Илья Свободин
От детерминизма к свободе: метафизические основы этики
Пространство, время, развитие
– Ну хорошо. Откуда взялся мир?
Отличный вопрос. Он отражает наше понимание мира как процесса.
– Что значит процесса?
Это значит, что мир всё время меняется. В нём нет ничего неподвижного, стабильного, постоянного. Откуда бы мир не взялся – до него было что-то иное.
– А что было до него?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять как и почему меняется мир.
– Юлите? Ну и почему он меняется?
Потому что у процесса есть некая "движущая сила" – то, что заставляет мир двигаться, некая первопричина.
– И это конечно свобода?
Конечно. Свобода движит не только человеком, но и всем вокруг.
– Чушь! Даже если она и движит некоторыми особо умными, не факт, что она движит чем-то ещё!
А что же по вашему заставляет двигаться мир?
– Не знаю. Вы взялись, вы и обьясняйте.
Я пытаюсь. Задавайте лучше вопросы.
– Ладно. Как мир меняется?
Как и всякий процесс, бытиё мира имеет направление, иначе мы бы не могли говорить об изменении.
– Каково же направление?
От того что было, к тому чего не было. От старого к новому.
– А разве нельзя меняться без направления, по кругу? Возвращаться назад, к тому, что уже было?
Нельзя, потому что тогда вместо процесса был бы цикл.
– А разве это не так? Ничто не ново под Луною! Всё, что появляется, рано или поздно исчезает! Все мы умрём!
Умрём – но вместо нас появится то, чего ещё не было. Например, наши могилы.
– Но мы-то исчезнем!
Кроме могил, появятся дети и внуки, а главное – новые идеи. Подумайте над вопросом: если бы "под Луною" не было ничего нового, Вселенная была бы полна других цивилизаций, а где они?
– Где? Под Луной их нет!
Вот именно. Их нет или, вероятно, мы до них пока не добрались. Единственное разумное обьяснение: мы – одни из первых по крайней мере в обозримой части Вселенной. Что доказывает факт однонаправленного процесса. Вселенная слишком молода, у неё не было времени создать достаточно собратьев по разуму.
– А если Вселенная пульсирует? То развивается, то схлопывается?
Это не решает проблемы повторения.
– А может мы просто особенные?
Это несерьёзно. Короче, несмотря на то, что всё вокруг явно циклично, эти циклы в сущности спираль: на смену старого всегда приходит то, чего не было. В рождении нового выявляется смысл процесса – развитие, усложнение мироздания, его качественное изменение. И оно тоже бесконечно.
– И в чём смысл бесконечного усложнения?
А в чём смысл тупого количественного роста? Создание нового куда привлекательней – в том числе самому мирозданию. Полагаю, не будет развития, не будет и мироздания. Это такой способ его бытия – а точнее того, что его создаёт.
– Свободы?
Именно.
– Ну а сам мир? Он появился или был всегда?
Нечто существовало всегда, если предположить, что само "всегда" – тоже существовало всегда.
– Ну и что же это за "нечто", что существовало "всегда"?
Это, скажем так, Ничто.
– О, так я и думал…
Если есть направление, оно указывает что было раньше и что будет потом. А поскольку направление – "от небытия к бытию", что было раньше – Ничто, а что будет в конце – Всё. Видите как просто?
– И как этот бред можно вообразить?
К сожалению никак. Ни Ничто, ни Всё не существуют сами по себе. Возьмем Ничто. Ничто – это уже отрицание самого себя, ведь само "ничто" существует. Аналогично, Всё – это тоже отрицание самого себя, ведь "всё" должно включать в себя и "ничто". Так, Ничто и Всё парадоксальны и непостижимы разумом, а значит правдоподобно считать, что мир есть однонаправленный процесс без начала и конца. Ничто и Всё существуют лишь как составляющие его направления, а свобода – как его первопричина.
– В общем, одна болтовня.
Если спрашиваете "откуда взялся мир" – будьте готовы к самым странным построениям.
– Ну а как выглядит "процесс"?
Мы не можем мысленно идти вперёд, поэтому давайте пойдём назад. Если идти назад, мы увидим всё более простой и примитивный мир, в котором постепенно исчезает всё вокруг. Ну и поскольку так идти можно бесконечно, эта "примитивность" так же бесконечно сложна.
– Если рано или поздно исчезает всё, значит остается одно пустое пространство?
Пространство скорее всего тоже "свернется". Пустого пространства вероятно быть не может. Кроме того, пространство – это "что-то", а значит оно тоже должно было когда-то появиться.
– Но куда же оно свернется? Что останется вместо него?
Это "что-то" можно представить себе как бесконечно малую точку. По мере того, как в этом пространстве появляется новое, оно становится больше. Но больше не в смысле большего пространства, поскольку неясно с чем его сравнивать, а в смысле его "уплотнения" – больше нового, того что существует.
– Но тогда точкой где?!
Да неважно. Главное, что все эти соображения не имеют практического значения и являются только мысленными конструкциями.
– В чём тогда их смысл?
Только в том, что мы можем их мыслить. Это доказывает нашу способность соображать, пусть и довольно бестолковую.
– Тогда если идти вперёд, то получится расширение Вселенной?
По аналогии с вашим вопросом спрошу – расширении куда? Возможно, "расширение" – лишь иллюзия: чем ближе мы захотим подобраться к краю пространства, тем скорее оно от нас убежит. Появление нового "расширяет" пространство, но опять таки не в смысле пространства как такового, а в смысле существования того, чего ещё не было. Ведь измерять пространство можно только отталкиваясь от того, что оно содержит, не так ли? Пространство становится более ёмким.
– И так до бесконечности?
Очевидно. Бесконечно малое и бесконечно большое – это всё та же непостижимость движения от "ничего" ко "всему".
– Но учёные подсчитали размер и массу Вселенной! Наша Вселенная конечна!
И что там за краем? Другая Вселенная?
– Края нет. Вселенная замкнута сама на себя!
Если Вселенная конечна, у неё есть конец. А значит есть и продолжение за концом.
– Вы не понимаете. Пространство – часть чего-то многомерного: оно "криво" в следующем измерении и благодаря этому замыкается на себя. То есть за концом нет ничего.
Если бы пространство имело четвёртое и более измерения, наш мир выглядел бы совсем иначе. Начнём с того, что параллельно нашему миру, в другом измерении, существовали бы другие миры и материя постоянно "путешествовала" бы между ними. Мы бы видели странные вещи – например, что предметы то появляются, то исчезают без всякой видимой причины, примерно так, как появляются контуры движущейся трехмерной фигуры в её неподвижном двумерном сечении. Однако мы напротив, видим, что массы, импульсы движения обьектов и некоторые другие характеристики строго сохраняется, а если и исчезают – мы знаем куда. Наше пространство вполне "самодостаточно", несмотря на то, что оно всё ещё полно загадок. Учёные пользуются большими размерностями лишь для удобства моделирования.
– Есть мнение, что спутанные частицы – на самом деле проекции чего-то единого, существующего в другом измерении.
Если "спутанность" действительно существует, имеющегося пространства должно быть достаточно. Мы же до сих пор не знаем чем оно наполненно, так?
– Бесконечность плохо укладывается в голове…
Да, в этом главная проблема разума, мешающая нам вообразить мир во всей его полноте. Но есть и хорошая новость – процесс познания бесконечен как и все прочие процессы, а значит есть смысл соображать дальше – процесс даёт результат.
– Каким образом он его даёт?
Процесс всегда предполагает новое, в данном случае новое знание.
– Если мы не можем осмыслить бесконечность, мы никогда не поймём, откуда взялся мир и куда он идёт!
Не поймём до конца, но поймём достаточно. Говоря иначе, окончательная истина может быть и недостижима, но достижима промежуточная и этот факт придаёт смысл поиску.
– Но почему же мы не можем осмыслить бесконечность и узнать окончательную истину?
Потому что свобода непознаваема, а в основе мироздания – а также истины – лежит именно она. Бесконечность – её "фирменный знак".
– Мир непознаваем потому что непознаваем. Действительно, очень понятно!
Не надо иронизировать. Помимо свободы есть детерминизм и он отлично познаваем. Это именно из-за него нам всё время хочется увидеть какие-то границы, какую-то конечность, какие-то начало и конец. Мир постоянно меняется, движется, но не всякое изменение предполагает новое. Если движение происходит по кругу – оно предсказуемо. Значит детерминированный мир имел бы границы и был замкнутым. Но благодаря свободе движение не повторяется, а границы исчезают – бесконечность процесса неотделима от свободы.
– Если всё меняется, как возможен детерминизм?
Если есть изменения, должно быть и нечто постоянное. Новое возможно только по отношению к старому.
– А время тоже меняется?
Хороший вопрос. Чем меньше всего существует в мире, тем медленнее время. Если нет ничего – нет и времени. Но по мере появления нового, в мире происходит всё больше изменений. Значит и время тоже течёт быстрее, ведь время не существует "само по себе" – это лишь отражение изменений, причём что важно – необратимых.
– Если раньше время текло медленнее, значит когда-то оно вообще "стояло"? Например, произошёл Большой Взрыв и началось время?
Нелепо всерьёз считать, что время началось в какой-то момент времени. Можно принять гипотезу Большого Взрыва, но со следующим важным дополнением: чем ближе к "взрыву", тем медленнее текло время и достичь его – даже мысленно – мы не можем, примерно как материальное тело не может достичь скорости света. Соответственно, мы не можем знать как давно был этот "взрыв", поскольку сами единицы времени непостоянны.
– Почему же они непостоянны?
О каком времени можно говорить, если тогда не было даже атомных часов?
– Но физические константы и правила математики не меняются! Пусть они и появились позже, почему нельзя их применять ретроспективно?
И много мы можем понять применяя их таким образом? Они не могут обьяснить собственное появление, а это – именно то, чего нам в конечном итоге хотелось бы. Кроме того, что мешает константам меняться? Точнее меняться асинхронно – чтобы эти изменения было можно заметить?
– Но они же фундаментальные?! На них основано всё!
Нет ничего фундаментального кроме свободы.
– Ну и ну… Значит, если я правильно понял, мы не можем сказать, что сколько-то там миллиардов лет назад было "начало"?
Да, это условность. Если мы вообразим движение назад во времени, то до "начала" (взрыва или чего-то ещё) было бы всё равно бесконечно далеко. Край времени похож в этом смысле на край пространства.
– И по аналогии можно сказать, что тогда не было и единиц длины, а значит и пространства?
Сингулярность Большого Взрыва означает бесконечные плотность и температуру в бесконечно малой точке. Но что было на "самом деле" более элегантно описывается словом "ничто". Для процесса нужен лишь бесконечно далекий первоначальный толчок, чистая энергия для дальнейшего развития – Ничто потенциально содержащее в себе Всё. Вот и всё "начало", другого мы вряд ли получим. В любом случае это не наука, а философия.
– А может ли время течь назад? Вдруг до Большого Взрыва оно на самом деле текло обратно?
Не знаю насчёт зеркального отражения времени, но в нашей Вселенной такого точно не может быть.
– Но если Вселенная перестанет расширяться и начнёт сжиматься, времени придётся течь назад!
"Назад" означает, что новое должно исчезнуть, а весь мир оказаться в точности таким же как он был раньше. Если бы не было направления процесса, так бы оно и было – всё бы повторялось. Но возврата назад быть не может, иначе не было бы самого времени.
– Почему? Почему нельзя представить себе, что люди вымрут, Земля распадётся, а всё вернётся в исходную точку? И опять возникнет Ничто!
Хотя вообразить такое возможно, весь наш коллективный опыт пока говорит только об одном – что, хотя процессы распада безусловно существуют, время движется только вперёд. Происходящие изменения необратимы, не может в точности повториться то, что уже было. Как бы существующее вокруг не распадалось, как бы оно не исчезало – его конфигурация оказывается отлична от того, что было раньше. Хоть что-то будет иначе. А значит время никогда не возвращается назад. Процесс идёт.
– И всё же движение от "Ничто к Всё" не слишком вдохновляет. Болтология какая-то, а не обьяснение.
Тогда предлагаю такую интерпретацию Ничего и Всего: первое – детерминизм, второе – свобода.
– Час от часу не легче!
Чем характерно Большое Начало? Тем, что от него некуда деться, кроме как двигаться вперёд. Это же в конце концов первый толчок? Ничто – это полная, крайняя необходимость. Но чем дальше идёт процесс, тем больше возможностей, вариантов движения и развития, больше всего. А чем больше всего, тем больше свободы, разве нет? Ну и если свобода управляет процессом движения мироздания, логично предположить, что она ведёт его куда ей надо, а значит в конце процесса находится именно она. Так появляется смысл движения – свобода порождает новые сущности, наполняя мир новым содержанием, которое, очевидно, берётся из самой свободы! Свобода творит себя, творя мир.
– Поэтично, но не слишком убедительно!
Почему нет? Процесс есть? Есть. Изменения есть? Есть. Время есть? Есть. Если бы Вселенная была статична или пульсировала, в ней всё повторялось – ведь физические законы везде одни и те же. Можем ли мы себе вообразить бесконечное количество наших копий, нашего этого диалога, бесконечное количество любых вариантов нашего прошлого и будущего? Это слишком неправдоподобно, это явно противоречит нашей свободе мыслить и действовать, свободе творить будущее как нам хочется. Получается, что такая "неполноценная" бесконечность формы Вселенной приходит в противоречие с бесконечностью её содержания, её разнообразия. Наша свобода требует "полноценной" бесконечности, бесконечности во всём, и развитие от "ничего ко всему" – единственное возможное решение. Именно отсюда вытекают наши рассуждения, пусть они и кажутся на первый взгляд нелепыми. И, кстати, что это говорит нам о свободе? Что её "существование" внутри нас ведёт к её "существованию" вне нас: в развитии проявляется та же самая свобода творчества, только на этот раз "творчества" мироздания. Это именно свобода не повторяется, это именно она движит процессом, она – его творческая сила!
– Ну насчёт повторения не знаю… Мы, например, уже явно повторяемся.
Верный знак, что беседу пора завершать.
Детерминизм, материя, движение, сила
– Постойте, но мы так ничего и не выяснили! Например, если всё меняется, то как можно что-то знать? Откуда тогда берётся наука?
Потому что несмотря на изменения, есть и что-то постоянное – новое становится старым и его можно изучать.
– А старое разве не меняется? Всё вокруг постоянно движется!
Да, процесс таков, что ничто не стоит на месте, процесс глобален – он как бы распадается на множество процессов. И новое, и старое – это тоже процессы.
– И мы, и наши могилы – это процессы?!
Конечно. А разве нет?
– Ну и как же тогда изучать мир?
Есть изменения, или процессы, которые можно считать повторяющимися, а есть – одноразовыми.
– И что?
Для того, чтобы понять мир, надо прежде всего понять что такое "понять". Для этого надо посмотреть на сам процесс мышления. В процессе мышления мы тоже различаем мысли (и вызывающие их явления), которые повторяются, и мысли (и явления), которые не повторяются. В частности, сами наши логические выводы получаются в результате повторения, включая рекурсию, нескольких типов мыслительных приёмов. Эта способность запоминать прошлое и различать повторения – а также повторять действия – ключевое свойство нашего рассудка. Кстати, способность моментально различать циклические и нециклические процессы хорошо видна в феномене музыки. Мы не только "слышим" музыку – нам нравится оригинальная музыка и не нравится банальная. Вообще, музыка – это своего рода упражнение в чередовании повторения и изменения, начиная от гармонических колебаний, до фраз мелодии, до структуры композиции, до различения старого и нового!
– Музыка это замечательно, согласен, но не отвлеклись ли мы? Как это относится к науке?
Чем больше мы повторяем что-то, тем лучше понимаем, а если ещё опишем формулой – наше понимание достигнет просто удивительных высот.
– Почему это?
Обобщение – дорога к знаниям. Мы познаём мир обобщая результаты наблюдений, это называется "индукцией". Выделяя повторяющееся мы угадываем будущее, а предполагая будущее мы можем ставить эксперименты и проверять наши знания. Если оказалось, что наша гипотеза о будущем, а тем более выраженная в строгом математическом виде, оказывается всегда верна, мы говорим что "знаем". Мы например знаем, что если бросить камень в окно, оно разобьётся. Всякое такое знание опирается на иное подобное знание и только в самом конце цепочки мы опираемся на чувства и ощущения. Так, мы знаем, что камень тяжёлый, а стекло хрупкое. Почему? Мы много раз поднимали камень и разбивали стекло. Связать одно знание с другим – камень и стекло – это и есть понимание, и иного понимания у нас нет и быть не может.
– Странно, я стёкла не бил, но понимаю… Ну хорошо, значит повторения достаточно, чтобы знать будущее?!
К сожалению, только частично, ведь чтобы увидеть и запомнить повторение, надо долго наблюдать, а наше время – и личное, и коллективное – ограничено. Строго говоря, что бы достоверно знать будущее, надо было наблюдать бесконечно, с самого начала.
– Нет, понимание это не только знание будущего. Важно, например, понимать чужие слова. А я вот сейчас не очень понимаю – как смысл слов связан с повторением?
Это потому, что мы мало повторяем. Понимание – это всегда соотнесение с прошлым, с повторенным, вписывание в имеющуюся картину мира. Так, понимание слов – узнавание в них знакомого смысла: вспоминание привязки к ощущениям или к другим словам. Поэтому давайте повторим. Наше понимание мира вытекает из распознавания повторяющихся процессов. Повторение имеет интересные последствия: если мы можем выделять повторение, мы начинаем замечать и такое свойство окружающего мира, как ограниченность – повторяться может "что-то", и это "что-то" отделяется от "остального". Возникает понятие предела, границы. Отсюда, в свою очередь, вытекают свойства однообразия, подобия – многократное повторение выделенное в пространстве формирует обьекты, их множества, так возникает концепция класса обьектов. Отсюда, в свою очередь, вытекают такие свойства как взаимозависимость, взаимодействие, отношение, относительность – ведь наши обьекты теснятся в уже ограниченном пространстве, они начинают взаимодействовать, сравниваться друг с другом, отличаться друг от друга. Повторение во времени сочетаемое с повторением в пространстве приводит к изменениям, переходам между множествами, откуда, наконец, вытекает причинность и сила (или сила причины).
– Сейчас я понимаю ещё меньше. Вот есть чёрное и белое, есть граница между ними. Я её просто вижу. При чём тут повторение?
Чтобы заметить чёрное и белое, нужен процесс – перевести глаза например. Но перевести глаза мало. Заметить разницу между чёрным и белым можно только если иметь память, а память возникает из потребности – и способности – повторять. Поэтому самая первая способность видеть чёрное и белое появилась когда процесс "движения глаз" начал повторяться. Но к нам с вами это не относится – момент появления нашей памяти сокрыт в глубине веков.
– Получается, из повторения вытекает всё?
Почти. Если назвать комплекс свойств вытекающих из повторения "детерминизмом" (или явлением "детерминизма"), то явление вытекающее из неповторения остаётся назвать… угадайте!
– Да что тут угадывать!
Да. Свобода проявляется в противоположном комплексе свойств, и следовательно, заменяет ограниченность бесконечностью, однообразие и подобие – разнообразием и уникальностью, взаимозависимость и взаимодействие – независимостью, относительность – абсолютом, причинность и силу – их отсутствием.
– Но почему именно она?
Мы ж говорили – время не повторяется. Соответственно, всё связанное с неповторением – уникальность, разнообразие и т.д. – проявления свободы. Антипод свободы, очевидно, полная повторяемость.
– А ясно… поэтому свобода непознаваема?
А как можно познать то, что не повторяется?
– Но материальный мир тоже непознаваем! Невозможно не только полное знание всех деталей мироздания, но даже конкретных характеристик одной единственной микрочастицы – вспомните принцип неопределённости!
И тем не менее, он не мешает нам исследовать микромир и выявлять его закономерности. В мироздании много такого, чего мы не понимаем и во что даже трудно поверить – скажем, спутанность и корпускулярно-волновой дуализм – но и это можно использовать, если оно повторяется и может быть математически описано. В этом смысл детерминизма.
– А разве детерминизм – это не причинность, не полная предопределённость будущего?
Да, обычно детерминизм так и определяют, но это слишком узкое определение. Во-1-х, причинность – сложное понятие, оно может включать и целесообразность, а во-2-х, предопределённость никогда не бывает 100%-ой. Тем не менее, даже смутно предполагемое, вероятностное будущее вполне может быть детерминированным. Наше определение полнее, ведь всякая предопределённость проявляется именно в повторении. Как иначе узнать что будет? Только угадывая в будущем прошлое. Это свобода делает будущее неопределённым.
– Но тогда детерминизм – субьективная концепция! Ведь кто-то угадывает, а кто-то нет!
Угадывает или нет – неважно, даже если никто не угадывает, повторяемость имеется. Как бы то ни было, "предопределённость" предполагает "знание" о будущем. А "знание" означает, что некое видение будущего уже существует – но это и значит, что будущее уже как-то проявилось в прошлом, что будущее повторит нечто из прошлого.
– Значит, по-простому, в повторении проявляется детерминизм, а в неповторении – свобода?
Да. Можно сказать, что новое, как выход за пределы повторяемости – качественная (в противоположность количественной) бесконечность, бесконечность разнообразия. Рождение нового приводит к бесконечному движению, потому что частный случай повторения – неподвижность. Порождение нового, время и свобода связаны напрямую.
– Что реально, на практике даёт нам понимание всех этих абстракций?
Нетрудно видеть, что те изменения, которые повторяются, как раз и выражают сущность чего-либо, сущность того, что стоит за этими повторениями – как например, "мы и наши могилы". Наблюдая повторения, мы можем понять эту сущность, описать её и получить то, что мы называем "закон природы". Одноразовые изменения наблюдать невозможно, потому что само наблюдение требует повторения. Одноразовый процесс порождает новое и этим задаёт течение времени, делая невозможным возврат назад. В свою очередь, новое, раз появившись, вполне может начать повторяться, оказаться замеченным и быть описанным законом. Тогда этот новый закон будет описывать поведение новой (т.е. уже старой) сущности.
– Но закон природы не выражает поведение "сущности"! Он описывает причинно-следственные связи!
Да, но всякая сущность проявляется именно в постоянстве, а значит в повторении. Само существование – не что иное как повторение самого себя, своих проявлений во всевозможных взаимодействиях. Описывая причинно-следственную связь, мы фактически описываем природу, или характер, сущности.
– А разве сущность не может постоянно меняться?
Все сущности меняются, но в отличие от свободы, они меняются "по кругу" – т.е. их проявления повторяются. Единственная сущность, которая никогда не повторяется – свобода, а потому мы её не понимаем. Остальные сущности мы наблюдаем вокруг себя и можем их по мере сил понимать.
– И что же мы понимаем? Какова, например, природа этих сущностей?
Мы не знаем в точности. Всё что мы знаем из нашего наблюдения – закономерности в их поведении. Собственно, вся проблема познания лежит в способе, каким мы познаём мир. Мы распознаём обьекты (сущности) только тогда, когда они стабильны – повторяются демонстрируя одни и те же свойства и характеристики. Но повторения не происходят сами по себе, поскольку сущности проявляются только во взаимодействии с другими сущностями. Скажем, электрон ведёт себя как частица или волна в зависимости от типа взаимодействия – мы не можем сказать, какой он "на самом деле", но всегда знаем что это именно он. Иными словами, любые повторения оказываются вписаны в другие повторения – мы фиксируем повторения как причинно-следственные связи. Эти связи – всё, что мы можем узнать о сущностях. Мы не можем понять те повторения, которые не вписываются в другие. И, очевидно, в случае свободы, эта ситуация обостряется до крайности – свобода не укладывается в способ каким мы познаём мир.
– Уточните, откуда берутся сущности…
Мы не можем знать, откуда берутся сущности, потому что они рождаются как нечто "новое". Весь мир когда-то появился как новое. Всё, что можно сказать – их делает свобода.
– Типа из ничего?
С одной стороны – да, но с другой – нет, потому что Ничто не существует и не существовало. Это абстракция.
– Но что же тогда существует?
Существуют сущности, а точнее то, из чего они все состоят.
– Из чего же?
Это ещё одна абстракция, мы называем её "материей". Материя – основа всего детерминированного, сокрытого от нас в реальном мире. В некотором роде, материя – носитель детерминизма, мы могли бы сказать "экзистенциальный, онтологический антипод свободы", если бы свобода существовала как обьект, имела некую осязаемую основу. Если свобода создаёт нечто, то материя "наполняет" собой "форму" заданную свободой, и характер её проявлений – т.е. всевозможные повторения – всё, что мы о ней знаем и вероятно всё, что мы о ней можем узнать.
– Значит существуют только материя и свобода?
Я бы предложил такую модель. Мироздание "состоит" из фиксированного "запаса" материи, которая постоянно движется, причём "запас" этого движения тоже фиксирован (хотя и, возможно, бесконечен). Движение – это изменение материи. Материя без движения не существует, поскольку тогда она никак не проявляется. Движение без материи, очевидно, тоже. Материя символизирует собой постоянство, детерминизм, а движение – изменчивость, свободу. Это своего рода два начала мироздания, а их сочетание – то, что создаёт процесс развития.
– Не поясните каким образом это происходит?
Вообразим опять самое начало процесса. Предположим у нас есть некий бесформенный "кусок" материи, который "движется". Не спрашивайте как он выглядит, где находится и куда движется. Пусть это будет вращающийся шар и кроме него нет ничего. Шар – это постоянство, его вращение – это изменение, но из-за того, что вращение постоянно, изменения фактически нет. Свобода должна придумать нечто новое. Допустим она создает структуру в шаре – ядро и оболочку, или делит его на половинки. Теперь у нас есть две сущности и они должны взаимодействовать. Взаимодействие порождает изменения в характере движения, однако каким бы сложным оно не было, через какое-то время оно будет повторяться. Тогда свобода создаст ещё что-нибудь – и всё опять усложнится. Обратите внимание, что материя, несмотря на свой консерватизм, вынуждена меняться, но каждая материальная сущность меняется одним и тем же образом, в этом смысл детерминизма. Если же она не повторяется, значит её заставляет это делать другая сущность, более сильная.
– То есть свобода делит материю на всё более мелкие кусочки? А есть самая маленькая сущность?
Это лишь модель, Вселенная бесконечна и глубь, и в ширь. Отсюда кстати видно почему нет пустого пространства. Если бы существовали самые "маленькие" сущности, дискреты, между ними обнаружилась бы пустота.
– Но если так, нет ничего – ни сущностей, ни движения!
В смысле? Парадокс непрерывности?
– Да, между сущностями бесконечное количество неотличимых друг от друга точек. Никакое различие и изменение невозможно.
Это лишь доказывает, что все попытки придумать конечную модель бесконечной реальности бесперспективны, так что давайте остановимся на том, что наиболее правдоподобно.
– А анти-материя? Она взаимно уничтожается с обычной материей.
Это тоже материя и она не уничтожается, а переходит в иную форму.
– И мы не знаем откуда взялась материя и была ли она всегда?
Можно предположить, что материя была "всегда" на пару со свободой, как две сестры. "Ничто" – это, можно вообразить, просто сырая материя без всяких сущностей. Бесформенная, но уже желающая измениться и приобрести форму.
– Ничто не может быть чем-то!
Если только мы не признаем, что материя не может существовать вне формы. Нет формы – нет и материи.
– Ну а как же эта материя проявляется? Или уже форма?
Воздействует на нас, на себя и на всё вокруг, включая научные приборы. Воздействие – это результат стабильности, повторяемости, повторяемость проявляется через воздействие. Благодаря воздействиям, или взаимодействиям, мы и способны замечать и различать повторяющиеся процессы. Мы называем проявление материи "силой" – так мы чувствуем взаимодействие с ней, с наполненными ею формами – сущностями. Можно даже сказать, что материя – это бесконечное многообразие сил, имея в виду способы её воздействия на саму себя (и соответственно на нас, как на материальные обьекты).
– А зачем она на нас давит? Зачем вообще силы?
Она не может иначе. Силы – это проявления движения материи.
– Но тогда сила – это и проявление свободы!
Наоборот. Сила – это проявление материи, поскольку без движения нет материи, она не может не меняться. Свобода меняет характер материальных сущностей, она как бы старается избежать силы, ускольнуть. Но материя, изменившись, опять начинает повторяться и порождать новую силу. Поэтому мы можем вообразить свободу как "борца" со всякими силами. Да, в итоге её "борьбы" появляются всё новые силы, но в этом уже виноват детерминизм.
– Так может это материя на самом деле является "движущей силой" мира?
Материя пассивна и не способна развиваться и даже двигаться самостоятельно. С другой стороны свобода, хоть и является "движущей силой" (в кавычках конечно), не является собственно "силой". Напротив, свобода олицетворяет собой всё противное "силам", свобода никак не воздействует на нас, мы её чувствуем каким-то особым, загадочным образом. Согласитесь, что вам хочется всё время что-то делать, думать, говорить. Ощущение свободы сродни ощущению себя, собственной личности, ведь это именно свобода делает нас теми, кто мы есть. Остановка – это смерть. Сравните это с ощущениями собственного тела – его мы чувствуем благодаря силам материи.
– Но тело тоже хочет двигаться!
Оно двигается так как ему положено и если ему положено стоять, оно стоит. Но попробуйте перестать мыслить!
