Илья Сергеевич Ермаков
Танцы в формалине
Глава 23. Порождение Греха
– Узнали меня?
Ее голос…
Он напоминал писклявый оглушительный шепот, разносящийся со всех сторон и отбивающийся эхом от стеклянных туннелей.
– Андрианчик!
Монстр полз вниз.
– Хочешь поцеловать меня?
Андриан оторопел от увиденного.
Существо издавало звуки, которые мы все слышали, но ее раскрытый рот при этом совсем не двигался! Нижняя челюсть тяжело отвисала вниз.
– Дайна… что они с тобой сделали?..
– Не они… я сама сделала этот выбор…
– Почему?
– Ты такой… вкусный! Беги – не беги, а я тебя съем, мой сладкий Андрианчик!
И вдруг… гадкая в тварь, в которую демоны превратили Дайну, срывается с места и летит в сторону Андриана.
– Андриан!
Денис бросается к нему, обхватывает рукам и сбивает с ног. Оба летят вперед и падают на пол.
Дайна перепрыгнула на другой стеллаж – тот, что у меня за спиной. Я оборачиваюсь: она смотрит на меня алыми глазами.
– У тебя будет ребеночек, – сказала она, – их ребеночек…
– Что? – спрашиваю я. – О чем ты говоришь?
– Сохрани его для них… иначе, тебе же самой будет худо…
– Я не понимаю! Откуда у меня этот ребенок? Ответить мне!
– Скоро… очень скоро ты все сама узнаешь! Оу… это будет такой поворот событий!..
– Проклятье! Дайна! Отвечай!
– Я не должна говорить. Я не за этим сюда пришла. Я хочу… есть… как же я голодна… вы бы знали…
Ее нижняя челюсть отвисает вниз. Рот растягивается до невероятной длины. Наружу появляются длинный черный раздвоенные язык, с которого стекают потоки черных жидких зловонных масс.
Гадкая жидкость, напоминающая нефть, течет изо Рта дайны, скатывается с языка и льется на пол.
– Черт!
Я отошла назад, чтобы мерзкая жидкость не испачкала меня.
– Серафима! Уходи от нее! – бросил мне Денис.
Дайна резко поворачивает голову в их сторону: Денис и Андриан поднялись на ноги и пришли в себя.
– Глупцы… сладкие глупцы… Андрианчик! Я тебя съем!
Андриан хватает с полки банку с формалином и замахивается ею, словно снарядом.
– Не дождешься, тварь! Ты уже не моя Дайна! Ты – совсем другое!
– О, нет!.. Это все еще я, в своей новой… форме! Тебе нравится? Ты все еще хочешь меня? Ах! В том подвале было так тесно…
Андриан не слушает ее. Он бросает банку с формалином в Дайну, но та отпрыгивает сторону и перемещается на противоположный стеллаж. Банка летит в стеклянную колонную и разбивается. Осколки летят во все стороны – я отворачиваюсь и прикрываю голову руками.
– Поиграем, Андрианчик? Ты не попал! Теперь… мой черед!
Я вижу, как изо рта монстра вырывается поток черных масс. Сгусток чернил летит в Андриана и Дениса. Двое парней разбегаются в разные стороны, и гнилая темная мокрота Дайны ударяет в пол, растекаясь в лужу.
– Вот незадача! – раздался досадливый тон демонической сущности.
Я подхожу к стеллажу, беру в руку увесистую банку с формалином – в нем плавает головной мозг, в извилинах которого копошатся черви.
Какая мерзость!
Смотрю на Дайну – она готовится к прыжку. Она хочет добраться до Андриана, чтобы… съесть его!
Не дождется!
– Андрианчик! Я иду к тебе!
И я бросаю банку.
Я попадаю Дайне прямо в затылок, и слышу, как раздается ее истошный вопль боли.
Ее руки ослабевают, и она падает на пол – слышатся глухой удар и звон стекла – тварь угадила прямо в кучи осколков, оставшихся от разбитых банок.
– Ай! Что ты наделала, мерзавка! Я на твоей стороне!
На моей… стороне…
– Не мешайся! Лучше уйди! Уйди и рожай ребенка!
Ребенок…
Он им нужен.
Я для них не имею никакого значения, важен лишь ребенок. Когда они получат то, что хотят, они избавятся от меня…
Меня разила идея: нож.
Нож?
Нож…
Мой нож остался в кармане пальто, которое я сняла с себя и оставила в том коридоре! Черт!
Я сама лишила себя единственного своего оружия по собственной глупости!
И как я могла забыть про него? Как могла оставить его там?
Но это еще не конец! У меня есть… план «Б».
– Как ты стала такой, Дайна? Что ты сделала с собой?
Нужно отвлечь ее внимание.
Пока я говорю с ней, медленно приближаюсь к горе битого стекла.
– Грехи…
Дайна с трудом поднимается на своих двадцати руках. Из ее треснутого затылка течет черная кровь.
– Они дали их все мне…
– Грехи? – переспросил Денис.
Он заставил Дайну перевести взгляд на себя, чтобы я осталась для нее незамеченной.
– Что это значит? – добавил Денис.
Дайна смотрела то на Дениса, то на Андриана.
А я крадусь к битому стеклу…
– Они поглотили слишком много грехов, слишком много, – продолжила Дайна, – они питаются ими… грех и плоть. Кровь и души. Это пища… пища, которой всегда не хватает. Голод… вечный голод! Я его чувствую… он сводит меня с ума! Как же я хочу есть… я так голодна…
– Не отвлекайся! – жестко бросил Денис. – Ты говоришь, что они наделили тебя грехами, так?
Дайна поправляла волосы, переминалась с рук на руки, крутилась на месте. Ее изуродованное кровавое тело пульсировало. Я видела кишечные петли и сосуды, вьющийся позвоночник и другие органы в массивном клубке уродливой плоти.
– Да…
Дайна любезно говорила с нами.
Возможно, в ней еще осталось что-то человеческое. Она не стала полноценным демоном. Голод еще не имеет над ней такой власти, которую имеет над остальными.
– Они могут делиться грехами, которые поглотили. Они могут накапливать их в себе и пожирать их постепенно, а не сразу. Теперь… и я могу делать также. Они отдали мне их. Они накормили меня грехами наших друзей…
– Наших друзей? – переспросил Андриан. – Ты про остальных ребят, которые погибли?
– Да… все они: Белла, Влас, Мадлен, Ника, Эмиль, Ева, Леся, Клим… они отдали мне их грехи… и я съела все… без остатка… они подарили мне новую жизнь в новом теле, с новыми приоритетами, с новыми целями и новой жаждой…
– Жаждой крови и грехов? Этим ты сейчас питаешься? – бросил Денис.
– Да… они отдали все, что у них было, чтобы возродить меня к жизни и сделать меня такой…
– Как это вышло?
– Я… заключила с ними сделку… новую жизнь взамен на новую плату за нее…
– Почему? Почему ты не выбрала смерть, а такую жизнь, Дайна?
Она не отвечала.
Этот вопрос заставил ее задуматься над собственным выходом.
Денис и Андриан выигрывали для меня время. Я уже почти добралась до горы осколков.
– В смерти нет ничего… вы понимаете? Когда вы умрете – вы окажетесь в их власти. Они покарают вас за ваши грехи. Вы будете страдать. Гореть… вечно гореть… а они будут вас пожирать… снова и снова… ведь у вас так много грехов! И они такие вкусные! Ваши души… станут жителями Ада… еще одной рассадой…
– Рассадой? – нахмурился Денис.
– Да, души грешников – огород. Поле пшеницы. И они всегда… пожинают плоды. Они косят пшеницу. И готовят свой хлеб…
Души грешников…
Люди для демонов – просто еда.
Они выращивают нас, как овощи.
Нет, хуже…
– Вы просто скот…
От ее слов у меня по спине прошла ледяная дрожь.
– Скот, который откормили и… привели на убой…
Это и случилось с нами.
Нас собрали, как скот и привели на убой – лучше не скажешь!
– Какого это?
Дайна обратилась к Денису.
– Какого это осознать, что всю жизнь тебя растили, чтобы убить и съесть?
Денис молчал.
Я уже дошла…
Гора битого стекла…
Это наш шанс!
Парни, готовьтесь!
– Время трапезы, – сказала Дайна, – я уже так голодна… Андрианчик, ты будешь первым…
Дайна облизнулась, и из ее рта вырвался массивный поток черной зловонной субстанции.
– Я знаю, каким ты будешь вкусненьким…
Она уже идет к нему!
Дайна не намерена больше говорить с нами.
Она голодна…
– Стой! – кричу я.
Дайна замирает.
– Не трогай их!
– Что?!
Она неуклюже разворачивается ко мне лицом, переминаясь на своих руках-лапах.
– Что ты мне сделаешь…
Она не успела договорить – увиденное заставило ее заткнуться!
Я сжимаю в руках острый осколок стекла и приставляю его к животу.
– Нет! Не смей! – вырвалось у Дайны.
– Им нужен ребенок, так? Я – мать, и я властна над ним, пока он не родился. Им не следовало забывать об этом.
– Не делай глупостей! Ты не посмеешь!
– Посмею, если не уберешься сейчас же и не оставишь нас в покое!
Дайна замерла.
Я поставила ей жесткий ультиматум.
– Да, Дайна, тебе придется утолить свой голод в другом месте. Ты не тронешь меня, не тронешь Дениса и Андриана. Ты просто уйдешь. Иначе вашему ребенку конец!
Я надавила на кожу живота осколком, чтобы быть более убедительной. Это произвело впечатление на Дайну – она вся переполошилась. Она начала размахивать руками и задыхаться.
– Нет! Не вздумай! Не смей этого делать! Я не стану… я не стану есть вас! Только не убивай его! Он должен родиться! Он должен появиться на свет сегодня! Так должно случиться! Ты – его мать! Ты его родишь сегодня!
Мне совсем не хотелось об этом думать.
Держа в руках осколок и прижимая его к своему животу, я задумалась всерьез: может, стоит убить его? Так будет лучше? Он не должен им достаться!
Они так отчаянно его хотят…
А мне он совсем не нужен!
– Не убивай его, – повторяла Дайна, – прошу… я уйду… я все сделаю… я не буду есть вас… только не убивай его, ладно? Оставь…
Мы так и застыли.
Я с осколком в руках. И Дайна с беспомощным диким взглядом.
Все замерло.
А потом раздался голос Андриана:
– Я спасу твою душу, Дайна!
Мой взгляд устремляется за спину монстра, и я вижу, как Денис и Андриан, дружно сжимая банки с формалином в обоих руках… готовы бросить их.
Дайна топчется на месте… она хочет развернуться к ним…
Но все четыре банки уже взлетели в воздух!
Я убегаю в сторону.
Банки с формалином попадают в Дайну – бьют ее по голове, по телу, по рукам…
Сыпется стекло.
Течет формалин.
– Нет! – она ревет. – Что вы наделали?
Я отбегаю прочь!
И вижу… в руках Дениса появляется зажигалка…
Денис и Андриан переглядываются и улыбаются друг другу.
– Зажигай! – звучит голос Андриана.
Все происходило, как во время замедленной съемки: Денис поджигает зажигалку и бросает ее в Дайну. Пока огонек летит по воздуху, я убегаю как можно дальше от монстра, который вот-вот… обратится в живой горящий факел!
– Серафима!
Я бегу к Денису.
Дайна ревет.
Огонек попадает в формалин…
Струится пламя.
– Серафима!
Живот…
Черт!
Боль.
Снова!
– Да, гори! Сука! Гори!
Андриан ликует.
Огонь вспыхивает.
И тело омерзительного демона окутывает рыжее пламя.
Я слышу демонические вопли адской агонии…
– Серафима!
Боль снова пронзает мой живот, и я падаю на пол.
Денис бросается ко мне.
Вижу: Андриан прыгает и машет руками.
– Гори! Гори! Ясно! Чтобы не погасло! Гори! Гори!
Дайна ревет.
Она сгорает…
Я чувствую запах опаленной плоти.
Ее руки, ее кровавое тело, ее волосы, ее голова – все в огне. Она падает на пол. Ее кожа обугливается.
Демон обращается в пепел…
– Серафима!
Слышу звон битого стекла.
Мертвецы.
Они идут!
– Гори, мразь! Гори! Сдохни! Да!
Я смотрю на Дайну – алый свет в ее глазницах тухнет. Из ее рта вытекают остатки черной массы.
Она распласталась на полу, как прихлопнутый таракан…
Вверх поднимаются столбы дыма и снопы искр.
Ее тело обратилось в золу…
Дайна… обрела покой.
– Тебе не стоило этого делать.
Голоса. Они говорят. Со мной.
Мой живот… он растет!
Он стал еще больше!
И все смешалось!
– Мертвецы! – голос Андриана. – Здесь мертвецы! Бежим!
И красные глаза во мраке…
Я вижу их… и слышу их голос…
– Ты плохо поступила, угрожая рождению Дитя.
Это был обманный маневр…
Какого черта?!
Я всерьез была готова убить этого сраного ребенка!
– Ты поставила его рождение под угрозу. Это… недостойное поведение…
Мертвецы уже здесь.
Они пришли за нами.
Ходячие трупы и мерзкие уроды из банок. Целая толпа! Они окружают нас!
Денис бежит ко мне, но… его хватают…
Андриан берет его за руку и тащит прочь от меня!
– Но рождение состоится…
Рождение!
– Ты – Первая Матерь…
В сознании вспыхивает:
«Их плоть и кровь,
Грехи и души – все Ваше.
Я приведу их.
Я верну Первую Матерь.
Я дам ей Благословенное Семя,
И Дитя родится.
А Вы даруете мне свободу
От страданий Ада.»
Денис и Андриан хотят убежать, но мертвецы… повсюду! Во всех коридорах!
Горит огромный костер – сгорает тело демона-Дайны.
Во мраке туннелей – красные глаза…
Они пришли за нами.
Они пришли за мной.
Они пришли за ребенком.
Хаос. И ничего больше…
Я ощущаю только боль.
Я готова вот-вот родить…
– Подари нам Дитя… и станешь свободна… а потом… мы призовем тебя вновь…
Вновь?
О чем они?
Бьется стекло. Дайна испускает последних посмертный крик и погибает. Трещит огонь. В воздухе дым, копоть и пепел. Мертвецы повсюду. Они стонут и идут к нам.
Красные глаза во тьме… приближаются.
Они схватили нас…
Бежать больше некуда.
– Серафима!
Денис отрывается от Андриана.
Он бежит ко мне.
Мир мутнеет.
Из глаз текут слезы.
– Ты принадлежишь лишь нам… лишь нам…
Денис рядом…
Он уже близко, но…
– Серафима!
Взрыв новой боли оглушает меня.
И вот я вижу только тьму, исчезая из этого мира.
Глава 24. Мать и Дитя
Поцелуй.
Легкий и влажный… со вкусом крови.
Он пробуждает меня.
Мир в тумане.
Блестят рыжие огоньки.
Все качается и двоится в глазах.
Я вижу лицо…
Знакомое небритое лицо с россыпью прыщей. Светлые волосы с темными висками и блестящие безумием голубые глаза.
– Просыпайтесь…
Его голос манит меня нежным шепотом.
– Просыпайтесь… вот так…
Его рука касается моей щеки, и я чувствую неприятную влагу на лице. Потная ладонь.
– Что…
Это мой голос.
Где это я?
Что со мной случилось?
– Где…
Он улыбается мне, и с уголков его пухлых губ текут красные струйки.
– С возвращением…
Туман рассеивается, и я возвращаюсь в этот мир, когда наконец понимаю – руки… мои руки…. Я не могу пошевелить ими…
– Эта ночь еще не закончилась. Все только… начинается.
Андриан.
Это он…
На потное голое тело накинут халат цвета мокрого асфальта с короткими рукавами. Правая рука Андриана перебинтована до локтя. Бинт уже пропитался багровой кровью. Пояс халата нелепо завязан. Андриан ступает по битому стеклу, разбросанному по черному полу, босыми ступнями. Каждый раз, когда он наклоняется ко мне, я вижу его гениталии, проглядывающиеся через разрез халата.
Я все еще здесь… в дурацком лабиринте!
Мои руки… они привязаны к стеклянной колонне!
Меня приковали.
Черт!
– Андриан…
Этот мир сошел с ума окончательно?
Я оглядываюсь: на мне – белая ночнушка. И больше ничего! Я даже не чувствую нижнего белья на себе! Я сижу на холодном полу, а мои руки завязаны за спиной и прикованы к колонне.
Это перекресток.
Очередной перекресток лабиринта со стеклянными стеллажами, заставленными банками с формалином.
На полу вокруг рассыпано битое стекло. В куче лежат пустые бутылки из-под спиртных напитков. В стороне я заметила странный черный мешок, перевязанный бечевкой. Повсюду расставлены зажженные свечи. И в центре всего этого, в центре перекрестка – кровавые пентаграммы…
Красная звезда, обрамленная в круг. На концах звезды – странные символы, на которых стоят свечи. В стороне от круга со звездой – кровавые перевернутые распятия.
Где-то я это видела раньше…
Но не могу вспомнить где и когда!
Черт!
Что это такое?
Мой живот… он слишком большой!
О, боже! Какой же он большой! Я вот-вот рожу…
Все это я успеваю оценить за пару секунд и возвращаю свой взгляд на Андриана. Теперь я понимаю, почему его рука забинтована. Он резал себя битым стеклом… и рисовал эти знаки… своей кровью…
– Ах!
Он подбегает ко мне и обнимает лицо руками.
– Тише-тише… не надо бояться. Все опасности уже позади. Все самое худшее – позади. Все хорошо. Видите? Я не причиню вам вреда.
Почему он говорит со мной на «вы»?!
Я пытаюсь вырвать руки из привязи, но все тщетно. Они слишком сильно привязаны. Я ничего не могу сделать. Я могу лишь сидеть здесь… и наблюдать за происходящим…
– Вот так, уже лучше… успокойтесь…
Я набираю воздух в легкие и выдаю:
– Андриан! Какого черта здесь происходит?!
И до меня доходит: это все он.
Он во всем виноват…
«Их плоть и кровь,
Грехи и души – все Ваше.
Я приведу их.
Я верну Первую Матерь.
Я дам ей Благословенное Семя,
И Дитя родится.
А Вы даруете мне свободу
От страданий Ада.»
Он привел их сюда!
Он призвал демонов!
Он сделал из меня Первую Матерь!
Я вот-вот рожу Дитя!
Это он заключил сделку с демонами! Это все – он!
Андриан! Я должна была догадаться… должна была остановить его, когда был шанс…
Серафима не справилась…
И я… тоже.
– Ты стоишь за всем этим, да? Это твоя идея? Что ты наделал, Андриан?
Он готовил все для этого ритуала… убивал ребят, строил козни, был заодно с демонами… и с дьяволом!
– Ох, все не так просто! Нет-нет!
Андриан расхаживал вокруг кровавой пентаграммы, ступая на битое стекло. Из его ног сочилась кровь. А он продолжал ходить кругами и стрелять в меня обезумевшим взглядом.
Он совсем спятил!
Я вижу в нем это!
Он даже не моргает! Его зрачки дико расширены!
– Что ты имеешь в виду?
Я все еще чего-то не понимаю… все еще! Черт!
– Я всего лишь выполняю приказы…
– Приказы? Чьи?
Андриан ответил мне ехидной улыбкой. Я увидела его окровавленные зубы.
Эта жуткая улыбка… лучше бы я глаза закрыла!
Теперь передо мной будет постоянно стоять это мерзкое безумное лицо!
– Давайте я вам все объясню? Я расскажу вам, что случилось, и тогда все события минувшего дня выстроятся для вас в тонкий узор, словно кружева. Все станет ясно, как день. День… который уже не наступит.
Это конец.
Я не доживу до рассвета…
Только сейчас я это поняла.
– Я привел компанию друзей в анатомичку, как и было условлено. Все шло по четкому плану… первое время. Для начала нужно призвать демонов. Тот, кто все это задумал, заключил с ними сделку.
– Сделку?
– Да… кровь, плоть, грехи и души людей… а также рождение Дитя взамен… на свободу…
Свободу?
«А Вы даруете мне свободу
От страданий Ада.»
– От Ада?
– Да… вы правы! Он просил демонов о том, чтобы те избавили его от страданий в Аду после смерти. Хорошая сделка, не так ли? Вот только выполнить все условия… очень непросто!
Кто же это?
Кто?
Кто заключил сделку и обрек всех на смерть?
– Сначала демонов призвали. Пентаграммы и текст сделки начертаны на стенах в туалете. Затем демоны наслали иллюзию на стены и спрятали кровавые надписи.
Кровавые надписи… Серафима!
Она нашла их!
Вот, почему я помню эти рисунки!
Серафима обнаружила текст сделки с демонами, а потом…
– Дальше задача усложнилась. По условиям сделки, жертвы приведены в дом демонов. Они приведены на пир. Грешные люди. Злые люди. Они много грешили, а потому… демонам было очень вкусно. Эта часть сделки выполнена безупречно, а вот с рождением Дитя пришлось повозиться…
Проклятье!
Дайна была права: нас привели на убой, как скот!
Сначала призвали демонов, потом привели «деликатес», которым демоны свободно наслаждались время от времени, убивая и сжирая нас по одиночке!
А Матерь…
– Лишь Первая Матерь может родить Дитя дьявола…
Первая Матерь…
Я…
– Чтобы вы исполнили свой долг перед Владыкой, вам нужно было новое тело…
Тело…
– Сначала решили использовать тело той, чей разум был сильно замутнен алкоголем.
Ника…
– Ника много выпила. Она не отдавала отчет своим действиям. Полагалось, что ее поврежденный разум с легкостью и беспрепятственно примет ваш дух…
Мой… дух…
– Но ничего не вышло. Такая досада! Искалеченный алкоголем разум Ники отчаянно не хотел принимать вас в свои чертоги. Начался процесс отторжения. Именно тогда было принято новое решение: использовать более трезвое и сильное тело для последующей… реинкарнации…
Реинкарнации?!
Черт!
Значит, я…
– Серафима. Она подвернулась весьма удачно. Она оказалась не в том месте и не в то время… для нее. Мы же этим воспользовались. Ее тело стало вашим, Первая Матерь. Мы переместили ваш дух в ее тело, и она умерла. А потом… оставалось избавиться от тела Ники, которое после отторжения стало вести себя… не лучшим образом.
Боже…
О чем это он?
– Повторная реинкарнация прошла успешно. Дух Серафимы… плавает в формалине…
– Дух… ее дух… не тело?
– Нет! Дух Серафимы там… а вы… вы в ее теле, Первая Матерь.
– А что с духом Ники?
Простой ответ:
– Съели.
И добавляет:
– За ненадобностью.
Мир рушится.
Все для меня обретает жуткий смысл.
Ника – первая жертва неуспешной реинкарнации. Из-за помутненного рассудка она не смогла принять дух Первой Матери, мой дух, и тогда меня переместили в тело Серафимы…
Ника было уже никому не нужна.
– Первая Матерь перерождается. Она обретает новое тело каждый раз из цикла в цикл. И начинает свой жизненный путь заново. Снова и снова… чтобы выполнить свое истинное предназначение.
– Дитя…
– Рождение Дитя – священный демонический акт. Дети дьявола… рожденные вашим духом!
Ответ на мой вопрос: «Кто я?» – становится очевидным.
Я – Первая Матерь.
Я есть ее дух в чужом теле.
– К сожалению, вы забываете о своих прошлых жизнях, путешествуя из тела в тело. Это… побочный эффект реинкарнации. Именно ваша забывчивость каждый раз усложняет задачу. Вы пытаетесь сопротивляться. Вы сражаетесь. Вы противитесь тому, что нельзя победить…
Нельзя победить?
– Судьбе…
– Ах…
– Судьба, которая предначертана вам с начала времен и начала начал. Рожать… рожать для Владыки… рожать Детей дьявола… вот ваше истинное предназначение! Вот, для чего вы каждый раз рождаетесь заново!
Я не могла в это поверь!
Нет!
Это… бред сумасшедшего!
Просто бред…
– Когда ваш дух, дух Первой Матери, был помещен в тело Серафимы, дьявол дал вам свое Благословенное Семя и стер память о Священном Акте.
Дьявол…
Его Благословенное Семя…
Священный Акт…
– И с тех пор вы вынашиваете его Дитя… Дитя Владыки…
Нет!
Я чувствую на глазах своих слезы.
А Андриан радостно улыбается мне.
Он абсолютно уверен в том, что говорит!
– Цикл… он повторяется снова и снова. И я – лишь мелкое звено в большой цепи, помогающее постоянному перерождению Первой Матери. Новое тело. Новая история. Новое Дитя. И новым звеном в вашем перерождении стала Серафима, выбранная… почти случайно после неудачной первой попытки. Такова… судьба…
Судьба…
Черт!
Нет!
Этого не может быть!
Это просто безумие!
– Теперь вы все осознали?
Пир грехов… рождение Дитя…
Все это – один большой праздник.
Праздник рождения Дитя дьявола!
Андриан подходит к большому черному мешку и притаскивает его к моим ногам.
– Что там? – спросила я.
– Кое-что…
Андриан дергает за конец бечевки, и мешок развязывается. Он опрокидывает его на пол и…
Из мешка выкатываются головы…
Отрубленные головы со знакомыми лицами!
– О, нет!
Я закрываю глаза, не в силах смотреть на это!
– Смотрите, Первая Матерь, смотрите…
Я вынуждена открыть глаза…
Их лица… лица на отрубленных головах!
Ника… Эмиль… Белла… Мадлен…
– Другие не удалось сохранить. Плоть Власа съели без остатка. Леся поглощена темными водами. Ева утонула во мраке. Дайна… вы сами видели, что с ней случилось. Представление с Эмилем устроили демоны, как ответный знак символам Спасителя. Беллу нашли на улице после того, как она сбежала. Это случилось в момент расправы над Мадлен. Мадлен… ее нашли даже раньше, чем Беллу.
– Нет!..
Я кричу.
Из меня вырывается стон.
Они погибли…
Все до единого!
Их всех… съели!
Демоны…
Они стали праздничными блюдами на столе, яствами, по случаю рождения Дитя!
А я… я – мать этого Дитя!
Я вынашиваю его внутри…
И даже не могу его убить!
– Кто…
Я беру себя в руки и глотаю соленый комок.
– Кто это сделал?
Андриан нахально улыбается мне в ответ.
– Отвечай!
Денис…
– Где Денис?!
Андриан улыбается еще шире.
– Это Денис! Он с тобой за одно! Вы же лучшие друзья! Черт! Денис позвал Серафиму сюда… Это все он! Денис! Покажись! Я знаю, что это ты! Черт! Выходи, жалкий ублюдок! Выходи, сволочь! Покажись! Покажись, Денис!
Андриана пробирает на смех.
Он хватает за живот и заражается диким сатанинским хохотом.
По подбородку текут красные струйки… из глаз выплескиваются слезы…
Он сгибается пополам и продолжает смеяться.
– Почему ты смеешься? Черт! Хватит! Прекрати! Где Денис?
Но стоит мне произнести имя «Денис», как вдруг Андриан начинает смеяться еще сильнее.
Ничего не понимаю…
Что-то здесь не так…
Почему мне кажется, что я… ошибаюсь?!
– Ох… вы такая смешная, Первая Матерь!
Андриан вытирает слезы с лица, проводит пятерней по волосам и убирает от меня прочь отрубленные головы.
– Так и быть.
В голову ударяет холод.
Я ощущаю на лбу капли выступившего пота.
– Я познакомлю вас с тем, кто заключил сделку. Сейчас вы встретитесь с ним… лицом к лицу.
Андриан уходит в сторону и замирает, направляя взгляд во мрак коридора напротив меня.
Он уже ничего не говорит.
Мир погружается в мертвую тишину.
И тут я слышу…
Мелкие шаркающие шаги…
Ступающие тихо-тихо…
Лишь слабое эхо раздается от них.
На свет… появляется Денис…
Но только он появляется совсем не в том виде, в котором я ожидала его увидеть.
Он ползет на руках и коленях, полностью обнаженный. Вокруг его шеи обвита бечевка, конец которой утопает в темноте. Его глаза горят безумием, как у Андриана. А его язык высунут наружу… он дышит так же часто, как собака.
Пес…
Послушный пес…
Вот, кем всегда был Денис…
В прошлый раз я видела часть этого голого тела, когда застукала его в кабинете с Мадлен. А теперь… его формы и вид гениталий не вызывают у меня ничего, кроме омерзения.
Он ничего не говорит, он ползет ко мне и продолжает часто дышать, как собака.
– Денис…
А потом…
Ее голос:
– Добрый вечер…
И в голове моей прорывается странное и непонятное воспоминание: «Я диспетчер!».
– Ах!
Ева.
Она выходит из тьмы. Живая. Целая и невредимая.
Одетая в свою красную куртку, расстегнутую на всю длину.
– Этого не может быть! – вырывается у меня. – Ты же погибла! Я сама видела, как тебя задушили!
Ева смеется, хватается за шею, имитирует удушье и театрально выкрикивает:
– Я задыхаюсь! Нет! Нет! Помогите! Спасите! Они утащат меня! А-а!
И затем:
– Крыч!
Этот звук имитирует перелом позвоночника.
Она опускает голову на грудь и ослабляет руки.
– Вы про это?
Она поднимает взгляд на меня и смеется.
Игра…
Это все – игра…
Подстава…
– Я ожидала от вас большей смекалки. Впрочем, это уже неважно. Рада видеть вас снова, Первая Матерь.
Ева…
Это все она.
– Вас не смутило, что призыв демонов был осуществлен в женском туалете? Должна признать, передо мной стояла непростая задача. Сперва надо призвать этих демонов и заключить с ними сделку, потом договориться с Андрианом и Денисом, чтобы они пригласили людей на вечеринку в анатомичку. Дальше – самое сложное. Андриан уже рассказал, что тело Ники не сгодилось для принятия вашего духа? Я не смогла этого предвидеть и облажалась, но потом быстро исправила свою ошибку и использовала тело Серафимы в качестве вашего сосуда. Благословенное Семя дано. Дитя вот-вот родится, а я… раз и навсегда избавлюсь от страшных казней Ада. Для меня будет приготовлен… отдельный престижный зал, как для человека, который помог появиться Дите Владыки на свет…
Все кончено.
Она победила.
Она – слуга дьявола.
Она – сатанистка.
А я…
– Вы еще не все поняли? Тогда я вам объясню. Андриан не просто так рассказал историю ребенка Розмари. Можно сказать, мы повторяем эту сказку в реальной жизни. А я… не просто так поведала о вере древних греков в рок. Это судьба, Первая Матерь. Судьба – то, чему суждено свершится и что невозможно отвратить. Каждый ваш шаг против своей судьбы ничтожен. Все предрешено с самого начала. И ничего… нельзя изменить…
Все предрешено…
Я не могла ничего исправить с самого начала!
Я не могла никого спасти!
– Не догадываетесь, где мы?
Ева любопытно осматривает просторы лабиринта.
Я молчу.
– Это Ад, Первая Матерь. Демоны перенесли нас к себе домой. Этот лабиринт – один из Священных Залов. Мертвецы, бродящие в этих бесконечных туннелях – потерянные души, скитающиеся в поисках пропитания живой плотью. Это место было выбрано для рождения нового Дитя.
Ад не где-то далеко от меня. Он не за чертой смерти.
Я уже в Аду…
– А вы представляли Ад как-то иначе? Костры, сковородки с маслом, потоки лавы? Нет-нет-нет… все куда более… ужаснее… Ад – это судьба, от которой нельзя убежать…
Ее милое лицо.
Ее тоненький голос.
Все это… оставалось при ней.
Это не меняло главного: того, кем она была по своей сути…
Той, кто поклоняется демонам, кто исполняет их волю во имя своих целей. Из страха… перед наказанием за грехи.
– Денис…
Я смотрю на него.
– Почему?..
Он довольно облизнулся и взглянул на госпожу.
– Как ты его подчинила себе?
– Очень просто! Правильное питание – залог успеха, не так ли?
– И чем ты его кормила?
Ева сунула руку в карман и достала прозрачный пакетик, наполненный… использованными тампонами.
– Кровью.
Меня сейчас стошнит!
Ева открывает пакетик, достает оттуда тампон, пропитанный кровью, и сует его в рот Денису. Тот с наслаждением прожевывает «лакомство» и глотает.
– Денис…
– Правда, он – милашка?!
Ева звонко смеется.
– Я очень рада, что он позвал Серафиму. Без нее ничего бы не вышло. На самом деле он пригласил ее, чтобы она стала частью пиршества. Демоны славно полакомились грешниками. Но, видите, все случилось совсем иначе. Ее роль стала более важной, чем я сама полагала.
А потом… она смотрит на Андриана.
– Прежде, чем Дитя родится, нужно принести последнюю добровольную жертву. Андриан. Ты знаешь, что делать.
Я смотрю на него.
Тот покорно кивает и отвечает:
– Слушаюсь, моя госпожа.
Андриан подходит к Еве, развязывает пояс халата и сбрасывает все одеяния с себя, обнажаясь полностью. Он садится на колени и просит руки Евы.
Она протягивает ему свою ладонь.
Андриан целует тыльную сторону ладони Евы, оставляя на ней кровавый след с губ.
Стоя на коленях, он встречается взглядом с Денисом. Они подползают друг к другу и скрепляют свои губы в кровавом поцелуе. Мне показалось… или Денис передал Андриану в рот часть крови, которую высосал из тампона Евы?
Прервав поцелуй, Андриан встает и возвращается к горе пустых бутылок. Он берет одну за горлышко, ложится на пол на спину и… одним резким движением разбивает бутылку о пол. На ней остаются битые острые края.
Андриан выдыхает и говорит:
– Владыка… я иду к вам…
А потом…
Он замахивается рукой с бутылкой над головой и… опускает ее осколками вниз на лицо.
Я зажмуриваюсь.
Черт!
Что происходит?
Ай!
Живот…
Как же болит!
Я кричу!
Андриан улыбается… из его лица торчат битые стекла… он замахивается бутылкой снова и… бьет себя по лицу вновь!
И когда он ударяет – мой живот сжимается от боли.
– Начинается, – голос Евы.
Денис ползет ко мне. Ева идет за ним следом.
Схватки…
Началось…
Сквозь собственный крик боли я слышу смех Андриана.
И раздаются мерзкие звуки, когда битая бутылка врезается в его лицо. Андриан смеется громче. Он продолжает бить себя по лицу, разбивая его в кровь.
Он все еще жив…
И с каждым новым ударом, который он наносит себе, моя боль усиливается.
Новая волна!
Новый удар!
Андриан смеется громче…
Его удары становятся чаще… и сильнее…
И мне больнее!
Ева опускается передо мной на колени и раздвигает мне ноги.
Я слышу ее шепот:
– Дитя… на подходе…
И весь мир сходит с ума!
Я кричу от боли, я рожаю, я бьюсь затылком о стеклянную колонну, я слышу смех Андриана и хлюпанье крови.
