Константин Консон
Корах. Роман о времени

Полная версия

Родословная героев Торы

Неактивные персонажи затемнены и приведены для полноты картины.

Генеалогия представлена в сокращенном виде с целью показать соотношение поколений и родственных связей героев.

©Константин Консон, 2023

Все права принадлежат автору.

All rights reserved.

Знай, что если кто-либо из совершенных пожелает изложить устно или письменно нечто из тайн, понятых им в соответствии со ступенью его совершенства, то он не сможет даже то, что постигнуто им самим, разъяснить вполне отчетливо и упорядоченно, так, как это принято в иных разделах знания… Ибо при обучении другого, случится то же, что происходило, когда он сам изучал это: изучаемый предмет будет то появляться, мерцая, то снова исчезать, будто сама природа этого предмета такова – велик он или мал.

Раби Моше бен Маймон (Маймонид), Путеводитель растерянных, Кордоба, Испания, XII век

Изустные истории, передаваемые из поколения в поколение, рассказывали, как Авраам первым среди людей в послепотопном мире услышал голос тонкой тишины. Голос велел ему покинуть дом отца, а также все, что связывало его с вещами и привычками цивилизации. Ему надлежало уйти в себя, в свою внутреннюю пустыню… чтобы в конце концов воздвигнуть в душе храм, обитель Всевышнего Бога.

Раби Ицхак Лурия Ашкенази (Аризаль), Цфат, земля Израиля, XVI век

От автора

Моим Учителям

Преодолев путь через века и эпохи, библейские рассказы не перестают удивлять своей актуальностью. Черпаешь из этого колодца мудрости, а дна все не видно, да скорее всего и нет никакого дна.

Тора не говорит о вещах очевидных, понятных из общечеловеческого опыта. Красота божественного откровения в том, что оно доносит до нас нетривиальное, к чему непросто прийти самим, но без чего нельзя обойтись. Пытаясь разобраться в калейдоскопе историй, мы то и дело сталкиваемся со странностью действий героев, неясной мотивацией поступков, когда истинные причины упрятаны за занавесом буквального прочтения. Выявление внутренних связей и раскрытие тайных смыслов – одна из самых занимательных наук, подаренных нам духовной традицией.

Внешние события являются лишь матрицей, на которую накладывается эволюция героев. Безусловно, матрица эта определяющая, она одновременно и сцена, и действие. Не в нашей воле изменять сюжеты – все записано в древних книгах. Имена персонажей также известны, и вряд ли стоит выдумывать новые. Способы толкования сохранены и переданы через века. Что же можем привнести мы?

Тора скупа на эмоции. Симпатии и предпочтения остаются вопросом нашего выбора. Именно это позволяет нам, основываясь на собственном опыте, увидеть мир глазами ее героев, понять динамику их развития, их мысли, переживания, надежды. Все то, что не отпускает, заставляет вновь обращаться к этим историям, наполняя их жизнью в любые времена и на любой земле. Это попытка сохранить знания и чувства людей, способ разговора сквозь прошлое.

Библейские сюжеты строятся от абстрактных моделей к конкретным эпизодам. Поэтому темы повторяются, получая новое развитие. Одна и та же идея формулируется в начале в терминах творения мира, затем применительно к человеку, потом – к большой семье, и наконец, к социуму. От высоты божественного замысла нас приводят к простым основам человеческого бытия.

Обретая свободу ради свободы, люди часто не знают, что с ней делать и куда себя применить. Выход из Египта – это не самоцель, а лишь путь к достижению цели – получению своей роли в союзе с Творцом. Это модель освобождения от рабства, в первую очередь духовного.

Текст Писания порой сложен для понимания, запутан и противоречив. Для осмысленного прочтения, а тем более, глубокого проникновения необходимы ключи, передаваемые устной традицией от учителя к ученику уже в течение трех с половиной тысяч лет. Они открывают четыре уровня толкования: простое понимание, чтение между строк, разъясняющие притчи и тайное знание. Такими ключами охотно оперируют герои повествования, что позволяет каждому почувствовать себя исследователем со средневековой гравюры, который, проткнув небесный свод, наблюдает работу скрытых небесных механизмов.

Чередуя общий и крупный план, вслед за героями мы проберемся сквозь чертоги Пятикнижия. Исход евреев из Египта (книга Исход) и жизнь в пустыне (книга Числа) связываются между собой историями от сотворения мира до праотцов (книга Бытие). В основу сюжета легли письменная Тора, устная традиция (Мидраш), а также передача скрытых знаний (Каббала). Весь материал аутентичный и построен на «реальных событиях».

Надеюсь, что прохождение через лабиринт хитросплетений покажется легким и занимательным. Одно можно сказать с уверенностью: листая этот роман, вы прикоснетесь к тому, что хочет донести до нас Книга книг. И пускай каждый найдет выход из своего Египта.

Замысел

 
Когда в начале я решил наполнить вечность,
Где одиночеством зияла бесконечность,
Еще не создал я имен, не ведал, где я,
И словно пламя в пустоте – одна идея.
 
 
Она жила во мне всегда, таилась, тлела,
Искала выхода, звала, рвалась, ревела.
Но не рождалось ни вопроса, ни ответа,
Лишь пляска черного огня в потоке света.
 
 
В исходных сферах я нашел баланс и меру,
Я создал буквы, ввел слова, придумал веру.
И, ни ядром еще не став, ни оболочкой,
Подолгу мыслями витал над каждой строчкой.
 
 
Рождались небо и земля, меж ними своды,
Ночь отделилась ото дня, разлились воды.
Земля наполнилась игрой и шумом жизни,
И мир вращался в идеальном механизме.
 
 
В нем не хватало лишь одной заглавной роли —
Того, кто сможет все менять свободой воли.
Тебя из замысла создам в последний день я,
В сокрытьи буду наблюдать твое взросленье.
 
 
Я дам завет, я сам его на камне выбью —
Придут видения, умчатся легкой зыбью.
Связав себя с тобой обещанным законом,
Я не останусь в одиночестве бездонном.
 
 
Прими ж скрижали, инструменты, и ограду,
Ты сможешь сам определять себе награду.
В тебе сольются свет и тьма, закон и милость,
Все то, что лишь с твоим приходом проявилось.
 
 
Для выполнения назначенной работы
Я помещу тебя в саду в канун субботы.
Мое творение, ты справишься неплохо,
И мне в безвременье не будет одиноко.
 

Пролог

Прошлое – колодец глубины необыкновенной.

Т. Манн

То, что хотел бы я высказать,

высказыванию не подлежит.

М. Щербаков

По ту сторону начала

Когда ни о каком Начале не было еще и речи, а все сущее представало одним спокойным и ясным светом, в Его сознании родилась идея.^[1] Едва ли возможно представить себе место и время ее возникновения, как и наглядно вообразить Его самого. Фантазия отказывается поместить Его в пространственно-временные границы, во-первых, потому что они еще не были созданы, а во-вторых, поскольку Он все равно не вписался бы в их рамки. Он находился в обособленной, недоступной для восприятия системе миров, которую только и можно охарактеризовать как непознаваемую. С Ним не была связана никакая физическая реальность, а любое Его описание выходило бы за пределы доступных понятий. Единственное Его проявление заключалось в вездесущем однородном сиянии. Древние дали Ему имя Эйн Соф, что на священном языке означало «бесконечность».^[2] Устремляя мысленный взор сквозь непроходимую толщу сокрытого, мудрецы пытались расслышать отголоски непостижимой идеи и воссоздать образ Того, в чьем сознании возник изначальный замысел.

Пребывающему в иных сферах не хватало одного – радости общения. Бездонное одиночество требовало единомышленника, с которым можно скоротать время за шахматной партией, сопровождая ее дружеской болтовней. Однако создать достойного собеседника никак не удавалось. Сколько Он ни пытался, всегда выходил равнодушный ангел, превращавший таинственную игру в скучно и безошибочно выполняемую работу. После нескольких неудачных экспериментов Он понял: завершенному творению недоставало стремления к саморазвитию. Партнера нужно было воспитать, проведя через стадии духовного становления, и уподобить себе в уникальном свойстве – способности творить. В этом и состояла Его идея. Не тратя понапрасну своей бесконечной энергии, Он взялся за дело.

Сперва пришлось освободить от своего присутствия место для будущего творения. Здесь Он ослабил интенсивность света, обеспечивая возможность образования стабильных структур, однако не устранил его полностью, чтобы поддерживать жизнь своего детища. Так в Нем образовалась область, готовая вместить воплощение Его замысла. Древние назвали это Цимцум Алеф – первым сокращением.^[3]

Теперь нужен был акт воли, который внес бы в изначальный хаос порядок и смысл. Он создал рубинового оттенка луч и направил его внутрь заполненной светом области. Прорезав пространство, луч замер в центральной точке. В этом месте должно было состояться самое важное событие, но его подготовка еще не была завершена. Он решил предвосхитить основное творение наброском, собирательным вариантом эскиза, чтобы ориентироваться на него в дальнейшей работе. Так возникло изначальное лекало, неуловимый мир, в создание которого Он вложил все свое мастерство. Он уподобил его себе, своим формам и качествам, видя в нем прообраз будущих воплощений. Древние назвали этот мир Адам Кадмон.^[4]

Для осуществления последующих замыслов возникла необходимость в алфавите творения, универсальном коде мироздания. Тогда Он пролил дождь из тридцати двух струй, десять из которых предстали в виде чисел, а двадцать две в форме букв. Он установил между ними соответствие и сделал взаимозаменяемыми. Теперь числа можно было выражать с помощью букв, а смысл Слова угадывался в его числовом значении. Он назвал эти значения гематриями.^[5]

Затем настало время преобразовать изначальный свет в нематериальную субстанцию, в которой зародились бы качества будущего творения. Для этого Он добавил в слово, обозначающее свет, букву из своего имени. Так из света возник эфир.^[6]

Постепенно Он приноровился оперировать буквами и числами. Еще несколько волевых усилий, и энергия луча породила систему из четырех миров: Ацилут – мир абстрактных идей, Брия – мир творения из пустоты, Йецира – мир формы и Асия – мир действия. Вложенные друг в друга, они распространялись одинаково по всем направлениям. Из центра, куда был направлен луч, можно было увидеть, а точнее, ощутить раскрывающиеся вокруг сферические горизонты.^[7]

Неизвестно, происходили эти события последовательно или осуществлялись все сразу. Да и есть ли смысл говорить о хронологии в духовном поле? Он формировал состояния и свойства миров, хитроумно прочерчивая причинно-следственные узоры.

Подчиняясь созидающей воле, луч претерпевал изменения, сперва едва заметные, но затем все более выразительные. По его длине пробежало волнение, и порожденные этими колебаниями, из него начали выдуваться разноцветные сферы. Достигнув определенного размера и немного потолкавшись друг с другом, они выстроились в сбалансированную конструкцию правильной геометрической формы. Между ними протянулись каналы наподобие труб, и по каналам потекли потоки теплого разноцветного эфира. Всего сфер возникло десять, и ими было размечено пространство миров. Комбинации сфер бесконечно повторялись, отображаясь одна в другой. В каждой из них можно было разглядеть всю конструкцию, а в той еще одну, и так насколько хватало воображения. Эту изобретательно вложенную саму в себя матрицу мудрецы назвали Древом Сфирот.^[8]

И все же в общей гармонии свойств, в выверенной стройности структур недоставало последнего штриха. Главного пока не появилось: того, ради кого было задумано и создано все великолепие вспомогательных форм. Понимая, что именно сейчас сложились условия для решающего действия и что от этого шага зависит успех всего плана, Он произвел эманацию, завершившую Древо Сфирот. Он назвал ее Малхут и наделил свободой воли.^[9] Здесь под воздействием изначального света зародился источник выбора, сомнения, надежды. Сюда направил Он первую Душу, проведя ее через высшие уровни формирования, наделив пониманием и силой, замыслив для нее уникальную роль. Через взросление и развитие предстояло ей обрести совершенство. Он поместил Душу в центр миров и нарек ей имя Адам Ришон – Первый Человек.

Взглянув на воплощение своего замысла и не найдя в нем изъяна, Он произнес слова, вдохнувшие жизнь в человека:

В начале сотворил Бог Небеса и Землю…

По эту сторону начала

«В начале сотворил Бог…» – слова эти, произнесенные на языке творения, сложились из двадцати двух букв – тех самых, благодаря которым возникли структуры миров^[10]. Ни одно из наречий, ответвившихся позднее, не обладало полнотой, достаточной для описания явлений по ту сторону Начала. Ибо сила языка творения таилась в буквах и едва заметных коронах над ними. Адам понимал слова Создателя, и это позволяло ему воспринимать окружающую реальность именно такой, какой она была.

Он находился в центре мироздания, чувствовал свою значимость и осознавал, что окружающие миры похожи на него, а их устройство напоминает строение его души. Словно одержимый, повторял он только что услышанное речение, с восторгом, на все лады проговаривая каждое слово, играя голосом, открывая для себя еще неведомые грани мироздания.

– Для осуществления великого замысла, – твердил он обретенную Каббалу^[11], – в самом начале шести дней творения Всевышний Бог, используя силу и равновесие, из пустоты и света создал алфавит вселенной. Применяя его буквы от первой и до последней, Он построил духовные миры, разметил их структурой сфирот, а затем выделил из них один, в который поместил меня, и нарек ему имя Малхут.

Беседы с Богом приносили ему неподдельную радость. Его сердце ждало этих встреч, а разум жаждал знаний. Он воображал себя сосудом изящной формы, требующим достойного наполнения. И в наполнении ему не было отказа. Источник был неиссякаем, и учеба через откровение не утомляла его, представляясь захватывающей и легкой. Каждый день для него накрывался стол ощущений, понятий и смыслов. Адам угощался с него, насколько хватало его развития и восприятия. К ночи стол убирался, чтобы на следующий день появиться вновь, предлагая иные знания, открывая мир постепенно, по мере того как человек мог в него проникать.

Перед ним распахнулись шесть этапов творения, и он с восхищением и трепетом постигал сложность высшего замысла. Вскоре он понял, что все это необходимо для достижения некой цели, и цель эта как-то связана с ним. Осознавая себя важной частью плана и чувствуя свою ответственность перед Творцом, он день за днем углублял знания и накапливал опыт. За что бы он ни брался, все у него получалось; за каждый его шаг ему делали десять шагов навстречу. Это подстегивало его к дальнейшим усилиям, и он искренне верил, что Бог им доволен.

Без какого-либо указания, а неким утонченным чутьем он уловил, что главная его задача – освоить мир. Врожденная любознательность разжигала его интерес, и он уже озадачивался вопросом, есть ли еще что-то помимо того, что он видит вокруг. Из чего все состоит и не существует ли каких-то скрытых сил и явлений. Однажды он так и спросил у Бога:

– Все, что есть в мире, подчиняется общим, навсегда установленным законам, или ты управляешь всем по собственному усмотрению?

Бог улыбнулся.

– Ты учишься быстрее, чем мы рассчитывали.

– Мы? Разве есть кто-то кроме тебя и меня? Ну… и всех этих животных?

– Сейчас я тебе покажу кое-что.

При этих словах Адам почувствовал, как в нем что-то перевернулось, и, хотя он продолжал смотреть по сторонам, видел он теперь совсем иное. Мир наполнился полупрозрачными существами. Они занимали все пространство и, скорее всего, распространялись далеко за пределы видимости. Их было так много, что Адам не мог даже осознать их количества.

«Найдется ли число, способное выразить бесконечное множество этих созданий? – подумал он. – Это похоже на вложенные друг в друга сфирот. Мне ведь так и не удалось их исчислить».

Он почти все сравнивал со сфиротами. Занимательно было искать в их геометрической легкости отражение свойств своей души.

– Это ангелы, – продолжал голос. – Они управляют миром согласно предписанному плану. У каждого из них своя задача, и только ее он умеет выполнять. Почти все они лишены свободы воли. В отличие от тебя, между прочим.

– Получается, решать можем только ты и я?

– Выходит, что так. И я надеюсь, ты меня не подведешь. Увидев тебя впервые, они приняли тебя за меня и затянули хвалебный гимн.

Тут в саду впервые раздался смех Бога, и весь полупрозрачный мир ответил ему многократным эхом.

* * *

– Возвращаясь к твоему вопросу об управлении миром. Да, пока что все работает по задуманному, но никто не знает, как сложится в дальнейшем. Не исключено, что иной раз придется вмешаться, хотя мне бы очень этого не хотелось. И тут многое зависит от тебя – можно сказать, почти все.

– От меня?

– Ну да. Для кого все это? – Бог слегка кивнул в сторону. – Мир создан для тебя – ты за него в ответе.

– Тогда расскажи мне больше о своем мире, – попросил Адам.

– Охотно. Тем более, что он теперь и твой. Сначала запомни главное: у всего, что ты ощущаешь вокруг и внутри себя, есть целеполагание. Этот сад разбит здесь не случайно, а ради осуществления главного плана. Для этого тебя и поместили сюда. Тебе предстоит выполнить работу, о которой ты узнаешь в свой срок. Ее правильное завершение и является целью Творения.

– А если я не справлюсь?

– Я полагаю, ты справишься. Перед человеком не ставятся задачи, которые ему не по плечу. Поэтому просто делай и постигай.

Тонкая тишина царила в мире, и радость предвкушения чего-то значительного и неведомого переполняла душу Адама.

– Первый день содержит в себе весь потенциал развития миров, поэтому он единый. В этот день был создан свет. Я уже сейчас предвижу, сколько вымыслов и глубокоумных суждений будет вынесено по этому поводу. Но ты помни: в нем источник мудрости и знаний. Это ключ, которым открывается последняя дверь на пути к совершенству. Вот почему свет Первого дня был отделен от тьмы и спрятан: он предназначен для тех, кто окажется его достоин.

– Что такое день? – Адам слушал, боясь упустить хоть слово.

– День – это состояние мира, некий преобразующий его акт. С его началом в мир приходят тени, стирая очертания вещей и свойств. Все размыто, нет четких понятий, качества перемешаны друг с другом. В хаосе легко потерять ориентир и провалиться неизвестно куда. Об этом сказано: и был вечер. Однако приходит время, и контуры проясняются, предметы и качества проявляют свою истинную суть, цель становится различимой и ей легче следовать. Тогда говорят: и было утро. День Один.^[12]

– А что произошло дальше?

Бог улыбнулся:

– Собственно, никакого дальше не было. Все происходило одновременно, и для нас шесть дней являются единым актом. Но человек не может этого постичь. Чтобы разобраться хотя бы в чем-то, тебе необходимы причинно-следственные связи, структуры, последовательность во времени и разделенность в пространстве. Ты так устроен, и это хорошо.

– Ты расскажешь мне про другие дни?

– Конечно. Про все шесть. И даже про седьмой, скрытый.

– А разве есть еще и седьмой?

– Да. И в свое время ты об этом узнаешь.

* * *

– Во второй день был создан свод, отделивший верхние воды от нижних. Верхние ушли в небеса, нижние остались на земле. Тебе предназначены нижние, но и они лишь отражают истину, скрываемую верхними водами. Находясь среди нижних вод, человеческая душа будет тосковать по недосягаемости верхних. И лишь проливаемые ею слезы способны будут пройти через разделяющий свод, только они будут услышаны на Небесах и смогут привести к исправлению. Впрочем, сейчас еще рано об этом говорить.

Бог вздохнул. Адам молча смотрел в одну точку.

– Может быть, все не так страшно? – прервал он молчание.

– Вообще не страшно. Если ты сделаешь то, что на тебя возложено, тебя ожидает достойная награда.

– Я постараюсь, – пообещал человек.

– Стараться не надо, – Бог усмехнулся, – просто сделай.

* * *

– Я расскажу тебе про светила, большое и малое, – сказал Бог. – Они еще называются дневным и ночным. Никто не знает всего, что произойдет, но некоторые особенности мышления людей будущего проступают уже сейчас. Одна из таких особенностей – неистребимое желание ошибаться. Многие из твоих потомков станут людьми учеными, сведущими во всевозможных науках, а у некоторых страсть к познанию проявится, как у тебя. Или почти, как у тебя. Они освоят множество всякой всячины из источников как правильных, так и не очень. А затем кто-то задумается об этом мире, – Бог сделал широкий жест, – и провозгласит, что такого не бывает.

– Как это не бывает? – удивился Адам. – Вот же он…

Бог рассмеялся:

– Это ты сейчас так говоришь. Поскольку мы с тобой беседуем и ты многое здесь изучил. А теперь вообрази человека, очень похожего на тебя, в сущности, такого же, как ты, но который никогда здесь не бывал. А бывал в других местах, весьма отсюда далеких. И ничего кроме… – Бог слегка запнулся, – кроме своей материальной реальности никогда не ощущал.

– А что, есть еще какая-нибудь реальность помимо этой? Ну я имею в виду вместе с ангелами…

– Есть, – ответил Бог несколько грустно, – к сожалению, пока что есть.

– И что там происходит? – не унимался Адам.

– Разное, – пожал плечами Бог. – Всякое разное. Именно там люди склонны ошибаться и неистово верить в свои заблуждения. Например, многие полагают, что свет не мог быть создан раньше светил, поскольку, как они утверждают, солнце и луна являются его источником.

Адам расхохотался таким заливистым смехом, что Богу захотелось разделить его веселье.

– Это же совсем другой свет, свет мудрости, – проговорил человек, вытирая слезы. – Разве они этого не понимают?

– Очевидно, нет, – ответил Бог, – и ты не можешь вообразить себе силу их убежденности.

– Нужно научить их, объяснить, показать, дать ощутить… – Адам энергично принялся строить планы.

– У тебя будет на это время, – успокоил его Всевышний. – Послушай сначала про светила. Ведь только после их создания стал возможен отсчет дней и ночей, а значит смог появиться календарь. Получается, что календарь старше тебя, но пользоваться им можешь только ты. Он твой верный помощник, поскольку устанавливает для тебя духовные маяки. В будущем их назовут праздниками.

– В такие дни люди будут отдыхать от работы?

– Пожалуй, хотя это не главное. Смысл праздников в том, что человек может остановиться, взглянуть на себя со стороны, а еще лучше вглубь, и задаться вопросом: где я в этом гигантском потоке времени? Кто я, и какова моя роль в этом мире?

– Это так интересно, – проговорил Адам, – мне нужно над этим подумать.

– Многое из того, что ты видишь – прообразы вещей и событий будущего. Присмотрись: Дневное светило является источником, излучая свет и тепло. Ночное светило его получает, отражая и превращая в лунный отблеск. Так передаются опыт и знания. Кто-то отдает, кто-то принимает. Как мы с тобой: я учитель, ты ученик.

– Мне самому бы это в голову не пришло, – сказал Адам. – Расскажи мне еще про животных, что населяют наш мир.

– Про животных я бы хотел, чтобы ты сам мне рассказал, – хитро улыбнулся Бог. – Я проведу их перед тобой, а ты дашь им имена.

И Адам несколько дней был занят тем, что называл животных. Однако никому из них не дал он человеческого имени. И тогда в высших мирах решили, что человеку нехорошо быть одному, и нужен кто-то плоть от плоти похожий на него, чтобы они вдвоем дополняли друг друга. Только так сможет осуществиться высший план.

* * *

– Теперь наступило время тебе узнать, для чего ты помещен сюда и что за работа тебе предстоит. Отчасти ты уже сам все понял: твоя задача изучать и познавать мир. В твоем распоряжении все источники знаний и опыта. Трудись, учись, строй цивилизацию – словом, возделывай этот сад. Тогда ты узришь и плоды своей работы. В тебе заложен потенциал развития, изменения, приведения мира к совершенству. Не оставайся прежним и не останавливайся на этом пути, становись духовно взрослым. Мне нужен собеседник и единомышленник. В этом и заключается смысл творения.

Адам сидел, обхватив руками колени, вдумчиво слушал, иногда кивал.

– Скажи, – вымолвил он наконец, – когда ты объяснял мне, что в течение пяти дней мир был хорош, но только на шестой сделался очень хорош, ты имел в виду эту работу?

– Конечно. Ведь только ты способен преображать действительность. Без твоей свободы выбирать, без непредсказуемости твоих решений мир уныл и неинтересен, все в нем слишком правильно и известно наперед. Внести в него что-то новое можешь и должен ты! Этим ты и подобен мне. От твоих слов и действий многое зависит. Пользуясь данным тебе выбором, совершенствуя мир в себе и себя в нем, ты способен исполнить замысел. Но помни: может произойти и обратное. Идя чужими путями, ты ввергнешь все сущее в хаос и преисподнюю. И для этого тоже существует практически неисчерпаемый потенциал. Ситра Ахра^[13] – теневая сторона – уже создана, и подстерегает тебя всегда и везде. Она ближе, чем ты думаешь.

– Не беспокойся, я буду ее остерегаться, – заверил Адам.

– Хорошо, будем на это надеяться, – почему-то грустно сказал Бог. – И вот еще что. В твоей работе будет одно ограничение. Пойдем со мной.

Они продвигались к центру сада необычным путем, которым Адам прежде не ходил. И хотя он уже бывал в этом месте, сейчас оно раскрывалось ему в новом ракурсе. Растущие здесь могучие деревья завораживали немыслимой высотой; солнечные лучи плутали в лабиринте ветвей. Адам разглядывал их, задирая голову и озираясь по сторонам. Тропа, непрерывно загибаясь влево, уводила все дальше вглубь сада.

Оно появилось внезапно, за очередным витком тропы, словно выросло из-под земли. «Так деревья и растут из-под земли», – подумал Адам. Мысль показалась ему забавной. Он остановился и уже не мог отвести взгляда. Раскидистый исполин, о существовании которого Адам не подозревал, притягивал к себе таинственной силой, и силе этой трудно было противостоять.

– Это Эц hаДаат – Дерево Познания Добра и Зла, – услышал он знакомый голос. – Не бойся, подойди к нему.

Адам приблизился и обнял шершавый ствол, оказавшийся приятным на ощупь. Он почувствовал желание прижаться к дереву, слиться с ним в одно целое. Словно само собой раскрылось одно из главных свойств его души – восприимчивость. Он ощутил, как новое, неведомое ему доселе знание медленно проникает в него тонкими ручейками. Адам не смог бы выразить словами смысл получаемого им откровения. Оно входило в него целиком, и человеку только еще предстояло осознать его.

– Настанет время, – продолжал голос, – когда ты постигнешь высшую мудрость, вкусив плодов с Дерева Познания. Это произойдет с наступлением великого Шаббата, и тогда ты увидишь, как изменится мир. Шаббат это и есть седьмой день, когда подводятся итоги и сокрытое становится явным. Проявятся результаты твоей работы, и ты сам оценишь, насколько хорошо справился. Но пока Шестой день не завершен, тебе запрещено есть с Дерева Познания. Все плоды сада твои, кроме этих. Помни это и не подведи меня.

Адам почувствовал прикосновение руки Бога.

– И последнее, что я покажу перед тем, как отправить тебя в свободное плавание. Отойди от Дерева.

Адам сделал несколько шагов назад и вдруг замер на полувдохе. Прямо у него перед глазами Дерево Познания Добра и Зла словно рассеклось вдоль всего ствола снизу вверх, вывернувшись наизнанку. Адам почувствовал странную легкость внизу живота, сад завертелся вокруг него, ноги подкосились, и он рухнул на землю от сильного головокружения. За несколько мгновений он успел заметить внутреннее дерево, которое было еще прекраснее. Оно излучало ровный голубоватый свет, а внешнее теперь представлялось лишь оболочкой. К моменту, когда Адам вспомнил, что еще не выдохнул, Дерево вновь закрылось, приняв свой изначальный вид.

– Что это было? – дрожащим голосом произнес Адам.

– Это Эц hаХаим, Дерево Жизни, – ответил Бог. – Оно упрятано от взоров, и тебе не следует смотреть на него дольше необходимого. Я показал тебе несколько скрытых вещей, чтобы ты знал об их существовании. Этого пока достаточно.

С последними словами Бог навел на Адама глубокое оцепенение.

* * *

– Здравствуй, – услышала Хава ласковый проникновенный голос.

– Здравствуй, но я никого не вижу.

– Я здесь, под яблоней.

Хава обернулась и разглядела среди ветвей незнакомца, похожего на них с Адамом. В отличие от животных он передвигался на двух ногах. Лицо его казалось слишком правильным и светилось каким-то особенным светом. Хаву заворожили огромные внимательные глаза, сияющие, как звезды, которыми любовались они с Адамом безлунными ночами из своего Ган Эдена.

– Кто ты? Я тебя здесь раньше не видела.

– Меня зовут Нахаш^[14], – ответил незнакомец, – и я действительно здесь недавно.

Хава почувствовала еще большее доверие.

– Откуда же ты появился?

– Из Древа…

Нахаш сказал правду. Правда в целом была свойственна его речам, которые он сплетал, опираясь на незыблемые основы мироздания. Из непреложных истин выстраивались его доводы, представляясь весомыми, достоверными и правдоподобными. Но в нужный момент происходила подмена понятий схожими, но иными по смыслу; увесистый рычаг правды перекидывался на другую сторону, ставя все с ног на голову. Запутавшейся в паутине софизмов жертве ничего не оставалось, как признать его правоту.

За те несколько мгновений, пока Бог демонстрировал человеку тайны Деревьев, через раскрывшуюся щель между мирами с теневой стороны успели просочиться две сущности. Одну из них звали Лилит, и она, следуя своей дикой природе, скрылась от ангелов, охраняющих устои мира, и принялась плодить подобных ей демонов.

Со вторым дело обстояло серьезнее. Сатан, верховный ангел-обвинитель, стоящий у престола славы, сам пожаловал в этот мир в образе Нахаша. Он явился к человеку с испытанием, ставя перед ним задачу, которую тому надлежало решить. Но то ли Сатан преследовал собственные, отличные от божественного плана интересы, то ли раскрытие хитрого плана оказалось экзаменуемому не по зубам, а только все пошло не так. Жертва была выбрана самая беззащитная, созданная для любви и интуитивного пророчества и не имевшая никаких шансов в интеллектуальной казуистике, предложенной незнакомцем.

– Правду ли сказал Бог, что нельзя вам есть от древа сего? – вкрадчиво поинтересовался Нахаш.

– Да, нам можно есть от всех плодов, но только не от этого дерева.

И секунду подумав, Хава прибавила для убедительности:

– И даже прикасаться нам к нему нельзя.

Ловушка мягко защелкнулась еще до того, как Хава успела осознать, что происходит. В полной мере не осознала она этого и впоследствии, когда было уже поздно. Когда жизнь ее и Адама, а вместе с ними и всего творения необратимо изменилась навсегда, почти утеряв связь с божественным присутствием в непосредственной близости от себя.