Клавдия Баженова
Из тени Храма Света
Кира
Ей казалось, что на кончиках пальцев всё ещё ощущалась жирная гарь. Растирала меж собой подушечки, хмурилась, рассматривала кожу, не наблюдая ничего лишнего. Морщила нос, потянув воздух – кисло пахло томатной похлёбкой и жареным мясом. Жареным… Она зажмуривалась до боли, сминая пальцы в кулак, силясь не обращать внимания на воспоминания, что возникали по ту сторону век. Надо признаться – получилось паршиво, но сухие губы разомкнулись в судорожном вдохе, а глаза, распахнувшись, принялись рыскать по неярко освещённому залу таверны. Пахло здесь, конечно… Но, с другой стороны, неудивительно, ведь на улице холодно, окна закрыты ставнями и выбор между свежим воздухом и теплом для путников даже не возникает. А ещё было шумно, и тесно. Благо, звонкая монета позволила урвать себе крошечный столик в углу, почти под лестницей, но всё равно подальше от больших столов, где глухой звук соприкасающихся в тосте деревянных стаканов звучал так часто, что можно было угадать в нём незатейливую мелодию.
И что ей тут делать?.. Откинулась назад, прислоняясь к стене, капризно складывая руки на груди, в смешной попытке оградиться от действительности.
– Вот, милая, – появилась из-за угла жена трактирщика, держа перед собой тарелку с дымящимся блюдом и большую кружку подогретого молока со специями. Его пришлось выпрашивать, так как в ходу тут были совсем другие напитки, а молоко нужно было для готовки и собственным детям. Но кошелёк опустел ещё на пару монет, так что вместо разбавленного эля перед ней на столе стояла кружка дымящегося молока. – Комната твоя готова, как отправишься спать, дочка принесёт кувшин горячей воды. – Женщина подалась к ней, зашептав, – не переживай, засов внутри хороший, мы эту комнату держим для путниц, чтобы всякая… – тонкие губы трактирщицы поджались, – всякая рвань не лезла. Ешь. Остынет.
Она торопливо пододвинула к девушке тарелку и, задержавшись на пару мгновений, словно ещё что-то хотела сказать, всё же отошла от стола, оставляя гостью в покое. Девушка вздохнула, склоняясь над блюдом, втягивая аромат. Пахло неплохо, правда, недостаточно ярко, чтобы перебить запах мокрой кожи, ткани, немытых волос и пролитого алкоголя, что расползался по всему помещению таверны. И впервые за несколько дней она порадовалась своему голоду, который помог преодолеть брезгливость. В тарелке было несколько клубней запечённого картофеля, пара небольших кусков варёного мяса и кучка каких-то покрошенных сквашенных овощей, который она не опознала.
На несколько секунд застыв, стоило горькому запаху горелой картофельной кожицы ударить внос, она всё же принялась очищать корнеплод, хмуро поглядывая по сторонам. И как ей найти сопровождение? Как определить, кто из этой разномастной толпы может оказаться головорезом, а кто знает, что такое долг, честь и прочие штуки, что ограничат желание ткнуть чем-нибудь острым под ребро случайному встречному? Не подходить ведь к каждому. Может, вскочить на стол и потребовать внимания? И… а что дальше? Рассказать какую-нибудь историю, почему она вдруг тут оказалась, попросить помощи и уповать на порядочность? Нет. Здесь так нельзя. Нужно действовать наверняка. Но, видимо, Мать-Настоятельница попросту забыла дать ей практичные советы, ограничившись наставлениями и кошельком с монетами.
Девушка жевала соленья, исподлобья рассматривая часть зала таверны перед собой, останавливаясь то на одном, то на другом госте, отмечая расовые особенности, но не понимая, как выявить негодяя или наоборот кого-то, кто сгодился бы для её дела. Этому, кажется, её тоже забыли обучить. Зато она запросто могла определить разницу между солнечным эльфом и светлым, сидящими за длинным столом около стены в компании молчаливых солдат. Только что ей это могло дать? Ну, она по эмблеме на щитах некоторых воинов определила их принадлежность. Но и это не особо помогало! Ничего не помогало!
Она сделала несколько больших глотков чуть остывшего молока и со стуком поставила кружку на стол. Звук оказался громким, но он потонул в гомоне голосов и прочего шума, и, кажется, никто не обратил внимания. Ключевое слово – кажется. Когда тарелка опустела полностью, а кружка на половину, она скорее ощутила, чем увидела, чей-то взгляд. Долгий, пристальный, тяжелый. Мурашками по коже понимание того, что за ней наблюдают. Тело напряглось, напитавшись страхом, готовностью бежать. Досада искривила губы: она отдала свои вещи трактирщице, чтобы та унесла их в комнату, а мокрый плащ развесила сушится поближе к очагу. Так что бежать не получится. Но что делать?.. И скорее облегчением, чем ужасом окрасилось появление того, кто на неё смотрел. Точнее, сначала она увидела движение на противоположной её столу стороне зала. А после это движение обрело форму явно нетрезвого, видимо, полукровки, так как он был достаточно крупным для человека, но для орка (а она видела орков очень близко) всё же мелковат. Да и клыки были маленькими. И явно подточенными. Но цвет кожи, широкая челюсть, крупные и выпирающие надбровные дуги явно говорили о том, что перед ней полукровка. И, кажется, он был один. Что вроде как радовало, но улыбки на её лице не возникло. Особенно, когда полукровка к столику подошёл вплотную и позволил себе схватиться за стакан, сунув свой коротковатый и приплюснутый для человека нос, любопытничая о содержимом. Скривился, обнаружив вместо выпивки молоко, выхватил взгляд девушки, поставив нетвёрдой рукой стакан на стол, отчего тот упал, и остатки молока разлились по столу, собираясь на краю в тугие капли.
– У меня ничего нет, – зашептала девушка, стараясь выглядеть убедительной. – Я отдала последнее за еду и ночлег. У меня нет ничего ценного. Она не знала, стоило ли ей кричать и звать на помощь. Можно было уповать на солдат, но станут ли они встревать? Ведь это явно не городские стражи. Здесь вообще есть стражи?
– Ну, у тебя, очевидно есть комната, – голос его был скрипучим и противным, мало что имеющим с грудным орочьим басом. Полукровка перегнулся через стол, заставив девушку отпрянуть и вжаться в стену.
– Ну, так-то она мне нужна, – запротестовала она, хотя разумнее было не протестовать. Но мастерству ведения диалогов в подобных случаях её также не успели обучить, так что оставалось надеяться на вмешательство если не высших сил, то хоть каких-нибудь.
Очень, очень, очень не хотелось драться. Да и не умела, чего уж тут. Тем более, куда ей, с её птичьими тонкими костями против полу-, но всё же орка? Здоровущий, страшный и страшно, страшно всё же вонючий. Посему машинально морщила нос, вжималась в стену и с каким-то тупым отчаянием чувствовала, как наливаются тяжестью кончики пальцев, реагируя на пробуждающуюся от опасности магию. Помощь, насмешкой судьбы, пришла совершенно с неожиданной стороны: с обстрела обидчика. В момент, когда громила получил по лысой голове первый удар, девушка, признаться, сама вжала голову в плечи, напуганная произошедшим, а после принялась озираться, чего сделать, увы, особо не получалось из-за полуорочьего тела, загораживающего обзор. Но неизвестный стрелок метко стрельнул в темечко приставучего пьяницы ещё раз, заставив того отпрянуть от девушки и начать осматриваться, ей всё же удалось скользнуть взглядом по залу. Увы, кроме нескольких пар заинтересовавшихся происходящим глаз она не обнаружила. А вот внимание её напрягло даже больше, чем здоровенный полукровка. Но, кажется, посетители таверны куда сильнее были увлечены «обстрелом», чем её личностью, так что через несколько секунд, всё ещё напуганная, она даже вдруг улыбнулась очередному попаданию в голову полуорку. Который, к слову, хоть и пытался вернуть ей своё внимание, но в один момент разразился такой бранью, что девушка аж вспыхнула, не ожидавшая таких витиеватых фигур речи. Да, хоть такому Мать-Настоятельница и не учила, девушка всё поняла, отчего покраснела ещё сильнее. Но страх чуть отступил, ладошки перестали гудеть, и когда её неожиданным «знакомым» занялась наконец-то стража, выволакивая из таверны, девушка осмотрелась, натыкаясь на пристальный взгляд красновато-желтых глаз. Неприятный надо сказать взгляд, да и тот, кому он принадлежит тоже… не вызывает доверия. Нет, она видела полуросликов ранее, но этот был на редкость отталкивающим. И он только что позвал её кивком за свой стол, явно давая понять, что помог ей не просто так. Или просто так? Мог ли заметить на улице и прийти следом? Мог ли просто идти в эту же таверну и просто решить помочь? Сознательно полез на полуорка, будучи явно мельче того. Значит, умеет драться. Ну, или быстро бегать. Или откупаться. Девушка пыталась по внешнему виду понять, богатые ли на полуросике одежды, но вот так, издалека, не щупая ни материал ни выделку… Да откуда она знает?! А если и хорошие, то его ли, а может украл? Или убил кого-то и снял. И её убьёт. Но на ней ничего не было, что можно забрать себе. Никаких украшений, ничего. Ну, хорошо, платье выглядело прилично, оно тёплое, с вышивкой на горловине… «Провались!» – зашептал внутренний голос. На тёмно-синей шерстяной ткани платья был вышит шёлковой нитью золотистый крестострел, символ её Храма. Девушка стянула губы в нитку, уверенная, что её раскусили. Какой промах! «Так, спокойно… – лихорадочно забились в голове мысли, – ты ничего не сделала плохого, и ничего страшного нет в присутствии послушницы Храма Света в таверне. Даже, если подумать, наоборот, для хозяина это благословение… Трактирщица! Она точно поняла. Поэтому так любезна. Поэтому… ей что-то нужно. И ему что-то нужно. Им всем что-то нужно» Девушка пыталась понять, как вежливо отказаться от его приглашения, но, прежде чем она решилась попросту помотать головой, перед столом возникла жена трактирщика, заминая в кулак засаленное тонкое полотенце.
– Простите, милая, что так вышло, – заискивающе начала женщина. – Он не сильно побеспокоил вас?
– Нет… – забормотала послушница, – мне… мне помогли, – она подумала, что не стоит кивать в сторону своего спасителя, хотя его наверняка видела вся таверна. – Всё хорошо. Я готова идти к себе, вы можете сказать…
– Да, я скажу, но… – перебила её трактирщица, – я, простите… я хочу попросить кое-что, я ведь не ошибаюсь, что… – женщина кивнула на горловину платья, заставив девушку неосознанно прикрыть крестострел рукой, закивав головой. – Значит, вы обучены исцелению?..