Илья Сергеевич Ермаков
Танцы в формалине
– Влас, Белла и Эмиль договорились встретиться. Так что они придут сюда вместе.
Потом в разговор вступила Дайна:
– Мадлен написала мне. Она и Ника уже на подходе.
– Отлично! – всплеснул руками Андриан. – Напиши Белле, узнай, где их черт шатает. Сказал же – в девять быть, как штык! Закон «ноль-ноль» нарушать нельзя!
– Спокойно, – вступился Денис, – у нас вся ночь впереди.
Эти слова громом прозвучали в голове Серафимы.
Вся ночь…
И новая мысль – роковое предупреждение из безумного наркотического сна: «Ты умрешь первая».
Глава 4. Двенадцать
Раздался звон массивных ворот. А следом последовали шумные девичьи голоса:
– Капец, какая там уже метель разыгралась!
– Я себе все ноги уже отморозила! Лишь бы цистит не подхватить! Еще один раз я этого не переживу!
– Ох, надеюсь, мы согреемся здесь, а то я готова сдохнуть от такого мороза! Сейчас бы на Гавайи…
– Скорее бы в тепло! Давай-давай! Шуруй своими спичками!
Первая – крашенная в неестественный кислотно-рыжий цвет – худая до жути – в темно-синем пальто и угги – потирая от снега светлые голубые глаза, запыхавшись, вбежала в холл. Она начала интенсивно дышать на свои руки, чтобы согреть тонкие белые пальцы с темно-зеленым маникюром.
– Рыжая – Мадлен, – шепнул Денис на ухо Серафиме, – а та, что с пучком – Ника.
И это был не пучок, а целая неряшливая копна каштановых волос, завязанных на голове в некое подобие пучка, из которого торчали непослушные локоны и отдельные длинные волоски. Темно-зеленая куртка, черные колготки и сапожки. Как она вообще не превратилась в ледышку? Глаза у Ники невнятные, грязные, серо-зеленые. Серафима так и не смогла определить точный цвет. Когда Ника скинула куртку, то осталась в черном коротком платье японской школьницы, поверх которого надет синий мешковатый свитер с белыми медведями и звездами. На пальцах у нее Серафима отметила большое количество звенящих друг о друга колец.
– Мадлен! Ника! – обрадовался Андриан, увидев девушек, – Мы вас ждем! Давайте, проходите. На улице уже совсем похолодало!
– О, да! Я себе все щеки отморозила, – пожаловалась Мадлен.
Она топталась на месте, пытаясь согреться, и терла ладонями лицо.
– У кого руки теплые? Погрейте меня, пожалуйста! Денис! Иди ко мне!
Денис оставил Серафиму в стороне и вышел вперед к Мадлен. Обе девушки принесли с собой набитые тяжелые сумки. Оставив свои вещи на скамье, они принялись снимать верхнюю одежду.
– Дай-ка мне погреться!
Мадлен положила свои холодные пальцы в горячие ладони Дениса и начала греть их.
– Ах! Какой же кайф! Ника! Тебе вообще не холодно?
– Конечно, холодно! – бросила она, поправляя копну волос на голове, – Но я хочу согреться другим способом.
Мадлен, озадаченно взглянув на подругу, получила в ответ жест – постукивание кончиком указательного пальца по шее.
Серафима сразу догадалась, что речь идет о выпивке.
– Мадлен!
Дайна выпустила облако дыма и подошла к Мадлен, чтобы обнять ее и поцеловать в щеки.
– Я очень рада, что ты наконец здесь!
– Дайна! Милая! Ты, как всегда, неотразима!
– Ой!
– Правда-правда! Лучшая! Просто бомба! Моя секси-телочка! Моя конфетка! Моя нежнейшая мадам!
Две девушки залились дружным смехом.
– А кого мы еще ждем? – Ника свернула свою куртку и оставила ее рядом с сумкой.
– Влас, Белла и Эмиль уже на подходе, – ответила ей Дайна.
– Они же знают куда идти? – Андриан недовольно взглянул на часы.
– Да-да, они уже рядом.
Дальше Мадлен и Ника по очередности поздоровались с остальными присутствующими: Климом, Лесей, Евой и Серафимой.
Мадлен одарила Серафиму легким объятием, и в этот момент она почувствовала в себе какое-то отторжение. Серафима не могла понять, с чем это связано, но эта Мадлен… вокруг нее буквально витал неприятный ореол фальши.
«Что-то с ней не чисто…» – задумалась Серафима.
Она всегда полагалась на свои внутренние чувства и эмоции.
Что касается Ники, то она не ощутила ровным счетом ничего. Просто пустота.
– Ты не замерзла? – Клим обратился к Лесе.
– Есть немного. Уже хочу зажечь свечи и погреться.
Леся накинула на плечи свое пальто и спрятала руки в подмышки.
Дайна сделала сильную затяжку из электронной сигареты и вдохнула весь дым прямо в открытый рот Андриана. Дальше эти двое поцеловались с мокрым щелчком.
– Спасибо, Дениска. У тебя очень горячие руки. Это мне в тебе всегда нравилось, – Мадлен наконец оставила горячие руки Дениса и его самого в покое.
Вернее… так подумала Серафима, и она ошиблась.
– Сделаешь мне массаж? Прям шея вся затекла! Я так больше не выдержу ни минуточки! Прошу тебя!
Серафима совсем не ожидала такого поворота событий. Но все происходило именно так, как хотела Мадлен. Девушка развернулась к Денису спиной, сбросила свои прямые волосы вперед и предоставила ему для работы свою шейную зону.
Денис начал мять плечи и шею Мадлен.
Серафима отвела взгляд в сторону и наткнулась на Еву, которая уставилась в экран телефона.
– Ой, все! Я так больше не могу!
С этими словами Ника сунула руку в свою сумку. Раздался звон стекла. Она вынула наружу бутылку темного пива.
– Уже не терпится? Нас не подождешь? – усмехнулся Андриан.
– Я замерзла! – простонала Ника.
– Думаешь, пиво тебя отогреет? Погоди… сейчас сядем в кабинет и зажжем свечи. Погреешься.
– Вот уж нет! Я так больше не выдержу! Сколько нам еще ждать остальных? А я уже выпить хочу!
Щелчок – Ника открыла бутылку и сделала первые два больших глотка.
– О, да… наконец-то!
Пока Ника попивала пиво, Дайна продолжала дымить электронной сигаретой, и вот уже весь холл анатомички был заполнен облаками дыма.
Серафима уже даже успела привыкнуть к этому специфическому запаху, который ей по какой-то причине напоминал аромат свежего поп-корна.
И с чего бы это у нее такие ассоциации на запахи?
– Они пришли, – объявила Дайна, выключив телефон.
– Наконец-то! – Андриан всплеснул руками.
Через пару мгновений двери анатомички снова открылись, и Денис на этой ноте перестал делать Мадлен массаж, чему Серафима оказалась очень рада.
Почему ей это не понравилось?
Это все из-за самой Мадлен?
Или она так ревнует Дениса к этой мадам?
Серафима и мыслить стала фразами из советских фильмов: «Сучка крашеная!».
Пока ее мысли крутились вокруг Мадлен и Дениса, в холле уже появились последние участники этого сборища.
Их было трое: Влас, Эмиль и Белла.
– Эге-ге-гей! – прокричал Влас, появившись в холле.
Влас показался Серафиме самым старшим среди всех присутствующих. Возможно, свою роль сыграли броская щетина и вьющиеся до плеч русые волосы. Острый подбородок и выраженные скулы. Серые, немного странные из-за безумного блеска, глаза. Сняв с себя длинное пальто цвета хаки, Влас остался в коричневой футболке с принтом в виде черного перевернутого распятия. Эта футболка обнажала его длинные руки со вздувшимися венами и большие пальцы. На нем остались светло-коричневые джинсы и массивные зимние ботинки с мехом.
Щетина, длинные волосы, безумные глаза, вздувшиеся вены и перевернутое распятие – все это наводило Серафиму на неприличные мысли об этом парне. Она готова дать ему лет двадцать семь, если не больше. Слишком взросло он выглядел.
– Всем привет!
Следом за Власом, последовала Белла – его девушка. Этот персонаж вовсе отличался от всех девушек хотя бы своей короткой пацанистой стрижкой. Волосы покрашены в серо-белый цвет, с мелированием. В ушах – по пять сережек. Худощавая и с полным отсутствием намека на женскую грудь. Серая обтягивающая кофта, темные джинсы и черная мужская обувь маленького размера.
А интонация, с которой говорила Белла, невольно наводила на мысль о том, как же ей надоел весь этот чертов мир.
– Вай! Мои сладкие! Здрасьте, здрасьте! Рад всех видеть, мои хорошие! Приветики-минетики! Мои нежные!
Эмиль…
Серафима поймала себя на мысли, что впервые в жизни встречает парня, который так открыто заявляет всему миру о своей нетрадиционной сексуальной ориентации. И выглядело это слишком наигранно и даже клишировано, на ее взгляд.
Впрочем, ей ли в этом разбираться?
Парень высокий, слишком высокий, тощий и смуглый. На такой коже ярко выделялись большие голубые глаза, а тонкое лицо обрамляли желтоватые золотистые волосы, спадающие на плечи, как у Власа. Только в отличии от Власа, кожа лица Эмиля оказалась идеально выбрита. И легкий блеск на розовых губах. Глаза с яркой черной подводкой, очки в красной оправе. Одет Эмиль в обтягивающие черные кожаные брюки, подчеркивающие каждый изгиб. Под оранжевой кислотной курткой – сероватый свитер с черными листьями клевера. На правой руке на большом пальце – серебряное кольцо с черным камнем – знак принадлежности к когорте людей с нетрадиционной сексуальной ориентации. Из других аксессуаров – серебряные клипсы в ушах.
С появлением жизнерадостного Эмиля тягучая обстановка, полная неловкости, моментально разрядилась. Все стали смеяться и радостно встречать студентов из хим-теха теплыми объятиями.
– А сторож уже ушел? – Влас подозрительно осмотрелся по сторонам.
– О, да, мы его спровадили, – ответил Андриан, – он вернется в шесть часов утра. Так что вся ночь наша!
– Надеюсь, все трупы у вас мертвые, – хмыкнула Белла.
«Мертвые… трупы… что ты несешь, женщина?!» – мелькнули в голове Серафимы язвительные мысли.
Эмиль помимо объятий одарил всех присутствующих двумя поцелуями в обе щеки.
– Какие вы все классные, ребята! Боже! Я всегда мечтал побывать в этом месте! Какие нежные стены! Какой нежный барельеф! Это нежные греки? Я хочу непременно это все заснять!
– Только одна большая просьба – никуда не выкладывайте фотки и видео, иначе нас исключат, – напомнил Денис.
– Ой, само собой! Это все для личных архивов! На память о нашей нежной вечериночке!
В руке Эмиля моментально появился телефон, и он уже начал снимать: то пространство холла, то себя самого на фоне холла. Словом, очень разноплановые кадры.
– Отлично! – Андриан хлопнул, призвав всех к молчанию. – Мы все в сборе! Давайте осмотрим анатомичку? Сейчас мы вам, ребята, все тут покажем, а потом выберем кабинет и начнем наше долгожданное мероприятие!
Андриан и Клим проверили, насколько хорошо закрыты входные ворота. Двери не пропускали явных сквозняков. Весь морозный холод и снег остались за стенами, на улице.
Больше они никого не ждут.
Серафима осмотрела всех присутствующих: Дайна продолжала пускать дым, Ника осушила первую бутылку пива, Мадлен поправляла свои волосы, глядя в зеркальце, Леся грела руки, пряча их в подмышках, Андриан, Клим и Денис взяли все тяжелые сумки, Ева убрала телефон в карман и прихватила свой тортик, Эмиль радостно крутился с включенной камерой на телефоне, снимая все подряд, Влас захватил вещи Беллы, чтобы та ничего не тащила в руках.
Вместе с Серафимой их было двенадцать.
Дюжина в полном сборе.
– Отлично закрыто! – выдал вердикт Андриан, проверив двери. – Давайте, ребята, берем все свои вещи и вперед! Поднимайтесь!
Серафиме стало намного спокойнее, когда Денис наконец отстал от шеи Мадлен и присоединился к ней, чтобы сопровождать ее дальше.
– Все в порядке? – спросил он.
– Да. А что такое?
– Ничего, просто… вижу, что ты немного волнуешься.
– Волнуюсь? Ну…
– Не переживай. Этим ребятам можно доверять.
Но уверенности у нее в этом ни грамма.
Серафима доверяла первому впечатлению, а также своим внутренним чувствам, ощущениям и интуиции.
Сколько она себя помнила, ее крайне редко подводило первое впечатление о людях. Интуиция виртуозно справлялась со своей задачей – разоблачать людей.
– Они… чудаковатые, согласен, но милые.
– Да, ты прав. Они… милые.
Серафима не могла не обращать внимания на яркого и эпатажного Эмиля. Тот вальяжно шагал по анатомичке, записывая на свой телефон документальное видео.
Видео, разоблачающее их всех!
– Зажгите свет в коридоре! – бросила Мадлен. – Его все равно никто не увидит снаружи.
Влас нашел выключатель и зажег лампы под потолком.
– Сейчас мы проведем вам маленькую экскурсию, – начал Андриан, – это наша анатомичка! В этих двух коридорах – кабинеты. В конце левого коридора будет развилка. Повернув направо, вы найдете дверь, ведущую в анатомический музей! Сейчас мы туда направимся. А в левой стороне – проход в подвал, где находится комната со всеми препаратами. Клим, проверь ключи на посту охранника!
Клим зашел за стеклянный пост и осмотрел стену с ключами.
– Он забрал только ключи от преподавательской. Так-так… А вот и ключи от музея! Нашел ключи от подвала и препаратной! И от кабинетов… все ключи. В какой кабинет пойдем?
– Давайте в тринадцатый? – предложила Ника. – Мы там всегда занимались!
– Да, бери от тринадцатого! – бросил Климу Андриан.
Клим вернулся к ним с четырьмя ключами.
– Куда сначала? – спросил Эмиль.
– Давайте оставим вещи в кабинете, а потом пойдем в музей, – предложила Дайна.
Возражать никто не стал.
Все, безусловно, рады скорее избавиться от тяжелых сумок с провизией.
Тринадцатый кабинет располагался в левом крыле анатомички. Андриан открыл двери, и перед ними открылась просторная учебная комната. В левой части – учебные парты, сдвинутые вместе в один большой длинный стол, обставленный стульями. В правой части комнаты – специальные длинные столы для изучения влажных анатомических препаратов с отверстиями, через которые должен стекать формалин в тазы. Слева от двери – доска для письма мелом. На стенах висели таблицы с изображениями разных органов и систем человеческого тела, а также планшеты с изображениями разных мышечных групп. В конце комнаты находился стеллаж, на котором еще остались подносы с высушенными препаратами костей. Вся дальняя стена – большое панорамное окно. Окно выходило как раз на заросли деревьев и массивный забор. Если они зажгут свечи или даже включат свет, вероятность, что кто-то заметит свечение в окне анатомички с улицы крайне мала.
Это был отличный выбор кабинета для вечеринки, учитывая условия, которые они обязаны соблюдать.
– Вау! Как здесь все классно и круто! Очень нежно! Обожаю! Я в полном восторге! Отвал всего! – Эмиль поспешил сделать несколько фотографий.
– И здесь вы занимались? – осмотрелся Влас, выгнув бровь.
– Да, именно в этой комнате! – кивнула Мадлен. – Так что на этот вот стол с каменным покрытием лучше не кладите еду. Здесь лежали органы трупов.
И Мадлен звонко посмеялась своим мыслям.
– Мило, – хмыкнула Белла.
– За окном уже метель и совсем темно, – обратила внимание Леся, – нас здесь не заметят.
– И это к лучшему! – подмигнул ей Влас. – Важно, чтобы нас никто не заметил с улицы.
Клим поставил все сумки на стол и скинул с себя черное пальто, оставшись в сером свитере.
– Оставляйте все вещи прямо на столах – потом разберемся, что к чему. А сейчас погнали в музей!
Избавившись от нелегкой ноши и облегченно вздохнув, они отправились следом за Андрианом к анатомическому музею кафедры.
– Давайте за мной, – махнул рукой Андриан, – сейчас я вам покажу кое-что по-настоящему классное!
Они прошли до конца коридора и на развилке повернули направо. Перед ними появилась черная дверь с надписью: «Анатомический музей».
– Давай сюда ключи, Клим.
Получив включи, Андриан быстро воткнул их в замок и повернул.
Войдя первым, он хлопнул по включателю на стене, и музей озарился светом.
– Та-дам!
Серафиме нравился анатомический музей их кафедры нормальной анатомии человека. Просторный зал от пола до потолка заставлен самыми разными интересными экспонатами. По периметру тянулись стеклянные стеллажи, каждая полка которых заставлена емкостями с формалином и препаратами. В центре зала тоже стояли прозрачные шкафы, а таже стеклянные саркофаги с иссохшими мумиями. Помимо экспонатов, касающихся тела человека, здесь находились и препараты животных. В углу комнаты стоял скелет огромной змеи. А также скелеты мышей, черепа лошадей и других животных. Кроме них – несколько планшетов с насекомыми и жуками. Но основная масса – конечно же, человеческие препараты. Вся дальняя стена посвящалась эмбриональному развитию человека и врожденным патологиям, мутациям и аномалиями внутриутробного развития, несовместимых с жизнью. Там расставлены банки с мертвыми плодами, наделенными различными уродствами. Помимо разных крупных органов в банках, здесь же находились и гистологические препараты, обладающие особой редкостью. Распилы и разрезы тканей и органов: сердца, печени, почек, легких. Препараты с головным мозгом, разными формами черепов, аномалиями и патологиями развития половых органов. Как всегда бывает, особый интерес представляли именно препараты мозга и аномалий плодов. Мертвые младенцы были достаточно крупные и занимали объемные емкости с формалином. Лично Серафиму завораживал препарат с мертвыми близнецами, сросшихся головами.
– И откуда берутся все эти препараты? – нахмурилась Белла. – Кто-то все-таки расчленяет бомжей на улице?
Никто не смог ответить ей на этот вопрос.
Серафима и сама думала над этим, но за все время обучения никто так и не задал этот вопрос преподавателю.
– Вау! Божечки! – ахнул Эмиль. – И это все настоящее?
– Разумеется, – гордо кивнул Андриан, – проходите, смотрите, любуйтесь.
Все двенадцать участников вечеринки разошлись по залу музея. Серафима поймала себя на мысли, что, возможно, она находится здесь в последний раз.
– И мумия настоящая? – озадачился Влас.
– Это высушенная мумия, – пояснила Дайна, – нам сказали, что она тоже настоящая. Здесь все принадлежало когда-то живым людям. Даже вот эти необычные препараты половых органов, которые слеплены из… воска что ли? Или какого-то… резинового вещества. В этих препаратах сохранены все анатомические особенности. Они как… слепки с органов. Только это настоящие органы, которые заморозили… в озоне вроде… а потом подвергли такой необычной обработке.
Эти препараты, действительно, напоминали резиновые игрушки. Весьма приятные на ощупь. Серафима до сих пор не могла представить, что это настоящие препараты, сделанные таким загадочным и необычным образом.
– Боже! Тут два члена растут из одного! – ахнул Эмиль.
– Должно быть, тебе это нравится, – хмыкнула Белла.
– Ага! Очень смешно!
Серафима заметила Еву. Та стояла у препаратов с уродливыми плодами, держала на руках тетрадь в твердой обложке и что-то рисовала карандашом.
– Что рисуешь?
– Его.
Ева показала на младенца с четырьмя руками и ногами. Между каждой парой ног формировались половые системы, причем, разные: одна – мужская, а другая – женская.
Серафима заглянула в ее книжицу. Там уже появился первый набросок.
– Вау! У тебя хорошо получается!
Ева заметно залилась краской.
– Спасибо… я ходила в художественную школу, еще до поступления в институт.
– И очень даже не зря! Ты не потеряла свой талант.
– Я люблю рисовать. Меня это… успокаивает. Знаешь, это как медитация?
– Значит, ты много рисовала на анатомии?
– Да… любила рисовать череп и сердце. А еще головной мозг. Это мои лучшие рисунки.
– Покажешь мне как-нибудь?
– Конечно!
– А то у меня самой руки явно не художника.
Ева смущенно заулыбалась.
– Это не так важно. Зато ты быстро понимаешь материал. Денис рассказывал…
– Денис?
– Да. Он говорил, что ты все ловишь на лету. Ты очень сообразительная и быстро выстраиваешь причинно-следственные связи и придумываешь ассоциации. Это, правда, полезно. И не только для лучшего запоминания теоретического материала, но и для формирования клинического мышления.
– А ты? Разве… ты не отличница? Сдала все экзамены на «отлично»! Это сильно!
Ева выдержала паузу.
Карандаш замер в ее руке, остановившись на изображении пухлой ручки младенца.
– Мне трудно. Я все учу. Очень… очень долго. Мне нужно время, чтобы запомнить. Мне сложно все так сразу понять. Я должна просидеть всю ночь за уроками, чтобы вникнуть.
– Зато ты таким образом все лучше запоминаешь. Я имею в виду, что ты запоминаешь на длительный срок. У меня все очень быстро забывается. Прямо по щелчку! Даже страшно порой от такой забывчивости.
– Это нормально. Когда долго не повторяешь материал, он быстро забывается. Так у всех людей.
– Но не у тебя, я угадала?
Ева не ответила.
Она молча продолжила рисовать, словно сделала вид, что не услышала Серафиму.
Серафима же, оглянувшись, увидела, как Дайна пускает дым электронной сигареты прямо в темное сухое лицо мумии. Это был препарат с системой вен и артерий, очищенный от остальных тканей и органов. Сосуды оплетали сухие кости.
Клим обнимал Лесю со спины, и его ладонь опустилась так низко, что почти касалась ее ягодицы. Парочка стояла у препаратов с разрезанными сердцами и что-то энергично обсуждала.
Эмиль ходил от одного стеллажа к другому, заполняя галерею своего телефона бесконечным множеством фотографий и коротких видеороликов.
Власу и Белле явно было скучно. Двое ждали остальных у выхода и о чем-то непринужденно беседовали.
Ника… Ника уже убивала вторую бутылку пива, которую прихватила с собой. Мадлен же ковырялась в телефоне, не обращая внимания на музей.
Андриан звонко над чем-то смеялся, не отходя от Дайны ни на шаг.
Вскоре к Еве и Серафиме присоединился Денис.
– Как вы тут?
– Нормально, смотри, как Ева красиво рисует.
Денис заглянул в тетрадь Евы.
– Ничего себе! Это очень круто!
Ева заканчивала делать сложный контур младенца. Оставалось вырисовать две наружные разнополые половые системы.
– Влас и Белла же встречаются? Я правильно поняла?
– Да, они вместе, – ответил Денис на вопрос Серафимы, – у Эмиля пока никого нет… насколько мне известно. Ника и Мадлен тоже без отношений, если тебе интересно это знать.
Таким образом, они имели на вечеринке три парочки: Андриан и Дайна, Влас и Белла, Клим и Леся.
– Ника всегда так много пьет?
– Она… да… любительница…
– Побухать.
– Серафима!
– А что?
На нее неожиданно накатил смех. И в порыве перед ее глазами появилась картинка: Денис кладет свои руки на плечи Мадлен и начинает делать ей массаж. От этого Серафиму прямо-таки скукожило, что она резко перестала смеяться.
– А что у тебя с Мадлен?
– Ничего… а что?..
– Просто… она к тебе как-то клеилась… или мне показалось?
– Брось! Она просто попросила меня согреть ей руки и…
– Помять ее плечики.
– Да… это тоже… а ты ревнуешь?
– Совсем дурак?!
На этот раз Серафима не сдержала свой порыв и стукнула Дениса кулаком в плечо.
– Ауч! Эй! И чем я такое заслужил?
– Всем хорошим, Денисочка… всем хорошим.
– Иногда ты бываешь такой…
«Ну-ну, договаривай!» – вспыхнуло в голове Серафимы.
– Мощной… – выдавил Денис.
– А ты что думал? Да, я такая!
А потом их общее внимание привлек смачный звук – Андриан и Дайна опять сцепились в страстном поцелуе, облокотившись прямо о стеклянную крышку, под которой лежала мумия.
Пальцы Андриана скрылись под кофтой Дайны. А она продолжала держать в одной руке электронную сигарету, а второй водила по затылку Андриана.
– О, да! Давайте! Я хочу больше страсти, мои нежные! Больше чувств и эмоций! Мы уже идем на Оскар!
Эмиль не остался в стороне и начал снимать горячую сцену на камеру.
Дайна, не выдержав долгой съемки, прервала поцелуй и сунула в рот электронную сигарету.
– Как вы, ребята? Насмотрелись? – обратился ко всем Андриан.
– Да! – бросила Ника. – Пойдемте уже, а?!
– Только сперва покажем нашим друзьям комнату с препаратами! А потом вернемся в класс и начнем наше веселье!
Покинув анатомический музей, они направились в подвал. Уже на лестнице Серафима почувствовала едкий запах формалина.
