Кен Уилбер
Религия будущего. Всеобъемлющий потенциал великих традиций духовной мудрости

Полная версия

Глава 5. Причинное, пустотное свидетельствующее и недвойственное состояния сознания

ПРИЧИННОЕ СОСТОЯНИЕ

Инволюция / истечение и эволюция / возвратное течение

Причинная сфера – одна из самых трудно определимых областей, поскольку причинное иногда вынуждено выполнять двойную или даже тройную функцию, причем всякий раз, в зависимости от указываемой функции, изменяется его определение: исходя из того, сколько состояний включено в рассматриваемую систему (как правило, 3, 4 или 5). Если традиция фокусируется на всех пяти основных естественных состояниях, обнаруживаемых в традициях – грубом, тонком, причинном, свидетельствующем и недвойственном, – причинное всегда обозначает наитончайшее из всего явленного. Это первое состояние в бесконечном миропроявлении, источником которого становится творческая бесконечная Бездна, содержащая в себе то, что называется по-разному. Древние греки именовали это архетипами, или изначальными формами, необходимыми для всех прочих. Архетипы – в первую очередь вещи, минимально необходимые для существования Вселенной (время, пространство, формы, цвет и т. д.), а следовательно, они первыми возникают в процессе инволюции, или истечения. Если традиция сосредоточена только на трех естественных состояниях из пяти, два высших состояния (пустотный свидетель и недвойственная таковость) оказываются объединены в причинном, и тогда термин «причинное» вынужденно начинает включать в себя не только более узкое и самое точное определение («наитончайшие из форм»), но и измерения чистого пустотного свидетельствования и недвойственное. В итоге получается, что к «той самой» причинной сфере уже относится целых три состояния, схлопнутых воедино. Если рассматриваемая система включает лишь четыре состояния, причинное обычно совмещается с пустотным свидетельствованием, тем самым сочетая в себе два состояния; тогда акцент почти всегда делается на пустотности, бесформенности или отсутствии сновидений – как характеристиках данного состояния – и на его пустотном и неописуемом сознавании. Хуже того: многие традиции сочетают все три варианта, иногда они описывают все пять состояний, иногда только четыре, иногда три, – и терминология превращается в кошмар.

Здесь мы будем обсуждать только точную, узкую версию причинного, включающую одно состояние. Это первое состояние явлений, возникающих из божественной пустоты, творческое Ничто, Божественное бытие, сам Дух. Причинное состояние, таким образом, содержит в себе самые ранние формы всего миропроявления: архетипы, или первичные формы, на которых базируются все прочие.

Важно понимать один момент в отношении архетипов и причинной сферы как таковой. «Архетип» – термин, обретший популярность благодаря Карлу Юнгу и его последователям; многие вообще ничего не знают о Юнге, кроме того, что он использовал термин «архетипы». Но то, как Юнг применял его, совсем не совпадает с тем, как он понимается в традициях. Поэтому, если мы хотим всё правильно понять, нам нужно вкратце остановиться на этом вопросе. Согласно традициям, причинные архетипы – первоформы, возникшие в процессе инволюции, а не первые или самые ранние формы, возникшие в процессе эволюции (именно в последнем смысле Юнг понимает архетипы). Что же это значит и почему использование термина «архетипы» в традициях так разительно отличается от юнговского понимания?

Согласно большинству традиций – как Востока, так и Запада, – в отношении явленного мира Дух совершает двойное движение. Сотворение этого мира происходит (если обратиться к терминологии христианского варианта Великой цепи бытия) путем выхода Духа из самого себя: он нисходит на ступень ниже и ужимается до меньшей версии себя, называемой душой. Далее душа оседает, или конденсируется, спускаясь еще ниже и продолжая процесс самосжатия, и создает меньшую версию себя – разум^[146]. Он, в свою очередь, конденсируется, кристаллизуется и ужимается в уменьшенную версию себя – тело. Наконец живое тело оседает, конденсируется до низшего, самого плотного, несознающего и безжизненного варианта себя – материи, или физической сферы (здесь материя – не внешнее измерение всех уровней, а самый низкий уровень из существующих).

Итак, все эти сферы – версии Духа: есть Дух-как-Дух, Дух-как-душа, Дух-как-разум, Дух-как-тело и Дух-как-материя. Каждый из следующих уровней – сокращенная версия Духа, имеющая меньше сознания, бытия, Духа, но все равно остающаяся собой. Если использовать аналогию с деревянной лестницей, Дух есть и ее высший уровень, или ступень (его трансцендентальное измерение), и дерево, из которого она сделана (его имманентное измерение). Все это движение вовне и вниз, создающее вселенную, известно как инволюция. Плотин называл его истечением, efflux (сверхизобильным «переливанием через край», или излиянием Духа).

Когда эта инволюция, или истечение, происходит впервые, каждая более низкая ступень формируется ценой большей бессознательности. Когда Дух ступает на более низкую ступень и становится душой, он забывает, что он есть Дух, и признает только душу. Когда она ступает на уровень ниже, в разум, она забывает себя как душу и признает только разум. Когда он делает шаг вниз, в тело, то забывает, что он разум, и воспринимает лишь тело. И, наконец, когда тело нисходит в материю, оно забывает, что является телом, и ведает лишь материальный мир, который затем, с Большим взрывом, переходит в бытие и производит на свет вселенную^[147], не включающую ничто, кроме самого низкого уровня – материи (а все более высокие уровни оказываются в забвении, бессознательности, не воспринимаются и не проявляются, существуют лишь как неосознаваемые потенциалы Вселенной). Этот взрыв – Большой взрыв – материального мира как раз и произошел со Вселенной, по крайней мере, согласно последним научным теориям. Он породил исключительно физические, материальные объекты, а жизнь еще не возникла, не появилось живых телесных организмов, не возникли и существа с разумом или душой (однако, согласно интегральной теории, все равно существовали внутренние измерения, ведь четыре квадранта простираются до самого низа, начинаясь с простейшей прегензии самых низших и фундаментальных частиц). Но как только материальный мир – плод общего процесса инволюции – взрывается бытием и обретает существование, весь процесс сразу начинает возвратное движение. Это обратное движение материи к Духу и называется эволюцией. Плотин называл его возвратным течением, reflux («возвращением» Духа к Духу в качестве Духа).

В процессе эволюции, или возвратного течения, каждый более высокий уровень эмерджентно возникает из предыдущего, более низкого – или через него, – и поэтому создается впечатление значительного скачка вперед, который зачастую с трудом поддается объяснению. Из материи возникают живые телесные организмы («Как это могло произойти?!»). Далее из живых телесных организмов вырастает разум («Как?!»). Теперь мы в точке эволюции, когда, согласно традиционному взгляду на нее, многие люди начинают пробуждаться к тому, что они обладают душой, как бы мы ее ни называли: духовным компонентом, выходящим далеко за пределы ментального эго. Это если говорить о коллективных процессах. На индивидуальном уровне любой желающий может практиковать медитацию или созерцание и последовательно пробудиться для всех более высоких уровней сознания и бытия – не просто души, но и самого Духа. Эти уровни были преданы забвению в ходе предшествовавшей инволюции, но продолжают существовать как более высокие бессознательные потенциалы. Они представляют собой сферы, ожидающие того, чтобы мы их распознали, припомнили, осознали, пробудились (если перейти к восточной терминологии, о процессе эволюции можно говорить не как о развертывании от материи к телу, разуму, душе и Духу, а как о переходе от грубого к тонкому, причинному, свидетельствованию и недвойственному единству, – по сути эти процессы схожи).

Я уже упоминал, что причинные архетипы – первоформы, которые закладываются в инволюционном, а не эволюционном процессе. Первыми формами в процессе эволюции, обретшими существование с началом Большого взрыва, были, согласно различным теориям в рамках физической науки, струны, кварки или какие-то другие фундаментальные частицы либо явления. По традиции эти субатомные формы необходимо считать последними из форм, которые были кристаллизованы в процессе инволюции, и они базируются на причинных архетипах (которые породили сначала формы души, затем разума, тела и, наконец, материи, проявившиеся с Большим взрывом). Следовательно, как последние формы инволюционного процесса они первыми возникают в обратном процессе – процессе эволюции, или возвратного течения.

Как бы вы ни относились к теории инволюции и эволюции, или истечения / возвратного течения, она, несомненно, решает проблемы, связанные с тем, откуда возник Большой взрыв и как более высокие формы могут образовываться на основе более низких. А ведь это одна из извечных загадок, мучивших как философов, так и ученых. «Из низшего нельзя получить высшее» – таков общий рефрен, который повторяют философы и ученые, обсуждающие данный вопрос. Теория же инволюции/ эволюции решает проблему: более высокое возникает из низшего или через него в процессе эволюции, ведь раньше оно было заложено в процессе инволюции, т. е. сотворения низшего из высшего. Вопрос возникновения низшего из высшего вообще не вызывает никаких теоретических проблем.

Интегральная теория опирается на идею инволюции/ эволюции, но сводит к минимуму количество форм, утверждаемых в качестве того, что создается в процессе инволюции (в метафизической сфере, предсуществующей Большому взрыву). Интегральная теория отдает большее количество формы и содержания на откуп эволюционным процессам (говоря, что они возникают после Большого взрыва и в этом мире). Это снижает объем «метафизики», присущий данным теориям. Под метафизикой в данном случае подразумевается постулирование извечных, предзаданных форм и паттернов (сотворенных умом Бога, или Духом), которые затем, в уместный момент, проявляются в процессе эволюции. Такое утверждение недоказуемо с помощью каких бы то ни было свидетельств, признанных модерном или постмодерном.

Таким образом, интегральная теория постулирует наименьшее допустимое количество форм и событий, которые были сотворены в процессе инволюции, воспринимая большинство форм как то, что было произведено на свет силами и процессами самой эволюции, факторами, открытыми для научного исследования и тщательного рассмотрения. В поддержку такому «постметафизическому минимализму» выступает тот факт, что многие из форм, ранее считавшихся метафизическими или сверхъестественными, теперь выявляются и изучаются более «земными» методологиями – от структурализма до герменевтики, этнометодологии, теории систем и современной физики, а также другими дисциплинами. Например, традиции считали уровни разума чем-то метафизическим, а структуралистские исследования развития показали, что существует множество структур-уровней во множестве линий развития – интеллектов. Нам не нужны метафизические доказательства или построения, чтобы выделить ряд уровней и линий, ведь с задачей их выявления прекрасно справляются прямолинейный структуралистский подход к изучению развития и базовые исследования, основанные на фактических данных. Причем дополнительным преимуществом здесь становится то, что данная методология принимается большинством школ модерна и постмодерна, которые вообще не приемлют метафизики вида «извечная идея в уме Бога». Следовательно, интегральный методологический плюрализм порождает интегральную постметафизику^[148]. Сохраняется необходимость в нескольких метафизических компонентах, однако, как мы уже отметили, мы пытаемся сохранять количество «инволюционных данностей» минимальным. Такой подход сродни метафизическому минимализму.

Большинство метафизических видов традиционалистской теории инволюции/ эволюции довольно строгие. Они придерживаются идеи, будто инволюция создала все, что есть, на каждом из уровней бытия: физические частицы, все формы клеток, растительной жизни, животных со всеми их физиологическими процессами, человеческой культуры и ее произведения, включая все разновидности технологий и технологических продуктов; все виды медицинских средств, типы архитектуры, виды законов, разновидности поэзии; а также всех «существ» во всех мирах-сферах (богов, богинь, асуров, дэв, духов-первоэлементов); все книги, когда-либо написанные; все языки, когда-либо возникшие; все формы математики и логики; и т. д. и т. п., до бесконечности. Все это было произведено в процессе инволюции и сокрыто в высшем бессознательном, и эволюция – не что иное, как разворачивание этих уже сотворенных форм, которые лежат в нашем бессознательном или Духе и ожидают своей очереди проявиться. В рамках подобного воззрения эволюция есть просто перематывание вспять инволюционной «видеохроники»: нет ничего возникающего в эволюции, что не было бы заложено инволюцией в ее процессе.

Однако не только современные формы науки, но и более высокие формы интегрального мышления выдвинули идею о том, что эволюция представляет собой намного более творческий и созидательный процесс, чем то, как ее понимали традиции. Многое из того, что рассматривалось ими как сотворенное в процессе инволюции, в действительности создано эволюцией. Нам нужны лишь первоначальные причинные архетипы для фундаментальных форм и процессов, чтобы вселенная начала функционировать: пространство, время и базовая форма. Также вместо постулирования определенного количества и определенных разновидностей уровней бытия необходимо признание лишь одной могущественной силы, простирающейся от материи к Духу: известной как Эрос и ответственной в качестве притягивающей силы за обратное путешествие от материи к Духу.

Эрос – сила самоорганизации, ответственная за постоянную устремленность ко все большим целостностям, создаваемым самой эволюцией, а не инволюцией. Этот процесс скорее напоминает ситуацию, когда эластичную прорезиненную ленту, к одному концу которой привязан камешек, натягивают до предела: когда отпускаешь ее, камешек, следуя непредсказуемой траектории, постепенно (в нашем случае медленно) начнет возвращаться в исходную позицию. Точно так же формы, возникающие благодаря эволюции, постепенно возвращаются, проходя через различные уровни отделенности, к Духу как таковому. При этом конкретные детали многих непредсказуемых эволюционных колебаний определяются разнообразными формами, процессами и паттернами, генерируемыми возвратными качелями самой эволюции. Эрих Янч определял эволюцию как самоорганизацию посредством самотрансценденции^[149], и это превосходная формулировка! Нам не нужно прибегать к идее инволюции для объяснения сотворения всех этих форм, сама эволюция с этим прекрасно справляется. К тому же такая теория приемлема для модерна и постмодерна.

Этот Эрос, или эволюционная движущая сила, при совмещении с такими фундаментальными формами, как четыре квадранта, холоны и само пространство-время, порождает трансцендирующее и включающее движение ко все более высоким, сознающим и комплексным холоническим формам – во внутреннем и внешнем, индивидуальном и коллективном измерениях. Это движение от материи через жизнь, разум, душу к Духу. Эта изначальная сила, растягивающая эластичную ленту («инволюционную данность»), единственно необходима для создания различных характеристик (форм на всех уровнях) любого из колебаний траектории возвращающегося камня.

Такое понимание также помогает объяснить различные формы многих феноменов, по сути схожих, в разных культурах и у разных личностей. Возьмем ангелов в качестве традиционного примера. Сияющие существа из света, иногда с двумя крыльями, часто встречаются в мистической литературе Запада. Но ни в одном из таких текстов не появляется сияющее существо с десятью тысячами рук. А в Тибете и других восточных странах это крайне распространенный иконический образ. Существо с десятью тысячами рук называют Авалокитешварой, бодхисаттвой сострадания (считается, что Далай-лама – его воплощение). И ангелы, и Авалокитешвара – феномены из высшей тонкой сферы (как и многие другие лучезарные существа, сотканные из яркого света). В каждом случае тонкое измерение есть нечто реальное, сотворенное во время одного из колебаний раскачивающегося камня, который эволюционно движется обратно в процессе возвратного течения. Однако различные культуры – с разными поверхностными свойствами во всех четырех квадрантах – эволюционно развивают слегка разнящиеся формы одного и того же базового паттерна (на одной высоте в рамках возвратной траектории камня есть различные несущественные с точки зрения глубинных свойств вариации). Концепция процесса эволюции это допускает, и это связано с вариативностью в четырех квадрантах, влияющей на фактический путь, который проделывает камень в своем возвратном движении через различные области. Концепция же инволюции, как правило, такого не допускает, поскольку ее традиционно осмысляют как единую, универсальную последовательность, проявляющуюся одинаково во всех культурах.

В общем, нет необходимости постулировать подобные предзаданные, извечно зафиксированные метафизические элементы. О каких бы явлениях ни шла речь, эволюция вполне могла их произвести на свет с тем же успехом, что и инволюция, но обращение к концепции эволюции не требует прибегать ко всевозможным метафизическим онтологиям и прочим недоказуемым допущениям^[150].

Однако фундаментальные причинные архетипы – как раз то, что действительно существовало в бессознательном Космосе к тому моменту, как произошел Большой взрыв и им было порождено все сущее. Сюда входят все фундаментальные паттерны, формы и процессы, которые действительно необходимы для того, чтобы какая-либо вселенная могла вообще начать существовать. Я называю их инволюционными данностями, аспектами, истинно данными или сотворенными инволюцией. Они проявились в материальной вселенной, когда та впервые возникла (с Большим взрывом), с рядом элементов и форм, ожидающих своего эмерджентного возникновения в дальнейшем. С этой точки зрения большинство явлений произведено эволюционными силами, подчиняющимися – или следующими – сравнительно небольшому набору изначальных инволюционных предзаданностей. Даже конвенциональная физика признаёт, что некоторые аспекты уже должны были существовать до Большого взрыва или хотя бы совозникать с ним, чтобы сами ученые могли узнать о нем (например, структура физической вселенной может быть отображена языком математики). Иными словами, какого-то рода Логос (в данном примере – математика) был инволюционной данностью, поскольку само существование Большого взрыва зависит от серии сложнейших математических уравнений и формул, которые должны были уже существовать и функционировать с самого начала, иначе физики вообще не смогли бы постулировать событие Большого взрыва. Сам постулат о нем обусловлен тем, что к его моменту математика уже функционировала, позволяя тем самым определять характеристики, присущие вселенной. В частности, речь обо всех уравнениях, которые рассказывают нам о том, что произошло в первые наносекунды с момента возникновения вселенной. Ничто из этого не было бы возможно без уже функционирующей математики. Нет, какая-то форма Логоса все же может считаться инволюционной данностью и, как следствие, проявилась вместе с Большим взрывом. Однако нет необходимости в постулировании в качестве уже существовавших в инволюционном бессознательном всех тех феноменов, к которым математика может быть применена. Они могли возникнуть в эволюционном процессе, порожденные им. Таким образом, интегральная постметафизика убирает разнообразные феномены из категории инволюционно заданных, однако оставляет там минимально необходимый Логос.

Итак, высшее причинное содержит минимальное и наиболее сконденсированное количество фундаментальных форм, или феноменов, которые впервые возникли вместе с проявлением вселенной из пустоты или Духа во время его нисходящего, вовлекающего истечения – процесса, благодаря которому он начинает вовлекаться в зарождающуюся материальную вселенную. Низшее причинное, о котором я подробнее расскажу ниже, содержит в себе чуть менее сконденсированные и более многочисленные формы, возникающие на основе форм из высшей причинной области, поскольку инволюция здесь уже набирает ход. Рекомендую помнить о базовом и неметафизическом определении причинной сферы: когда вы находитесь в чистом бесформенном и непроявленном состоянии медитативного поглощения (т. е. сверхпричинном пустотном сознании, известном как турийя) и начинаете из него выходить, самые первые формы, которые вы видите, чувствуете и слышите, – суть причинные архетипы. Есть множество внешних вариаций этих форм, столько же, сколько людей, но всех их объединяют определенные глубинные характеристики. Однако, опять же, конкретная природа их переживания будет зависеть от той структуры сознания, которая испытывает его. Мифический опыт причинного значительно отличается от интегрального опыта той же сферы.

Теперь рассмотрим, как именно понимал архетипы Юнг. Он тоже искал изначальные формы (праформы), возникшие для человеческого вида и поэтому служившие первичным основанием для выстраивания всех последующих форм. Но он стремился обнаружить их в последовательной эволюции, или возвратном течении, а не в последовательной инволюции, или процессе истечения. Хотя Юнгу была свойственна некоторая переменчивость в определениях (ввиду ограничений, которые были присущи каждой из тех формулировок, к которым он приходил), он всегда возвращался к одной и той же основополагающей идее: фундаментальные формы, обнаруживаемые в великих мифологических системах мира, и есть те самые фундаментальные формы, или архетипы, которые психика унаследовала из глубин веков и которые, как правило, выступают в качестве самых фундаментальных форм для человеческого сознания в течение всей его последующей эволюции.

В других контекстах он более широко определял архетипы как «формы, лишенные содержания», тем самым пытаясь ответить на критику, что его архетипы на самом деле не очень-то универсальны, раз в одних культурах они присутствовали, а в других – нет. Но всегда, когда он позволял своему уму раскрепоститься, его изумляло существование почти универсальных форм, которые обнаруживаются в большинстве великих мифологических систем мира. Именно их он и располагал в центре своей концепции архетипов.

Юнг в основном старался проследить воздействие некоторых из самых ранних и наиболее влиятельных форм психики. Они эмерджентно возникали и эволюционно развивались, по мере того как человечество коллективно росло, развивалось и эволюционировало. Из того, что мы уже осмыслили касаемо базовых универсальных уровней развития, можно ожидать, что эти ранние формы, видимо, должны иметь магическую и/ или мифическую природу. Ведь уровень мифического участия, или членства, имеет в качестве базовой ступени ум правила/ роли – уровень развития разума, способный создавать конкретные правила (например, сложения, вычитания и умножения). Он может принимать перспективу второго лица и примерять на себя роль другого. Тем самым на данном эволюционном уровне создается множество разнообразных ролей, которые могут исполнять члены общества.

Юнгианские архетипы часто включают многие из таких первобытных ролей: например, архетипы воина, короля, королевы, принца и принцессы, шутника, мудрого старца или старухи, трикстера и т. д. Например, в книге «Богини в каждой женщине» Джин Болен^[151], которую она написала, основываясь на юнговских идеях, вы найдете список из почти дюжины ролей. Болен утверждает, что они потенциально доступны каждой женщине, поскольку существуют у нее внутри. По ее мнению, женщина может стать более зрелой и самореализованной, если установит контакт с этими ролями внутри себя. Обратите внимание: все они преимущественно дорациональны (причем буквально: стадия мифических ролей предшествует рациональной). Они точно не надличностны или трансрациональны (это не реально существующие богини или трансперсональные измерения Духа), это некоторые из самых ранних и поэтому наиболее фундаментальных (пусть и менее значимых) ролей, которые научились отыгрывать люди. Установление контакта с ними может помочь нам соединиться с собственными корнями (но не листьями, растущими на надличностных ветвях).

Юнгианцы склонны путать коллективное с надличностным, трансперсональным или непосредственно духовным. На самом же деле существуют коллективные доличностные, коллективные личностные и коллективные надличностные элементы. Сам факт, что нечто разделяется коллективом, необязательно означает, что это имеет отношение к надличностной форме коллективного. Все мы наследуем десять пальцев на ногах, но, когда я ощущаю свои пальцы, обычно у меня не случается мистического трансперсонального переживания. Архетипы, или «богини», выделяемые Джин Болен, – простые, ранние, дорациональные роли, такие как кормилица, любовница, мать, воительница, царица и т. д. Архетипы же, рассматриваемые в традициях, лежат в точности на противоположном конце спектра: это самые ранние формы миропроявления, от которых зависят все последующие, а не некоторые из самых первобытных и фундаментальных форм, которые переживало человечество на пути своей эволюции, или возвратного течения.

Высшее причинное

Сначала я изложу свои взгляды на высшую причинную область, а затем приведу некоторые из традиционных интерпретаций. Высшее причинное содержит в себе самые первые и абсолютно фундаментальные формы, паттерны и процессы, необходимые для того, чтобы существовала данная конкретная вселенная (из множества потенциально возможных). Сюда входят: потенциальная возможность самих пространства и времени, потенциальные формы цвета (уайтхедовские «извечные объекты»), потенциальная форма холонов (составных компонентов каждой из структур и каждого из состояний существования), потенциальная форма четырех квадрантов (внутреннего и внешнего, или субъекта и объекта, и индивидуального и коллективного, или единичного и множественного, – иными словами, четыре первичные и основополагающие перспективы, вероятно, самые фундаментальные из всех фундаментальных архетипов). Высшее причинное также включает начальные этапы растягивания эластичной прорезиненной ленты бытия. Возникающее из-за этого натяжение придает морфогенетический градиент всему явленному Космосу, подталкивающий его ко все большим бытию, сознанию, сложности, красоте, моральности и эстетике, помимо прочего, во всех сферах и измерениях Космоса. Это натяжение подпитывает движущую силу эволюции, толкающую к возвращению к Духу и уместно называемую Эросом.

Этот высший предел причинной сферы часто переживается на опыте как калейдоскопический поток пространственно-временных геометрических узоров-паттернов, возникающих из точки интенсивного белого света и каскадом накладывающихся друг на друга – бесконечно и вневременно. Такое переживание часто сопровождается вселенско-космическими эмоциональными аффектами, такими как почти безграничная любовь, радость или блаженство, сострадание и чувство вневременности, внепространственности, а также наисовершеннейшей всевключенности, или Цельности. Также возможны аудиальные озарения – наитончайшие из звуков, какие только можно вообразить, окрашивающиеся в различные цвета и формы и вызывающие необычайно сильные чувства любви и удовлетворения, как будто душа пропитывается шоколадом.

Древние традиции, как правило, рассматривали высшее причинное как наитончайшую (причинную) форму или ее потенциальную возможность, зачастую в виде триединства неких высших богов и богинь, или качеств, возникающих из Божества, или пустотного Сознания как такового. Одной из версий этого, разумеется, можно считать Троицу в созерцательном христианстве – Отец/ Мать, Сын/ Дочь и Святой Дух. Индуизм (во многом схожий в этом с кашмирским шиваизмом и буддизмом ваджраяны) считает, что Святая Троица возникает из первого потенциала Божества Ишвары, содержащего в себе, по одной из версий, мужские/ женские божества: Брахму/ Сарасвати (созидающая сила), Вишну/ Лакшми (поддерживающая сила) и Шиву/ Кали (созидательно-разрушающая сила). Они обычно рассматривались как формы бесформенного, поскольку высшее причинное иногда понимается не как сами первые формы миропроявления, а как их потенциальная возможность: готовящиеся возникнуть, а не полностью сформировавшиеся (последнее наблюдается в нижнем причинном). Когда это описывается с помощью божественных качеств, как правило, говорится о таких феноменах, как Бытие – Сознание – Блаженство или Любовь – Истина – Красота – Добро.

Интегральная теория воспринимает данную троицу/ четверицу как форму (потенциальную форму) «Большой тройки» – четырех квадрантов, где два внешних («оно» и «они») объединяются в Оно. Таким образом, Отец/ Мать – божественное Ты (второе лицо); Христос (Сын/ Дочь) – божественное «Я – я», или радикально наивысшая Личность (первое лицо); а Святой Дух – преобразующая сила или энергия («оно», третье лицо), соединяющая личность, или «я», с предельной Божественностью и являющаяся субстанцией или материей (пракрити или махамайя) всей вселенной. В буддизме эта троица называется трикайя – три тела: грубое, тонкое и очень тонкое (причинное). В данном контексте это также означает, что предельная божественная пустотность дхармакайи и историческая индивидуальная форма нирманакайи (исторический Будда Гаутама) в просветлении соединяются телом трансформации (самбхогакайя, или «тело преображения»).

В целом интегральная теория рассматривает «существ» и «владык» как вариации квадрантов. Это фундаментальные формы, или изначальные перспективы: «я», «ты/ мы» и «оно». Если их потенциальная форма находится в высшем причинном, то первая полностью явленная – в низшем причинном. Дух во втором лице – реальность нижне-левого квадранта; лицо или личность в том смысле, что личность (person) – это бытие плюс разумность (вселенная, несомненно, этим обладает). Важно произвести очищение от более низкоструктурных и низкоуровневых интерпретаций этого личностного измерения, особенно мифико-буквальных толкований, видящих Дух во втором лице как некоего седовласого джентльмена, восседающего на небесном троне. Подобное видение совершенно неуместно, разве что вы на самом деле находитесь на данной стадии развития собственного сознания (в современном мире она характерна для возраста около 7 лет).