Илья Сергеевич Ермаков
Танцы в формалине
Все случилось очень быстро – сама Серафима не успела понять, что произошло.
Но поцелуй уже завершился.
– Да! Ура!
– Теперь очередь Евы!
Залившись краской, Ева вернулась на свое место и крутанула бутылочку.
Горлышко очень скоро указало на…
– Денис!
Если предыдущий поцелуй для Евы был первым в ее жизни… значит, первый мальчик, которого она поцелует, будет Денис!
Ева не решалась сама приблизится к нему, а потому Денису пришлось взять инициативу в свои руки. Проползая к Еве, он мельком улыбнулся Серафиме.
Теперь он сидел перед ней спиной.
– Не бойся, – сказал Денис Еве.
Они поцеловались.
Серафима даже не видела этого, потому что отвернулась в сторону. Ей не хотелось на это смотреть.
А потом… Денис уже возвращался на свое место, оставив Еву в легкой прострации после своего поцелуя.
– Денис! Давай, крути!
Денис уже хотел начать вращение, но вдруг… его взгляд ушел куда-то за спину Мадлен.
Ника.
Она запрокинула голову и сделала несколько глотков из бутылки с водкой.
– О, черт! – Мадлен быстро вскочила на ноги.
Ника встала перед ней на коленки, уперлась руками в пол, и из ее рта вырвалась отрыжка.
– Фу! Боже! – Белла прикрыла рот рукой.
Ника замерла в своей позе и смотрела куда-то в пустоту.
– Ее сейчас стошнит! – вырвалось у Леси.
Стоило ей это произнести, тело Ники выгнулось дугой, и изо рта вышли рвотные массы, растекаясь лужей у нее под пальцами.
Эмиль, Влас, Белла и Клим тут же вскочили. Они сидели ближе всего к Мадлен и Нике. Никому не хотелось испачкаться в рвотных массах.
В комнате повис неприятный запах.
– Ну и пьянь! – выругалась Дайна.
– Ей нужно помочь! – Леся встала и направилась к Нике.
Но потом…
Ника снова выгнулась, и из нее вышел второй поток.
– У нее уже рвота на рвоту! – воскликнул Эмиль, зажав нос. – Какой ужас!
Мадлен и Леся взяли Нику под руки и помогли ей встать на ноги.
– Не надо! – вырвалось у Ники. – Не трогайте меня!
Сделав резкий рывок вперед, Ника оторвалась от Мадлен и Леси, поковыляв к дверям.
– Тебе нужно умыться, Ника, давай я… – шагнула вперед Мадлен.
– Всем стоять! – брызнула Ника. – Я сама… я сама все сделаю! Слышали? Оставаться здесь и ждать меня! Понятно вам?
Качаясь то вправо, то влево, Ника преодолела путь, отделяющий ее от дверей.
– Не ходите за мной! Понятно?! Я… скоро вернусь!.. И будем целоваться! Муа! Муа!
Глядя на Нику, Серафима увидела нездоровый серый блеск в ее глазах. С этой девушкой явно происходило что-то нехорошее.
Она в опасности.
Держась за живот, Ника распахнула двери и вышла в коридор.
Двери за ней громко захлопнулись.
– Что это с ней такое? – Серафима наклонилась к Денису.
– Просто напилась.
– Нет… в ее глазах было что-то… не знаю…
– Нельзя ей позволять одной бродить по анатомичке в таком виде, – высказалась Леся, – она сейчас где-нибудь там упадет и расшибет себе череп! Или захлебнется своей же рвотой!
Серафима поняла, что это ее шанс все выяснить.
– Ты права. Я пойду к ней и прослежу, чтобы она не покалечилась там. А вы играйте дальше.
Возражений она не встретила. Леся и Мадлен предпочли не покидать тепло комнаты.
– Давай, Денис! Крути! – Эмиль вернулся в игру.
Серафима, оставив остальных ребят дальше играть в «бутылочку», накинула на себя пальто и вышла в холодный коридор.
Здесь тихо.
Она осмотрела коридор – никого.
– И как она так быстро убежала?
Серафима спешной походкой направилась к женскому туалету.
– Ника! Ты где? Ника!
Но та не отзывалась.
– Вот черт!
Серафима не хотела думать, что Ника уже валяется в каком-то углу с разбитой головой и рвотными массами, разлитыми на груди.
– Как можно было так напиться? Ника!
Серафима перешла на бег. Она боялась опоздать. Как медик, она знала, что порой счет идет на секунды.
Она не должна опоздать…
– Ника… где же ты…
Добравшись до двери, ведущей в женский туалет, она без промедлений распахнула ее и… застыла.
Мир поплыл перед ней.
Все утонуло… в красном цвете.
Белые кафельные плитки от пола до потолка – все стены и полы исписаны красным.
Кровь…
– Какого…
Она прошла вперед – пусто.
– Ника!
Серафима заглянула в каждую кабинку.
Ники нигде не было.
Надписи, рисунки, странные символы, пентаграммы…
– Что это такое?!
Серафима застыла в центре комнаты, как вкопанная. Она лишь смотрела глазами по сторонам, не в состоянии поверить в происходящее.
– Это сон… это всего лишь дурной сон…
Осматривая кровавые рисунки на белых стенах, Серафима начала постепенно понимать, что все это может значить.
Что-то… связанное с дьяволом…
Пентаграммы, треугольники, звезды… непонятные символы и иероглифы. Странные рисунки. А на полу – круги и треугольники. А в них – перевернутые распятия.
– Откуда все это здесь…
Серафима, набравшись смелости, прошла к стене, чтобы развеять все свои сомнения, касающихся красных «чернил».
Она наклонилась к надписям и понюхала их.
– Кровь… определенно…
Она обратила взгляд к другой стене и ахнула от ужаса.
– О, Господи…
Там были надписи. Текст, который она понимала.
Слова гласили:
«Их плоть и кровь,
Грехи и души – все Ваше.
Я приведу их.
Я верну Первую Матерь.
Я дам ей Благословенное Семя,
И Дитя родится.
А Вы даруете мне свободу
От страданий Ада.»
– Что за черт?!..
С каждой новой прочитанной строчкой Серафима отступала от стены на шаг назад.
– Плоть и кровь… грехи… что…
Все мутнело перед глазами.
– Первая Матерь… Благословенное Семя… Дитя…
Что это значит?
– Свободу от страданий Ада… какого хрена…
Путанные мысли крутились в голове.
Прочитав этот текст, она вспомнила про пророчества: «Ты умрешь первая».
И слово на доске – «Грехопадение».
– Я приведу их…
Серафима застыла.
Дышать стало невозможно.
Она поняла…
Кто стоит за всем этим?
Тот, кто привел их сюда…
Тот, кто собрал их вместе…
Тот, кто интересуется сатанизмом…
Ребенок Розмари…
Тот, у кого была доска для спиритизма…
«Грехопадение»…
– Грехи и души – все Ваше…
Андриан!
Андриан…
Зло…
– О, нет!..
Денис! В опасности!
Она должна спасти его и…
Серафима кидается к выходу, и вдруг…
Боль.
Тьма.
И пустота.
Она исчезла из этого мира навсегда…
Она… умерла первой…
Глава 10. Не она, а другая
Солено-кислый запах с примесью горечи ударил в нос, и я открыла тяжелые веки, покрытые коркой засохших слез.
Воздух вошел в мои легкие, и в том соленом запахе я ощутила ноты ржавчины.
Что-то мертвое…
Что-то чужое…
Что-то пугающее и неприятное…
Я ощущала это вокруг и внутри себя самой.
Мои холодные пальцы сжимали что-то острое. И вот я уже ощутила режущую боль в ладони.
– Ай!
Я одернула руку и…
Она вся в крови.
Запекшаяся кровь на моей руке, сжимающей алый блестящий нож.
Нож?
Нож!
– Что за…
Мое тело… оно двигается.
Звон стали – нож падает на кафельный пол.
Я опираюсь руками о пол и ползу куда-то назад, пока не натыкаюсь на… тело.
Оборачиваюсь и застываю.
Труп.
Девушка.
Спутанный комок лохматых волос на голове. Все лицо в родинках. Мертвая белая кожа. Синий свитер с белыми медведями и звездами. И алый шарф на шее – кровь.
И нож в моей руке…
– Что это значит?..
Мир становится отчетливее.
Мое тело набирается сил, и я уже могу встать на ноги.
– Спокойствие… только спокойствие…
Я поднимаю взгляд и вижу… ее…
Еще одну девушку.
Каштановые распущенные волосы. Карие блестящие глаза чуть прикрыты. Светло-коричневый свитер. Темные джинсы и сапожки. Стройная и изящная.
Она плавает…
В банке.
В банке с солоновато-кислой жидкостью прозрачно-белого цвета, словно туман.
Формалин.
Огромная стеклянная бутыль, заполненная мутной жидкостью, возвышалась в этой темной комнате от пола до потолка. Вокруг – серые столы, словно парты в школьном классе. На стенах – анатомические рисунки. В углу стоит раковина, а над ней – зеркало.
На полу – мертвая девушка с перерезанным горлом.
В банке с формалином – вторая мертвая девушка.
И я…
С ножом.
Я в пустом темном классе.
А я…
Кто?
Как оказалась здесь?
И что натворила?
В моем кармане… телефон…
Я взяла телефон. Он не заблокирован. Включаю фронтальную камеру и вижу лицо… ее лицо, той девушки, что плавает в банке с формалином!
Как такое возможно?
У меня… ее волосы, ее глаза, ее свитер, ее джинсы и сапожки…
И имя…
Как ее зовут?
Я быстро нахожу записи контактов, свой номер у нее подписан…
Серафима.
Кто она такая?
Почему я – она?
Я роняю телефон на пол.
Одежда мертвой девушки, лежащей на полу, испачкана кровью и рвотой.
Я обхожу труп стороной, мои ноги ступают в кровь.
Я направляюсь к зеркалу, висящему над раковиной.
Смотрю на себя: она.
– Это она…
Смотрю на нее, плавающую в формалине…
– Серафима?
Она там, а я…
Здесь…
Вместо нее.
– Какого черта происходит?
Бросаю взгляд на нож – так и лежит. Весь красный. Блестит.
И труп…
Труп другой девушки, которую я могла…
– Нет!
Бегу к двери, выглядываю – коридор. Пустой коридор и новые двери.
– Где я?
Возвращаюсь в класс… это же класс?
Словно, класс анатомии…
За окном – ничего, пустота.
Я зажигаю свет в комнате – мерцает одна тусклая лампа.
– Что мне делать?
Я подхожу к стенам и снимаю большие плакаты с рисунками и схемами. Они станут моими щитами.
Я беру мертвую девушку за руки и волочу по полу. За ней остается красная тропа.
– Вот черт!
Но я не останавливаюсь, а продолжаю.
Я еще успею во всем разобраться, а сейчас надо… спрятать тело, чтобы меня не поймали.
Если это вообще сделала я, а не та, кто в банке…
Но как тогда…
– Проклятье!
Я затаскиваю труп незнакомой мне девушки, от которой разило спиртным, под самый дальний стол. Плакатами, что я сняла со стен, я заставила нижнее пространство стола, сделав импровизированную ширму. Теперь труп спрятан. Ее нескоро найдут.
Лучше бы вообще ее никто не нашел…
Конечно, я понимаю, что рано или поздно ее найдут, но сейчас это совсем неважно.
– Что делать с кровью?
Я подошла к раковине и нашла под ней пустое ведро и тряпку. Набираю воду. Нужно вымыть полы от крови.
Заметаю следы убийства, которого не…
– А может и совершала…
Тщательно выжимая тряпку и часто меняя воду, я вымываю пол от крови. Уже гораздо чище. Пока мою полы, я искоса гляжу на нее, плавающую в банке.
Она такая же… как я…
Но я – не она, а другая.
Что теперь?
Я никак не могу спрятать огромную банку! И от кого мне ее вообще прятать?
– Что делать с ножом?
Пришлось его вымыть и… спрятать. В карман.
Он может мне еще пригодиться.
Я не собираюсь убивать!
Но я понятия не имею, что со мной случилось.
– Или лучше избавиться от него?
А если… враг нападет?
Кем бы ни был этот мой враг…
– Лучше возьму его с собой.
Итак… что я имею? Спрятанный труп под столом, заставленным плакатами. Свою копию, плавающую в банке с формалином, как экспонат в музее. Нож, орудие моего (или ее) убийства, в своем кармане.
Телефон…
Телефон Серафимы, которой больше нет.
А есть я.
Внезапно заболел низ живота. Схватило прямо сильно-сильно!
– Черт!
Что это такое?
Я поднимаю кофту – кожа чистая. Никаких ран или синяков. Меня не били… я не ранена, а это уже хорошо.
Но почему так болит?..
И немного тошнит…
– Прошло… вроде прошло… тише-тише… ты справишься…
Надо идти.
Я должна понять, где я оказалась и что вообще происходит.
Время действовать!
Выключив свет в комнате, я покидаю ее и выхожу в коридор. Пробую открыть другие двери – заперто. На одной из дверей надпись: «Препаратная». Тоже закрыто.
Где бы я ни была…
– Нужно выбираться отсюда.
Нашла самую массивную железную дверь. Там точно должен быть выход. Открываю ее, а за ней – лестница.
Лестница, ведущая только наверх.
Придется идти.
Ступаю тихо, чтобы меня не услышали…
Пока я не пойму, где нахожусь, лучше сохранять предельную осторожность.
Пока не пришлось убить еще кого-то…
– Черт! Почему я об этом думаю?..
Я вспоминаю свое пробуждение: тот нож, труп незнакомки, своего близнеца в банке с формалином, Серафима…
Меня трясет.
Совсем дурно стало…
– Боже! Держись… умоляю! Держись!
Кем бы я ни была… и что бы я ни сделала… я сама еще ничего не сделала!
Ведь так?
Если я не помню…
Ничего не помню… или?..
Тот телефон показался мне знакомым. Как я так легко поняла, на какие кнопки нужно нажимать?
Мышечная память?
– Бред…
Голос.
Он не звучит снаружи, во внешнем мире.
Он раздается… внутри меня!
Я останавливаюсь и хватаюсь рукой за перилла.
Голос смеется.
Так мерзко и дерзко… будто издевается надо мной!
– Заткнись!..
Голос прекращает хохотать и говорит:
– Они уже мертвы, а ты вернулась. И ты жива. С возвращением.
– Жива?.. Вернулась?..
Но я даже не знаю… кто я такая!
И почему заменила ее, Серафиму…
Которая теперь плавает там… в той темной комнате… в той банке…
Банке с формалином…
Голос снова смеется. И исчезает.
– Кто ты такой… почему говоришь со мной?..
Но он молчит.
Голоса нет.
Вряд ли он мог дать ответы на все мои вопросы.
Нужно продолжать идти.
Я чувствую лезвие ножа в своем кармане.
Нож, который перерезал горло той девушки с россыпью родинок на лице…
Кем она была?
Что она там делала?
Почему ее убили?
Почему другая плавает в банке?
И почему я «вернулась»?
– Живая…
Это точно.
Я жива, а это уже немалый результат. Так ведь?
Голова идет кругом!
– Приди в себя… прошу! Приди в себя, умоляю!
Я поднимаюсь на самый верх лестницы. Открываю черную дверь, и оказываюсь в новом помещении. Здесь довольно прохладно.
Светло-зеленые стены, белые потолки, черный кожаный диванчик, фотографии на стенах, спрятанные за стеклянные стенды. Какие-то статьи и надписи.
Кабинеты…
«Анатомический музей».
– Что это за место?
Иду по коридору и слышу… голоса.
Они в реальном мире, а не в моей голове!
Их несколько.
Они смеются, говорят, выкрикивают и шепчут.
Словно где-то сидит дружная компания у костра, выпивает и обсуждает насущную жизнь.
Люди…
Другие люди…
Которые не знают про трупы в подвале. Или знают?
Как-то же я попала туда… как-то они обе умерли… кто-то «посадил» моего близнеца в банку с формалином…
А как же я?
Я прижимаюсь к стене, снова беру телефон в руки, включаю камеру и смотрю на свое изображение. Протираю глаза, поправляю волосы. Крови нигде нет. Все чисто.
Я хорошо выгляжу…
Во всяком случае, лучше той, что плавает в банке.
– Меня зовут… Серафима…
Другая Серафима.
Серафима – обманщица.
Лже-Серафима.
И все же…
Другой Серафимы больше нет.
– Я одна такая…
И голос…
Снова голос в голове…
Он злостно кричит во мне:
«Их плоть и кровь,
Грехи и души – все Ваше.»
– Замолчи!..
«Я приведу их.
Я верну Первую Матерь.»
– Не хочу… слышать…
«Я дам ей Благословенное Семя,
И Дитя родится.»
– Прочь… из моей головы!..
«А Вы даруете мне свободу
От страданий Ада.»
– Нет… нет…
Дыхание сбивается.
Этот… проклятый голос…
Чего он хочет от меня?!
Я закрываю глаза и вижу картинки: снег, свечи, какие-то люди, много людей, странная доска с буквами, слово – «Грехопадение», бутылки, дым, еще слова – «Ты умрешь первая», банки с органами, плакаты с картинками, кости на полке, черепа, уродливые младенцы в банках, тетрадь с рисунками, поцелуй…
– Это не мое… это все не я!.. Это принадлежит ей… не мне!
Я – не она…
Но ее жизнь отныне моя.
Снова звучный смех.
Они где-то здесь, за одной из этих дверей… сидят и общаются.
Пришло время… встретиться с ними лицом к лицу.
Глава 11. Кто эти люди?
Приоткрыв дверь, я вижу их: десять человек. Пятеро молодых людей и пятеро девушек. Они сидят на полу, на расстеленных куртках и пледах. Вокруг стоят свечи. В воздухе – запах спиртного и формалина. Когда я вошла, меня заметила одна из них – та, что пускала дым изо рта.
– Серафима?
Воцарилась тишина, и они все синхронно посмотрели на меня.
– Где Ника? – спросила рыжая.
Ника?..
Та девушка…
Девушка, которую я спрятала под столом.
Тишина затянулась. Так нельзя! Я набираю воздух в легкие и наконец говорю:
– Она сказала, что хочет побыть одна. Ей уже… намного лучше.
– Лучше? – выгнула бровь девушка с короткой стрижкой. – Если бы Тихий океан был алкогольным, то, считай, она его всосала весь в себя. Ты уверена, Серафима? Ее не тошнит?
Ее уже никогда не стошнит.
– Да… ее стошнило. Несколько раз. Но больше этого не повторится. Она сейчас попила воды. Решила посидеть и отдохнуть.
– Ладно… она же вернется к нам, когда ей станет лучше? – спросил у нее светловолосый парень.
Она уже никогда не вернется.
– Конечно.
Я закрыла за собой дверь и прошла в комнату.
– Серафима?
Меня спросил парень, сидящий ближе всех к выходу. Рядом с ним сидела девочка, держащая в руках тетрадь и карандаш.
– Да?
– Ты себя… нормально чувствуешь? Просто… ты не похожа… на себя…
О, нет!
Они заметили…
Они знают!
Они знают, что я – не она, а другая.
Что будет?
Что мне ответить?
Как мне быть?
Мой взгляд резко бросается в сторону пустых бутылок из-под вина, шампанского, виски и другого алкоголя.
– Ничего, я просто… выпила лишнего.
– Серьезно? – девушка с длинными черными волосами пристально смотрела на меня.
Что она хочет?
– Ты едва ли три бокала шампанского пригубила. От такого не может… унести…
– Меня не унесло, я просто… расслабилась, наверное. Вот и в голову ударило слегка. Для меня даже два бокала – много. Я же… много вообще не пью. Организм… не привык к такому, вот и все.
– Ты не заболела? – настороженно произнесла девочка с тетрадкой.
Заболела?
Если и заболела, то только психически…
Голова идет кругом!
Я должна… во всем разобраться.
– Вроде нет. Не переживайте. Просто… разморило слегка…
Парень похлопал рукой на место между ним и девушкой с тетрадкой.
– Садись, Серафима. Посиди с нами. Чего в дверях стоять?
Делаю один шаг вперед.
И смотрю на то место, на которое мне нужно сесть.
Это… ее место.
Той, что уже не вернется.
Той, что плавает в формалине.
– Тебе нужно отдохнуть.
Я прошла вперед, села на пальто и согнула ноги в коленях.
– Так лучше? Ты замерзла?
Он накрыл меня курткой.
– Немного. Спасибо.
– Надеюсь, с Никой ничего серьезного не случилось, – напряглась рыжая, – может, мне стоит ее проверить?
Она уже собралась встать на ноги, как вдруг…
В голову словно что-то ударило.
Я среагировала моментально и выкрикнула:
– Нет!
Повис звон тишины.
Рыжая замерла.
– Не надо идти к ней.
Она ее не найдет…
Ники больше нет.
– Оставайся здесь. Она сама… вернется, когда захочет. Ей нужно побыть одной. Она сказала, чтобы… никто не приходил. Ей нужно… подумать.
– Ты абсолютно уверена в этом, Серафима?
Глотаю соленый комок. И говорю:
– Да…
Смотрю на нее, не сводя взгляда.
Поверит ли она мне?
Была ли я достаточно убедительна?
Если она вздумает пойти к Нике… придется пойти на крайние меры, чтобы ее остановить.
Если все вскроется – мне конец.
И рыжая медленно садится.
– Ладно. Я знаю Нику. Если она хочет побыть одной, значит, так и есть. Спасибо, Серафима, что помогла. Ей вообще по жизни стоит меньше пить. Но я боюсь, что она никогда не бросит. Я бы хотела быть рядом с ней, чтобы ей помогать.
– Правильно, – зачем-то сказала я, – если у нее есть проблемы…
– Есть. Определенно. Она очень много пьет.
– Ей нужна помощь подруги.
– И специалиста…
– Все так серьезно? – полюбопытствовал парень в яркой одежде.
– Да, Эмиль, серьезно. Ника не знает меры. Я боюсь, что однажды бутылка ее прикончит.
Уже прикончила…
– Не будем о грустном, ладно? – вмешался блондин. – Давайте вернемся к нашей вечеринке, да?
Они поддержали его идею.
Тема «Ника и ее проблемы с алкоголем» закрыта. Впрочем, у нее уже никогда не будет проблем с выпивкой… она их решила одним махом.
Черт!
Неужели, я такая жестокая?
Как я могу так размышлять, не разобравшись в причинах случившегося?
Что здесь вообще происходит?
Кто они?
Кто все эти люди?
Что они здесь делают?
Кто убил Нику… я?
Нет… не могла! Не я… не я, а она! Ее убила та, что плавает в банке! А я… я вместо нее…
Как это возможно?
– Что ж… – высокий парень с щетиной и волнистыми волосами по плечи поднялся на ноги, – пора приступить к тому, чего я так долго ждал. Время пришло, Дайна.
Она отложила свою дымящую штуку и вскочила с места:
– Наконец-то!
Я почувствовала странное настроение в воздухе.
Эти двое замышляли что-то… что нравится далеко не всем.
– Влас, – к нему обратилась девушка с короткой стрижкой, – ты уверен?
– Брось, Белла! Я же это уже делал много раз! Эмиль, ты с нами?
– Да, да! Я же хотел попробовать!
Они называют имена друг друга. И я начинаю их запоминать.
– Ребята, вы серьезно? – спросила темноволосая девушка.
– Леся, Власа не переубедить, – в голосе Беллы я заметила безысходность, – я пробовала много раз.
Ко мне наклонилась девушка с тетрадкой, но… на самом деле она обратилась к мальчику справа от меня:
– Денис, это же… наркотики?
Ее голос был тихим-тихим.
– Да, Ева, так и есть, – ответил тот.
Влас стал копаться в своей сумке, оставленной на парте.
– Андриан, ты будешь?
– Неа, я уже выпил. Дайна, ты уверена, что хочешь этого?
– Не мешай.
– Вы же начнете с чего-то полегче?
– Да, Клим. С травки. У меня все приготовлено.
– Ребята, это же опасно!
– Мадлен, успокойся!
Они назвались все.
И я запомнила их имена.
Блондин – Андриан. Девушка в белом – Дайна. С щетиной – Влас. Короткая стрижка – Белла. Рыжая – Мадлен. Яркий парень – Эмиль. Темноволосая – Леся. Рядом с ней – Клим. Девочка с тетрадкой – Ева. И этот парень справа – Денис.
Надо повторить… еще раз… Андриан, Дайна, Влас, Белла, Эмиль, Мадлен, Клим, Леся, Ева, Денис…
Да, кажется, запомнила…
Влас вернулся на свое место, взяв с собой тонкие свертки. Они мне напомнили сигареты. Из кармана он достал зажигалку. По одной такой сигарете он раздал Дайне и Эмилю. Себе тоже оставил одну.
Все наблюдали за троицей, которые решили попробовать то, что было запрещено пробовать.
Влас зажег огонек зажигалки и помог двоим ребятам закурить.
– Эта очень хорошая… вы не пожалеете…
Остальные молча наблюдали за ними. Трое закурили и выдули в воздух облака синего дыма с крайне специфическим дурманящим запахом.
Ева закашлялась.
Я быстренько похлопала ее по спине.
– Все нормально? Может, тебе воды дать?
– Было бы неплохо…
– Ребята, у нас есть вода?
Леся достала из своей сумки маленькую бутылочку:
– Лови!
Мне бросили воду, я быстро открыла бутылочку и передала ее Еве:
– Спасибо большое.
Она жадно сделала несколько глотков.
– Еве уже плохо от твоей дури, Влас! – шикнула на него Белла.
– Ничего страшного… сейчас она привыкнет…
И он сделал еще одну затяжку.
Дайна, выпустив дым изо рта, опустилась на свою куртку, расстеленную на полу.
– Ты как?
Ее губы расплылись в улыбке.
– Мне очень хорошо, Андриан… ты даже не представляешь… как мне хорошо…
– Я же говорил, что это кайф настоящий. У меня еще есть белый песок… – похвастался Влас.
Белый песок…
– Ты сдурел совсем?! – Белла все еще проявляла свое недовольство.
– Я и тебе сделаю дорожку…
Влас протянул сигарету Белле.
– На… закури…
– Не тычь этим в меня! Черт с тобой! Сил моих нет!
– Как знаешь…
Влас пожал плечами, сделал еще одну затяжку и также лег на спину. Эмиль подхватил эту идею и последовали примеру двоих товарищей.
– Это так… необычно… – произнес Эмиль.
И стало подозрительно тихо.
– Что будет теперь? – нарушила молчание Мадлен.
– У меня есть… идея!
Андриан встал и проследовал к своему рюкзаку.
– Какая может быть вечеринка без…
В его руке появились две пачки с колодами карт.
– … карт на раздевание?!
– Серьезно? – Клим выгнул бровь. – Раздевание? Здесь? В такой холод?
– Тем веселее, не так ли?
Андриан вернулся в круг и достал две колоды карт.
– Влас, Эмиль, Дайна, вы не играете, я так понимаю?
– Какие карты?.. дай полежать… – ответила пустым тоном Дайна.
– Так, они не играют. Значит, нас будет восемь человек. Никто ведь больше не против?
Возражений не было.
– Значит, разбиваемся на две группы по четыре человека. Как раз по колоде на каждую группу. И играем. Кто проигрывает – начинает раздеваться. Каждая команда может сама решить, в какого «дурака» будет играть: переводного, подкидного, того и другого или обычного.
Играть в карты?
Почему-то мне кажется, что я умею в это играть. Вроде, там нет ничего сложного. Нужно знать масти и силу карт. Не забывать про козырные карты. И считать, сколько и каких карт осталось. Это несложно, верно?
Думаю, я справлюсь, и раздеваться мне перед ними не придется.
Но с кем же я буду играть?
– Так-так… – Андриан почесал в затылке, – Ева, Денис, Серафима и Белла играют вместе. Я, Клим, Леся и Мадлен играем вместе. Держите карты. Погнали!
Пока Влас, Дайна и Эмиль наслаждались дымом, остальные разбились на две команды и сели в круг. Я так и осталась сидеть между Евой и Денисом. К нам присоединилась Белла. Четыре игрока. Одна колода. Три победителя и один проигравший. Вероятность остаться голой – один к четырем.
– В какого «дурака» играем? – спросила у нас Белла. – Если будем играть в переводного и подкидного одновременно, то игра закончится очень быстро. И чем быстрее это случится, тем быстрее кто-то из нас разденется.
– Давайте и в того, и в другого, – кивнул Денис, – никто же не против?
Они посмотрели на меня и Еву. Мы ничего не ответили, а значит – согласились.
– Я раздам, – вызвалась Белла.
У каждого оказалось по шесть карт. Козырь – «черви». Внизу колоды лежал червонный король.
– У кого самый младший козырь? – спросил Денис.
Мои карты… так… соберись… два козыря… уже неплохо, учитывая особенность игры. Карты вполне сильные. У меня должно все получится.
– У меня есть шестерка, – ответила Ева.
– Тогда ходи под Серафиму. И так по кругу. Погнали.
И мы начали играть.
Ева пошла первая. Мне подкинули. Я отбилась. Взяла карты.
Все происходило очень быстро.
Две девятки. Три девятки. Перевод. Сверху – валет. Еще валет. Я подкидываю. Дама. Король.
Три семерки. Перевод. Козырь. Бито.
Ева вышла.
Шестерки. Восьмерки. Еще козыри. Дама. Король. Бито.
Денис вышел.
Осталась я и Белла.
Кто разденется?
Осталось две карты.
– Вот черт!
Козырь. И у меня посильнее. Отбиваюсь.
Бито.
– Ходи!
Последние карты…
Пиковая дама.
Белла смотрит на меня…
Она бросает своего валета и обреченно выдыхает.
– Проклятье!
Я победила.
– Кто у вас проиграл? – обратился к нам Андриан.
Белла встала, показывая всем, что проиграла партию.
– А у нас…
Из другой группы встала Мадлен.
– Правила – есть правила! Давайте, девчонки!
Мадлен начала раздеваться. Она сняла кофту и принялась расстегивать пуговицы на джинсах.
– Ты ничего не хочешь сделать? – Белла бросила в Власа. – Меня тут заставляют раздеться, между прочим!
Влас лениво поднял голову и посмотрел на свою девушку.
– Ого! Ну, так давай… раздевайся! Я хочу посмотреть…
– Ты рехнулся?! Влас!
Но он сделал еще одну затяжку и ответил на выдохе:
– Всегда хотел, чтобы все посмотрели, какая ты у меня красивая…
Боже… что же она сейчас чувствует?
По взгляду Беллы я без затруднений поняла: она проклинает весь этот мир, проклинает Власа-наркошу и проклинает себя за то, что с ним связалась.
– Черта с два!
Белла стянула с себя свитер. У нее было очень худое тело и маленькая грудь. Телосложение Беллы больше напоминало тело худощавого парня. Мадлен сняла джинсы. Она осталась стоять в теплых носках и в белом нижнем белье.
Белла, взглянув на нее, в знак солидарности с Мадлен поддержала ее. Она не позволит Мадлен раздеться одной и вынести груз поражения в карточной игре.
Раздались довольные свистки Андриана и… Власа.
Девушкам было не по себе от того, что Мадлен и Белла должны раздеться. Леся с сожалением смотрела на них. Ее настроение не позволяло Климу проявить радость.
Эмиль поднял голову и посмотрел на девушек в нижнем белье. Махнув рукой, он вяло произнес:
– А, не интересно…
И снова лег на спину и закурил.
– Дальше! Дальше! – похлопал Андриан, требуя полного обнажения.
Белла сняла лифчик первая. Грудь у нее совсем маленькая. У Мадлен грудь была больше, а потому она стеснялась ее обнажать.
– Ах! Да пошли вы!
И с этими словами Мадлен откинула лифчик за спину.
– Дальше раздеваться обязательно? – обратилась Белла к Андриану.
– Давай, милая! Давай! – похлопал Влас.
– Вы серьезно? – ужаснулась Леся.
– Нет! С меня хватит! – Белла выдвинула жесткий протест и прикрыла грудь руками.
Андриан выдал новое условие:
– Тот, кто отказывается снимать нижнее белье, должен встать на корточки и полаять.
– Ты издеваешься?!
– Давай, Белла! Ты ж не собака, и я это знаю!
– Иди ты к черту, Влас!
Белла опустила на корточки. Ее тощее тело выгнулось дугой. Тонкие руки и ноги нервно тряслись. Решив закончить с этим быстро, Белла издала трехкратный лай.
– Повой! – закричал Андриан. – Еще надо повыть!
– Хватит! – Белла вскочила и начала одеваться. – Я должна была собаку показать, а не волка! А ты, Влас, еще получишь у меня!
– О, да, детка, я только этого и жду, – посмеялся Влас.
– Следующая! – Андриан подал знак Мадлен. – Просим ваши трусики нам! Или на колени!
Мадлен злостно зарычала, как дикий зверь.
– Мадлен, ты не обязана, – сказала ей Леся, – просто сделай, как Белла.
– Вот уж нет! – отрезала Мадлен. – Я не собираюсь лаять, как сутулая псина!
Раз… и Мадлен стягивает трусики до колен. Два, и она просовывает через них ноги, отбрасывая белье в сторону. Три – она снимает носки.
Мадлен стоит перед ними полностью голая.
И все смотрят… только на нее.
А она стоит, не в силах даже моргнуть.
– Вау! Вау! Брави брависсими!
Влас и Андриан довольно свистят и аплодируют.
– Молодец! Молодец!
– Красотка! Ууу!
Леся не выдержала: она вскочила и прикрыла Мадлен своим пальто, отгородив ее от назойливых зрителей.
– Хватит! Мадлен, можешь одеваться.
Но Мадлен… не спешила надевать на себя свою одежду…
А я… я заметила, как Ева, сидящая рядом со мной, прижимая к себе свою тетрадь, выводила карандашом тонкий контур обнаженного тела Мадлен…
