоятельное патрулирование, а и в первый раз оказался в таком огромном водовороте и сразу не разберёшь, что за события. Ну а то, что в его двух обоймах патронов кратно было меньше, чем здесь стоящих, находящихся в качестве подозреваемых людей (пока преступник не обнаружен, никого нельзя списывать со своих подозрительных счетов – так его учили), как раз и не придавало ему уверенности в своих действиях. – А если они всем скопом рванут на меня, так мне никаких патронов не хватит, чтобы отстреляться от них. – Ещё больше себя обезнадёжил полицейский и, возложив все надежды на электрошокер в кармане, который он время от времени включал, чтобы подзарядиться храбростью, принялся проталкиваться сквозь толпу к месту нахождения главного злодея.
