Ирина Калитина
Тюльпан и Анютины глазки
– Викуля, – обращается тётя слишком ласково, – ты, ведь, получила мою пенсию, дай мне.
– Он же пропьёт, Анюта!
– Пусть истратит, как хочет, – вступается за племянника мама, пенсия у неё мизерная, несколько лет стажа потерялись в Эстонии.
Вика даёт деньги тётушке, а она – Саше. Тот исчезает.
– Хотела обратиться в клининговую компанию, чтобы убрали квартиру влажным пылесосом и вымыли окна, они у нас такие высокие, рассчитывала на эту сумму. Высоты боюсь. Может, Сашу попросить, помочь? – советуется со старушками.
– Что ты? – пугаются они, – Саша из окна выпадет.
– А меня вам не жалко? Кто за вами ухаживать будет, если разобьюсь?
– Обратись к мужу, – щурит глаза от удачной мысли тётя, – он, ведь, мужчина, у нас Гришенька эту работу до девяносто лет выполнял.
– Скажите спасибо, что муж помогает мне вытаскивать вас из ванной после купания, – отвечает племянница, а про то, что поясница у неё болит говорить следует врачу, а не им.
Конец августа. Возвращается из летнего лагеря сын, Никита, баскетболист, ему пятнадцать.
– Чем это у нас пахнет? – спрашивает, морщась.
– Это из бабушкиной комнаты, не успеваю убирать, много работы. Придётся потерпеть, они старые и слабые.
Про клининговую компанию – ни слова, надеется, что следующие тётушкины перечисления не попадут в руки к брату.
– Ладно, только, дядю Сашу не приглашай, я его боюсь.
– Хорошо.
Звонок телефона.
– Ви-ви.. Вика, я заболел, при-и-ивези лекарства и-и-и поесть.
– Что случилось?
– А-А-А… Отравился…
– Водка несвежая попалась?
– Пы-пы-пы… перестань издеваться.
– У меня есть старая швейная машинка в рабочем состоянии. Муж подарил новую, усовершенствованную. Продай.
Бабушки вынесли стулья в прихожую, сидят, ждут дорогого гостя.
Звонок. На пороге брат и лохматое чудовище в пиджаке, под которым – голая грудь, волосы на голове стоят дыбом.
– Наверное, из-за вшей, – пугается Вика, – нужно помыть ручки двери, когда уйдут.
– Тётечка, – обращается Вика к Анюте, – Саша возьмёт швейную машинку, продаст её, получит деньги и будет сыт некоторое время.
Тётя встаёт со стула и, шурша тапками на непослушных ногах, устремляется к машинке, стоящей на полу в прихожей, подготовленной к выносу, поднимает её, прикусывает губы от непосильного груза, подходит к «чудовищу» и «вручает» ему. Саша получил сумку с продуктами, нести не тяжело.
– Хорошо, что мужа и сына дома нет, – думает Вика.
– Долго этот алкаш будет к нам шляться? – спрашивает супруг.
Вечером бабушки делились с ним радостью: видели родственничка.
Чтобы Саша не поселил в тётиных комнатах бомжей, Вика подружилась с его соседкой, привозит пирожные или торт, слушает разговоры про сына невестку, внуков, умершего мужа, а в голове графики, недописанная статья, недовольное лицо шефа.
Холодильник Анюты исчез, валяется сломанная табуретка в середине комнаты.
«Хотел снять люстру, но не достал», – догадывается Вика.
На работе ей сочувствуют: два больных человека на руках. Про главную проблему – брата не рассказывает, неловко признаваться, что у неё такой родственник.
– Инициативы не вижу, – упрекает начальник, – где прежняя заинтересованность в науке?
У старшего научного сотрудника, Виктории Евгеньевны, апатия, усталые глаза. Трудный год, скоро следующее лето.
Вика отказывается от командировки на озеро, боится, что старушки откроют брату дверь, и он вынесет из дома всё. Шеф хмурит брови, разговаривает сквозь зубы.
Звонок телефона. «Подкупленная» соседка докладывает: у Саши появлялись гости, хорошо одеты, приехали на дорогой машине. О чём говорили, не слышала.
«Охотники за недвижимостью», – понимает Вика. Берёт на работе очередной день «за свой счёт». Она у брата.
– Кто были эти люди?
– Зы-зы… знакомые.
– Какие у тебя с ними дела?
– Э-э-э.. это мои дела.
– Если подпишешь документы о продаже комнаты, в тётины я тебя не пущу, она собирается вернуться домой, если составишь завещание в чью-то пользу, долго не проживёшь.
– Мы-мы-мы… мы все умрём когда-нибудь, и, только, бог зы-знает, когда, – за фразой следует «тюльпан».
– Насчёт остальных людей, знает бог, а, что касается тебя, то «это ясно, как простая гамма».
Через неделю его не стало. Причина в свидетельстве о смерти: отравление этиловым спиртом. Обычный диагноз алкоголику, не подкопаешься, работали профессионалы.
Всё повторилось, как год назад: бюро ритуальных услуг, кремация, урна, кладбище. С той лишь разницей что, вместо «золотой» женщины дело о погребении вёл услужливый молодой человек.
У Вики – ни одной слезинки, только ощущение тяжёлой работы, которая, наконец, закончилась.
По дороге с кладбища, по мобильнику, договаривается с подругой: та через день-два будет навещать старушек и ежедневно напоминать по телефону, чтобы принимали лекарства. Обеды и ужины на две недели приготовит и заморозит.
Смс-ка шефу: она едет на озеро. Получает: «ок».
Дома остаются муж и Никита. Их семья – единственные наследники Анютиных комнат. Пусть позаботятся о старушке.
Вспоминает: ей лет семь, а брату – на девять больше. Лёгкий, красивый мальчик хочет ехать с другом на Кавказ в дни школьных каникул, не просит, а требует денег. Бабушка смотрит на Гришеньку, тот отвечает: «Нет» и уходит к себе. Анюта, подождав, пока шаги мужа стихнут в коридоре, говорит, вздохнув:
