Кирилл Шатилов
Многоликий странник
Харлин поднял нижний край свитка с пола и продемонстрировал эту надпись, аккуратно выведенную теперь уже его собственной рукой.
– Но ведь вы же сказали, – не сдержался Хейзит, – что никто из ваших предшественников на посту старшего писаря не имел права нарушать поверье и заглядывать в то, о чем писалось в Сид’э до него!
– Да, это так, однако я думаю, что первым этот запрет нарушил сам Фланн. Хотя утверждать наверняка не берусь. Просто я очень хорошо помню, как он имел привычку называть отдельные свитки Сид’э «волнами».
– Кажется, я понимаю, что вы сделали дальше, – заговорил Фейли. Ему приходилось слышать о том пожаре, но он не знал всех этих подробностей. – Вы забрали у своих помощников все остальные части.
– А что мне оставалось делать? Они ведь не были посвящены в секреты старших писарей и привыкли исполнять то, что им велели. За это им неплохо платили и не требовали, чтобы они с утра до ночи махали мечами на ристалище. Тем их них, у кого я обнаружил недостающие свитки Сид’э, я сказал, что есть более важные рукописи, требующие незамедлительного восстановления. Признаюсь, я поддался этому искушению с легкостью, которой не ожидал от себя. Мне внезапно захотелось узнать то, о чем многие вабоны даже не догадывались. Мы ведь все считаем, что неплохо знаем нашу историю по песням сказителей и легендам, в которых сказка перемешана с реальностью. В моих же руках оказался первоисточник, хроника, изложенная сухим языком свидетелей описываемых событий. Вот, взгляните сами, что я, к примеру, имею в виду. – Он ловко переложил свиток так, чтобы всем была видна его середина, и стал водить по нему пальцем, читая вслух: – «Спустя две луны после отбытия Дули, Эриген взвалил на плечо свой лук и отправился по следам Руари». Что скажете?
– Действительно, суховато звучит, – согласился Фейли, для верности заглядывая через плечо, будто затем, чтобы лично убедиться в правильности прочтения.
– И вообще довольно странно, – добавил Хейзит.
– Ну-ка, ну-ка! – повернул к нему раскрасневшееся от возбуждения лицо Харлин. – Что еще необычного ты тут заметил?
– Просто мне всегда раньше казалось, что в тот последний поход, во время которого Дули погиб на Мертвом Болоте, они с Эригеном отправились вместе. Да и не вдвоем, а с отрядом лучших виггеров. Почему вы улыбаетесь? Разве не так?
Харлин сиял и не скрывал этого. Похлопав Хейзита по руке, он сказал:
– Фейли был прав, когда говорил, что тебе в наблюдательности не откажешь. – Хейзит не помнил, чтобы арбалетчик когда-нибудь хвалил его за это качество, а тем более – в присутствии старика, но промолчал, слушая дальше. – Но ты не заметил еще более странную на первый взгляд вещь, делающую этот рассказ совершенно не похожим на привычные нам сказки. Что такое «спустя две луны», как ты считаешь?
– Через два дня?
– Сначала я тоже так думал. Но потом пришел к выводу, что раньше время измерялось не просто лунами, а полными лунами. Ведь из полной луны довольно скоро получается серп, который никто луной не назовет. И если я прав, а на мою правоту указывают многие другие места в тексте, то между отъездом из замка этих двух героев прошло не меньше пятидесяти, а то и больше, дней. Согласитесь, за это время с Дули могло произойти все, что угодно, о чем Эриген, которого теперь обвиняют в предательстве, даже не предполагал.
– Но ведь это меняет всю историю! – воскликнул Хейзит, воспринимая услышанное как настоящее откровение и переглядываясь с внешне невозмутимым Фейли.
– История, к сожалению, уже изменена, – вздохнул Харлин. – История, которую по заказу Гера Однорукого, а теперь и Ракли, правит своей уверенной рукой старший писарь Скелли. Перед вами единственный свиток, где она изложена такой, какой застал ее я, без пропусков и вставок. И если кто-нибудь, кто сменит Скелли на его посту, заглянет в восстановленные после того злосчастного пожара рукописи, в этом самом месте он узнает, что Эриген отправился в поход вместе с Дули и что в решительный момент он повел себя как последний предатель и обрек великого друга на бесславную смерть. Разве не эту легенду рассказывают вабоны уже сегодня, хотя прошло не так уж много зим? Правда, этот пример не самый удачный, поскольку я тоже знал именно такое толкование еще с детства, поскольку оно лучше всего устраивало род Ракли. Но когда нужда заставила взяться за старые свитки, они воспользовались ею, чтобы исправить все лишнее. И я оказался всего лишь тем, кто обнаружил весь этот обман.
– И вы им не помешали? – Хейзит сел прямо на пол и водил отсутствующим взглядом по ячейкам.
– Помешал, – усмехнулся писарь. – Результат этого ты видишь перед собой. В то время я был наивен и недооценивал многих вещей. А папаша Ракли оказался прозорливым и спохватился почти вовремя. Сам он писать и читать не умел за ненадобностью, но насчет меня и моей молчаливой работы у него закрались кое-какие подозрения. Почему-то его выбор пал на Скелли. Вероятно, он решил, что парень несмышлен и безобиден настолько, чтобы выведать правду и при этом ничего толком не понять. Без моего ведома они вдвоем прошли в хранилище и стали разбираться, что к чему. Я так и представляю себе эту картину: старый Гер возвышается на стуле старшего писаря, а Скелли, устроившись у него в ногах, звонко читает ему плоды моих бессонных ночей. Например, о том, что у Дули, в отличие от общеизвестной легенды, была не одна, а целых две жены: Рианнон, от которой и берет начало род Ракли, и Лиадран, у которой от него тоже успел родиться сын.
– Но ведь Лиадран была сестрой Дули! – не сдержал удивленного восклицания молчавший до сих пор Фейли.
– Да, но только по той версии, которую передают из уст в уста и которая теперь красуется на видном месте в хранилище замка. А на самом деле его младшая сестра умерла в детстве, о чем мы узнаем, когда сегодня читаем про то, как Дули оплакивает ни с того ни с сего попавшую под копыта его Руари маленькую девочку. Переписывая историю по заданию Гера и Ракли, Скелли поступил хитро, сохранив основной ход событий, но изменив их порядок или суть. Так родная сестра гибнет по его вине, но в облике никому не известной девочки-простушки, а законная жена превращается в не менее законную сестру и тем самым ее потомки уже не считаются потомками Дули.
– А если они живы? – Хейзит пытался осознать то, о чем говорил старик.
– Кто живы?
– Ну, ее потомки. Разве тогда у Ракли не появятся противники, которые имели бы право оспорить его главенство над вабонами?
– Мне нравится, что ты все схватываешь на лету, – рассмеялся Харлин, хотя ничего веселого в их разговоре Хейзит не видел. – Попал в самую точку!
– Что вы имеете в виду?
– Потомки Лиадран живы и по сей день. Только сами они об этом не догадываются. Потому что их родословная изменена той же рукой, что переписала нашу историю, и повторяет лишь изустные предания, никогда не соответствовавшие действительности.
– Но кто они?
– Я не знаю.
– То есть? – опешил Хейзит.
– Очень просто. Вот Фейли уже понимает, к чему я клоню. С одной стороны, существуют потомки Лиадран как сестры Дули. Ведь по легенде, как мы знаем, она незадолго до своей безвременной кончины сочеталась браком с Рилохом, приставленным Дули охранять его малых детей в замке на время ставшего роковым похода. От него, как считается, берет свое начало род Тивана, командующего мергами.
– Норлан? – поразился Хейзит.
– Что? Ну да, его сын, он самый. Странно, что ты с ним знаком.
– Просто виделись тут как-то в таверне. А кто еще?
– Так получилось, что маленькой девочке, затоптанной конем Дули, молва приписывает брата, а это уже само по себе наводит на размышления: с чего совершенно незначительной фигуре повествования, прославившейся лишь тем, что омрачила расставание Дули с семьей, уделять столько внимания, чтобы придумывать какого-то брата. Удалившись на покой и получив незаслуженную возможность более подробно изучать переписанные мною свитки, я пришел к выводу, что в роли ее брата в Сид’э выступает еще один герой наших сказаний – тот самый Оган, благодаря усилиям которого в Пограничье была построена первая застава.
– И предок Эдлоха, руководившего возведением замковых стен? – догадался Хейзит.
– Не сомневаюсь, что отец рассказывал тебе про него, – кивнул Харлин. – Да, именно он. Таким образом, в Вайла’туне живет два семейства эделей, одно из которых ничуть не менее родовито, чем семейство Ракли.
Собеседники смотрели на него так, будто впервые увидели и теперь пытаются понять, кто этот ехидно улыбчивый старичок, раскачивающийся на табурете.
– А кто-нибудь, кроме вас, вита Харлин, об этом догадывается? – Фейли почувствовал себя обиженным тем, что услышал столь вопиющие подробности только сейчас, вместе с подмастерьем, даже не посвященным в долгую предысторию их с писарем тайных отношений.
– Не просто догадывается, а знает наверняка. Знает Ракли. Возможно, и Локлан. Разумеется, Скелли.
– А Тиван? А Эдлох? – начал было Хейзит.
– Не смеши меня, маго! При том мастерстве, с которым в наши дни многочисленные смерти маскируются под несчастные случаи, любой из них был бы уже покойником. На свое счастье, они никогда не видели оригинала Сид’э и честно верят тому, что говорят не менее узколобые проповедники культов Рилоха и Огана. А я буду последним человеком, который их в этом разубедит. Надеюсь, что и вы умеете держать языки за зубами. И тот и другой живы, пока пребывают в неведении. Но и Ракли может не опасаться их праведного негодования за чудовищный обман и претензий на замок. Представь, что начнется, если написанное в этих безобидных свитках, оригиналы которых давно сгорели в руках того, кто был призван их беречь, станет известно в Вайла’туне.
Хейзит представил и не получил ни малейшего удовольствия.
– Вита Харлин, – сказал он, подумав еще некоторое время, будто воцарившееся молчание тому способствовало, – а мой отец? Это тоже не было несчастным случаем?
Писарь грустно посмотрел на застывшего в ожидании ответа юношу и пожал плечами.
– Этого я тебе наверняка сказать не могу. Как ты понимаешь, он погиб уже после того, как меня удалили из замка.
– Но ведь он дружил с вами, общался. Неужели вы не слышали от него ничего такого, что могло бы заставить вас думать, что его убили? Вы рассказывали ему то, что рассказали сейчас нам?
Харлин покачал головой.
– Нет, не рассказывал. И может быть, в этом была моя ошибка. Если бы он знал коварство Ракли и его приспешников, то и вел бы себя осторожнее. А я молчал, не желая ему навредить лишними знаниями.
– Но мы считаем, – снова взял слово Фейли, глядя на писаря, словно спрашивая его разрешения продолжать, – что всех неугодных Ракли людей рано или поздно постигала одна и та же участь. У меня у самого когда-то погиб отец, и я до сих пор не знаю, почему. А первой жертвой, о которой красноречиво умалчивает наша история, был Эриген. И мы…
– Вам не кажется, что кто-то стучит в дверь? – прервал его Харлин.
Все замолчали и прислушались.
Действительно, сверху доносились настойчивые, но не угрожающие удары в дверь.
– Я пойду, посмотрю, – вызвался Фейли.
– Хорошо, только не открывай. Лучше пусть думают, что мы все ушли, чем увидят, где мы находимся.
Фейли осторожно выбрался по лестнице из подвала. Через несколько мгновений в проеме появилась его перевернутая голова.
– Это Велла, твоя сестра. Что будем делать?
– Что ей надо? – вырвалось у Хейзита, меньше всего ожидавшего подобного поворота событий. – Ей что, делать нечего?
– Спроси у нее сам.
– Будет лучше, если мы дадим ей уйти, – заметил Харлин, на всякий случай сворачивая свиток и убирая его обратно в бутыль. – Если только она ни поднимет такой шум, что сбегутся все соседи.
– Хейзит! – услышали они с улицы женский голос. – Я знаю, что ты здесь! Открой!
– Тэвил! – выругался Харлин. – Хейзит, иди открой ей, чтобы она не кричала на всю округу, только постарайся не впускать внутрь, пока мы не закроем подпол.
– Вита Харлин, оставайтесь здесь, – предложил Фейли. – А я сверху прикрою вход сундуком, пока она ни уйдет.
Хейзит уже был на лестнице и карабкался наружу.
– Ну, что стряслось? – спросил он, приоткрывая дверь и загораживая собой вход. – Что расшумелась?
– Приходили люди из замка, – выпалила девушка, понизив голос до шепота. Она раскраснелась и явно нервничала.
– За мной? Что им было надо?
– Нет, они искали Фейли.
Хейзит невольно оглянулся на арбалетчика, который в этот момент задвигал на место сундук. Услышав свое имя, тот выпрямился и недоверчиво посмотрел на свои руки. На лице его возникла рассеянная улыбка. Сделав знак Хейзиту пропустить гостью, он сел на сундук и почесал заросший подбородок. Велла вошла и, не обращая внимания на тяжелый воздух, с порога поведала о том, что в таверну нагрянули какие-то наглые виггеры, чуть было не перевернули все вверх дном, а на вопрос Гверны о том, кого они ищут, сказали, что по их сведениям здесь ночевал беглец из Пограничья.
– И ты решила, что беглец – это я? – невесело усмехнулся Фейли.
– Они вас описали, – возразила Велла, обиженная тем, что к ее словам не относятся серьезно. – Причем как старика, которым вы прикидываетесь.
– Они уже ушли? – помрачнел Фейли. – Не могли они выследить, куда ты побежала?
– Ушли. Мать сказала, чтобы я предупредила Хейзита. Она боится. И я тоже. Их было четверо, и вели они себя очень нагло. Вам угрожает опасность.
– Об этом я давно подозревал, – хмыкнул Фейли. Проснувшийся филин утвердительно ухнул. – Ну вот, теперь ты сам все видишь, Хейзит, и можешь сделать соответствующие выводы. Вам обоим сейчас лучше поспешить обратно к матери и на некоторое время забыть дорогу сюда.
– А вы?
– Я уж как-нибудь разберусь. Не скажу, что приятно чувствовать себя в роли лисицы, на которую устроили охоту, но и не скажу, что эта новость застала меня врасплох. Выкручусь. Ступайте! – Он встал, давая понять, что разговор окончен. – Встретимся, когда придет время. – И добавил, положив ладонь на плечо юноши: – Надеюсь, ты не забудешь, о чем мы сегодня говорили. Все взаимосвязано.
– Я понимаю, – сказал Хейзит, больше всего расстроенный тем, что им не дали договорить с Харлином. – Обещаю, что сохраню это в тайне.
– Можешь не обещать. Как видишь, от этого зависит твоя собственная безопасность. Держи язык за зубами, как тебя предупредили, и думай, больше думай. Ну, бывай, маго.
Они пожали друг другу руки, и Велла чуть ли не силой потащила брата на улицу. Сзади с лязгом задвинулся засов.
Когда они свернули за угол, чуть не сбив с ног идущую им навстречу женщину, в которой Хейзит безошибочно узнал пекарскую жену Эльху, Велла замедлила шаг и отпустила брата.
– Почему она на тебя так посмотрела?
– Кто? Эльха?
– Ты с ней знаком?
– Впервые в жизни вижу.
– И уже знаешь по имени?
– Харлин нас давным-давно познакомил. Послушай, – взорвался он, – не слишком ли много ты задаешь вопросов?
– Наоборот, недостаточно. – Она надула губки. – Ты еще должен мне рассказать, какую это тайну ты обещал этому странному беглецу так тщательно хранить?
– Тайну о том, что у меня сама болтливая и бестолковая сестра во всей округе.
– Дурак!
Они пошли молча, делая вид, что незнакомы. Хейзита это устраивало как нельзя лучше. Правда, ему было жалко Веллу и обидно, что пришлось так грубо с ней говорить, но он утешал себя тем, что действует ей же во благо. Чем меньше она будет догадываться об истинном положении вещей, тем лучше для нее. В этом Харлин тоже был прав. Сколько же новостей, не успел день даже начаться!
Тут он ошибался. Солнце, которое он принял за поднимающееся из-за горизонта, оказалось закатывающимся, а длинные тени от домов и редких прохожих смотрели на восток.
В таверне «У Старого Замка» было все по-прежнему: Дит у дверей, гости за столами, мать с подносом. Если дела пойдут хорошо, мелькнула мысль, нужно будет обязательно нанять кого-нибудь в помощь ей и Велле. Какую-нибудь девушку посимпатичнее да порасторопнее. И чего только посторонние мужчины находят в его сестре?
– Они вернулись, – шепнула Гверна, когда он проходил мимо нее, направляясь в свою комнату на второй этаж.
– Вернулись? Кто?
– Те, кто расспрашивал о твоем приятеле. Не оглядывайся.
Она незаметно кивнула ему за спину и прошла дальше, а Хейзит на предательски ослабевших ногах добрел до лестницы и только там сделал вид, будто что-то вспомнил, и повернул назад.
Он сразу же понял, о ком предостерегала его мать. Двое виггеров в тяжелых латах, хотя и без шлемов, сидели за ближайшим к входной двери столом и смотрели прямо на него. Оба длинноволосые и бородатые, только у одного, молодого, волосы были черными и блестящими, словно облитые маслом, тогда как второй был пепельно-седым, но оттого нисколько не менее грозным. Сверы, подумал Хейзит. Хотя где это видано, чтобы сверы занимались поиском неугодных замку вабонов? Для этого наверняка существуют лазутчики и еще невесть кто. Хейзит поймал себя на том, что впервые не то что сталкивается, а даже слышит о подобной ситуации. Чтобы врагов искали в самом Вайла’туне – это уж слишком! Тем более в их тихой таверне. Однако, как бы то ни было, седовласый воин не только был здесь вместе со своим подручным, но и манил его, Хейзита, железным пальцем к себе.
Он вспомнил о верительной грамоте, которая лежала в кисете у него на груди, и это придало ему немного храбрости. Конечно, верно говорят: одна рука дает, другая – отбирает, и, тем не менее, она является далеко не лишним доказательством его благонадежности.
– Вы меня? – взяв себя в руки и не повышая голоса, поинтересовался он, останавливаясь в непосредственной близости от стола, так, чтобы их разговора не слышали посторонние уши.
– Садись, – сказал седой, глядя ему прямо в глаза. – Садись и рассказывай нам все, что знаешь.
– А вам кто нужен? – удивился Хейзит, продолжая стоять. – Я вас знать не знаю, а в таком тоне общаться не намерен вовсе. Вероятно, вы меня с кем-то путаете.
– Садись, – еще более грубо повторил молодой виггер и, ухватив Хейзита за запястья холодными стальными пальцами, с силой дернул вниз. – Смотри, как бы тебя мамаша потом ни с кем не перепутала.
Это была угроза, но, судя по лицам обоих собеседников, вполне реальная. Хейзит сел и приготовился слушать. Вероятно, первое слово ожидалось от него, поскольку сверы тоже молчали, постукивая по столу. Хорошо еще, что их не догадались угостить пивом, а то с матери стало бы.
– Ну что, воды в рот набрал? – снова начал седой. – Выкладывай, где твой дружок?
– Смотря кого вы имеете в виду, – отпарировал Хейзит. – Если Локлана, то, насколько мне известно, он все еще в замке. Спросите у Ракли.
Произнесено это было с таким простодушием, что воин не сразу нашел, что ответить. Он переглянулся с напарником, и тот взял роль допрашивающего на себя.
– Имя Фейли тебе что-нибудь говорит?
– Разумеется. Это один из самых метких арбалетчиков, которых мне приходилось видеть на заставе Граки, – пожал плечами Хейзит. – К сожалению, это все, что я могу сказать людям, чьи имена и намерения мне неизвестны. Опасные времена наступают, знаете ли.
Молодой свер вскипел от такой неприкрытой наглости, но седой отодвинул его локтем и тяжело опустил на стол железный кулак.
– Про опасные времена мы тебе сами расскажем, если потребуется. Пока же ты должен отвечать на наши вопросы, а если нет, то мы отведем тебя в замок. Там для таких, как ты, есть каркер.
– А если у вас возникнут сложности с проходом внутрь, – в тон ему ответил Хейзит, запуская руку за пазуху, – то вот эта грамота, подписанная Ракли, откроет перед нами все ворота. – Он помахал свитком перед носом у изумленных слушателей и, не разворачивая, сунул обратно в кисет. – Ну так что, пойдемте?
Как он и ожидал, пыла у сверов поубавилось. Было бы счастье, да несчастье помогло, подумал Хейзит. Если бы не та встреча с патрульными мергами, когда он воспользовался любезностью Исли и заодно отстоял его лошадь, он бы едва ли догадался прибегнуть к тому же способу сейчас.
– Погоди, – нашелся первым седой. – Не торопись. Дай-ка поглядеть, что у тебя там.
Он, небось, еще и читать умеет, подумал Хейзит, неохотно подчиняясь и протягивая собеседнику кожаный сверток. Тот развернул его, бегло проглядел, правда, не как читатель, а скорее как торговец, рассматривающий товар, повертел в пальцах толстую сургучную печать с профилем Ракли и перевел строгий взгляд на беспечно улыбающегося юношу.
– Кто это тебе дал?
– Там все написано, – слукавил Хейзит.
– Кто тебе дал, я повторяю?
Нет, видать, с грамотой у него все-таки туго, решил Хейзит. Тем лучше.
– Главный писарь замка, Скелли. А Локлан ждет меня с донесением только завтра. Так что я не знаю, будет ли он доволен, увидев меня раньше времени. Чем еще могу быть вам полезным?
– Послушай, что я тебе скажу, малый. – Седой подался всем телом вперед, уперевшись круглым панцирем в край стола, и перешел на куда как более доверительный тон. – Ты занимаешься своими делами, мы – своими. Похоже на то, что заказчик у нас один. – Он прикусил язык, почувствовав, что сболтнул лишнего, однако невинная физиономия Хейзита развеяла его сомнения, и он продолжал, только еще тише: – Тем более ты должен содействовать нам, а не пререкаться. Что ты знаешь о Фейли?
– Я вам уже все сказал, что знаю.
– Вы ведь вместе бежали из Пограничья?
– Можно подумать, что если сейчас у вас над головами проломится потолок, и все вокруг вспыхнет ярким пламенем, вы будете спокойно сидеть на месте и ждать, когда поджаритесь. Готов поспорить, вы тоже быстро-быстро побежите.
– Меня не слишком интересуют твои предположения, парень. Я хочу знать, кто такой этот Фейли и где его можно найти.
– Позвольте спросить, кто именно хочет знать? – окончательно справился с нервами и перешел в наступление Хейзит. – Доспехов на вас много, но для меня вы первые встречные, а с первыми встречными я не привык откровенничать.
– Меня зовут Лин, – пошел на попятную седой свер. – Лин Трехпалый, если точнее. – Хейзит бросил взгляд на обе руки говорящего, сжатые в кулаки и лежащие на столе. Все пальцы были на месте, однако то пальцы железные, а ведь даже у такого броненосца должно быть человеческое тело. – А это мой напарник Керли. – Черноволосый неприветливо кивнул, продолжая смотреть на Хейзита враждебно. – Теперь ты знаешь, с кем разговариваешь. Так где этот Фейли прячется?
– Прячется?
– Только не говори, что он не заходил сюда сегодня ночью и не разговаривал с тобой, – взял слово Керли.
– Сегодня? Я не виделся с ним с тех самых пор, как мы заночевали на заставе у Тулли. А до того мы провели вместе несколько отвратительных ночей в лесу, и это все наше знакомство.
– Но сегодня здесь был старик.
– А их и сейчас тут много, – заметил Хейзит, указывая на соседние столы, за которыми сидели посетители всех возрастов.
– Ты понимаешь, о чем мы спрашиваем, – покачал бородой Лин.
– Не вижу связи, между стариком, который под утро попросился посидеть в тепле да промочить горло пивом, и вашим драгоценным Фейли. Насколько я помню, Фейли намного моложе вас, хелет Лин.
– То есть, ты хочешь сказать, что это был не Фейли?
– Честно говоря, он так же, как и вы, не спешил представляться, а я был слишком усталым и хотел спать, чтобы настаивать. Может, его и звали Фейли, но тогда это просто совпадение.
Мороча им головы, Хейзит судорожно думал, кто же мог на него донести. Без доноса здесь явно не обошлось. Причем это кто-то должен был лично знать Фейли, чтобы разглядеть его в личине старика. Но при этом быть достаточно ленивым, чтобы не проследить за тем, куда он направится из таверны. Жаль, что сам он, действительно, поспешил уйти спать и не видел, кто сидел в зале, когда Фейли уходил. Разве что Велла что-нибудь да вспомнит?
– Откуда ты сейчас пришел? – поинтересовался Лин. – Ведь ты же куда-то уходил? Или нам показалось?
Вопрос был слишком неожиданным, чтобы Хейзит успел сообразить, как лучше ответить.
– Гулял. Если вы меня в чем-то подозреваете, то так и скажите, но только сперва объясните, в чем именно.
– Если бы мы подозревали тебя в том, в чем подозревается твой приятель, то разговаривали бы сейчас не здесь.
– Это я уже слышал. А в чем, интересно, подозревается он?
– В заговоре, из-за которого погибли наши люди. В связях с шеважа.
Рот Хейзита так и открылся, причем на сей раз ему не пришлось это удивление разыгрывать.
– С шеважа?! С какой стати?
– Вот и нам бы хотелось это знать. – Керли с силой сжал рукоятку выглядывающего из-под стола меча. – Очень может быть, что это у него в крови. Его отец был убит при попытке переметнуться на сторону дикарей. Слышал об этом?
– Нет.
– Теперь знай. Похоже, сынок пошел по стопам отца. Ты говоришь, вы вместе служили на заставе Граки?
– Ну да.
– Не приходилось замечать, как он отлучается с заставы?
– До пожара я и видел-то его всего раза два. Понятия не имею. Не думаю, чтобы кто-то мог отлучиться без ведома Граки.
– А с ведома мог?
– На что вы намекаете? – Хейзит слишком хорошо понимал, на что намекают незваные гости. Послушать их, так эльгяры с их заставы сами привели к себе в дом врага. Разве нет более простых способов свести счеты с жизнью? – Думаете, и Граки был с ним заодно? В таком случае, это был очень странный заговор, потому что шеважа застрелили Граки у меня на глазах. Сделали из него ежа своими поющими стрелами.
– Давай не будем сейчас об этом, – сказал после паузы Лин. – Лучше намотай на ус, который у тебя еще не отрос, что нужно держаться от человека по имени Фейли подальше. А если он снова появится здесь, не угощать его пивом, а посылать за нами. Понял?
– Не совсем. Куда посылать?
– Знаешь колодец возле рыночной площади? Скажешь тамошнему стражнику, чтобы нашел нас, или передай ему весточку. Теперь понял? – Хейзит ярко представил себе обоих сверов сидящими в ржавых от влаги доспехах внутри колодца и не смог сдержать улыбки. – Зря зубоскалишь, парень. Не искушай судьбу. Появится Фейли, сразу зови нас.
– А вознагражденье, значит, пополам? – пошутил он.
Виггерам эта шутка смешной не показалась, и они с лязгом встали из-за стола, злые, что их так и не угостили пивом, а единственный свидетель оказался скользким, как улитка.
– Мы еще вернемся, – заверил Лин, опуская ладонь на плечо Хейзита и придавливая к лавке. – А ты, если не будешь дураком, сделаешь так, чтобы наш приход не был напрасным.
Уже второй раз меня называют дураком, подумал Хейзит, глядя вслед неторопливо удаляющимся железным воинам. И второй раз я чувствую, что они в чем-то правы.
– Что им было нужно? – поинтересовался вошедший в таверну Дит. – Подозрительные ребята.
– Да уж куда как подозрительные!
– С ними шутки плохи.
– Вы их знаете?
– Нет, но я вспоминаю твоего отца, который считал, что у сверов весь ум ушел в силу.
Дит что-то жевал, а его вздернутый нос словно принюхивался к Хейзиту.
Сзади неслышно подошла Велла. Хейзит почувствовал прикосновение ее руки и невольно поежился от удовольствия.
– Они вернутся?
– Ну, что до меня, то я их больше не приглашал. А ты была бы не против?
– Перестань говорить глупости! – Велла поправила непослушную прядь и стукнула брата кулачком в грудь. – Думаешь, они его найдут?
Хейзит отчетливо уловил сопение Дита. Тот по-прежнему стоял рядом и слушал их разговор.
– Кого найдут? – Хейзит внял внутреннему голосу, а голос этот нашептывал: «Будь осторожнее!». – Они спрашивали про одного арбалетчика, которого я последний раз видел на заставе. С таким же успехом они могли бы спросить, как мне понравился прошлогодний снег.
Велла нахмурилась, однако Хейзит выразительно покосился на Дита, и она промолчала.
Подошла Гверна.
– Похоже, ты так до сих пор и не научился выбирать друзей.
– Мама!
– А что мама? Тебе еще отец об этом говорил. – Гверна вытерла руки о передник. – Ужинать будешь?
– Нет, я сыт. Пироги получились на славу. Особенно с грибами.
– Представляю, как Харлин их жевал, – прыснула Велла.
Хейзит кашлянул. Вероятно, виной тому была удивительная история свитков и события последних дней, но только сейчас ему хотелось подозревать всех и каждого. Подозревать в предательствах, изменах, заговорах и убийствах, завуалированных под несчастные случаи. Кстати, в чем разница между предательством и изменой?
Он машинально задал этот вопрос Диту. Тот фыркнул, вздернул нос еще выше и, пробурчав что-то насчет изменчивых цен на рынке и предателях-лавочниках, поплелся обратно на улицу.
– Я бы не стал при нем откровенничать, – заметил Хейзит и, увидев на лицах обеих женщин изумление, добавил: – И при Маре тоже. Нет, это не глупости, Велла! – поднял он руку, предупреждая возражения, готовые сорваться с уст сестры. – Прошли те времена, когда можно было делиться новостями с мало знакомыми людьми. Правда, думаю, таких времен никогда и не было. Нужно держать язык за зубами и больше думать, – повторил он чужие наставления. – Когда я во всем разберусь, то дам вам знать.
Девушка начала было возмущаться, однако, к удивлению Хейзита, Гверна довольно резко одернула ее и тихо проговорила:
– Не забывай, что здесь таверна, а уши есть даже у стен и столов. А ты, сынок, обещай мне быть осторожнее. Уж больно мне все это не нравится.
Они разошлись, и каждый занялся своим делом. Велла скоро позабыла об этом разговоре, летая между столиками и кокетничая с посетителями, которых сегодня выдалось как-то особенно много. Гверна вернулась за стойку к вящей радости толпящейся перед ней компании: жаждущие холодного пива плотники, судя по болтовне, приступили к ремонту крыши в лавке лекаря и теперь гуляли на полученный задаток. Хейзит отправился в амбар проверять свои драгоценные лиг’бурны. Камни лежали на полках и производили впечатление вполне удавшихся. На всякий случай он сложил их в угол и накрыл невзрачной тряпкой. Только сейчас ему пришло в голову, что завтра их придется каким-то образом доставить в замок. По отдельности они казались легкими, однако не будет же он таскать их по одному. Необходимо заранее подумать о телеге или хотя бы носилках.
– Дит! – окликнул он, в полной уверенности, что тот где-то поблизости.
Никто не ответил.
Хейзит вышел на улицу, и увидел, что темнеющее небо уже пронизали первые звезды.
Мать давно собиралась потратить отложенные деньги на покупку лошади да все никак не решалась. Насколько Хейзит знал, Дит в случае необходимости пользовался услугами извозчиков, для которых перевозка грузов с места на место была основным источником заработка. Большинство из них своих лошадей из-за дороговизны тоже не имели, а брали взаймы из замковых конюшен, чтобы ежедневно отдавать часть выручки специально предназначенным для этого служками, которых в народе так и называли – ана’хабаны, иначе говоря «отбирающие». Вместо общепринятого фра’ниманы, то есть «принимающие». Цены на лошадей прыгали в зависимости от сезона, однако Хейзит не слышал, чтобы кто-нибудь из извозчиков сколотил себе приличное состояние. Зажиточные торговцы и богатые ремесленники лошадей покупали, а те, кто не мог себе этого позволить, старались обходиться собственными силами. Тем не менее, в некоторых случаях, как правило, при больших разовых перевозках, нанимать извозчиков оказывалось выгодно. Если только ты не знаком с владельцем конной повозки, которая именно сейчас ему не нужна. Тогда можно было договориться о какой-нибудь взаимной услуге и обойтись вообще без лишних трат. Жаль, что Исли не собирался появляться раньше, чем дня через два-три. Ну да ничего, Дит что-нибудь обязательно придумает. Куда же он запропастился?
