Илья Сергеевич Ермаков
Страсти Тьмы
– Судя по тому, что никаких очевидных признаков смерти на его теле не появляется… а этими признаками должны быть трупное высыхание, трупные пятна, постепенная мумификация и другие трупные явления… из всех них я наблюдаю лишь трупное охлаждение. Тело холодное. Это странно… но, судя по всему, эти признаки даже не думают появляться… Будто тело забальзамировано. Оно не хочет гнить! Это звучит так же странно, как и все остальное в моих выводах, но… не знаю, сколько времени могло занять такое убийства, учитывая отрубленную голову и разлитое масло, но можно даже говорить о том, что все эти манипуляции и извращения над нашим Борей были совершенны минутой ранее.
Во рту у Феликса пересохло.
– К сожалению, отсутствие всех естественных трупных явлений, которые должны наблюдаться, не позволяет мне определить даже приблизительное время смерти. Это смешно, но… если бы не отрубленная голова и такое холодное тело, мы бы вообще констатировали клиническую, а не биологическую смерть и приступили бы к сердечно-легочной реанимации, черт возьми!
От таких определенных суждений, доказывающих неопределенность сложившийся ситуации, Феликсу стало дурно. Впервые за долгое время он даже не знал от чего отталкиваться.
– Какой ужас, – не выдержал господин Вольфганг, – кто-нибудь объяснит мне, что все это значит?
– Я отвечу вам, господин Вольфганг, – холодно произнес Феликс.
Присутствующие любопытно уставились на него. Выдержав драматическую паузу, он изрек:
– Все, случившееся с нашим несчастным другом Борисом, доказывает, что мы столкнулись с чем-то по-настоящему ужасным и могущественным.
* * *
Феликс проснулся просто так.
Его ничего не напугало и не ужаснуло. Не было дурных снов, жутких кошмаров и ночных волчьих и истошных завываний.
Он просто проснулся от того, что что-то не давало ему покоя.
Сев в постели, первое, что он определил, так это наличие еще не закончившейся ночи. А потом, повернув голову вправо, столкнулся с нечто, что оказалось по-настоящему жутким.
Магдалина сидела на своей кровати к нему спиной, свесив ноги вниз. Ее спина и плечи судорожно подергивались. Спина сохраняла свое прямо положение.
– Магда?
Она не ответила.
Феликсу стало не по себе.
Его сестра продолжала сидеть в неизменном положении и совершать какие-то движения своими руками.
И Феликс догадался, что это могло быть…
– Только не это…
Он поспешил вскочить с постели. Феликс изо всех сил вскочил с постели.
Свершилось чудо, на которое он мог надеяться лишь самую малость.
Он встал.
Феликс стоял на собственных ногах, ступни которых чувствовали холод пола. Но сейчас его ожидали заботы важнее, чем чудесное возвращение чувствительности его родных конечностей.
Феликс одним рывком обогнул комнату и появился перед Магдалиной, взгляд которой устремлен в неопределенную точку.
Она сидела и не моргала, смотря вперед. На ее коленях лежал листок бумаги. Левая рука его придерживала, а правая интенсивно сжимала карандаш и рисовала.
«Новое видение», – понял Феликс.
На самом деле он впервые наблюдал этот процесс. Всегда, когда такое случалось, Магдалина прибегала к нему среди ночи, будила и в слезах демонстрировала не всегда объяснимые рисунки.
Сейчас он же он собственными глазами наблюдал появление этих рисунков.
Феликс понимал, что ее нельзя будить. С его сестрой все будет в порядке, когда она закончит. А потому он просто сел рядом с ней и стал наблюдать за всем процессом.
Первое время Феликс не понимал, что именно хочет нарисовать рука и подсознание Магдалины. Контур казался нечетким, бесформенным… части общего рисунка появлялись то в одной стороне листа, то в другой.
Спустя минуту или две, разбросанные детали наконец стали срастаться в единую картину, которая безумно напугала Феликса.
Магдалина рисовала змея.
И не просто змея, а ужасного монстра с острыми клаками, кошачьими глазами. Вокруг изгибистого тела демонического существа витало нечто, похожее на клубы дыма. Рисунок, поскольку выполнялся карандашом, был темный, но Феликсу показалось, что это изображение не нуждается в каких-то других цветах вовсе.
Когда на листе появился окончательный вариант жуткого змея, рука замерла.
Карандаш упал на пол. Магдалина моргнула.
Его сестра вернулась.
Она судорожно дышала, и Феликс поспешил ее обнять и согреть.
– Феликс?!. Как… как ты здесь оказался?
– Это не имеет значения.
А потом Магдалина нехотя посмотрела на результат своего творчества.
– Опять?..
Она срывалась на плачь.
– Тише-тише, Магда… я с тобой…
Феликс прижал ее сильнее, пытаясь успокоить.
Магдалина разжала холодные пальцы, и лист бумаги упал на пол, но не перевернулся. Они оба смотрели на неприятный рисунок змея.
– Все закончилось, Магда… я с тобой, – повторял Феликс.
Когда Магдалина пришла в себя, она обеспокоенно спросила Феликса о рисунке и обо всем, что сегодня случилось:
– Феликс… что все это значит?
Он еще раз посмотрел на изображение страшного змея и уверенно произнес:
– Война началась.
Глава 20
Черная чайка летела по белому небу.
И Феликс Альбин смотрел на эту чайку. Остальной мир перестал для него существовать.
Есть только он и эта чайка.
Черная птица уверенно взмахивала крыльями, оставляя за собой темную полоску на белом небе, словно на белом листе.
Остальные чайки были белыми, а потому они сливались с цветом снежного неба, и их совсем не видно.
А эта черная…
Чайка издала громкий клич и полетела прямо к нему. Феликс отчаянно хотел слиться с ней воедино и, как эта птица, взлететь в небо вместе с ней, быть свободным от всех оков, удерживающих его на земле.
В небе ноги не нужны…
«Кому-то летать, а кому-то ползать», – подумал Феликс, наблюдая за тем, как черная чайка приближалась к нему.
Птица не думала сворачивать и меня траекторию полета. И чем больше она становилась по мере своего приближения к нему, тем сильнее нарастал в нем страх чего-то безысходного и жуткого.
Он приготовился к боли.
Чайка налетела прямо на него. В один миг он перестал что-либо различать. Птица вцепилась в его глаза острыми когтями. Феликс размахивал руками, стараясь сбить чайку со своего лица, но все безуспешно.
Вырвав его глаза, чайка вспорхнула и улетела прочь.
Мир переменился, и теперь Феликс будто наблюдал за собой со стороны. Он стоял рядом с самим собой.
Феликс, лишенный глаз, вытирал белыми пальцами кровь с лица, но тем самым лишь размазывал алые ручьи по щекам, губам и носу.
Из него вырвался истошный вопль.
Все происходило у левой боковой стены бара «На краю обрыва». Слепой, Феликс медленно плелся в сторону обрыва.
К нему подбежал Дмитрий, он предложил помощь:
– Феликс, давайте я помогу вам!..
Но слепой Феликс замахал руками и гневно прорычал:
– Убирайся прочь!
И Дмитрий отошел в сторону.
Феликс неуклюже ступал босыми ногами по земле, неумолимо приближаясь к краю острова.
Внезапно он споткнулся и упал. На его пути лежала целая стопка экземпляров романа «Темное милосердие». Повалившись на землю, Феликс взревел:
– Какая тварь поставила эти книги на моем пути?! Будь прокляты все твои романы, Магда! Пусть они сгорят к чертовой матери! Почему ты их повсюду разбрасываешь?!
Теперь он не шел, а полз, царапая землю ногами и руками.
Он уже не смотрел на себя со стороны, а был собой – слепым и беспомощным, ползущим к обрыву.
Феликс ничего не видел, и в его душе кипел неимоверный страх, но и гнев, который внезапно пробудился.
Еще несколько раз он перебирал руками землю, пока пальцы вдруг не перестали чувствовать ее под собой…
И Феликс ощутил чувство свободного падения в бездну.
* * *
Всю первую половину следующего дня Феликс никак не мог прийти в себя после жуткого ночного кошмара. Он поделился сюжетом своего сновидения с Магдалиной, и та пришла в ужас, услышав его рассказ.
– Как думаешь, это может что-то значить? – содрогаясь, спросил Феликс у сестры.
– Надеюсь, что это просто кошмар, Феликс. Я, правда, надеюсь…
А если это был не кошмар, а видение, пророчество, которое при определенных обстоятельствах может сбыться?
Что тогда?
Погода выдалась серой и блеклой. Моросил мелкий дождик. Сегодня в Рапсодии состоялись похороны Бориса. Голову так и не нашли. На кладбище появилась еще одна могила.
Господин Вольфганг объявил этот день трауром в память о добром человеке и ответственном сотруднике полиции, который служил им верой и правдой. Он вместе с Василисой боролся со злом в их деревни и был готов прийти на помощь.
– Ты готов на сегодня прервать расследование? – спросила Магдалина у брата после прошедших похорон.
И он согласился.
– Ты права. Нам всем нужен покой сегодня. Так и быть… мы не станем никого сегодня тревожить.
Поэтому все допросы жителей, которые Феликс планировал осуществить в этот день, были отменены.
После вечерней панихиды люди разошлись по своим домам. Феликсу показалось, что никто сегодня не собирался выйти на улицу. В такую унылую погоду, конечно, никто не захочет гулять.
Остались дома и Нелли и Лир. Феликс рассчитывал на то, что ему доведется сегодня поговорить с ней, но ничего так и не вышло.
От своих теорий о пришельцах сегодня отказался Степан Степанович, а Генхелия впервые за долгое время не проклинала все и вся в этом мире.
– Сегодня все притихли… – выдохнула Магдалина, когда они под вечер вернулись домой.
Мысли же Феликса сосредоточились на том, что ко всем остальным тайнам и загадкам, которые они имели на данный момент, к списку добавилось убийство Бориса, которое также окутано необъяснимыми обстоятельствами.
Перед похоронами Нестор Аркадьевич еще раз подтвердил результаты своей экспертизы, которую он провел на месте преступления. И все факты подтвердились снова.
Доктор сам признался, что хотел бы в этот раз ошибиться.
Но не ошибся.
Засыпая, Феликс с сожалением подумал о том, что в этот мрачный пасмурный молчаливый день ничего не произойдет, но судьба распорядилась временем этого мира иначе.
Шумы начались ночью.
* * *
Феликс проснулся от ужасающего дикого стона, переходящего в нечеловеческий вопль. То, что он до недавнего времени принимал за волчий вой, сейчас ему слышалось, как жалостливое или гневное завывание человека.
Весь в поту, он сел в постели и тяжело задышал.
Все услышанное ему не показалось. Душераздирающий крик не утихал.
Он почувствовал, как его ноги вновь наполнились силой. Феликс смог встать и подойти к своему окну, чтобы осмотреть улицу, но ничего не смог разглядеть в кромешной тьме.
Феликс поймал себя на мысли о том, что сейчас он воспринимает работу своих ног, как что-то естественное, данное. Так и должно быть.
Его ноги ночью должны ходить.
При этом Феликса абсолютно не волновало, с чем это связано. Он просто был рад такому обстоятельству.
Это тот самый единственный случай, когда потусторонняя сила играла ему на руку.
«Этот вой принадлежит реальному существу», – мелькнуло в голове у Феликса, – «Он мне не кажется. И более того… этот вопль может принадлежать человеку».
Он принял решение все узнать.
Феликс обернулся и посмотрел на спящую сестру. Сначала он намеревался пробраться к двери, чтобы незаметно покинуть дом, но потом…
Феликс лег в свою постель и позвал ее:
– Магда!
Девушка зашевелилась под одеялом.
– Магда, проснись!
Магдалина открыла глаза, села в кровати и посмотрела на брата.
– Что-то случилось?
– Да. Я слышал этот вой. На этот раз я хочу все проверить. Нам нужно идти.
– Ты уверен?
– Пришло время начать раскрывать секреты этой деревни.
Собравшись с мыслями, Магдалина не стала спорить с братом, а просто оделась и помогла ему перебраться в инвалидное кресло. Она надела на Феликса теплую куртку, и вместе они покинули свой домик на краю Тисового леса.
Ночь выдалась холодной, но Феликс не чувствовал этого холода. Его разум полностью сконцентрировался на деле.
– Куда теперь? – спросила Магдалина.
– Давай к бару, а там посмотрим…
Она молча подчинилась, и они направились в заданном направлении.
– Что ты хочешь сделать?
– Пока не знаю.
И он не солгал.
На самом деле Феликс еще не решил, чего он конкретно хочет добиться. Вернее, ему известна конечная цель – узнать тайну волчьего воя. Но как?
Когда они миновали дом Лариных, увидели, как дверь дома семьи Алмазовых открывается.
Магдалина остановилась, а Феликс на мгновение перестал дышать.
Из-за двери вышла фигура высокого мужчины в черном плаще.
Нестор Аркадьевич.
Доктор даже посмотрел в их сторону, но, кажется, ничего не увидел. Тьма этой ночи настолько густая. Потом Нестор Аркадьевич принялся быстро и уверенно бежать в сторону полицейского участка, избегая света фонаря у бара.
Когда он отдалился от них, Магдалина обратилась к брату:
– Это Нестор Аркадьевич?
– Вне сомнений. За ним. Нужно выяснить, что ему понадобилось так поздно ночью.
Магдалина приготовилась к тому, что с минуты на минуту их ожидают новые открытия, и, крепко взявшись за ручки кресла, покатила его в сторону бара.
Феликсу не терпелось узнать, чем промышляет местный доктор в ночи, но при этом на первом этапе было важно сохранять свою невидимость. Нестор Аркадьевич не должен раньше времени узнать о том, что за ним наблюдают двое приезжих детективов.
– Быстрее, – подгонял сестру Феликс.
Чтобы не оставить большой заметной тени, они избежали света фонаря и замедлили темп, чтобы не дать обнаружить себя.
Магдалина, проверяя обстановку впереди, катила кресло вперед, придерживаясь правой стороны, чтобы в любой момент можно было спрятаться за торцевой стороной полицейского участка.
Нестор Аркадьевич замедлил шаг, а потом и вовсе остановился у двери участка.
– Прячемся, – занервничал Феликс.
И не зря! Стоило им скрыться за боковой стеной здания, как Нестор Аркадьевич принялся оценивать обстановку вокруг, бегая взглядом вокруг.
Феликс осторожно высунул голову из укрытия, и увидел, как доктор трижды постучался в участок.
Дверь сразу открылась, и на пороге появилась женская фигура.
– Чем ближе полнолуние, тем сильнее припадки, – сообщила Василиса.
– Тогда медлить нельзя, – сказал Нестор Аркадьевич, – скорее.
Внезапно страшный рев повторился. Пока что Феликс не мог с точностью определить, какому полу принадлежит этот вопль.
– Ах! – ужаснулась Василиса. – Быстрее, Нестор Аркадьевич!
И двое забежали в участок, хлопнув дверью.
Барт и сестра, обменявшись взглядами, решили, что пришло их время вмешаться в происходящее. Феликс чувствовал, что эта ночь сможет прояснить очень многое и пролить свет на важные события.
Он жаждал ответов на свои вопросы.
Покинув свое укрытие, они спешно направились к участку. Для них не было секретом то, что в участке кто-то есть, кроме Василисы и Нестора Аркадьевича. Борис мертв, а значит истошный вопль принадлежит кому-то, о ком они не знают.
С нетерпением Феликс открыл дверь полицейского участка, и перед ними появился рабочий кабинет Василисы… с открытой дальней дверью.
Магдалина уверенно направилась туда. За дверью они попали в узкий коридор, куда кресло все же смогло войти. В простом деревянном коридоре было всего четыре двери. Две слева: туалет и комната Бориса. Одна справа – комната Василисы. И последняя – впереди, назначение которой пока оставалось загадкой.
Феликс и Магдалина услышали странные звуки и выкрики за той дверью. Это заставило их незамедлительно принять решении и отправиться вперед.
– Момент истины, – прошептал довольно Феликс.
Приблизившись к дальней двери вплотную, Феликс сам открыл ее, и перед ними предстала неожиданная картина.
Обычная жилая комната, в которой находилось всего три элемента мебели: кровать слева у стены и стол со стулом справа. На дальней стене висела картина с мирным морским пейзажем. В остальном – голые деревянные стены и паркетный пол.
У стола уже стоял Нестор Аркадьевич в белом халате, плащ которого висел на стуле. Доктор набирал лекарство из ампулы в шприц. Вся бледная у кровати стояла Василиса, сжимая резиновый ремень, которые торчали со всех сторон из поручней кровати.
И наконец третий присутствующий…
Молодая девушка с невероятно худой фигурой, пепельным лицом и длинными черными волосами. Одетая в длинный халат, она с босыми ногами лежала на кровати. Две ее ноги и одна правая рука уже были привязаны ремнями к поручням. Глаза… зрачок расширился настолько, что карей радужки практически не было видно. Вся в поту, она с ужасом взирала на гостей.
Время остановилось.
Все замерло вокруг.
– Феликс… Магда… – на выдохе произнес Нестор Аркадьевич.
– Зачем вы пришли? – глупо спросила Василиса.
А потом девушка на кровати издала новый истошный вопль и начала судорожно дергать руками и ногами.
– Нестор Аркадьевич, скорее! – скомандовала Василиса.
Быстро набрав лекарство в шприц, доктор метнулся влево. Вместе с Василисой он привязал левую руку ремнем к поручню кровати и отдал команду:
– Держите руку!
Василиса схватилась за кисть темной девушки и крепко держала руку. Нестор Аркадьевич жгутом перетянул худую руку своей пациентки и ловким движением ввел иглу в вену. Сняв жгут, он ввел лекарственный препарат.
Покончив с этим Нестор Аркадьевич и Василиса отошли от постели. Связанная девушка какое-то время сопротивлялась, пытаясь вырваться из ремней, сковавших ее движения, но потом размякла, успокоилась и спокойно опустила голову на подушку.
Нестор Аркадьевич смахнул пот со лба.
– Спасибо, доктор, – отблагодарила его Василиса.
А затем двое перевели взгляды на Феликса и Магдалину, которые все это время пассивно наблюдали за происходящим.
– Простите, что не рассказали вам раньше, – решила начать первая Василиса, – не хотели афишировать. Но… от настоящих детективов ничего не скроешь, так?
Нестор Аркадьевич принялся разбирать шприц на столе над почкообразным лотком, а Василиса села рядом с постелью и взяла девушку за руку.
– Паола, милая, знакомься. К тебе пришли гости. Это мои друзья. Феликс и Магдалина.
Василиса посмотрела двоих, ожидая их реакции.
– Здравствуй, Паола, – первый ответил Феликс, – меня зовут Феликс.
– Рада познакомиться, Паола. А я Магдалина.
Василиса улыбнулась и посмотрела на девушку.
– Теперь они твои друзья, Паола. Ты рада?
Но та просто лежала и смотрела куда-то в сторону между Феликсом и Магдалиной.
На щеке Василисы появилась слеза. Она вытерла ее и объяснила:
– Паола – моя сестра. Она сошла с ума два года назад. Это случилось после исчезновения Офелии.
«Два года назад… это, определенно, не может быть совпадением», – подумал Феликс.
Именно тогда начались все странности в Рапсодии.
– У нее диагностировали параноидную форму шизофрении. Скоро полнолуние, а в это время ее болезнь начинает проявлять себя сильнее обычного. Я скрываю ее от всех приезжих. Не хочу, чтобы ее забрали у меня. Нестор Аркадьевич помогает мне. Он общается с Паолой, правда, сестренка? Нестор Аркадьевич прекрасный психотерапевт. Мне даже показалось, что Паола идет на выздоровление, но вот снова полнолуние…
Неожиданно для всех Паола заморгала, а потом начала произносить непонятные звуки шепотом.
– Обычно по ночам у нее случаются приступы. Она возбуждается и перестает контролировать себя. Паола кричит и мечется по комнате, выкрикивая что-то бессвязное. Помогают только транквилизаторы доктора.
Феликс с сочувствием смотрел на несчастную Паолу. Он не первый раз видел психически больного человека, но все же сталкиваться с этим ему в жизни приходилось не часто.
– Как это случилось? – спросил Феликс.
Василиса обратила свой взгляд на Нестора Аркадьевича, прося о помощи.
– Обычно эта болезнь так не начинается, – ответил он, – вернее, никогда так не начинается. Сначала человек должен замкнуться в себе, уйти постепенно в свой мир, перестать желать взаимодействовать с обществом и идти на контакт с друзьями и родными. В случае с Паолой… я не могу объяснить причину, но в один день, спустя некоторое время после исчезновения Офелии, Паола начала бредить. Никто не понимал, что происходит, и мне пришлось ее усыпить на какое-то время. Но это не помогло. Даже после пробуждения Паола говорила бессвязные слова и фразы. Какое-то время ее мучали голоса, которые ее жутко пугали. В последнее время голоса исчезли, но бред еще остался. Паолу одолевает жуткий страх почти каждую ночь, а с приближением каждого полнолуния все только становится хуже.
С ума сходят постепенно, а не сразу, и Феликс прекрасно об этом знал. Выходит, это не совсем обычная шизофрения.
Может, это вовсе не болезнь?..
– О чем она говорит, когда бредит? – поинтересовалась Магдалина.
– Если бы могли понять… – обреченно вздохнула Василиса.
Неожиданно голос Паолы стал громче. Феликс стал различать какие-то отдельные звуки, а потом послышались и слова:
– Башня… Небесный огонь… Две единицы… Башня… Небесный огонь… Две единицы…
– Она повторяет это чаще остального, – пояснила Василиса.
Сестра начала гладить Паолу по голове, успокаивая, а девушка продолжала повторять все то же.
– Башня… Небесный огонь… Две единицы… Башня… Небесный огонь… Две единицы…
– Даже я не могу понять, что это может значить, – сообщил озадаченно Нестор Аркадьевич.
Но Феликс начал понимать…
– Башня… – произнесла Магдалина, – это может быть маяк? Так? А тогда две единицы… это исчезающий этаж! Одиннадцать!
– О чем это вы? – не понимала Василиса.
Но двое не думали ответить ей.
Феликс был полностью согласен с сестрой. Она права! Но осталось последнее…
– Небесный огонь… что бы это могло значить, Феликс?
И все прояснилось.
«Небесный огонь – это звездопад», – осознал Феликс.
– Не знаю, – ответил он.
И тогда бессвязные слова Паолы превратились в вполне разумное умозаключение, которое ответило Феликсу на один из самых главных вопросов.
«Одиннадцатый этаж появляется во время звездопада», – осенило Феликса.
И он сильно пожалел, что не отправился в ту ночь на маяк. Феликс уверен, что за дверью с номером «11» его ждут ответы на все вопросы.
Но когда наступит следующий звездопад? Сколько ему нужно ждать?
– Паола всегда много читала и интересовалось всем, что ее окружало, – рассказала Василиса, – я не знаю, за что жизнь ее так наказала… или она наказала меня? В любом случае она не заслужила такого исхода… этой страшной участи… Для меня долгое время было самым моим большим страхом это потеря рассудка. И это случилось с ней.
Василиса была не в силах сдержать плач.
– Я люблю тебя, сестренка. Ты поправишься. Я тебе обещаю. Когда-нибудь, Паола, ты снова узнаешь меня.
Василиса поцеловала Паолу в лоб и не смогла перестать обнимать сестру.
А она все так же лежала, смотрела куда-то вдаль и повторяла:
– Башня… Небесный огонь… Две единицы…
