Ирина Горная
Элли изливается
Мир не изменится, чего бы она ни пожелала. Единственный выход – по-другому смотреть на существование. Пусть всё будет как есть.
– Спасибо, дедушка. Но пусть люди продолжают улыбаться и говорить друг другу комплименты. Мне никогда не бывает слишком сладко!
Она докурила сигарету и пошла в кафе, зная, что в новом году люди будут особенно ненавидеть друг друга и свои вымученные, приклеенные улыбки, которые не могли стереть с лиц по желанию семилетней Машеньки.
***
…И спустя шестьдесят лет на похоронах Марии Викторовны люди улыбались, потому что не могли иначе.
Настольная книга четы Онегиных
На дворе – XXI век. Я – никому пока не известный автор. Поэты могут писать о высоком и чудесном, но черпают вдохновение они из реального мира, уж поверьте мне на слово. Хотите пример? Живущие неподалёку Евгений Онегин и его жена Татьяна часто становятся героями моего воображения. Когда в поэме нужна любовная линия, именно их пару я беру как прототип.
– Знаешь, Саш. Зря я женился, – говорит иногда мне добрый приятель за баночкой пива.
Кто из мужчин не думал так? Их семья – совершенно обычная. Всё в точности как у других. Они ссорятся, мирятся, жалуются друг на друга друзьям, но всё равно остаются вместе, и окружающие их в этом поддерживают.
Я чувствую себя вездесущим божеством, наблюдающим за Евгением, – так много он рассказывает мне о своей жизни. Какое у него любимое блюдо в ресторане? Куда он кладёт связку ключей, когда приходит домой? Я могу описать каждое мгновение, мельчайшее событие. Так и должно быть, ведь он реальный человек, но наряду с этим и мой персонаж. Иногда мне приходится додумывать, но делаю я это достоверно. Никто не отличит, что из написанного вымысел, а что происходило на самом деле.
Как только Онегин сказал мне о своих сомнениях, я решил сделать всё, чтобы он и его жена продолжили жить вместе, потому что они, на мой взгляд, пара идеальная, хоть и преисполненная терзаний. Возможно, я додумал эту историю, чтобы выглядеть героем в ваших глазах, но напишу, будто всё так и было.
***
Онегин жил в квартире, полученной в наследство от богатого дяди. Из четырёх комнат одна была отведена под кабинет. Здесь на письменном столе стояли духи и валялись пилочки: мой приятель любил прихорашиваться, тем более, что того требовал его род занятий. Вот и сейчас он расслабленно подпиливал ноготь на среднем пальце; закончив, смазал кутикулу маслом; принялся любоваться результатом, и тут из кухни донеслось....
– Солнце моё! Мой дорогой!!!
Жена. Зовёт с другого конца квартиры. Нет бы взять да подойти!
– Ну что?! – крикнул Онегин недовольно.
– Почини ручку у кастрюли!!!
Требование жены разозлило Евгения.
– Вот еще, – пробормотал он себе под нос.
Что, нельзя купить новую посудину?! В прошлый раз он поцарапал руку осколком тарелки, который Татьяна отказалась за ним убирать. Однажды она даже заставила его помыть ванну с «Доместосом», после чего нежная кожа стала шелушиться. Разве может он, такой красивый, быть создан для домашней работы? Нет. У мужчин другое предназначение. Не правда ли, гораздо приятней зарабатывать деньги?
Когда минут через десять Онегин вышел в гостиную, Татьяна, романтично подперев рукой подбородок, сидела у окна. Её изящный стан и печальный лик пробудили в мужчине давние воспоминания: точно так же она смотрела вдаль в момент их знакомства. Тогда юноша влюбился с первой минуты. Люди всё видели, о них поползли слухи, и, когда Татьяна призналась ему в любви, Онегин почти сразу ответил согласием, только поломался для виду.
Домохозяйка промокнула глаза бумажным платочком.
– Ах, за что мне это? Муж по дому не помогает, не работает…
Насколько не вязались её слова с прекрасным обликом! Обман, везде обман! Ты берёшь в жёны прекрасную деву, а получаешь старую пилу и силишься жить с ней. Евгений и Татьяна поженились всего год назад, а уже ссорились в хлам каждый день.
– Не работаю?! – вскричал Онегин. – Кто, я?! Я профессионально занимаюсь нетворкингом!
Нетворкинг, или попросту знакомства, требовал такого человека, как мой приятель. Он был умён, со всеми мил, ухожен, и потому пробуждал в людях симпатию. На самом деле друзей у Онегина толком не было – лишь я да Ленский, но, выйдя на улицу нашего городка, он мог назвать по именам трёх человек из десяти идущих навстречу. Люди платили деньги, чтобы заводить новые связи с его помощью.
Татьяна не обратила на гнев мужа ни малейшего внимания.
– О, генерал, наш сосед! – воскликнула она, глядя в окно.
Вид её сразу стал цветущим. Женщина заулыбалась и стала махать рукой; генерал ответил тем же. Татьяна выглядела, как школьница, получившая от ухажёра одуванчик.
Часом позже Онегин пил посредственное виски в компании друга и рассказывал про утреннюю ссору с женой.
– Всё. Развожусь! – подвёл он итог.
– А чего так? – спросил убаюканный историей Ленский.
Онегина давно мучила хандра, и вот теперь его потянуло на философию.
– Женщины… К чему они, что приносят? Лишь нарушают покой, и ради этого мы чувствуем любовь, вдохновение. Но как быстро это проходит! Остаётся лишь раздражение и разочарование. Пустая жизнь, радужные разводы от бензина… Подумать только. Мы даже сражались на дуэли…
Ленский флегматично заметил:
– Это был скорее мордобой.
– Дуэль, – отрезал Онегин.
Он пришёл домой и заявил со всей категоричностью:
– Развод!
Евгений рассчитывал, что жена бросится в слёзы и на коленях будет умолять его передумать. Он даже готов был это сделать, если она окажется достаточно убедительной, но ничего подобного не произошло. Татьяна всплеснула руками:
– Ах, ну наконец-то! А то что я, кухарка тебе? Мне надоело посуду мыть! Хоть раз бы помог!
Всё пошло не по плану. Жена вела себя как железная! Она что, его не любит?! Онегин сначала оторопел, а потом ничтоже сумняшеся спросил:
– А как же имущество?
– Чур, мне половину всего, что ты заработал, – не моргнув глазом, потребовала Татьяна.
Онегин злорадно потёр руки.
– А я не работаю, – ответил он.
Казалось, решение принято, брак почти распался и ничто не может склеить трещину в отношениях. Эта история совершенно типичная: влюблённых заел быт, и они разошлись. Сколько в мире таких Тань и Жень? Но тут… словно страховка от несчастного случая… словно бог из машины… появился ультимативный спаситель!
«Дзинь! Дз-дз-дзинь!!!» – разорвал тишину звонок.
– Открой, – потребовала Татьяна.
– Сама открой, – рассердился Онегин.
Женщина показательно уставилась в окно. Мой друг, чертыхаясь, направился к двери, и…
– Саша, Пушкин! Сколько лет, сколько зим!.. – обрадовался он.
Мы крепко обнялись, прошли в комнату, и я начал рассказывать:
– У меня вышла книга. Поэма! Я назвал героев в вашу честь. Она о том, что могло бы быть, если бы вы не поженились. Прочтите. Прочтите немедленно!
Тон мой был таким задорным, что пара устроилась на диване и немедленно начала читать. И так увлекла их книга про самих себя, что следующий час они провели по уши в моих метафорах и сравнениях.
В итоге Онегин отложил поэму и задумчиво подпёр голову рукой. Так он просидел минут пять, тяжело вздыхая. Понятно было, что его желание развестись погребено под весом тяжких дум. В конце концов, приятель сжал кулаки и воскликнул:
– Что же это я? Неужели вправду пародия на самого себя?! Я подражанье, ничтожный призрак?
Он вцепился себе в волосы и, судя по всему, испытывал крайнее отчаяние.
– И то верно: ведь есть у меня чувства, и они сильны! Татьяна, я люблю тебя! Если уйду, всю жизнь буду сожалеть об этом! – воскликнул он в порыве чувств.
Вот она, сила поэзии! Она смогла пробудить высокие чувства даже в таком меркантильном и чёрством человечишке, как мой Евгений! Я спас семью от развода. Вот молодец!
– Зна-аете, а этот генерал и впра-авду человек успе-ешный, – протянула Татьяна.
О-оу. Всё должно было закончиться не так. Я рассчитывал не на это. Им следовало помириться.
– Но, но Татьяна была несчастна с генералом, – торопливо возразил я.
– Ты страдала в конце, – проскулил мой друг. – Ты хотела выйти замуж за меня!
Татьяна нахмурила прекрасные брови.
– Ты уже не тот Евгений, которого я знала, – бросила она.
И отправилась собирать чемодан. Её слова звучали приговором, холодным и бесстрастным. Так мог бы разговаривать прокурор в суде, а не милая девушка.
Онегин заголосил:
– Дорогая, не уходи!..
Хлопнула дверь. Мы остались сидеть вдвоём.
***
Я не могу знать, о чём говорила с генералом Татьяна. Точно уж не о том, что мужчина должен мыть посуду. Может быть, они обсуждали, как жена должна приветствовать мужа, когда он входит в комнату, или скорость выполнения его команд. Суровый генерал не потерпит, чтобы жена не подчинялась.
Знать я всего этого не могу, но следующим утром она показалась на пороге всё с тем же чемоданом и сказала мужу ласково:
– Не нужен мне генерал, ты его лучше, добрее, умнее.
Женщина тепло улыбнулась и пошла переодеваться. Натянув халат, покорно встала мыть посуду. И Евгений подошёл к Татьяне сзади, обнял и прошептал на ухо: «Оставь, я сам домою». От вчерашнего скандала не осталось и следа.
Они провели вместе весь день, смеялись, целовались и вспоминали своё знакомство. Впервые за целый год после свадьбы Онегин почувствовал себя счастливым, а Татьяна любимой, ведь так и есть: мужчина любит свою женщину, если счастлив. К вечеру муж с женой уснули, тепло обнимаясь, а перед этим Татьяна сказала:
– Эта поэма показала нам, как мы важны друг другу. Давай сделаем её нашей настольной книгой!
Не знаю, насколько правдиво то, что я вам рассказал. Может быть, я, Саша Пушкин, действительно показал двум сердцам, как сильна их любовь, а может, это полная выдумка. Но у каждой семьи должна быть настольная книга. У кого-то это «Евгений Онегин», у кого-то «Анна Каренина», а у кого-то «Пятьдесят оттенков серого». Но постарайтесь увидеть себя в одной вымышленной паре, ведь вымысел всегда построен на реальности. И живите друг с другом в согласии!
Император Антарктиды: расколотый разум
Сколько бы воспоминаний ни стирали года, одно навечно останется в моей памяти: в тот день листки календаря были оторваны до 3 октября. Именно так, были оторваны, потому что этот несомненный факт вовсе не означал, что 3 октября действительно стояло на дворе. Он говорил лишь о том, что на стене висел лист с цифрой, но, учитывая, как я был завален работой в то время, мог и забыть про этот отрывной календарь.
Осень. Резкая перемена климата.
Я встал ранним утром, еле разлепил глаза и увидел, что на часах 13:49. Это показалось мне странным, потому что я лёг в десять, но, когда сел есть, стало понятно, что десять утра. Так вот почему голова трещит. Просто не удалось выспаться…
Затем я понял, что я робот. Просто почувствовал в себе что-то механическое. Кто-то другой говорит моим голосом: «спасибо, «извините», «пожалуйста». И, выходя из продуктового магазина, не я собственной рукой придержал перед женщиной дверь: мне не хотелось этого делать. У меня нет души; точнее, она есть где-то, но телом не управляет.
Сидя за кухонным столом и через силу запихивая в рот вчерашнюю пшёнку, разглядывая тот самый календарь, я лихорадочно соображал, что делать. Срок сдачи статьи выходил, а результатов не было. Мысли в голове роились, но не складывались в стройную систему. Я вспоминал время, когда мог мыслить ясно и чётко. Как давно это было…
Затем я осознал, что в тот день мне поставили первую пару утром. Если бы я был студентом, ничего страшного бы не случилось, но я уже несколько лет работал преподавателем. К несчастью, моих скромных финансов не хватало, чтобы купить телефонный аппарат (тогда не было смартфонов). С его помощью декан мог бы разбудить меня.
Я вышел на улицу, надеясь окончательно проснуться и настроиться на работу. В лицо пахнул морозный воздух. Стало спокойно, но мысли всё ещё хаотично метались внутри черепа. Они заполнили собой весь мир, весь мир оказался в моих мыслях, и никак не убежать, не спрятаться от них!
Я направился по узкой тропинке среди высокой травы. Навстречу шёл человек. Поравнявшись, он задел меня плечом, повернулся и гаркнул, что я увалень. Погрозил кулаком. Ноги приросли к земле: смертельная опасность! Но ум был острым, как прежде, и я заметил кольцо на его пальце. Кольцо – тайный знак, я сразу понял это. Так люди обмениваются сигналами. Они, люди с кольцами, – единый организм внутри человечества. Но едва я начал думать об этом, как мысли сами перескочили на другой вопрос. Осталось только чувство, что я забыл нечто важное.
Я направился дальше, к людной улице. Асфальт был сырым от моросящего дождя. Мне то ли не хотелось покрывать голову, то ли я забыл просто-напросто шапку. Пальто промокло, вместе с пониманием этого пришли холод и зябкость. Но я шёл вперёд.
В переходе раздавался чей-то пронзительный голос. Полная дама визжала на владельца небольшого киоска, что он обсчитывает клиентов. Я опустил взгляд на её пальцы, и на один из них было надето кольцо. Точно. Кольцо – это средство связи. Надо забрать его. Я подошёл и потянул руку к кольцу, но дама отшатнулась.
– Вор! – воскликнула она и треснула меня сумочкой.
Я встал как вкопанный. Предыдущий только погрозил кулаком, а эта напала! Угроза становилась всё более явной. Нужно что-то делать, как-то спасти мир от этих людей. Я отправился восвояси.
Если пройти по переходу, то выходишь прямо к дверям неплохого ресторанчика. Из-за недосыпа мне хотелось кофе, поэтому я зашёл туда и заказал с молоком. Вскоре его принесли, но, чтобы начать пить, мне пришлось сделать неимоверное усилие: желание было только одно – сидеть и смотреть на молочно-кофейный цвет.
– Тебе нездоровится? – спросила меня какая-то женщина.
Мне сразу показалось странным, что она обращалась ко мне на «ты». Подняв глаза, я понял, что это Лаванда, моя соседка. Мы с ней общались время от времени.
– Мало спал. Не хочу пить, – неестественно низким, механическим голосом ответил я.
Точно. На самом деле я ведь робот…
– О. А меня, представляете, обрызгал мужчина на велосипеде, – защебетала Лаванда. – Бывают же такие!
Я посмотрел на пятна грязи на её пальто и задал первоочередной вопрос:
– У него было кольцо?
– Кольцо? – удивилась Лаванда. – Не знаю. Это какая-то часть велосипеда?
Точно, колёса велосипеда – сами по себе кольца. Значит, было. Наверное, обрызгавший Лаванду был одним из тех несущих опасность людей. Я погрузился в размышления о их природе. Откуда-то же они должны были появиться.
– …Ходят при свете дня. Убивать их, – донеслось до меня будто издалека.
– Кого убивать? – не понял я.
– Шизофреников, – беззаботно продолжила болтать Лаванда. – Носятся на велосипедах, а если бы он сбил меня? Я в больнице до квартального отчёта бы пролежала! Не говоря уже о пальто. Как теперь отстирывать?! Всем известно, что шизофреники набрасываются на людей. С ножом. Их надо убивать!
Дрожащими руками я достал кошелёк (невидимая угроза заставляла меня трястись) и отсчитал мелочь, причём постарался набрать её без сдачи: у официанта было кольцо на пальце, он мог и обмануть. Без лишних слов встал из-за стола и направился к выходу, погружённый в думы.
Сначала я решил, что человек с кольцом – велосипедист. Но теперь я подумал, что это была Лаванда. Она носила перчатки, поэтому кольца я не мог увидеть. Но если она говорит, что кого-то надо убить, то она точно человек с кольцом. Может быть даже, она фашист.
У меня вдруг возникло чувство, что Лаванда говорила, что это меня надо убить. Что это я набрасываюсь на людей. Непонятно, почему оно возникло, но было очень устойчивым.
А фашисты говорили, что они потомки а… ар… антарктидцев? антарктидцев, ведь так? Точно. Антарктидцы носят кольца на пальцах.
Набрасываются с ножом… Она говорила про меня. Не знаю, как я это понял. Точно! Это выход! Надо прирезать всех этих людей. Я буду спасителем, я буду мессией. Я спасу мир от антарктидцев.
Мимо прошёл человек с кольцом. Я твёрдо решил убить его. Сжимая в руке нож, пошёл за ним, но уже через несколько секунд он скрылся вдали. Неожиданно быстр! Оглянувшись, я обнаружил, что прошёл всего пару метров. Мне надо было хотя бы достать руку из кармана, но она не подчинялась, как я ей ни приказывал. В конце концов, когда я оставил всё как есть, она поднялась сама. Ножа в ладони не оказалось. Но он был! Я им резал! Сделав неимоверное усилие, я вспомнил, что это было ещё вчера, дома, при разделке куриной грудки. Почти человека. Когда ты режешь куриную грудку, ты режешь человека, понимаете вы это?!
Мысли не текли. Я стоял, тупо смотрел в стену соседнего дома и мёрз. Надо было всё же вернуться за шапкой.
Подумав, я сел на скамью и сгорбился. Время шло, люди шагали мимо. Начало темнеть. Я всё сидел. Наконец свет фонаря ударил в лицо, и это меня разбудило. Я подскочил. Старая записная книжка выпала из моего кармана, потрёпанная и забытая. Номера телефонов, вечно стирающиеся из памяти рецепты варёных яиц и пельменей, теория игр.
Точно. Я и народ Антарктиды – как известная пара заключённых: мы ведём себя рационально, чтобы минимизировать потери. Нам кажется рациональным друг друга убить.
…Но что, если рационально себя не вести? Что, если выбрать сотрудничество? Если заключённый не предаст другого, а тот не предаст в ответ, они получат только по полгода тюрьмы, а не по десять.
Нам нужно взаимодействие! Надо дать понять им, что я готов сотрудничать, что мы можем жить с неудобствами, но в мире! Мне нужно сказать им, надо их найти!
Мимо проходили люди, но они держали руки в карманах. Наконец появился человек с кольцом на пальце. Я попытался заговорить с ним, но понял вдруг, что не могу раскрыть рот. Простое действие требовало неимоверных усилий. Я не мог их приложить.
Мне придётся рассчитывать на то, что они догадаются сами. Это рискованно и опасно, ведь следующий человек с кольцом на пальце может убить меня.
Я вдруг понял, как управлять антарктидцами: надо возглавить их – стать императором Антарктиды, ведь я поистине важен для них! У меня есть способности, я могу руководить! Но только я не должен быть узурпатором. Мне нужна поддержка подчинённых.
Я подбежал к человеку с кольцом и заглянул ему в глаза. Они светились согласием. Он обрадовался, что я стану императором. Отшатнулся, пошёл быстрее, но позволил мне им быть!
Остаток дня я бегал, воодушевлённый, по городу и выискивал людей с кольцами на пальцах. Все они были согласны, чтобы я стал императором, и убегали в страхе перед моей мощью. Так я установил мир с антарктидцами, возглавив их. Благодаря мне наши народы живут в согласии.
На следующий день меня вызвал декан математического факультета. Его волосы отливали благородным серебром, рубашка, в отличие от моей, была выглажена. Он пожал мне руку и спросил:
– Как прошла вчерашняя пара?
– Отлично, – не мигнув глазом, соврал я.
Похоже, слухи о прогуле до него ещё не дошли. Это было прекрасно. Не знаю, что бы я делал, если бы меня стали отчитывать.
– Мне нужно с вами поговорить, – продолжил декан. – Я покидаю должность. Сотрудники университета хотели бы, чтобы вы заняли моё место.
Принять решение заняло доли секунды.
– Благодарю, но нет. Я не намерен тратить время на всякие глупости. Мне нужно стать императором Антарктиды.
«Болезнь развивалась стремительно, и скрывать ее от общественности было все труднее. Последней каплей стало то, как Нэш отверг предложение университета быть деканом математического факультета. Он заявил, что не намерен тратить время на всякие глупости и хочет быть императором Антарктиды». (adme.media)
