Жорж Сименон
Мегрэ в меблированных комнатах
Когда они спустились на первый этаж, Воклен достал из кармана несколько листов бумаги и протянул их комиссару:
– Я подготовил для вас план здания, здесь также фамилии всех постояльцев и краткие сведения об их жизни. Но, скорее всего, вам это не понадобится, потому что мадемуазель Клеман сама расскажет вам обо всех своих жильцах, даже если вы не станете ее об этом просить. Это забавный дом, увидите сами. Люди расхаживают по нему, как по собственному жилищу, заходят на кухню, варят кофе. Телефон висит прямо в коридоре, и каждый в курсе, что происходит в жизни того или иного соседа. Мадемуазель Клеман будет уговаривать вас столоваться у нее. Она и мне это предлагала, но я предпочитаю ходить в маленькое бистро, распложенное всего через пару домов отсюда.
Туда они и отправились. Над террасой с двумя столиками был натянут большой тент; в зале бистро какой-то каменщик пил белое вино. Владельцем кафе оказался овернец[1] с седыми усами и низким лбом.
Трудно было даже представить, что оживленный бульвар Сен-Мишель находится всего в двух шагах от этого квартала. Дети играли прямо посреди улицы, словно в провинциальном городке. Из соседней мастерской доносились удары молотка.
– Я полагаю, что буду столоваться у вас в ближайшие дни, – сообщил Мегрэ хозяину бистро.
– Я надеюсь, что вы не слишком избалованы в еде, а моя женушка будет стараться изо всех сил…
В одиннадцать часов утра Гастен-Ренет, эксперт-оружейник, прислал заключение, несколько обеспокоившее Мегрэ. Пуля, ранившая Жанвье, была выпущена из револьвера крупного калибра, по всей вероятности, из кольта.
Тяжелое, громоздкое оружие, которое в основном используется в армии и которое почти невозможно спрятать в кармане.
– Сегодня утром вокруг дома не бродили какие-нибудь подозрительные типы? – поинтересовался комиссар, чокаясь с Вокленом.
– Несколько журналистов. Фотографы из газет.
– Быть может, тебя заинтересовал тот или иной телефонный звонок?
– Нет. Какой-то мужчина попросил позвать к телефону мадемуазель Бланш. Она вышла в рубашке и халате. Красивая девушка.
– В котором часу?
– Около одиннадцати.
– После звонка она покинула дом?
– Нет. Снова легла в постель.
– Чем она занимается?
– Да ничем… Называет себя драматической актрисой, потому что время от времени исполняет небольшие роли в Шатле или еще где-то… Два или три раза в неделю к ней заходит ее дядюшка.
– Дядюшка?
– Я повторяю слова мадемуазель Клеман. Я задаюсь вопросом: толстушка просто валяет дурака или действительно столь наивна? Во втором случае – ее крайне легко одурачить. «Мадемуазель Бланш постоянно разучивает роли, вы меня понимаете? – сказала она мне. – Именно поэтому она почти все дни проводит в постели. Дядя нежно заботится о племяннице. Он хочет, чтобы она стала большой актрисой. Она так юна: двадцать два года…»
– Ты видел этого «дядю»?
– Пока нет. Он должен явиться завтра. Всё, что я знаю о нем, что это «очень воспитанный мужчина безупречного поведения»…
– А остальные жильцы?
– Разумеется – «прелестны». В этом доме всё «прелестно». Над месье Валантеном проживают Лотары с годовалым ребенком.
– Почему они живут в меблированных комнатах?
– Они совсем недавно переехали в Париж и, по всей вероятности, еще не успели подыскать подходящую квартиру. Готовят они на спиртовке, прямо в ванной комнате. Я заходил к ним – веревки с бельем тянутся от одной стены к другой.
– Чем занимается Лотар?
– Социальным страхованием. Ему около тридцати лет, долговязый печальный тип, его жена – низенькая толстушка, время от времени она спускается поболтать с мадемуазель Клеман. Дверь она оставляет открытой, чтобы услышать ребенка, когда тот проснется. Она ненавидит месье Валантена из-за его пианино. А месье Валантен, должно быть, ненавидит ее из-за ребенка, который кричит по ночам.
– У них тоже апартаменты?
– Нет, спальня и туалетная комната. Прямо за ними, в комнате с окнами, выходящими во двор, обретается студент Оскар Фашен, он зарабатывает на жизнь, переписывая ноты. Но складывается впечатление, что питается молодой человек крайне нерегулярно. Время от времени мадемуазель Клеман приносит ему чашку чая. Сначала он всегда отказывается, потому что слишком горд. Когда студент уходит, хозяйка забирает его носки и чинит их. Парень их вечно прячет, но мадемуазель Клеман всегда добирается до этих злосчастных носков.
Интересно, что делает Паулюс, пока они потягивают белое вино, сидя за стойкой, и вдыхают воздух, нагретый весенним солнцем, проникающий в помещение через открытую дверь?
У полиции есть приметы Паулюса. Он отлично знает, что за домом на улице Ломон ведется круглосуточное наблюдение. Без сомнения, он знает об этом с момента первого обыска, ведь он так и не вернулся в свою комнату.
Поиски сообщника Паулюса, молодого чернявого мужчины приблизительно двадцати пяти лет, Мегрэ поручил Люке.
– Я продолжаю заниматься домом? – спросил Воклен, которому явно надоели и мадемуазель Клеман, и эта тихая улочка.
– Нет. Не домом, как таковым… Сейчас, когда пришло время ужина и люди вернулись в свои жилища, я хотел бы, чтобы ты опросил соседей. Возможно, кто-то из них что-то видел или слышал…
Сидя в одиночестве у овернца, Мегрэ читал вечернюю газету и порой поглядывал на дом с меблированными комнатами.
Когда он вернулся туда около половины восьмого вечера, то обнаружил в комнате, служившей одновременно столовой и кухней, привлекательную девушку. Ее светлую головку с вьющимися волосами венчала яркая шляпка красного цвета.
– Мадемуазель Изабель! – представила юную особу мадемуазель Клеман. – Она живет на третьем этаже. Работает машинисткой в бюро на улице Монмартр.
– Комиссар Мегре.
Полицейский вежливо поклонился.
– Мадемуазель Изабель как раз рассказывала мне, что Паулюс пытался за ней приударить. А я этого не знала.
– О! Это не совсем так… Не думаю, что это можно назвать «приударить»… Если я и заговорила об этом, то лишь для того, чтобы объяснить, к какому типу молодых людей его можно отнести…
– И к какому же?
– У меня есть привычка каждое утро, перед тем как зайти в метро, съедать круассан в кафе на улице Гей-Люссака. Однажды я заметила молодого человека, который пил кофе со сливками за стойкой рядом со мной. Он пристально смотрел на меня. Вернее, он смотрел на мое отражение в зеркале… Мы никогда раньше не разговаривали, но я его узнала. Должно быть, он тоже меня узнал… Когда я вышла на улицу, юноша последовал за мной. Затем я услышала его торопливые шаги, увидела тень, которая догоняла меня. Наконец он поравнялся со мной и поинтересовался, не позволю ли я себя проводить…
– Ну разве не прелестно? – воскликнула мадемуазель Клеман.
– Возможно, в то утро я была не в настроении… У меня вообще редко бывает хорошее настроение по утрам… Я ему ответила, что уже достаточно взрослая, чтобы найти дорогу самостоятельно.
– И что тогда?
– Ничего… Не успела я повернуть голову, как он уже развернулся и, бормоча невнятные извинения, удалился… Вот именно об этом я и рассказывала мадемуазель Клеман. Сегодня редко можно встретить столь робкого молодого человека. Обычно они начинают настаивать, порой просто по привычке…
– Итак, вы находите странным, что столь робкий молодой человек смог напасть на владельца ночного кафе, а затем, несколько позже, совершить покушение на инспектора полиции?
– А вам самому не кажется это странным?
Полиция больше не могла скрывать от прессы личность «гангстера с улицы Кампань-Премьер», как его окрестили журналисты. Газеты даже опубликовали на первых страницах где-то раздобытую фотографию преступника.
– Возможно, если бы вы тогда отнеслись к нему чуть мягче, с ним бы ничего такого не случилось, – совершенно серьезно заявила мадемуазель Клеман девушке.
– Как это?
– Он бы стал вашим другом. Он думал бы о чем-то совершенно ином, а не об ограблении бара…
– Мне пора уходить. Я иду в кино с подругой. Доброго вечера, месье комиссар…
Когда она вышла, мадемуазель Клеман таинственно прошептала:
– Прелестная девушка, не правда ли? Каждый вечер одна и та же история. Сначала она сообщает мне, что останется дома, что ей необходимо заняться шитьем, потому что она сама шьет себе платья. А затем, получасом позже, я слышу, как она, надев шляпку, спускается вниз. Она внезапно вспомнила, что у нее назначена встреча с подругой, что они собирались пойти в кино. Эти милашки просто терпеть не могут сидеть взаперти…
– У нее есть друг?
– У нее есть кузен.
– И он время от времени приходит ее навестить?
– Иногда он поднимается, но ненадолго, когда они собираются куда-нибудь пойти. Все чинно и благородно. Это случается нечасто. Я полагаю, что по вечерам он работает. Только, по воскресеньям…
– По воскресеньям?
– Они ездят за город. А если идет дождь, то остаются наверху.
Хозяйка дома смотрела на Мегрэ с обезоруживающей улыбкой.
– Итак, у вас обитают только хорошие люди!
– На земле вообще больше хороших людей, чем нам кажется! Я не понимаю, как можно повсюду видеть одно зло. Постойте! А вот и месье Криделька вернулся, – сообщила мадемуазель Клеман, бросив взгляд в окошко.
Это был бледнолицый сорокалетний мужчина с волосами еще более черными, чем у овернца, хозяина бистро; он машинально вытирал ноги о коврик, лежащий у подножия лестницы.
