Иван Свойняло
Харам Адонаты (Грех Стрекозы)
Глава 2. Поклонение огню
Через несколько переходов передовой дозор на входе в горы уткнулся в препятствие. Узкий проход в ущелье оказался завален толстыми и кривыми деревьями, непонятно откуда здесь взявшимися, так как рядом рос только мелкий кустарник. Рядом с завалом, одной стороной врастая в скалу, выступали зубцы сторожевой башни. В узких бойницах мелькали лица воинов, угрожающе размахивающих копьями и небольшими луками.
На переговоры отправился сам Гаяр, приказав Адонате:
– Останься с воинами!
Но она его не послушалась и на небольшом удалении последовала за ним. Гаяр приблизился на расстояние полета стрелы к башне и обратился на арабском языке к ее защитникам.
– Я – эмир Гаяр. Мы воины египетского султана и нам нужно пройти через ваши горы в страну Хазарию. Если вы нас пропустите, то мы вам заплатим серебряными динарами.
В ответ на его слова раздались новые угрожающие выкрики воинов, засевших в сторожевой башне. Тогда те же предложения Гаяр повторил на тюркском языке и снова не получив ответа, обратился к ним на персидском. Персидский язык защитники башни поняли, и один из них гордо крикнул:
– Мы великие воины и в родных горах непобедимы! А вы, воины пустыни, погибнете здесь все до единого человека, если осмелитесь нарушить границу гор!
– Мы вам предлагаем мешок серебряных монет!.. – начал торг Гаяр.
Но защитники башни снова угрожающе затрясли короткими копьями, а один из них даже пустил стрелу, пролетевшую половину расстояния до эмира.
– Нам не нужно ваших серебряных монет! Нам заплатили золотом! – крикнул один из них.
– Гаяр, – подъехав, обратилась Адоната, – кто-то опередил нас и настроил горцев, чтобы они не пропустили твой отряд. Если прорываться с боем, то возле каждой сторожевой башни ты будешь терять своих воинов. Надо избрать другой путь, путь, который предсказал огонь!
Гаяр с досадой оглянулся на Адонату, так не к месту вмешавшуюся в ход его мыслей. Он и сам уже понял, что путь через горы его небольшому отряду закрыт. Его задача теперь состояла в том, чтобы наказать горцев, а еще лучше захватить пленника. Возможно, он будет знать тайные тропы для прохода воинов через горы.
Он подозвал Гора и распорядился:
– Выманить из башни горцев, захватить пленника и в назидание сжечь башню!
– Я понял тебя, эмир!
Обычно Гаяр с Гором, своим ближайшим помощником, обращались друг к другу по имени, но в ответственный момент прозвучало обращение «эмир» и Адоната поняла, что наступает важный момент в жизни отряда. Она с большим любопытством наблюдала, как небольшие группы гулямов, пересев на боевых лошадей, неторопливо приближались к башне и по очереди пускали стрелы из длинных луков в направлении башни, попадая ими во что угодно, но только не в защитников. Попав под ответный огонь лучников, они стегали лошадей и на полном скаку, как показалось Адонате – даже испуганно, удалялись от башни. Вслед им неслось улюлюканье и насмешливые выкрики горцев. Новая группа гулямов приблизилась на лошадях к башне, пустила стрелы и развернулась, чтобы удариться в бегство, но у трех воинов споткнулись лошади и гулямы упали на землю совсем близко от башни. Два из них приподнялись и беспомощно снова опустились на землю. А третий, не разобравшись, выхватил саблю и, прихрамывая, направился не вдогонку ускакавшим товарищам, а в сторону крепости. Когда он понял, что опасность совсем рядом, то потерял силы и опустился на колени, укрываясь круглым щитом от редких стрел горцев. Он протягивал руки в сторону бросивших его товарищей и умолял их о помощи. Его крики звучали ужасно, как будто воин уже прощался с жизнью.
Наблюдая такую явную беспомощность нападавшего воина, защитники башни выкинули из бойницы веревочную лестницу и несколько человек стали спускаться по ней, чтобы захватить гуляма в плен.
При виде этого Адоната широко раскрыла глаза и подумала: «И это лучшие воины Египта?!» Она не сдержалась и воскликнула на персидском языке, чтобы остальные гулямы не поняли, что она говорит эмиру:
– Гаяр, да помоги же ему!
Гаяр даже не обернулся на слова Адонаты, безучастно, словно немое бронзовое изваяние, сидя на своем боевом коне Гуло. Он не собирался никуда вмешиваться, так как точно знал, что его воины хорошо знают свое дело.
Горцы уже спустились с лестницы и пробежали половину расстояния до стоявшего на коленях гуляма, когда незаметно для них сотня других гулямов по распоряжению Гора уже начала атаку на горцев. Приблизившись на большой скорости, они отсекли горцев от башни и, накинув на одного из них аркан, а остальных расстреляв из луков, поволокли пленника в свое расположение. Гулямы, изображавшие травмированных воинов, валяясь на песке перед башней, вцепились в стремя прискакавших к ним товарищей и благополучно покинули опасное место.
Разоружив пленника, у которого из оружия оказались только короткий меч и небольшой кинжал, гулямы поставили его на колени перед эмиром. Какого народа он был представителем, понять было трудно. Лохматая голова без шлема на короткой толстой шее с крупным горбатым носом скорее принадлежала какому-нибудь чудовищу, чем человеку, но взгляд горца был внимателен и даже спокоен.
– Арабский язык знаешь? – спросил Гаяр.
Разгоряченные атакой воины столпились вокруг своего эмира, с интересом рассматривая горца. Его короткий меч вызывал усмешку, но, возможно, в горах он был более полезен, чем кривая арабская сабля.
– Да, знаю! Я воевал с арабами, – спокойно ответил горец.
– Если хочешь жить, то должен ответить: почему проход для моего отряда закрыт?
Горец усмехнулся. Он уже был готов к смерти: «На все воля богов!»
– Тебе закрыт не только этот проход… Для тебя закрыты горы! Вчера уже пошли вестники, чтобы предупредить племена гор.
– И кто это организовал?
– Не знаю. Я простой воин. Было много золотых монет, но кто их привез, мне неизвестно.
Эмир задумался: «Халиф?! Но враждовать с султаном Египта вряд ли он стал бы! Пожалуй, больше ничего полезного от пленника не узнать…» Он махнул рукой и гулям, стоявший за спиной пленника, взмахнул саблей. Отрубленная голова покатилась по земле, еще что-то бормоча на горском языке. Голову тут же насадили на острие копья, и конный воин поскакал к башне, чтобы воткнуть копье перед ней. Это означало, что защитников башни ждет смерть.
– Воинов перебить, башню сжечь! – подтвердил свое решение Гаяр.
На небольшой возвышенности Гаяр с Адонатой наблюдали, как гулямы вели атаку башни. Сначала они подожгли завал из сухих деревьев, преграждающий путь в горы и дым потянуло мимо стен башни в ущелье, скрытое за завалом. Затем они прикатили с десяток двуколок, защитили их широкими византийскими щитами и принялись из-за щитов обстреливать горцев из луков, медленно подкатывая двуколки все ближе и ближе к башне. И на этот раз Адоната увидела, что ни одна стрела не пролетела мимо бойниц. Стоило защитнику зазеваться и выглянуть между зубцами башни, как одна из града стрел обязательно попадала в него. Приблизившись почти вплотную к стенам башни, гулямы с помощью пращей забросали ее горшочками с греческим огнем, и вскоре пламя охватило одну из каменных стен.
Теперь наступила очередь связанных между собой лестниц. Спешившиеся гулямы под защитой огня лучников понесли лестницы к стене башни. Еще немного времени и воины, прислонив лестницы, начнут подниматься на стены, чтобы уничтожить укрывшихся внутри горцев. И в этот момент произошло невероятное!
Между зубцов башни появилась высокая фигура человека в белоснежных одеждах, и он высоким женским голосом закричал на двух языках: арабском и персидском.
– Пощади, о великий эмир! Мы отдадим полученное от твоих врагов золото и пропустим тебя в горы! Только не убивай нас!
Он протянул руки и уронил к подножию башни кожаный мешочек, наполненный золотыми монетами.
– Кто это? – изумился Гаяр, обращаясь к Адонате.
За несколько дней похода он уже не раз вел с ней беседы, расспрашивая о Византии, и всегда получал исчерпывающие объяснения. Постепенно он проникался уважением к персиянке: она, несмотря на то, что была женщиной, многое знала. И в этот раз, невольно Гаяр обратился к ней за разъяснением, так как мужчина – у него были усы и борода! – был совсем не похож на воина.
– Это евнух! Среди народов на краю гор и равнины есть разные люди…
С появлением человека в белых одеяниях гулямы прекратили обстрел башни, ожидая дополнительных указаний от эмира.
Не дождавшись ответа, евнух поднял руки, и на стену башни вышло еще с десяток мужчин в белых одеяниях. Они высокими чистыми голосами на неизвестном Гаяру древнем языке запели песню, скорее похожую на плач и жалобные женские причитания, чем на мелодию. Хор евнухов крепчал и брал самые высокие звуки из человеческого голоса. Казалось, что они прощаются с жизнью и так страдают, что невозмутимые и жестокие гулямы застыли от ужаса.
– Подберите мешок и проверьте – есть ли в нем золото! – распорядился Гаяр.
Один из воинов подскакал вплотную к башне и, изогнувшись в седле, подобрал кожаный мешочек. Через мгновение мешочек уже был в руках Гаяра. Внутри он был наполнен золотыми персидскими монетами и эмир взвился:
– Персидские монеты! Это кто же из персов надумал помешать нам?!
Но Адоната разочаровала его. Она указала на знаки на мешочке:
– Смотри, это не персы! Моим соплеменникам сейчас не до интриг. Здесь знаки другого народа!
Действительно, на мешочке с монетами несмываемой краской были нанесены знаки, не имеющие отношения к персам. Что-то знакомое показалось в них Гаяру, но он не мог вспомнить, где их недавно видел.
– Что делать будем, Гаяр? Продолжаем атаку? – спросил Гор.
Хор из евнухов на стене башни по-прежнему смущал гулямов своим неестественным пением, напоминающим то истошный плач маленького ребенка, то причитания несчастной матери, и у воинов появилось непреодолимое желание поскорее покончить с горцами.
Гаяр еще раз взглянул на башню. Он был спокоен, так как не знал жалости к врагам. Но он был эмиром и должен был принять правильное решение. Атака принесет потери. Загнанный в угол зверь, даже чувствуя кончину, будет огрызаться, и кто-нибудь из его воинов погибнет. А это не входило в его планы.
– Прекратить нападение, вернуть воинов! Сначала двигаемся на запад, а потом пойдем в другом направлении.
Гаяр не собирался идти на север по западной части гор, где по берегу моря стояли сильные греческие колонии, но хотел ввести в заблуждение защитников башни. Пусть они его ложное движение примут за истинное направление пути.
Гор догадался о его задумке:
– Я тебя понял!
В течение дня, сделав большой круг у подножия гор, отряд Гаяра затем изменил направление движения и устремился на восток. Возможно, Адоната права, и ее огонь подсказывал правильный путь. Уже на привале, после сооружения коша – укрепленного лагеря – он попросил Адонату:
– Поговори с огнем! Спроси у него: будет ли безопасен наш путь на север через племена огузов или нам пойти дальше, через завоеванную страну Согдиану? Но я знаю, что путь через Согдиану потребует гораздо больше времени.
Адоната сверкнула прекрасными глазами: «Эмир поверил мне!» Она вела себя осторожно по отношению к Гаяру, чтобы не вызвать своей назойливостью его раздражение, но ни на минуту не отставала от него, на протяжении всего похода оставаясь его тенью. Она видела, что он уже свыкся с этим и даже, когда его ближайший помощник Гор сближался с ним для совета, Гаяр оглядывался в поисках Адонаты. Постепенно она становилась ему необходимой, и он много с ней говорил о Персии, народах Сирии, о Восточной Византии, ставшей могучей преемницей Рима…
Чтобы дойти до Хазарии таким маленьким отрядом – всего десять сотен воинов! – требовалась осторожность чуткого зверя и мудрость опытного предводителя воинов. И Гаяр старался не поддаваться эмоциям храброго гуляма, не боявшегося опасности, а проявлял рассудительность, благоразумно учитывая различное мнение своих помощников. Было важно, что чувствуют они при общении с богами или с душами своих предков.
После приема пищи Адоната разожгла костер из сухих веток и приготовилась к общению с огнем. Гаяр уже безропотно подставил голову, чтобы она срезала прядь волос. Он наблюдал, как она срезала локон своих волос и, смешав обе пряди, разделила их снова на три части. Когда огонь разгорелся, она произнесла фразу на древнеперсидском языке и бросила первый комок волос в огонь. Стояла безветренная погода и языки пламени поднимались строго вверх, но стоило в костер упасть смешанной пряди волос, как огонь немного уменьшился в размерах, но продолжал все равно тянуться вверх.
Вторую прядь волос Адоната бросила в огонь тоже после небольшой фразы. Древний язык звучал для Гаяра непонятным набором звуков, и он настороженно застыл в ожидании ответа огня. По поведению языков пламени костра он уже начинал догадываться, каков ответ. На этот раз, когда пламя уменьшилось почти в два раза, но по-прежнему тянулось кверху, он догадался, что на этом пути их ждут неприятности, хотя они и должны их преодолеть.
Третий клок волос сгорел мгновенно и огонь никак не поменял свое поведение. Его пламя ровно тянулось вверх и, казалось, даже не заметило, что только что поглотило волосы.
– Что было в твоем третьем вопросе? – спросил Гаяр.
– Я спросила огонь: «Все ли с Гаяром и Адонатой будет хорошо?» И огонь ответил, как ты уже догадался, что мы оба будем живы и здоровы. Второй вопрос был о пути через Согдиану…
Она ненадолго замолчала и повернула к Гаяру голову, обрамленную густыми волосами. Ее широко расставленные глаза смотрели тревожно.
– Говори! – потребовал эмир.
– Мы понесем потери, но пройдем Согдиану…
– Странно, – потер бороду Гаяр. – Согдиана – это же арабская провинция!
– Я говорю тебе то, что мне сообщает огонь. Я знаю его язык!
– А первый вопрос?
– Путь через земли огузов безопасен, потери будут небольшие.
Отблески пламени небольшого костра играли на лице Гаяра, его глаза прикрылись веками: эмир раздумывал, как поступить. Путь вдоль реки Сыр-Дарья, где много пищи и корма для лошадей, казался самым легким, а путь в земли огузов лежал через пески и требовал большого напряжения и воинов, и животных.
– Каким будет твое решение? – не удержавшись, спросила Адоната.
Гаяр открыл глаза, и они блеснули, отражая свет костра.
– Мы идем через земли огузов.
Адоната с облегчением откинулась на кошме и улеглась головой на валик: он, наконец, поверил ей!
На границе Персии и земли огузов передовой группе отряда Гаяра из двух десятков воинов преградил дорогу отряд арабов халифа Хусейна. За проход в земли огузов они потребовали плату в размере пяти мешочков серебряных монет. Конечно, это являлось превышением полномочий, но воины халифа в бою со степными воинами племени тюргешей потерпели поражение, шли без добычи и были готовы напасть даже на соплеменников, лишь бы не прийти из похода пустыми. А тут попались какие-то гулямы со светлыми волосами, совсем непохожие на коренных арабов, на хороших лошадях, хорошо вооруженные, богато одетые. Как с них не потребовать плату за пропуск в земли степного народа, где они, возможно, захватят большую добычу?!
В отличие от гулямов, воины халифа передвигались на ослах и верблюдах и, преградив путь гулямам, спешились, готовясь к бою. Их было много, несколько тысяч. Нестройная толпа, вооруженная оружием разных народов, начиная от двуручного меча фракийцев ромфея до простых клинков горцев, выстроилась в неровную линию для боя с гулямами.
– Что будешь делать? – спросила Адоната.
Гаяр коснулся каблуками сапог боков своего коня и двинулся вперед для переговоров с предводителем арабов. Адоната последовала за ним. Он оглянулся на нее, но не остановил. Вождь арабов, положив руку на длинную, украшенную драгоценными камнями саблю, смело выступил перед строем своих воинов.
– Мы воины египетского султана… – начал Гаяр.
– Мне все равно, чьи вы воины! – гордо прервал эмира араб. – Здесь земли, завоеванные нами, воинами халифа Сирии, и никто не может продвигаться по ним, не уплатив за это налог. Поэтому с тебя пять мешочков с серебряными динарами и…
Араб жадно взглянул на остановившихся в отдалении гулямов и при виде статных лошадей алчно потребовал:
– … и табун лошадей! Тогда мы вас пропустим.
– Мне нужно посоветоваться с воинами! – ответил Гаяр.
Вернувшись к гулямам, Гаяр сообщил Гору о требованиях араба. Тот, не задумываясь, предложил:
– Накроем их градом стрел, и они разбегутся по степи, как суслики! Разве это воины? Ремесленники, торговцы, кочевники с топорами и копьями…
– Мы в начале пути и даже небольшие потери нам не нужны! Оставь со мной сотню, и, пока я буду договариваться, уводи воинов на восток. Когда солнце встанет над головой – остановитесь для привала. Мы вас догоним по следам. Соединившись, снова повернем на север.
– Я все понял, эмир!
Со стороны арабов раздались крики и они, сомкнувшись в неровную линию и обнажив оружие, сделали несколько шагов вперед, ударяя плоской стороной клинков по щитам.
Гаяр снова направил коня в сторону арабов, приказав Адонате:
– Останься здесь!
Приближаясь к противнику, он перевел коня на галоп и пригнулся к его шее. Шеренга врагов сразу ощетинилась копьями. Но на расстоянии полета стрелы Гаяр спрыгнул с коня и побежал с ним, держась за стремя. Он сделал так круг перед воинами халифа и снова запрыгнул в седло. Затем встал на круп верного Гуло и понесся на нем стоя.
Шеренга воинов застыла при виде диковинного зрелища. Но это было не все. Гаяр спрыгнул с коня и, выхватив обе сабли, устроил круговорот вращения лезвий перед собой, показывая свое мастерство в предполагаемом бою с врагом. Размявшись с оружием, он свистнул и его верный Гуло, всхрапывая в предчувствии сражения, рысью подбежал к хозяину. Гаяр вложил сабли в ножны, запрыгнул на коня и неторопливым шагом двинулся к своим воинам. Он выполнил свою задачу – отвлек внимание врага, а в это время его отряд уже беспрепятственно уходил на восход солнца.
Воины халифа вначале даже не поняли, что произошло, но когда увидели, что соперники стремительно удаляются, подняли истошный крик, смешали строй и принялись искать своих ослов и верблюдов, чтобы преследовать гулямов.
Через некоторое время Гаяр с сотней воинов соединился с основными силами, и они снова направились на север. Земля огузов с первой попытки не пропустила незваных пришельцев в свою глубину, но Гаяр знал, что твердая воля побеждает врага и преодолевает расстояния. Их хорошо учили в закрытых военных лагерях, и они точно исполнят поручение великого султана.
Опасаясь преследования, гулямы двигались весь день, а перед остановкой на ночлег сделали большой круг. Если их будут преследовать, то они заранее, находясь сбоку, обнаружат врагов, идущих по их следам.
Наблюдая за действиями Гаяра, Адоната с одобрением относилась ко всем его решениям. Вот и на этот раз его предусмотрительность восхитила ее. Она уже разобралась, что все его действия наполнены разумом, отвагой и решительностью. Не зря ему в военном лагере для гулямов дали арабское имя Гаяр, что означало – храбрый и отважный. Готовя на костре лепешки для ужина, Адоната подумала, что на базаре, когда ее выставили на продажу, она сделала правильный выбор.
Объехав лагерь и проверив посты, эмир подъехал к Адонате и, ослабив сбрую у коня, привязал его к двуколке. Совсем отпускать на волю коня было нельзя: если нападут враги, он должен быть рядом. Жеребец недовольно натянул уздечку, вырываясь на свободу, затем сунул морду в мешок и громко фыркнул, набирая зерно в рот.
Гаяр опустился на кошму, оглядываясь на своего коня. Его следовало напоить досыта. Но небольшого озера по пути движения едва хватило, чтобы каждый конь отряда выпил воды всего по кожаному мешку. Местный житель, захваченный передовым отрядом, пояснил, что в полудневном переходе на пути воинов протекает полноводный ручей, где лошади напьются вволю. Поэтому и лошадям, и воинам придется потерпеть до завтра.
Адоната протянула ему лепешку и горстку фиников:
– На, ешь!
Гаяр удивился:
– Откуда финики?
– Поделился Гор. Он запасливый человек.
Наблюдая, как Гаяр аккуратно отламывает кусочки лепешки и неторопливо отправляет их в рот, она спросила:
– Так куда мы идем? Мы вернемся обратно в этом году?
Гаяр посмотрел на Адонату и указал ей на небо:
– Мы идем по звездам. Вот там Зухра – это путь домой, а вот этот ковш на севере – наша цель, куда мы должны прийти. Если ты от края ковша отсчитаешь пять расстояний, то найдешь звезду, на которую мы идем.
– Скажи мне, вы же родом из тех мест, куда показывает дорогу звезда?
– Да, все воины из моих сотен – родом из тех мест. Мы – словены. Нас маленькими детьми захватили кочевники и продали грекам из города Каффы, а те перепродали нас султану. Приняв ислам в лагере гулямов, мы снова стали свободными.
– Вы приняли ислам, но я редко вижу, чтобы кто-то молился аллаху! – не унималась язычница-персиянка.
Эмир с досадой взглянул на нее. Это был редкий момент, когда он остался недоволен ее любопытством.
– Великий Султан, потомок пророка, разрешил нам, пока мы в походе, полном большой опасности, самим выбирать время для намаза. Это грех, но этот грех разрешен пророком, если воин в походе и над ним занесена сабля врага. В этом случае молитву можно перенести.
– А ты помнишь, как тебя называла мать?
– Мать?..
Адоната заметила, как потемнели глаза Гаяра. В это мгновение он был уже далеко, в своем почти забытом прошлом.
– Помню. Она меня звала… Жданом…
Он лег на спину и прикрыл глаза рукой. Адоната оставила догорать костер и тоже улеглась рядом на кошме, подложив под голову войлочный валик. Ночью она слышала, как проснулся Гаяр, проверил посты и прежде, чем снова улечься спать, укрыл ее от ночной прохлады шерстяной накидкой. Она затаила дыхание, пока он касался ее тела, и удивленная теплом его рук, уже не смогла уснуть до утра…
С рассветом отряд Гаяра тронулся в путь в направлении ручья. Дорогу к нему показывал захваченный в плен местный житель. В двух местах он подсказал, что надо обойти местное племя:
– Злой народ! Дерутся с врагами даже женщины.
Гаяр согласился с доводами пленника, стараясь избегать любых стычек в начале похода. Тем более, что припасов на вьючных лошадях и на двуколках было достаточно. Их должно хватить надолго. Как только припасы начнут иссякать, вот тогда для их пополнения можно будет и напасть на попавшееся по дороге племя.
Пленник не обманул. Полноводный ручей начинался с небольшого родника, но судя по его наполнению водой, он подпитывался еще и другими подземными источниками. В некоторых местах водоема вода просто бурлила, вырываясь из донной тверди. На всякий случай Гаяр приказал не заводить животных на середину ручья, чтобы они не провалились во что-нибудь на дне водоема.
Привал затянулся. Люди пили воду то отвала, наполнили все мешки, предназначенные для перевозки воды, и досыта напоили лошадей. С переполненными водой желудками люди и животные расслабленно бродили по лагерю в поисках прохладного места. Никто из воинов не ставил шатры, ограничиваясь кошмами, постеленными на землю. Сочная трава ярким зеленым ковром окружала источник, и соскучившиеся лошади усердно грызли ее своими крепкими желтыми зубами.
– Скажи, что значит Ждан? – спросила Адоната.
Гаяр недовольно блеснул голубыми глазами, но объяснил миролюбиво:
– Она хотела родить ребенка, она ждала моего появления. Поэтому – Ждан.
Через некоторое время он попросил позвать пленника, чтобы расспросить о дороге в земли огузов. Воин подвел его, толкая ножнами сабли в спину, и надавил пленнику на плечи, чтобы тот встал перед эмиром на колени.
Оборванная одежда и заскорузлые от земли руки свидетельствовали, что перед Гаяром стоял на коленях простой землепашец и, скорее всего, он ничего не знает про земли степных кочевников.
– Скажи, если пойти на север, на пути будут еще такие оазисы, полные воды и зеленой травы? Ты был в песках, что лежат перед нами?
Пленник понимал, что сейчас решается его судьба, сглотнул слюну и торопливо ответил:
– Я не был в землях степных народов, но из слов побывавших там воинов, на протяжении семи дней пути воды нет и земля покрыта сыпучим песком. Кочевники уходят, избегая схватки и засыпая колодцы, и многие воины погибают без боя от жажды и голода. Но через неделю пути пески кончаются, начинается степь и появляется большое море. Вода в нем соленая, для питья непригодная, но верблюды ее пьют.
Как он и думал, землепашец имел смутное представление о землях на севере и был бесполезен. Наверное, надо лишить его жизни, чтобы он не проболтался о походе гулямов… Воин, стоящий за спиной пленника, понимая сомнения эмира, вытащил наполовину саблю из ножен, готовясь по первому взмаху руки эмира отрубить голову землепашцу.
Почувствовав, что его жизнь висит на волоске, пленник рухнул плашмя перед Гаяром и завопил:
– Не лишай жизни, о великий эмир! Я пригожусь тебе! Я умею искать воду в песках и рыть колодцы! Не руби мне голову!
А вот это уже любопытно! Гаяр слышал, что есть умельцы из пограничных с пустыней земель Персии, которые умеют рыть колодцы в песках, но никогда не встречался с ними.
– Это правда, что ты можешь найти воду в пустыне?
– Да, великий эмир, да! Если не найду, вот тогда и отрубишь мне голову!
Если землепашец говорит правду, то в походе он действительно может пригодиться. Гаяр оглянулся на Адонату: «Что скажешь?» Она поняла его взгляд и ответила:
– Ты всегда можешь отрубить ему голову! Пусть покажет себя в пустыне.
– Ладно, – согласился Гаяр, – Накормите его – он идет с нами.
Если пленник не соврал, то этот оазис – последняя возможность хорошо отдохнуть и вдоволь напиться воды. Поэтому он приказал отдых продолжить до утра завтрашнего дня:
– Выступаем утром с восходом солнца!
Утро началось с переполоха. Пленник, за которым особо не следили, да и бежать ему было некуда, исчез.
Гор, зная жестокий нрав Гаяра, осторожно доложил ему:
– Пропал пленник. Я выслал воинов на его поиск.
Но обычно строгий эмир спокойно отнесся к побегу пленника:
– Воинов отозвать, выступаем. Когда солнце встанет над головой – привал.
Пустыня поразила гулямов. Воины еще не встречались с такими сыпучими песками, как пески в землях огузов. В некоторых местах лошади проваливались по колено, а гребни барханов были выше самого высокого дерева на землях арабов. На горизонте, где сливались линии желтых песков и голубого неба, в качестве ориентира не за что было зацепиться глазами. Ориентир был один – солнце. С утра оно согревало с правой стороны, в обед пекло, как огонь костра, в затылок и к вечеру палило с левой стороны. Но даже в этом мертвом, как казалось на первый взгляд, царстве песка по верхушкам барханов иногда пробегали тонкие ящерицы и просматривались следы ядовитых змей, выползавших ночью на охоту. «Даже здесь есть жизнь!» – удивлялся Гаяр.
Когда солнце уперлось своими жгучими лучами в спину, эмир объявил короткий привал. Измученные лошади жадно тянулись к воинам, чтобы глотнуть воды из кожаных мешков, и, понимая ценность лошадей в таких тяжелых условиях, гулямы сначала напоили их, а потом позволили только по несколько глотков воды себе.
К концу дня на горизонте дозорные заметили силуэты всадников на верблюдах. Об этом они немедленно доложили эмиру. Тот сам выехал вперед, чтобы рассмотреть подозрительных людей, но те растворились в песках в сторону захода солнца. Гулямы рвались, чтобы догнать степных жителей, но Гаяр запретил делать это, так как погоня уводила отряд на запад, в сторону от нужного им направления движения.
Гор возразил:
– Они могли привести нас к воде!
– Они хорошо знают пески, враждебны и могут завлечь нас в засаду. В песках трудно вести бой. Поэтому идем только на север! – подвел итог Гаяр.
Следующие двое суток были самыми тяжелыми: лошади и люди выбились из сил, вода закончилась, а чтобы разжечь костер, нельзя было найти даже перекати-поле и воины питались вместе с лошадьми припасами из зерен злаков. И только на четвертые сутки, обогнув огромный ползучий и осыпающийся под ногами лошадей бархан, передовые дозорные заметили зеленую точку. Пока еще на большом расстоянии, но впереди ясно просматривался лагерь кочевников: зеленела скудная трава, паслись лошади, стояли юрты и курился дым от нескольких костров. Впереди гулямов ждали вода и еда.
