Кирилл Шапкин
Отель
Я аккуратно переступал по гладким ступеням, пока мысли кружились вокруг необычного происшествия. Мне казалось странным то, что дом продолжал мирно спать: никто из жильцов не обратил внимания на охватившую здание сильную дрожь. Создавалось впечатление, что я был единственным свидетелем этого феномена. В конце концов, могли проснуться маленькие дети, но никакого подобия плача и визга слышно не было. Подняв голову, я различил мерцание бледной лампочки в двух пролетах отсюда. Всегда найдется рациональное объяснение. Тут я вспомнил об не функционирующей электростанции, и о возможной проводимой там сейчас ремонтной работе. Вполне могло статься, что вибрация заявилась в отель, беря свое начало на границе хвойного леса. А может это были толчки локального землетрясения: рядом с отелем тянулась вереница остроконечных гор.
С другой стороны, какое-то чувство глубокого несоответствия моих домыслов с действительностью не придавало должного спокойствия. Каменные стены начали давить своей тяжестью, пространство словно сжалось и стало трудно дышать; каждый вдох черных клубов мрака наполнял тело чем-то противоестественным. Впечатление было такое, будто сама жизнь внутри меня встретила свою полную противоположность и стремилась познать, изучить ее.
Меня сильно затошнило. Гадкая прозрачная жидкость стекала по влажным губам. Я сел на холодный пол этажа. Возникшее облегчение теплом разлилось по телу. Диагноз ясен – отравление. Вероятно, из-за этого неосознанного расстройства организма я излишне зациклился на гнетущей молчаливой атмосфере отеля.
Тем не менее, тягостные мысли о прокатившейся бесшумной вибрации до сих пор свободно бродили в моей голове и не позволяли ощутить полного удовлетворения наподобие того, как хроническая болезнь не разрешает человеку полноценно наслаждаться жизнью. Тут я вспомнил, что рядом с особняком в деревянной будке дежурит сторож. Я решил попробовать узнать что-либо у него.
Глаза окончательно привыкли к царившей кругом темноте. Неокрашенные ставни на окнах были раскрыты и пускали внутрь белые сгустки призрачного света, которые грубыми мазками ложились на металлические перила. Пространство обрело несвойственную глубину, и от этого этаж внизу выглядел обширнее. Теперь я мог различить очертания выступающих ступеней и отделяющихся от черноты полностью похожих друг на друга худых дверей номеров. Только сейчас, в пронизанной лунными лучами тьме, я обратил внимание на всю необычность внутреннего убранства отеля: пустая и вылизанная в чистоте лестничная площадка с невыразительными и бесцветными окнами, с хлипкими и замерзшими ставнями в бездушной тишине.
От неожиданного хриплого шепота у левого уха моя голова рефлекторно дернулась вправо, и я ударился о каменную стену. Перед взором вспыхнули яркие пляшущие кляксы и озарили нечто необычное впереди. От боли я не сразу обратил на это внимание, ибо из промозглого мрака выступал четкий силуэт. Казалось, что за мной наблюдают тысячи блестящих глаз. Сердце заледенело, и я на некоторое время замер в нерешительности. Существо продолжало неподвижно лежать на полу.
Оказалось, что это был разбитый светильник в куче рассыпанных вокруг него осколков. Я перевел дух и толкнул тяжелую парадную дверь.
Особняк имел открытую обширную террасу, чью крышу подпирали массивные каменные колонны. По бокам от террасы росли высокие ели. Прохладный ночной ветер стремительно пронесся по их верхушкам и припорошил ступеньки сверкающим снегом. Вдалеке на фоне неприступных гор черной изгородью простирался безмолвный лес. Голые ветви извивались и корчились под беспрестанными завываниями ветра.
У сторожа горел свет. Я ступил на протоптанную тропинку, ведущую прямиком к каморке. По дорожке, прямо передо мной, пробежал белоснежный заяц с широко распахнутыми глазами и нырнул в сугроб. Крохотные следы шли из леса, потом огибали по дуге будку и прекращались у моих ног. Отряхнув длинные ушки, заяц часто задвигал лапами и заполз в ветхий сарай, расположенный неподалеку.
Красными от холода костяшками пальцев я постучал в окно. Через стекло на меня уставилось пунцовое, одутловатое лицо с перекошенными губами. Чья-то грубая рука потянулась к защелке и выпустила горячий воздух наружу. Изнутри залитого желтизной помещения высунулись два стеклянных глаза и стали внимательно меня рассматривать. В нос стукнуло кисловатым запахом. Сторож икнул и булькнул. Я отошел чуть подальше и оттуда уже поинтересовался насчет прокатившейся по отелю вибрации. Я напряг слух. Он неразборчиво, с нотками недовольства в голосе сказал, что ничего подобного не почувствовал, так как дремал. Я извинился за беспокойство и отправился обратно. Окно с глухим стуком захлопнулось за мной.
Сна по-прежнему не было ни в одном глазу. Должно быть, на меня плохо влияло полнолуние. К тому же привычные мысли о странностях здешнего места мешали окончательно успокоиться. Теперь мне все явственней казалось, что я выдумал это сотрясение. Если никто этого не ощутил: ни сторож, ни постояльцы, – то с чего вдруг я должен доверять собственным ощущениям? Я поднял глаза на мрачное небо, словно разыскивая там ответы. Огромный яркий диск висел высоко над крышей отеля и испепелял белым сиянием черные облака.
