Илья Михайлович Долгополов
Смена третья – загадочная
Матвей открывал рот, в такт песне, чтобы не привлекать к себе внимания, и что-то мычал себе под нос, изображая всем видом, что старается.
– Будем строить, в море плавать, мчатся в неба синеву, к нам во сне приходит слава, а пятёрки наяву. Красный галстук всем известен, мы не зря гордимся им. Пионерской нашей чести мы ничем не посрамим, – продолжали петь ребята.
– Слышь, Цветок, а что-то есть в этих словах, а? – подхватывая темп, маршировал со всеми вместе новоиспечённый пионер Матвей Палкин.
– Здание столовой как будто заморозили еще с тех времён, – заметил Матвей, – в моё время она выглядит точно так же.
– Ага, только на завтраки у вас, наверное, дают космическую еду в тюбиках, да? – съязвил Творогов.
– Нет у нас никаких тюбиков. Обычный завтрак. Как и у всех.
– Он обычный только потому, что нет никакого будущего. И всё это твоя больная фантазия. Не надо из нас строить дураков. Мы и сами так можем.
Зайдя в столовую, Матвей слегка состроил гримасу: – я поторопился, сказав, что у нас такие же завтраки. Это что? – он взял ложку и поковырявшись в тарелке с прилипшей к ней какой-то массой, понюхал её содержимое.
– Каша, манная каша. Отменная, скажу тебе, каша, – ответил ему Цветков и начал уплетать за обе щёки.
– Каша? Вы до сих пор едите кашу? – возмутился Матвей.
– А вы там что едите, в своём будущем? – жуя, поинтересовался Цветок.
– Ну точно не кашу. На завтрак нам обычно подают хлопья с молоком. Булочки там, разные. Творог, йогурты. Но точно не кашу.
– Йогурт? Хлопья? А что это? – решил узнать Цветков.
– Ну, это, как тебе сказать, такой кисломолочный продукт, – попытался ответить правильно Матвей.
– Кефир что ли?
– Сам ты кефир. Говорю тебе, йогурт. А кефир, это кефир, – отбрехался Палкин.
После завтрака ребята вернулись в корпус и Сева начал куда-то собираться. Он наспех накинул кепку с прозрачным пластмассовым козырьком и поспешил к выходу.
– Ты куда это так спешишь? – спросил его Матвей, – укладываясь при этом на свою кровать.
– Не советую тебе ложиться, – предупредил Творогов.
– Это почему же?
– Лежать днём на кроватях категорически запрещено, ты что, забыл?
– Как запрещено? А зачем они тогда нужны? – удивился Матвей.
– Они нужны для того, чтобы спать ночью и в тихий час, – поправляя очки, ответил Сева.
– Тихий час?
– Ты точно ненормальный.
– Ты не ответил, куда так торопишься? – переспросил Матвей.
– На репетицию. В кружок.
– Какой кружок? Тебе оно зачем? – вытаращил глаза Матвей.
– Как это зачем? Нельзя просто так находится в лагере и ничего не делать, – возмутился Сева, – каждый пионер обязан посещать кружки по своим интересам, – с этими словами Творогов вышел из палаты.
– Макс, блин, а ты тоже ходишь в кружок?
– Естественно!
– И ты, Цветок?
– Я тоже. Все ходят. Так положено, – натягивая кеды, ответил Цветков.
– И много тут кружков у вас?
– Горн, барабан, авиамоделирование, городки, спортивные секции – футбол и бег. Кройки и шитья, макраме, мулине, ну, эти правда, для девчонок. Юный натуралист еще есть, – пытался вспомнить Цветок.
– Интересно, а я тогда куда хожу? – задумался Матвей.
– Ты же барабанщик, забыл? – подсказал ему Антоха.
– Барабанщик? Да какой из меня барабанщик?
– Как интересно, – Цветок замер на месте, – буквально в прошлую смену ты так барабанил, что тебя на все линейки ставили.
– Я? На линейки? Ты что-то путаешь, Антоха, ты просто забыл, что я человек из будущего.
– О, кстати, а какую музыку слушают в будущем? – влез в разговор Макс.
– В будущем, ребята, столько музыки, что вам и не снилось. И рэп, и хип-хоп, и ду-воп, и соул, и фанк, и диско, и буги, и техно, еще электро есть, да много всякой музыки, – загибая пальцы, перечислял Матвей.
– Ну даёшь, сам-то хоть понимаешь, что говоришь? Певцы какие у вас модные? Вот сейчас все слушают Юрия Антонова, Валерия Леонтьева, Аллу Пугачёву, Софию Ротару.
– Да, точно, Пугачёву у нас тоже слушают, правда моя бабушка с дедом. Ну это уже нафталин. А я про молодёжные течения вам говорю, Мияги там, Клава Кока, Крид, Скриптонит, Даня Милохин. А ты Алла Пугачёва.
– Ты сейчас ругался что ли? Крид, Кока? – возмутился Макс.
– Нет, это их имена. Ладно, что-то я засиделся с вами, пора мне в кружок спешить. Где ты говоришь, он находится?
– В клубе, на самом верхнем этаже. Там вас, барабанщиков, никому не слышно, – ответил ему Цветок.
Матвей прошёл в клуб и начал подниматься по лестнице на самый верх. Да, он предполагал, что такое может быть, но всё равно немного сомневался. Кружок юных барабанщиков находился именно в той комнате, где когда-то он с ребятами нашёл бумаги, на которых они увидели дорогу к шахте. Но это была совсем другая комната. Светлая, чистая, посередине которой располагался тот самый бюст Зои Космодемьянской. Матвей подошёл к подоконнику и взял стоящий там барабан. Повесил его через плечо и попытался что-то сыграть, но кроме обычного грохота у него ничего не получилось.
– Что? Разучился? – послышалось сзади.
Матвей обернулся и увидел за спиной Диму.
– Я вчера на солнышке перегрелся, ничего не могу вспомнить, – отмазался Матвей.
– Сейчас будем заново учить тебя. Ты же лучший, – похлопал его по плечу Дима.
– А можно вопрос?
– Задавай.
– А где остальные?
– А кто тебе нужен? Один ты сюда ходишь.
– Мда. Видимо я совсем, – он замялся.
– Давай солдат, бери барабан, начинаем повторять бой – «бей, бей, бей барабанщик, бей», – стуча пальцами по столу и показывая, как нужно отбивать бой, скомандовал Дима.
После сложного дня, Матвей еле доплёлся до кровати. «Это какая-то каторга» – думал он про себя. «Гимнастика, кружки эти, с едой вообще что-то жуткое творится. Тихий час ещё этот. У нас был час отдыха, но никто никого не заставлял лежать и изображать спящих. Сиди, читай, играй, короче точно не спать, да и как можно спать посреди дня? Слава Богу день прошёл».
– Всем навести порядок в тумбочках, аккуратно сложить вещи на табуретки и через пять минут все должны лежать в койках, – крикнул Дима.
– Ребята, после обхода Славка Творогов расскажет страшную историю на ночь, – Цветок чуть не захлебнулся слюной, вещая это.
Обход прошёл спокойно. Директор с вожатыми заглянули в палату, где все дружно изображали крепкий сон. Кто-то из комиссии прошёлся между рядов и посчитал по головам лежащих ребят. После этого все тихо вышли из палаты и аккуратно прикрыли за собой дверь.
– Сева, давай, начинай, – крикнул кто-то в полголоса.
Творогов важно вылез из-под одеяла, подбил подушку себе под спину и исказив свой голос принялся рассказывать: – В одном черном-черном лесу был черный-черный дом. В этом черном-черном доме была черная-черная комната. В черной-черной комнате стоял черный-черный стол. На этом черном-черном столе стоял черный-черный гроб. Из этого черного-черного гроба выскакивала черная-черная рука: «Отдай мое сердце!!!!!!!» – при этом Творогов неестественно дёрнулся и выкинул правую руку в воздух. Народ в палате вздрогнул, и даже послышался чей-то лёгкий визг.
– Да, Сева, ты превзошёл самого себя, негромко произнёс Матвей, – разве это страшная история? Это детская считалка, какая-то.
– Эй, Японская щётка, у тебя есть что-то пострашнее? – выкрикнул Творогов.
– Конечно, – похвастался Матвей.
– Ну давай, напугай нас, – не успокаивался Творогов.
– Я бы рассказал вам про то, как мы с моими друзьями лазали на соседнюю усадьбу и как встретили там привидение помещика. А мог бы рассказать вам про пиковую даму, которая держала нас в страхе несколько дней. Или про инопланетян, с которыми мы рассекали на летающей тарелке по нашей Солнечной системе. Мог бы даже рассказать о том, что мы рядом с лагерем нашли заброшенную шахту и купались в подземном озере, хотя этого делать точно не нужно, а то кто-нибудь из вас решит отыскать её, заблудится и дядю Борю, то есть Бориса Борисовича переведут в завхозы, – начал Матвей, – но вы мне, всё равно, не поверите. А вот одну страшную историю я вам сейчас расскажу. И так, один мужик каждый вечер садился в маршрутку и ехал с работы домой.
– Куда садился? – послышалось из глубины палаты.
– Ну этот, как там его? В автобус. Так вот, каждый вечер он садился в этот автобус и ехал домой. По пути всегда на одной и той же остановке заходила ветхая старушка. Народу в автобусе было много, и этот мужик каждый раз уступал ей место. И так изо дня в день. Вечер, автобус, остановка, старушка. В один прекрасный день мужик как обычно сел в свой автобус, вскоре вошла старушка, он уступил ей место. Как ни странно, но в этот вечер люди выходили раньше, а к концу поездки и вовсе никого не осталось, только этот мужик и старушка. Вот уже виднелась остановка, на которой этот мужик должен был выйти, он встал и пошёл к двери, как его тут же за рукав пальто схватила старуха. Он попытался вырваться, но она была сильнее. Она сжала руку так, что он завизжал от боли, подтянула его к себе, усадила рядом и навалилась на него со словами: – «Наша остановка следующая». Её глаза налились кровью. Мужик заорал, пытаясь привлечь к себе внимание водителя маршрутки, то есть автобуса, но тот только прибавил газу. Мужик увидел в зеркале заднего вида его краснеющие глазищи. Автобус замедлил ход, и остановился. Глаза старухи освещали всё вокруг, передние клыки стали расти, на пальцах показались огромные когти, руки её покрылись густой шерстью, она завыла как волк и заорала: «Вот теперь наша остановка» и вцепилась своими клыками в шею мужика. Тот завопил от боли и страха и последнее, что он увидел, это огромное кладбище. Двери открылись, и старуха потащила его за собой, издавая при этом истошные звуки. А вдали, за могилами, виднелись тысячи красных глаз, поджидавших новую жертву.
В этот момент Матвей сделал небольшую паузу, после которой как заорёт: – Аааааааааа!!!!!
Народ вслед за Матвеем заорал так, что было слышно в соседних корпусах. Через секунду в палату ворвался вожатый и включил свет. Его удивлению не было границ, все ребята стояли в дальнем углу с ужасающими гримасами на лицах и только Матвей сидел на своей кровати и смеялся что есть мочи.
– Что здесь происходит? – воскликнул Дима.
– П-п-пал-к-к-кин, – заикаясь, еле выговорил Творогов.
Сева проснулся от того, что какой-то незнакомый голос просил его встать с кровати и идти завтракать: – Севушка, просыпайся. Завтрак на столе, я побежала на маникюр. Артёмку я отвела в беби-клуб, не забудь его забрать ровно в два часа. Мне надо будет заехать к маме, она просила сходить с ней в торговый центр и помочь ей выбрать платье на юбилей. Целую.
Сева совершенно не понял, кто это говорит и главное, почему этот человек его так называет – Севушка. Мама его звала полным именем, как, впрочем, и папа. Всеволод встал с кровати и удивился тому, где он находится. Ни спальня, ни уж тем более гостиная была ему незнакома. Он интуитивно нашел санузел и решил умыть лицо. Набрав воды в ладоши, он намочил лицо и крепко растёр его. Что-то ему показалось слишком странным, и он тут же посмотрел в зеркало: – мама, – заорал он, – что это? Опять? Не может быть! Нет, этого не может быть! Так, тихо, Сева, успокаивайся. Что произошло, вспоминай!
Он вышел из ванной комнаты и сел на диван: – так, Сева, вспоминай. Мы играли в игру. Сначала я стал тем, кем и остаюсь в настоящий момент. Потом сходил Макс, он постарел, Цветок наоборот помолодел, Макс пропустил ход. Потом снова сходил я. Мне выпало – «Реально лишь настоящее», после этого я ничего не могу вспомнить. Блин, что может быть реальнее, чем то, что у меня усы, размером с дом.
Сева начал метаться из угла в угол. При этом руки его тряслись как у лихорадочного.
Надо валить отсюда, – велел он сам себе. И начал бегать по квартире в поисках своей одежды. Но, кроме делового костюма, аккуратно развешенного на спинке стула, ничего не нашёл. Он быстро надел рубаху, натянул брюки, после взял галстук, покрутив его в руках, отбросил его на спинку стула, накинул пиджак и бросился к выходу. Уже в коридоре, одевая ботинки, Сева заметил фото, висящее на стене. На фото был Сева, взрослый Сева, со своими знатными усами, какая-то женщина, которая показалась ему весьма привлекательной, и мальчишка, в огромных роговичных очках, отдалённо напоминавшего ему самого себя в далёком детстве: – Хм, очень интересно, – хмыкнул Сева и выскочил на лестничную площадку.
– И куда мне теперь? – задался он вопросом, – знаю, нужно найти ребят. Так, где живёт Матвей и Цветок, я знаю. А вот где Макс, понятия не имею.
Сева направился к остановке и запрыгнул в ближайший троллейбус. Добравшись до нужной остановки, он было решил выйти, как его одёрнула кондуктор: – за проезд, дядя!
– Какой я Вам дядя? У меня школьный проездной, – возмутился Сева.
– Послушай, дядя, я сейчас полицию позову и будешь им рассказывать. Деньги давай, школьник.
Половина троллейбуса грохнула от смеха. Сева на секунду задумался, но его вдруг осенило, что он совсем не тот Сева, а действительно дядя и от этого его ноги слегка подкосились, но кроме как дёрнуть изо всех сил, ничего умнее не смог придумать. С криком «Ура» он вылетел из троллейбуса и помчал куда глаза глядят, только слыша в спину крики разъярённой кондукторши: – ну я тебя найду, паразит ты эдакий.
Пробежав пару кварталов, Сева остановился, чтобы перевести дух: – неплохо ты стал бегать, Всеволод Вячеславович, – похвалил он себя, – гораздо лучше, чем в детстве, гораздо.
Передохнув, он огляделся и к своему удивлению оказался прямо напротив дома, где жил Матвей. Залетев в подъезд за какой-то полноватой женщиной, он бегом поднялся на нужный этаж и позвонил в знакомую квартиру. Через минуту дверь открыла незнакомая ему женщина, с повязанным на голове полотенцем: – Вам кого? – спросила она.
– Вы не мама Матвея, – промямлил Сева, пытаясь заглянуть вглубь коридора через плечо незнакомой женщины.
– И даже не собиралась ей стать. Так кого Вам?
– Вы знаете, тут живёт мой друг, Матвей Палкин. Или я ошибся квартирой? – Сева взялся за ручку двери, заглянул за неё и убедившись, что он позвонил в правильную квартиру, добавил: – нет, не ошибся.
– Мужчина, тут нет никаких Матвеев, и Палкиных тут тоже нет.
– Как же? Неделю назад он жил тут, со своими родителями, – растерялся Сева.
– Я тут живу с рождения, можно сказать, – поправляя полотенце на голове, ответила женщина, – шли бы Вы отсюда. Иначе я сейчас мужа позову.
– Не надо мужа, я испаряюсь, – подчинился Сева и соскользнул вниз по лестнице.
Выйдя на улицу, он начал жадно глотать воздух, пытаясь успокоиться: – если у Цветка такая же история, то я вляпался. Грёбаная игра, зачем я её нарисовал? Зачем? Что мне теперь делать?
Чутьё Всеволода его не обмануло. В квартире Цветковых так же оказались посторонние люди, которые не постеснялись нахамит ему и выкинуть с площадки. Сева шёл по улице и уже потерял всю надежду на спасение. Он жутко был голоден, его желудок всё чаще давал ему знаки, что нужно перекусить. Сева начал рыскать по карманам костюма, который надел с утра и о чудо, в одном из них он обнаружил бумажник. Раскрыв его, он чуть не обомлел. Там были деньги, достаточное количество, чтобы раз сто сходить в «Быстро и точка».
