Иосиф Антонович Циммерманн
Из ниоткуда
Калима
Такого турбулентного приземления Анне еще не довелось пережить. Ей показалось, что их самолет бесконечно долго и вприпрыжку скакал вниз по ступенькам длиннющей лестницы. Страх был настолько силен, что, в отличие от всех предыдущих полетов, пассажирка осмелилась открыть глаза не как обычно, когда шасси уже коснулись посадочной полосы, а лишь после того, как полностью заглох шум моторов успевшего припарковаться воздушного лайнера.
В салоне горел яркий свет, а за стеклами иллюминатора было достаточно темно. Это очень смутило Анну. Ведь они должны были прилететь в полдень. А здесь почему-то еще не рассвело или уже наступили сумерки.
– Добрый день и добро пожаловать в отпуск, – в динамике громкоговорителя приятным голосом приветствовал пассажиров своего борта пилот. – Местное время одиннадцать часов пятнадцать минут.
– Ну вот, все верно, – вслух размышляла Анна. – Час разницы с Германией. Почему же тогда здесь так темно?
Ей никто не ответил. Засидевшиеся за четыре с половиной часа полета путешественники явно спешили покинуть тесные проемы салона.
При выходе из самолета, едва ступив на трап, Анна невольно остановилась. Ее лицо обдало жаром, а горячий воздух мгновенно проник внутрь и обжег дыхательные пути. Подобное она испытывала, когда однажды открыла ростер и по неосторожности ее лицо оказалось слишком близко к дверце раскаленной духовки. Женщина сощурилась и автоматически прикрыла руками рот и нос.
Сюрреальная, чуть ли не по-библейски апокалиптическая картина предстала Аниному взору. Ее окружал горячий и сухой, медного цвета туман. Воздух был насыщен густой красноватой пылью, а все предметы, даже поручни трапа самолета, покрыты слоем мелкого терракотового цвета песка. Над зданием аэропорта огромное табло огненно высвечивало +49℃.
– Калима, – раздалось у Анны за спиной. В тот же момент ее обогнала по-арабски закутанная с ног до головы в черную сатиновую абайю15 пассажирка…
Анна невольно попятилась и чуть не наступила на ногу бортпроводнице.
– Осторожней! – голос стюардессы привел ее в сознание, а ладонь в перчатке за локоть настоятельно подтолкнула вперед, к ступенькам трапа. – Не задерживайтесь на выходе…
***
Поезда на Канарских островах не ходят. Люся порекомендовала Анне добираться на автобусе. Удобно, дешево и комфортно.
– Только на гуагуа! Не вздумай тратить полсотни евро на такси.
– Это как? – попыталась узнать Анна.
Королева пещер настолько сроднилась с островом и не сразу догадалась, что именно в сказанном ею могло быть непонятно взрослой женщине из цивилизованной Германии. Теперь уже с расстановкой, как мать младенцу, слегка раздраженно пояснила:
– Увидишь остановку зеленых автобусов и прямиком топай туда. Сядешь в тот, который идет на юг. Дашь шоферу 5 евро и шестьдесят центов. Что тут непонятного?
– Все понятно. Но ты перед этим что-то про гуаг сказала.
– Гуагуа, – почти что прокричала Люся в телефон и заливисто рассмеялась. – Прости, это я на автомате. Здесь так автобус называется.
Анна быстро сориентировалась на местности и легко нашла стоянку общественного транспорта. Вот только чисто зеленого автобуса там и в помине не было.
– Темно-бирюзовый, – вслух подбирала туристка правильное название цвета гуагуа. – Может даже, холодный нефритовый. Но вернее всего это сочный хвойный.
С одним лишь рюкзаком ей не пришлось, как всем остальным ожидающим, занимать очередь для сдачи чемоданов в багажный отсек нижнего яруса автобуса. Она первой поднялась в салон и свободно подыскала себе самое удобное ей место: подальше от входа и особо болтливого шофера; но не в хвостовой части, там, где обычно под сиденьями рычит и сотрясается двигатель; примерно посередине и обязательно по движению справа у окна. Так удобнее рассматривать местность, не мешает проносящийся по встречной полосе автомобильный поток.
Климатизированный автобус действительно оказался очень комфортабельным: с мягкими сиденьями; с индивидуальными встроенными над головой вентиляционными отверстиями, лампочками для чтения и розетками для зарядки телефонов.
Последней в автобус зашла и шумно рассчиталась за проезд одна семейная парочка. Та самая немка, соседка по сиденью в салоне самолета, в автобусе тоже умостилась в пустующее рядом с Анной место, а ее супруг остался стоять в проходе.
Анна не удержалась и на немецком языке спросила рядом сидящую женщину:
– Здесь всегда так жарко?
– Упаси господи! – ответила попутчица, демонстративно, на мгновение, подняв свои чересчур длинные искусственные ресницы к потолку автобуса. – Только когда приходит калима.
Анна замерла чуть ли не с открытым ртом. Склоненная голова и слегка приподнятые, растянутые брови явно выражали вопрос, но она не находила слов, чтоб его сформулировать. Этого не могла не заметить собеседница.
– Так здесь называют песчаные ветра со стороны Африки. Горячее дыхание пустыни Сахары, которая в каких-то ста километрах отсюда. Периодически нас навещает.
– А как переводится «Калима»? – искренне интересовалась Анна.
– Бог его знает. Должно быть, что-то на языке гуанчей.
– Гуан… что?
– Вы, наверное, впервые на Канарах? – спросила очевидное немка. Видимо, не очень желая общения, она отвернулась и, уже не глядя на собеседницу, добавила:
– Вам будет здесь интересно. Есть что посмотреть и узнать. Дерзайте!
У Анны не оставалось другого выбора, кроме как тоже обратить свой взгляд в противоположную сторону, где за окном автобуса лентой пролетали кадры прибрежного ландшафта. Сказать, что он ее разочаровал, вообще ничего не сказать. Куда ни глянешь – песок да камни. И еще темно-коричневые горы. Очертания их остриев сейчас едва виднелись сквозь терракотового цвета песчаной занавесы калимы. Из ожидаемого «на югах» разнообразия зеленой растительности здесь всего-то можно было увидеть десяток невысоких пальм и сотню мелких кустарников. Привязанные к длинным черным шлангам искусственного орошения, зависимые, как больничный пациент от капельницы, они ютились и могли выжить лишь только вдоль сотворенной человеком асфальтовой трассы.
Кстати, дорога здесь была намного лучше, чем прославленные немецкие автобаны. Анна специально некоторое время наблюдала за стоящей перед ней на откидном столике наполовину пустой пластиковой бутылкой. Вода в ней ни разу не шелохнулась.
На склонах голых каменистых гор кое-где торчали пустынные кактусы. Невысокие суккуленты, чьи тонкие и прямые голубого оттенка стебли усыпаны длинными сухими колючками, отчетливо подчеркивали суровость этих мест. Очень неприветливый край.
Тем неожиданнее и чужеродно, среди ничего и ниоткуда, по маршруту следования вдруг четко вырисовывался силуэт самого актуального новшества нашей цивилизации – ветрогенератора. Затем еще один, и еще. Вдоль дороги на пару километров растянулась плантация практически впритык стоящих ветряков. Железобетонные гиганты неустанно процеживали поток ветра сквозь свои узкие и длинные крылья, превращая для жаждущего и ненасытного человечества свободную силу природы электроэнергию.
И если раньше Анна задавалась вопросом, каким наивысочайшим должен быть кран, необходимый для установки подобных исполинов, то оказавшись так близко к ним, невольно промолвила:
– Нерукотворное это чудо.
Пассажирка завороженно наблюдала за синхронным вращением сотни ветрогенераторов. Каждый взмах лопастей с оглушительным гулом разрезал воздух. Герметика окон автобуса оказалась не в состоянии приглушить этот звук. Несколько раз в минуту из установленных на ветряках динамиков разносились крики хищных птиц, отпугивающие всех остальных пернатых от жизнеопасного механизма.
Лишь ничтожная часть ветряных верзил сейчас бездействовала. Казалось, что они дремали, устало опираясь двумя из трех лопастей о свое подножие.
Над каждым ветряком, под стать тахикардии, чаще чем сто импульсов в минуту, мигали красные габаритные маяки. Вблизи аэропорта далеко видимые вспышки света должны были уберечь ветрогенераторы от столкновения с низко летящими, идущими на посадку или взлетающими самолетами.
Анна не впервой задалась вопросом: «Хорошо это или плохо?» Она имела в виду отчаянную погоню за экологически чистым электричеством.
– Стоит ли овчинка выделки? – одолевал ее очередной вопрос. – Что является большим злом: выбросы дыма в атмосферу или усыпанная железобетонными конструкциями планета?
Вместо ответа нашей путешественнице пришла на ум фраза одного неизвестного автора:
– Голос природы сильнее житейской мудрости.
Анна невольно усмехнулась и для себя произнесла:
– Но человечество всегда доказывает обратное.
Люся. Королева пещер
Остановка, на которой Анне нужно было сойти, оказалась посреди ничего. Вдали от даже мало-мальски значимого человеческого поселения. Ни одной живой души вблизи.
Пассажирка с рюкзаком невольно замешкалась, не решаясь покинуть автобус. Остаться среди пусть и чужих, но все же людей – показалось ей намного привлекательней и надежней, чем оказаться на голом пустыре.
– Это ваша остановка, – на ломаном немецком подгонял ее шофер. – Если хотите дальше ехать, надо доплатить.
– Нет, спасибо, – поблагодарила Анна и нерешительно, но все же шагнула навстречу неизвестности.
Подняв клубы розоватой пыли, автобус скрылся за крутым поворотом, перед которым стоял знак Curva peligrosa16.
– Курва, – вслух прочитала первое слово написанного одиноко стоящая на обочине женщина и горько усмехнулась.
Медленно вращающимся волчком она осмотрела чужое и чуждое ей окружение.
– И что теперь? – не удержавшись, в сердцах крикнула Анна в никуда и, не заботясь о том, как это выглядит со стороны, плюнула в сторону ушедшего гуагуа.
Званая, но не встреченная гостья повернулась лицом к горам. Она догадывалась, что именно там должно быть жилище королевы пещер. Но пыльный туман калимы не позволял детально разглядеть каменистые склоны. Среди валунов и редкого сухого кустарника было бесполезно искать человеческие следы или тропинку. Здесь тоже все было покрыто терракотового цвета песком.
В какой-то момент на общем красноватом фоне гор появились едва различимые, движущиеся контуры человеческого силуэта. Неведомо как и откуда перед Анной вдруг появилась женщина.
От неожиданности и испуга гостья острова даже сделала шаг назад. Но длинные и сильные руки владычицы пещер обняли и прижали ее к себе. Несомненно, это была Люся.
– Как долго, – прошептала она, все крепче и крепче стискивая Анну.
– Да нет, наш самолет вовремя приземлился, – вроде бы невпопад, но что-то должна была сказать Анна. – Всего-то минуту как я вышла из автобуса.
Люся не выпускала гостью из своих объятий. Анне даже показалось, что эта сцена затянулась до неприличия.
Наконец, насытившись радостью встречи, королева пещер все же ослабила силу своего объятья и на расстоянии вытянутых рук стала рассматривать свою гостью с головы до ног. Анна занялась тем же.
Люся оказалась совсем не такой, какой она ее представляла.
Ей стало понятным, почему Люся не стеснялась говорить о своем пожилом возрасте. Королева могла этим гордиться. Ее красота увядала намного медленнее, а потому выглядела она значительно моложе своих шестидесяти шести лет.
Загорелая до цвета бронзы, с копной каштановых, льющихся до пояса пышных волос. В тесно облегающих бордового оттенка джинсах и розовой футболке. Немудрено, что ее невозможно было разглядеть в терракотовом тумане на фоне коричневых скал.
Высокая и стройная, с круглой и красивой формой бюста, она и в пожилом возрасте наверняка вызывала зависть в сердцах молодых женщин. Упоенных взглядов сильного пола уж точно ей было не занимать.
Мужики за ней до сих пор толпами ходят, – была уверена Анна.
Морщины, даже те украшали Люсю. На висках, как макияж египетских фараонов, они удлиняли форму больших и глубоко посаженных глаз, параллельно подчеркивая от природы ровные и узкие брови. А расположенные веером у краев губ – говорили, что человек жизнерадостен.
Длинный посох странника оказался единственным элементом, совпавшим с той картиной, которую нарисовала себе в уме Анна. И было их у Люси даже два.
Протянув одну длинную жердь, королева распорядилась:
– Бери! Это тебе.
Анна подчинилась, до конца не понимая, зачем ей этот дрын. Но уже полчаса спустя, непосредственно у подножия одной из гор, куда они прошли по пыльному, поросшему редкими кустами кактусов бездорожью, она машинально и без подсказки схватила посох наперевес, держа его обеими руками, как меч, в наклонном вперед положении. От страха Анна замедлила свой ход.
На скалистых выступах расположились десятки грозных и больших собак. Одни дремали, беззаботно вытянув лапы. Другие охраняли их сон, в этот момент пристально и с подозрением наблюдая за каждым шагом вторгшихся в их владения двуногих. Их угрожающий брутальный вид говорил сам за себя. Тигровой окраски молоссоподобные стражи одним лишь видом демонстрировали свой агрессивный характер: свирепый, беспощадный и кровожадный.
Из пещер высовывали свои плюшевые мордашки многочисленные любопытные щенки. Но даже в их полусонных кукольных глазенках уже просматривалось злонравие.
Не проронив и слова, женщины настороженно и боязливо прошли мимо лога канарских догов. Анна осмелилась вновь заговорить лишь на максимальном удалении от собачьей своры.
– Откуда их тут столько? – полушепотом спросила она, продолжая идти чуть ли не на цыпочках и все еще крепко сжимая в руках деревянный кол.
– А что ты хочешь? – поучительно ответила королева. – Даже само название «канарский» в переводе с латинского означает «собачий». Еще первые путешественники сообщали, что остров кишмя кишит огромным количеством крупных псов. Кстати, два из них украшают герб Канар.
– Но не бездомные же. Куда смотрят ваши гринпис?
– Правильнее сказать, одичавшие, – поправила собеседницу Люся. – После истребления гуанчей одомашненным собакам вновь пришлось искать свою нишу в дикой природе.
– А кто такие эти гуанчи?
– Долгая история. Дома за обедом расскажу. Кстати, предупреждаю сразу, – я очень строгий веган. Тебе диета тоже на пользу пойдет. Уж слишком ты себя запустила. Сужу по фотографиям. Десяток лет назад ты выглядела лучше. Хотя для канарских мужчин это самое что ни на есть то. Они любят пышные формы. Согласно легенде, гуанчи специально откармливали своих невест до ста и более килограмм.
Анну покоробила Люсина бесцеремонность. Она даже на мгновение лишилась дара речи. Впрочем, и так было негоже спорить с человеком, который пригласил тебя в гости, готов предоставить тебе часть своего крова и поделиться своей пищей…
Права была немка, оказавшаяся случайной соседкой по сиденью в самолете и автобусе – на острове Анне предстояло многое узнать.
– И познать, наверное, тоже! – прозорливо предрекла она…
Волей-неволей ей вспомнились события сегодняшнего утра, когда она умудрилась название песчаной бури перепутать с прокламацией веры у мусульман.
– Напридумывала бог знает что, – отчитывала она себя. – Впредь будь умнее и не делай поспешных выводов.
Подобно провинившейся школьнице, осознавшей свой проступок, Анна невольно покраснела. На фоне макового тумана никто бы это не заметил. В крайнем случае, смену окраски лица легко можно было списать на ожог от раскаленного воздуха той самой «калимы»…
Какое-то время спутницы передвигались безмолвно. Лавируя между каменными глыбами, преодолевая крутой горный подъем, гостья острова едва поспевала за своим «Сусаниным». Так, в отместку за критику лишнего веса, Анна окрестила свою путеводительницу.
Обремененная тяжестью рюкзака, пышнотелая туристка из Германии явно не поспевала. Расстояние между женщинами неумолимо ширилось. В какой-то момент Анна вообще остановилась. Заливаясь потом, она грузно опустилась на небольшой каменный монолит и с трудом переводя дыхание отчаянно взмолилась:
– Постой! Давай перекурим!
– А я не курю. Давно бросила, – не оборачиваясь и не сбавляя шага, прокричала в ответ Люся.
Но, пройдя пару метров дальше и, видимо, потеряв звук тяжелой поступи попутчицы, Сусанина все же соизволила остановиться.
Воспользовавшись этим обстоятельством и боясь, что королева может передумать, Анна поспешила спросить:
– Как вообще можно жить в этой раскаленной каменной пустыне?
– Раньше тут был обширный лес. Его испанцы порубили на свои корабли.
– И что? Вы надеетесь, что деревья снова вырастут? С такой жуткой калимой этому никогда не бывать.
– Это точно, – разочарованно согласилась Люся. – Я вот помню, каких-то десять лет назад дожди на острове шли чаще и обильнее. И калима нас навещала лишь два-три раза в год. А сейчас почти что каждый месяц.
– Так что же вас тогда здесь еще держит? – громко недоумевала Анна.
– Все остальное, – сказала и рассмеялась Сусанина.
Подняв обе руки вверх, в такт своих доводов, она стала поочередно сгибать пальцы:
– Круглый год лето, 360 солнечных дней в году, минимальная температура выше плюс двадцати, лазурное небо и гладь океана, оздоровительные воды, морской, насыщенный солью и минералами воздух, согревающий до мозга костей песок, щедрый, душевный и открытый народ, практически отсутствие криминала, низкие цены и частые праздники…
– Не жизнь, а малина, – перебила ее Анна. – Можно подумать, что рай.
– Типа того. К нам сюда люди лечиться приезжают. Специалисты НАСА и кафедры метеорологии одного американского университета признали климат Канар лучшим на планете. Прям идеальный для страдающих заболеваниями дыхательных путей, аллергиями и артритом. Хотя я лично не рекомендую туберкулезников сюда везти.
– Хочешь сказать, что ты еще и лекарь? – Анна недоверчиво покосилась на самозванную повелительницу.
– Конечно же нет, – отмахнулась Люся. – Так, врачую по необходимости. В прошлом году приютила одного из Бельгии. У него был туберкулез. Но наш воздух и канарский молочай ему уже не помогли.
Говоря об этом, королева приблизилась к двухметровому кактусу. Сквозь красноватую пыль, которая буквально окутала дерево, просматривался его зеленый цвет. От крепкого и мясистого колоннообразного ствола растения сначала под углом, а затем вертикально ввысь тянулись зубчатые ветви, покрытые коричневыми парными шипами, напоминающие изогнутые рога коровы.
– Знакомься, это знаменитый канарский молочай. Основа основ народной медицины. Мы здесь им лечимся.
– Калечитесь, – уверенно возразила Анна. – Не зря кто-то в вашей соцсети уже написал, что от его пыльцы люди чихают, глаза слезятся. А млечный сок молочая вообще вызывает ожоги, понос, рвоту и отравление.
– С его помощью я вывожу бородавки и папилломы, – как бы не услышав гостью, продолжила королева пещер. – Настойка молочая эффективна как слабительное, очищает организм от шлаков и токсинов. Правильный экстракт поможет остановить ректальное кровотечение при геморрое. Полезно принимать при раке. Основное правило: чем меньше доза – тем лучше, но непременно – периодично.
– А ты опасный человек, – то ли в шутку, то ли на полном серьезе высказала свое мнение гостья острова и с напускной веселостью рассмеялась. – Надо проследить, чем ты меня кормить собираешься.
– Не бойся, своих не травим, – беззлобно произнесла королева пещер и двинулась дальше. Уже на ходу добавила: – Я каждый день ем кактусы. Тебе они тоже помогут. Плюс движение. Так что поторапливайся!
Подгонять Анну оказалось излишним. Через пару шагов им практически пришлось бежать вниз по пологому склону длинной и широкой балки, поросшей мелким кустарником, многочисленными кактусами и невысокими деревцами. Там и тут виднелись желтые цветочки ракитника. Здешний ландшафт был намного зеленее и живописнее, чем у побережья.
– На склоне этой барранки мы и живем, – посохом указала Люся на противоположную сторону лощины. – Барранка это не то, о чем ты сейчас подумала. Не бублик и не женское от барана. Мне бы кто это подсказал, когда я здесь впервые оказалась. С испанского переводится как овраг.
– А тебе разрешают тут жить? Я имею в виду официально.
– Лично у меня с бумагами все в порядке. Имею российский паспорт и канарскую «резиденция» – вид на жительство.
– Меня скорее интересует, на чьем участке земли ты поселилась?
– А это ничейная земля. Представь себе, что остров это торт с названием «Вулкан», на макушке которого извергалась неимоверная масса шоколадной магмы. В одну сторону больше потекло, в другую меньше. Между потоками оставались углубления, покрытые более рыхлой или менее жесткой породой вулканических выбросов, которые потом эродировались ветрами, вымывались водами дождя до размеров глубоких оврагов. На острове эти барранки испокон веков являются муниципальными границами, серой и ничейной зоной.
Анна недоверчиво покосилась и иронизировала:
– Сама придумала или кто подсказал?
– Адвокат надоумил. Нам же долгие годы пришлось здесь судиться. Не я одна отстаивала право жить легально. Когда-то мы объединились, и мне выпала участь возглавить это движение.
– Поэтому ты зовешься королевой пещер.
– Да, кто-то так вначале пошутил, а потом кличка прицепилась и осталась.
Горы Канарских островов как есть изрешечены гротами и трубами вулканической лавы. В одном из скальных возвышений на краю оврага находились пять личных, обжитых пещер королевы Люси. Уже издалека бросались в глаза многоцветные зонтики на их входах и пышная, чуждая окружению насыщенная и яркая зелень банановых пальм.
– Здесь есть вода? – поинтересовалась гостья, из последних сил преодолевая покатый подъем. Анне показалось, что она уже слышит плеск и журчание струи. Женщина вообразила, как ее изнуренное походом тело погружается в прохладу живительной влаги.
– А как же! – с гордостью в голосе ответила хозяйка. – Иначе бы мы тут не выжили. У меня в первое время руки отваливались, таская с берега сюда баклажки с водой. Нам на счастье однажды прорвало проходящую здесь недалеко трубу водоснабжения. Не сильно, всего лишь небольшая течь. Но я вскоре приметила, что в том месте часто копошатся различные птички. Устроили там себе водопой. А вскоре и муниципальная ремонтная бригада вычислила эту пробоину. Упавшее давление в трубах им подсказало, что произошла авария.
– И ты опять осталась без воды, – сочувственно прервала рассказ Анна.
– Наоборот. Я уговорила мастеров сделать для меня водозаборный кран.
– И они прям так и согласились?
Королева громко рассмеялась и призналась:
– Пришлось прельщать своей женственностью. Тогда я познакомилась и со своим вторым мужем. Хоть он и не надолго со мной ужился, зато бесплатной водой пользуется уже второе поколение отшельников.
– Люся, позволь спросить. У тебя есть дети?
Королева пещер сделала вид, что не расслышала вопроса, и продолжила свое:
– В нашей коммуне сейчас примерно сорок особей. Коммуна от слова коммуналка – у нас общий и единственный источник воды. Особи – потому что мы все очень и очень разные. В сторону пляжа обосновались чернокожие, иммигранты из африканского Мали. Они меня обучают французскому языку. А глубже в горы поселились чисто испанские хиппи. Ну а вокруг меня, каждый на своей финке, сосредоточилась остальная разношерстная европейская смесь.
– А что означает… – попыталась спросить Анна, но ее опередила Люся с ответом:
– Финка по-испански хутор.
Преодолев последние метры в конце пути особенно крутого подъема, женщины ненадолго остановились на крошечном плато у входа в четыре нижние на скале пещеры.
– Я должна тебе что-то показать, – позвала за собой Люся и, нагнувшись, вошла в крайне левое, бездверное подземелье.
Они оказались в достаточно просторном и прохладном помещении. Здесь было пусто, не считая выложенного в центре из камней очага, в котором вместо дров сейчас лежал небольшой светлый сверток. Королева присела и взяла его в руки. Обернулась, держа сверток как матери обычно держат своих запеленатых грудничков.
– Ты спросила насчет моих детей. На острове у меня был только один, и тот родился уже мертвым.
Анна невольно сделала шаг назад и дрожащим голосом едва слышно прошептала:
– Ты и впрямь сумасшедшая! Зачем ты его хранишь?
– Не собиралась, но так получилось. Сама видишь, копать могилку в застывшей лаве практически невозможно. Да и после родов у меня на то не хватало сил. Вот здесь и положила. Думала, позже похороню на песчаном побережье. А потом долго боялась сюда войти. Представляла себе посиневший трупик и исходящий от него смрад. Когда я все же на это решилась, было уже незачем хоронить. Ребенок весь иссох.
Люся откинула верхний треугольный край пеленки и показала пыльно-коричневое, слегка растянутое по вертикали, лицо крохотной мумии: с навсегда застывшими складками сморщенной на узком лбу кожи; с глубокими темными впадинами глаз, с дырочкой на месте носа и с чуть приоткрытым беззубым ртом.
Анна опрометью бросилась на выход.
Спустя минуту, вслед за ней вышла и Люся. Не обронив и слова, она направилась к крайней справа пещере. Взмахом руки позвала гостью за собой.
Вход в это жилище прикрывала небольшая деревянная дверца, расписанная цветными знаками в форме спирали, круга, эллипсиса, ромба и треугольника.
Внутреннее убранство пещеры удивило и восхитило Анну одновременно. Едва переступив порог, она замерла с полуоткрытым ртом. Это было просторное, двух метров высотой помещение. Помимо дверного проема, свет попадал сюда сквозь застекленное неровной круглой формы отверстие в потолке. Непосредственно у дверей стояло старенькое плетеное кресло. Анна с облегчением опустила на него свой рюкзак.
