Кристин Де Роз
В качестве эксперимента
Пролог
Воздух, будто пропитанный электричеством, пронзает громовая вспышка. Кажется, природа уловила все тонкости этого душераздирающего момента и решила подыграть ему, используя летнюю грозу в качестве спецэффектов.
Дейзи замирает в оцепенении. Слова, секунду назад сорвавшиеся с её уст, заезженной пластинкой звучат в голове снова и снова. Сердце бешено колотится, а ноги дрожат и подкашиваются – то ли от усталости, то ли от холода, вдруг пронзившего её тело, то ли от страха. Стоя на одной из самых оживлённых улиц Саннивуда, она не слышит ни голосов прохожих, ни топота их туфлей по асфальту, ни рёва старых двигателей проезжающих мимо машин.
Всё её внимание приковывают тёмно-голубые глаза Джаспера, шокировано смотрящие на неё.
Дейзи поджимает губы. Это действие помогает ей держать контроль, не сорваться и начать выкрикивать стоящие в горле слова, о которых она пожалеет. Но с каждой секундой молчания их становится всё больше, а выдержка натягивается, подобно тетиве лука, выстрел из которого пронзит и её собеседника, и её саму.
– Дейзи… – наконец произносит Джаспер, снисходительно улыбнувшись. – Ты же это несерьёзно?
Его слова колючей болью отзываются в груди. От пронизывающего её горького изумления Дейзи широко открывает глаза. Джаспер вскидывает брови, будто ожидая от неё внятных объяснений. Но, чёрт возьми, какие здесь могут быть объяснения? Её слова были так же ясны, как чёрный шрифт на заголовках документах, которые она подписывает при получении новой партии цветов в магазин.
– Ты обещала, Дейзи, – напоминает Джаспер, взмахнув руками. – Обещала, что этого никогда не случится!
– Говоришь так, как будто я подсела на наркоту, а не призналась тебе в чувствах, – чеканит Дейзи, сама удивляясь тому, насколько точно она подобрала аналогию. – Неужели это так плохо звучит?
– Просто ужасно, персик, – кивает Джаспер, делая шаг вперёд. – Потому что ты прекрасно знаешь, что я не могу на них ответить.
Очередной раскат грома несёт за собой один из самых сильных за последнее время летних ливней. Крупные капли падают на каштановые волосы Джаспера, впитываются в джинсовую куртку и короткое платье Дейзи, заставляя его неприятно липнуть к коже, и стекают на быстро темнеющий асфальт. Холл дрожит, всё так же боясь сдвинуться с места и явно рискуя заработать простуду.
Она знает. Разумеется, она всё знает! Трудно забыть о чём-то, если тебе это напоминают практически каждый день, как мантру. «Делай что хочешь, персик, только не влюбляйся». Возможно, если бы она набила эти слова с левой стороны груди, её сердце бы не дрогнуло, кровь бы не прилила к лицу, а внизу живота не затрепетали бы бабочки, когда пальцы Джаспера выводили на нём невидимые узоры.
– Я понимаю, что ты уезжаешь, Джаспер. Мы оба знали, что этот момент настанет, – произносит Дейзи. – И отношения на расстоянии это не то, чего все так страстно хотят, но мы живём в нескольких часах друг от друга, и поэтому могли бы…
– Нет, персик, ты не понимаешь, – мотает головой Джаспер. – Проблема не в расстоянии, а в тебе. В нас. Я не хочу это продолжать.
Дейзи кажется, что её ударили током, предварительно окунув в ванну с ледяной водой. Она скользит взглядом по кожаной куртке Джаспера, поднимаясь к его острому лицу, где ей знакома каждая черта. Кроме взгляда, которым он сейчас смотрит на неё. В нём нет ни игривости, ни огонька опасного веселья, ни нежности, ни сильнейшего желания. Только лёд и непоколебимая серьёзность.
– Значит… – дрожащим голосом произносит она. – Я тебе не подхожу? Но…
– Персик, – перебивает её Джаспер. – Ты невероятно милая девушка. Но послушай, как ты это представляешь? Я уеду и вернусь в колледж, ты останешься здесь работать в магазине. Я выйду на стажировку, а ты всё ещё будешь здесь. Я займу место заместителя отца в компании, а ты всё так же будешь продавать букеты. Пойми, мы с тобой – не те, кто нам нужен.
– Значит, дело только в этом? – злобно фыркает Дейзи. – В том, что я – всего лишь цветочница, застрявшая в этом грёбаном городе?
– Ты слишком драматизируешь. Есть целая куча вещей, в которых бы мы с тобой никогда не сошлись…
– Да неужели? Может быть, ты перечислишь их, а то до этого ты говорил мне совсем другое. «Ты такая охренительная, ты понимаешь меня, мне так с тобой легко!». Чёртов лжец!
– Это правда, персик, – отвечает Джаспер. – Но ты ведёшь себя, как эгоистичный капризный ребёнок. Ты знала, на что идёшь, и сейчас даже не можешь попрощаться со мной по-человечески! Порадоваться, что моё летнее заточение закончилось, и я наконец-то вернусь домой. Разве не в этом смысл дружбы? – он разводит руками.
Последнее предложение становится тупым ударом, полученным в солнечное сплетение. Дейзи замолкает, не в силах подобрать подходящие слова. Мысли в голове проносятся со страшной скоростью, путаясь и совсем выбивая её из равновесия. С каждой секундой она всё меньше понимает, как оказалась здесь, на этом месте, в данном моменте своей жизни, как будто это чудовищная ошибка, и всё это происходит вовсе не с ней.
– Мне казалось, мы с тобой – больше, чем друзья, – с досадой и долей надежды произносит Дейзи.
– А мне казалось, что ты умеешь держать обещания, – парирует Джаспер. – Видимо, мы оба склонны ошибаться.
Дейзи хватается за голову, проводя рукой по мокрым убранным в хвост волосам, и шумно выдыхает. Бросает последний взгляд на Джаспера, который закатывает глаза и всем своим видом показывает, как наскучил ему этот разговор, и качает головой.
– Тогда… – её голос дрожит, но она прикладывает все усилия, чтобы не сорваться сейчас. Только не при нём. – Прощай, Джаспер Уайлдер. Надеюсь, твоя следующая подруга не окажется капризной эгоисткой, когда ты разобьёшь ей сердце.
Она разворачивается, хлюпая ботинками по образовавшимся лужам, и словно в замедленной съёмке уходит прочь от дверей их с бабушкой магазина, ставших судьбоносным местом для отношений с Джаспером.
Вдогонку ей доносится:
– Прощай, Дейзи Холл. Спасибо, что скрасила это паршивое лето.
Дейзи показывает ему средний палец и заворачивает за угол, направляясь к себе домой. Она обхватывает насквозь мокрые плечи, чтобы хоть как-то согреться, и поджимает голову. Дождь продолжает идти, холодными каплями поливая всё её тело. Кроме лица. Тушь смывают горячие слёзы, которые Дейзи так старательно скрывала от Джаспера. Но теперь это ни к чему.
Потому что никакого Джаспера рядом с ней больше нет. И никогда не будет.
Глава 1. Добро пожаловать в Саннивуд
Кабинет Эдгара Уайлдера славится своей минималистичной строгостью и обилием серых тонов: по крайней мере, все посетители отмечают именно эту деталь его интерьера. В одной части расположен электрический камин с диванами и кожаными креслами вокруг, развешанные в рамках дипломы и благодарности, а также статуя какого-то современного скульптора, которая по стоимости могла бы посоревноваться со всей квартирой целиком, – предмет, буквально кричащий о статусе «не последнего человека в Нью-Йорке». В другой – книжные шкафы, занимающие две противоположные стены, выкрашенные в серый, забитые литературой с часто повторяющимся словом «бизнес» на корешках и коробками с документами и загадочными папками.
Конечно же, в них нет ничего интересного: вся тёмная бухгалтерия хранится в сейфе под массивным деревянным столом, расположенным по центру между книжными шкафами. За ним Эдгар проводит своё нерабочее – если его можно так назвать – время, жалуясь на прямые лучи солнца, проходящие сквозь панорамные окна и затемняющие экран компьютера, отвечая на телефонные звонки обеспокоенного начальства и устраивая встречи с возможными инвесторами компании, которой он отдал свои лучшие годы жизни.
В этом месте он – акула бизнеса, надёжный сотрудник компании «Orgalux» и желанный партнёр для многих, кто хотел бы вывести свой бизнес на новый уровень. Наверное, поэтому сейчас он играет именно серьёзного аналитика, а не любящего, но глубоко разочарованного отца.
Впрочем, какая разница? Джаспера вполне можно причислить к ряду его провальных проектов.
– Неужели ты никак не прокомментируешь свой поступок, Джаспер? – спокойно интересуется Эдгар, смиряя его пронзительным взглядом, будто желая прожечь дыру у него на лице.
– Ну-у-у, если я скажу, что действовал из благородных побуждений, ты перестанешь смотреть на меня, как на кусок дерьма? – с ехидной улыбкой интересуется Джаспер, скрестив руки в замок.
– Хватит! – резкий стук по столу заставляет Джаспера вздрогнуть.
Впрочем, нельзя сказать, что он был к такому не готов: с его врождённым талантом доводить отца это один из самых безобидных вариантов развития их диалога. Эдгар должен его благодарить: Джаспер – единственный человек, на которого ему позволено срываться, ведь проявление эмоций в его случае может привести к потере авторитета. А в случае с Джаспером ему уже нечего терять.
Эдгар поднимается с места и начинает расхаживать по кабинету. Проводит пальцами по столу, будто оценивая, насколько клининговая служба справилась со своей работой. Окидывает взглядом книжные шкафы, словно там есть «Руководство по воспитанию сыновей, если вы не успели это сделать до их совершеннолетия». И наконец подходит к окну, заводя руки за спину, и любуется видом вечернего города.
И только тогда, когда у него пропадает необходимость смотреть в такие же тёмно-голубые, как и у него самого, глаза Джаспера, он снова начинает говорить:
– Билли Паркер – сын моего очень хорошего знакомого. Знаешь, мне будет очень сложно при встрече с Маркусом на субботнем совете директоров объяснить, почему ты вдруг решил избить его до полусмерти.
– Можешь попробовать спросить, почему его дорогой сыночек так жаждет полапать задницы занятых девушек, – предлагает Джаспер.
– Так значит, вон оно что, – усмехается Эдгар, поворачиваясь к нему. – Поставил под удар наши задницы ради какой-то шлюхи.
– Меган – моя девушка, – твёрдо цедит Джаспер, смиряя отца презрительным взглядом. – И если у тебя нет ни капли уважения ко мне, будь так добр, не проецируй это на неё.
– Да ладно тебе, Джаспер! – восклицает Эдгар, разводя руками. – Сколько таких, как она, вечно крутятся рядом с тобой? Сынок, ты для них – лакомый кусочек и счастливый билет в светлое будущее. Ты должен наслаждаться этим, а не ставить под удар всё ради очередной малолетней вертихвостки… – тут он ненадолго задумывается. – Она хоть совершеннолетняя?
– Мы учимся на одном курсе, но на разных направлениях, – отвечает Джаспер, стиснув зубы. – Ты бы знал это, если бы…
– Хорошо, – качает головой Эдгар.
Джаспер горько усмехается. Неужели это всё, о чём он может думать? Хотя, быть может, концентрация на возможных проблемах, которые может принести его сын, избавляет Эдгара от чувства вины за то, что общаются они только когда его мысли сбываются. Ведь даже живя в одной квартире, они ловко умудряются игнорировать существование друг друга, чтобы избежать подобных тёплых бесед за завтраком, обедом или ужином.
Джаспер уже не помнит, когда в последний раз тонкие губы Эдгара расплывались в тёплой улыбке, и он примерял на себя роль отца, а не расчётливого директора компании. Кажется, это было так давно, что память специально скрыла эти эпизоды, чтобы не травмировать Джаспера мечтами о невозможном. Его отца способен изменить лишь один человек, но она предпочла свободу золотой клетке замужества и материнства.
Возможно, поэтому Эдгар так часто приправляет факт их сходства кучей нецензурной брани: Джаспер, по его мнению, как и его мать, думает лишь о себе.
– Значит, слушай внимательно, – Эдгар вновь занимает своё кресло для традиционного ритуала испепеления взглядом. – В университете уже знают про ваши тёплые отношения с Билли и с подачи его отца хлопочут о твоём отчислении. Маркус – баран, каких поискать, и поверь, он доведёт это дело до конца. Поэтому в ближайшее время путь туда тебе заказан.
– Предлагаешь мне протирать штаны у себя в комнате, пока мои однокурсники сдают экзамены? – интересуется Джаспер.
– Не дождёшься, – мотает головой Эдгар, и его острое, словно выточенное из камня, лицо расплывается в такой улыбке, как будто он заключил сделку с самим Дьяволом, чтобы сослать сына на каникулы в преисподнюю. – Завтра ты уезжаешь в Саннивуд.
Сердце пропускает удар. Боже, неужели шутка про Сатану и заключение в аду вдруг стала правдой?
– Не-а, знаешь, идея с комнатой мне нравилась больше. Может быть, мы вернёмся к этому варианту? – с надеждой предлагает Джаспер.
– Исключено, – отвечает Эдгар. Потом он поднимается с места и деловито начинает расхаживать вокруг. – Знаешь, когда я понял, что заключения тебе не избежать, я постарался выбрать лучший вариант из всех возможных. Конечно, сначала я хотел позволить тебе угодить за решётку, как только Билли даст показания лёжа на больничной койке с гипсом на руке и ноге, но знаешь, это доставило бы мне много проблем в будущем. Поэтому я подумал о безобидной альтернативе.
– Сослать меня в глушь населением в полтора человека?
– Ну-ну. Всего лишь провести каникулы у любимого дяди, который как раз занимается ремонтом своего сарая. Лишняя пара рук ему не помешает.
– Прекрасно, – шипит Джаспер. – А как же экзамены? Светлое будущее? Или мне закопать его где-нибудь под курятником Лукаса?
– Вернёшься в конце лета и всё сдашь, – отвечает Эдгар. – А пока ты будешь усердно трудиться на благо всех фермеров, я попробую уговорить Маркуса не портить тебе репутацию. Поверь, забивать гвозди в прогнившие доски будет куда приятнее, чем договариваться с этим идиотом.
Джаспер смиряет отца раздражённым взглядом и поджимает губы. Но это не вызывает у Эдгара никаких эмоций. Оно и понятно: Джасперу не отвертеться от его приказа, а значит, он уже победил. А как любит говорить Эдгар: «Победитель всегда сохраняет лицо». Но Джасперу не хочется играть роль проигравшего.
Поэтому он молча встаёт с места и развязной походкой удаляется из кабинета. А когда оказывается достаточно далеко, чтобы Эдгар его не увидел и не услышал, со всей силы ударяет кулаком по встроенному в стену коридора шкафу.
– Вот дерьмо!
***
– Да-да, Кев, ты всё правильно понял, – вяло повторяет Джаспер, разглядывая свои пальцы и мотая коленом. – Этот псих отправляет меня забивать болты в прямом смысле.
– Но как же гонка в августе?! – раздаётся громкий вскрик в динамике телефона, от которого Джасперу приходится отдалить его от уха и поставить на громкую. – Мы проиграем без тебя!
– Зна-а-аю, – отвечает Джаспер, закатывая глаза. – Но образумить моего старика может только чудо. А пока оно случится, я уже буду носиться по амбару с молотком в руках.
– И что, совсем нет никаких вариантов? – с надеждой уточняет Кевин.
– Нет, – отвечает Джаспер, запуская руку в свои волосы. – И знаешь, не трави мне душу! Я не меньше тебя хочу быть с вами, но… Куда деваться?
– Да уж… Влип ты по полной! И всё из-за…
– Мне надо собираться, – прерывает его Джаспер. – Позже наберу.
– Не кисни, чувак, – ободряет его Кевин, прежде чем Джаспер вешает трубку.
Тишина. Джасперу страшно не хватало её. Он садится спиной к белой стене, у которой стоит его кровать, и смотрит на висящую напротив чёрную полку с кубками. Разумеется, они не сделаны из золота: гонки, в которых он их забрал, нельзя назвать масштабными, а у некоторых даже уровень легальности под вопросом. Но разве это важно? Глядя на эти награды, Джаспер думает не о том, из какого металла они были отлиты, а о бешеной скорости, на которой мчится его автомобиль, о рёве двигателя, ласкающим слух, стоит ему зайти на очередной резкий поворот, и о сумасшедшей дозе адреналина, выделяющейся в кровь, когда он пересекает финишную чёрту…
Провести без этого два месяца – страшнейшая пытка. Эдгар прекрасно это знает, и поэтому ему будет только в радость наблюдать за страданиями сына, о которых ему обязательно поведает родной брат за их очередным созвоном. Конечно, их отношения так же теплы, как антарктические ледники, но Джаспер уверен, ради такого отец переступит через свои принципы и будет звонить Лукасу чаще одного раза в месяц. А может и нет. Может, отсутствие сына в поле зрения заставит его и вовсе забыть о его существовании до конца лета. Очевидно, этот вариант звучит куда лучше.
Джаспер тяжело вздыхает, и в этот момент ему в голову приходит идея, тут же заставляющая грудную клетку болезненно сжаться. Он проводит пальцами по экрану телефона, быстро выискивая в списке контактов нужный номер. Это не занимает много времени: имя Аннабет расположено почти в самом верху. Джаспер смотрит на него несколько секунд, прежде чем нажать кнопку вызова.
Так или иначе, он любит испытывать удачу, а она – играть на его стороне. Может быть, и в этот раз она сделает ему небольшое одолжение?
Но гудки быстро меняются мягким женским голосом: «Привет, это Аннабет, и пока я расслабляюсь на шоколадном обёртывании, вы можете…».
– Мам, это я, – с горкой улыбкой произносит Джаспер. – Я видел, как ты отдыхала на Мальдивах, а потом в Мексике, так что рад за тебя. И тот испанец выглядит горячо! Я надеюсь, ты счастлива, – он усмехается. – Но ты должна знать: я едва не загремел за решётку, а отец слетел с катушек и отправляет меня к Лукасу. Я не прошу тебя поговорить с ним, просто… Позвони мне, когда будет время, хорошо?
Он вешает трубку, искренне надеясь, что это сообщение, как и предыдущие, по какой-то причине не было доставлено. А если его надежды не оправдаются, к счастью, он никогда об этом не узнает. Иначе это будет означать, что Аннабет их прослушала, все до одного, но не сочла нужным ответить.
На душе становится так паршиво, что хочется быстро чем-то себя занять, пока мысли о блудной матери не съели изнутри.
Джаспер скользит взглядом по комнате. Его чёрный деревянный рабочий стол с висящими над ними книжными полками расположен по соседству от полки с наградами, у задёрнутого шторой окна. Джаспер встаёт с кровати, отодвигает кусочек шторы, запуская в комнату немного солнечного света, и принимается убираться на столе, чтобы взять с собой самой необходимое и не дать горничной избавиться от, по её мнению, бесполезного мусора.
Потом он направляется в другую часть комнаты, отгороженную стеной, в которую упирается изголовье его двуспальной кровати. Здесь располагается большой встроенный шкаф, где Джаспер хранит основную часть своих вещей: элегантные костюмы висят в их общем с отцом гардеробе. Вряд ли дресс-код в Саннивуде будет чересчур отличаться от его обычного, поэтому он сразу берёт несколько чистых футболок, три пары джинсов и что-то более повседневно-спортивное для строительных работ.
Мысль о скором отъезде уже не вызывает у него того гнева и раздражения, что было в нём пару часов назад. Глупо бороться с неизбежным. И поэтому, достав чемодан, Джаспер задумывается о том, сколько времени ему нужно будет уделять подготовке к экзаменам, и как вымолить у Лукаса дать ему более простое занятие, чем ремонт полуразваленного амбара.
Из собственных мыслей его выдёргивает требовательный стук в дверь.
Джаспер бросает в чемодан футболку и идёт открывать её. В комнату, не успев даже поздороваться, тут же влетает хрупкая фигура в коротком платье.
– Это правда? – интересуется Меган, скрестив руки на груди и смерив Джаспера надменным взглядом своих чёрных глаз.
– Привет, детка, я тоже рад тебя видеть, – улыбается Джаспер.
При виде Меган его настроение тут же улучшается. Да и как можно быть в трауре, когда перед тобой стоит она? Чёрные прямые волосы Меган закрывают её оголённые плечи. Стройная фигура обтянута чёрным платьем, едва прикрывающим бёдра, с открытым декольте, демонстрирующим верх её небольшой груди. Пухлые губы накрашены её любимой бордовой помадой, а глаза обрамляют длинные пушистые ресницы.
Меган либо родилась ведьмой, либо её мать была суккубом. И в отличие от многих своих сверстников, кто боится такой вызывающей привлекательности, Меган не стесняется демонстрировать все её части. Возможно, поэтому Джаспер так ей очарован? Или же она просто убила ягнёнка на первом курсе, чтобы с помощью его крови сотворить заклинание, навеки связавшее Джаспера её сетью.
Впрочем, какая разница? Её появление сейчас как нельзя кстати.
Джаспер подходит ближе и тянется, чтобы поцеловать её, но Меган отстраняется, обходя его.
– Так значит, ты уезжаешь? – надменно уточняет она, кивая в сторону чемодана с вещами.
– Всего на два месяца, – успокаивает Джаспер, беря её за руки. – Мой папаша успокоится, и я вернусь. Ничего страшного.
– Ты просто издеваешься! – восклицает Меган, вырвавшись и всплеснув руками. – У тебя здесь экзамены, гонки, мой день рождения! Я думала, мы проведём его вместе, как делали до этого.
– О, поверь, детка, – с сожалением произносит Джаспер, притягивая Меган к себе. – Я хочу этого не меньше.
Он гладит её по мягким, словно самый изысканный шёлк, волосам, задевая открытые лопатки, и медленно скользит по тонким лямкам её платья. Его не будет рядом с ней два месяца, так зачем устраивать слезливое прощание, когда можно превратить его в один из тех моментов, ради которых он будет мечтать скорее вернуться? Тем более отец ушёл час назад, так что никто не услышит, как сладко она кричит его имя, кроме него самого…
Но когда Джаспер начинает медленно стягивать лямку с её плеча, Меган резко бьёт его по руке, всем своим видом выражая недовольство. Минутная игривость вновь сменяется мраком. Что, чёрт побери, с ней не так?
– Нам надо поговорить, – серьёзно произносит Меган, устремляя на него взгляд своих тёмных омутов.
– Конечно, – отвечает Джаспер. – Что случилось?
Меган аккуратно берёт его за руку и ведёт к кровати, усаживаясь на неё, и приглашает сесть рядом. Джаспер молча принимает её приглашение. Внутри нарастает чувство тревоги, но он только в мыслях усмехается: это же Меган!
– Я сделала расклад, когда узнала о твоей проблеме, – произносит она, глядя ему в глаза.
– И? – интересуется Джаспер, изо всех сил стараясь изобразить серьёзность.
– Ты же знаешь, милый, – пальцы Меган касаются его шеи, проводя до скул. – Карты таро всегда говорят мне правду. Но в этот раз они были так жестоки, что я не хотела им верить, – в ужасе произносит она, и в доказательство этим словам её глаза начинают поблёскивать.
– Всё нормально, детка, – ласково успокаивает её Джаспер. – Так что там сказали твои карты?
– Они сказали… – Меган делает глубокий вдох, будто собираясь с мыслями. – Они сказали, что ты попал в большую беду, и тебя ждёт суровое наказание. Но не волнуйся: ты с ним справишься. Вот только, – она отстраняется, – если я останусь с тобой, меня постигнет карма, которую Вселенная приготовила тебе. Понимаешь?
– Нет, – честно отвечает Джаспер.
Тогда Меган вытирает прокатившуюся по её овальному лицу слезинку и проводит рукой по щеке Джаспера.
– Ты очень хороший парень, Джаспер, – сквозь всхлипы произносит она. – Но я не могу взять на себя твоё наказание, понимаешь? Поэтому мы должны пойти разными путями, пока наши судьбы не переплетены так тесно.
– Ты что, бросаешь меня? – наконец осознаёт Джаспер.
– Милый, – улыбается Меган. – Я всего лишь не даю твоей карме испортить моё будущее. Ты – любовь всей моей жизни, Джаспер, но я не должна страдать из-за твоих грехов. Так будет лучше для нас обоих.
С этими словами она целует его в щёку, шепчет тихое: «Прощай», поднимается с места и уходит, оставляя Джаспера переваривать сказанное.
Некоторое время он неотрывно смотрит в одну точку, пытаясь осознать то, что только что произошло. Его бросила девушка, подумать только! Да, Меган всегда излишне остро реагировала на то, в каком порядке выпадали её странные картинки, но ведь именно поэтому они и сошлись! Именно карты таро наставили её на путь соблазнения Джаспера, когда она утащила его из VIP-ложи клуба, где они с друзьями праздновали победу в очередной гонке и играли в бутылочку, в укромное место, где чересчур ответственно отнеслась к случайной остановке горлышка, самостоятельно встав перед ним на колени. Именно эти самые карты привносили в их отношения нотки безумства, когда на игривое предложение Джаспера попробовать что-то новое Меган доставала карту из колоды и загадочно улыбалась. На каждую гонку она надевала дорогое бельё, потому что карты уже знали: Джаспер победит, а победителю нужна самая изысканная награда.
Джаспер не верил в эзотерику, но он любил карты Меган. До этого момента.
Он поднимается с места, медленно направляясь к не до конца собранному чемодану. Кровь начинает бурлить от осознания того, что та самая причина, по которой он испортил себе репутацию и это лето, только что оставила его, даже не поблагодарив за своё спасение. Или то, что руки Билли точно не опустятся под её платье, ей тоже карты сказали?
– Сука! – Джаспер со всей силы пинает свой чемодан.
Его ждут поистине адские каникулы.
***
– Боже мой, Дейзи! – глаза мистера Крауча, выглядывающие из-под его спущенных очков, блестят, словно он только что нашёл новый экспонат в свою коллекцию антиквариата. – Этот букет просто прекрасен! Работа настоящей волшебницы! Как ты это делаешь?
– Здесь нет ничего сложного, мистер Крауч, – со скромной улыбкой отвечает Дейзи. – Я использовала одно из самых классических сочетаний цветов. Красные камелии символизируют страсть, белые – восхищение, а вместе они прекрасно дополняют друг друга. Уверена, ваша жена оценит такой подарок. Тем более, моя бабушка сказала, что это её любимые цветы.
– Да-да, – кивает мистер Крауч, забирая у Дейзи заказанный букет. – Мередит любит камелии ещё с тех времён, когда она выступала в театре… Ох, не верится, что это было так давно! А наша годовщина! Как будто только вчера мы были молоды и полны сил, а сегодня нашему браку исполняется сорок лет…
– В таком случае, советую вам поторопиться к Мередит, – произносит Дейзи, обращая внимание мистера Крауча на висящие на стене часы.
– Ох, и право! – оживляется он, залезая рукой в карман брюк, и достаёт кошелёк. – За прекрасную работу.
– Благодарю, – Дейзи забирает протянутые ей купюры. – Вы же знаете, мистер Крауч, мы с бабушкой всегда ждём вас в нашем магазине. Или можете зайти к нам на чай, если появится свободная минутка.
– Непременно, – обещает мистер Крауч, снимая шляпу на прощанье, и покидает магазин.
Звенит колокольчик, и Дейзи улыбается, оперевшись локтями на прилавок. Ещё один продуктивный день, за который она успела осчастливить нескольких покупателей. Создание букетов – не самое прибыльное дело в таком маленьком городке, как Саннивуд, но благодаря её бабушке, их магазин процветает. Во всех смыслах.
Розали знают почти все. Эта невероятная женщина с вечной улыбкой на лице и невероятной любовью к своему делу, пользуется огромным уважением среди местных жителей. Дейзи сказочно повезло в своё время оказаться именно под её крылом: Розали всегда делала – и делает – всё, чтобы у её внучки было хорошее будущее.
Сегодня она печёт пирог для одного завтрашнего именинника, сделавшего у неё заказ, поэтому магазин целиком остался на Дейзи. А раз мистер Крауч был последним покупателем, её работа на сегодня закончена.
Дейзи меняет табличку на двери на «Закрыто» и открывает кассу, чтобы забрать и пересчитать выручку. Восемьдесят процентов она отдаст бабушке, а остальные двадцать заберёт себе – это её зарплата, согласованная с Розали ещё с начала их совместной работы. Дейзи хотела устроиться официанткой в местное кафе, но её бабушка не смогла бы справляться здесь сама, поэтому предложила Дейзи делить обязанности.
Говорят, вести бизнес с родственниками – худшая идея, но Дейзи ни капельки не жалеет, что предпочла работу в магазине одной из местных забегаловок. Здесь, в светлом помещении с деревянными стенами, большими окнами и обилием цветов с дурманящим ароматом, она чувствует себя в своей тарелке. Покупатели относятся к ней с уважением и всегда щедро платят за проделанную работу. А составлять букеты для неё стало любимым занятием. Язык цветов способен сказать то, что порой боятся говорить люди, и даже самый невзрачный букет может скрывать целое послание, вложенное Дейзи в каждое её творение.
Закрыв кассу, она идёт в кладовку. Поддерживать помещение в чистоте – одна из её основных обязанностей, поэтому Дейзи, собрав свои светлые волосы в низкий хвост, проходится шваброй по плитке, чтобы избавить её от следов ботинок и остатков сухих листов, упавших с букетов. После этого она закроет магазин и уедет на припаркованном рядом велосипеде.
Когда Дейзи заканчивает уборку, вдруг раздаётся звон дверного колокольчика.
– Мы закрыты, – сообщает она, всё ещё стоя спиной к внезапному посетителю.
– Я знаю, видел табличку, – слышит она в ответ и едва не опрокидывает ведро, где моет швабру.
Ей слишком хорошо знаком этот сиплый голос.
Дейзи резко разворачивается. Неожиданный посетитель пристально смотрит на неё своими круглыми васильковыми глазами, спрятав руки в карманы сине-белого бомбера. Свет уличных фонарей выделяет контур его лица с треугольным подбородком и слегка оттопыренными ушами. Русые волосы, как всегда, пребывают в полном беспорядке под стать взбалмошной натуре их обладателя.
По телу пробегает холодок. То ли от того, что в Саннивуде ещё слишком прохладно для летних платьев, то ли от ощущения, будто магазин только что посетил призрак из прошлого. Но страх – крайне бесполезное чувство, поэтому Дейзи быстро берёт себя в руки, намереваясь отправить его туда, где ему самое место.
– Убирайся, Мэтт, – шипит она. – Мне нужно закрыть магазин.
– Дейзи… – Уокер цокает языком, но когда Дейзи подходит к двери, молча позволяет ей выйти, последовав за ней.
Руки предательски трясутся, пока она вставляет ключ в замок, проворачивая его несколько раз. Дейзи молит небеса, чтобы Мэтт оставил её, но он встаёт рядом, оперевшись на стену с большой вывеской «Bloom's Heaven» над дверью в магазин, и наблюдает за каждым её движением.
Сердце колотится с бешеной скоростью, пока Дейзи вспоминает все свои актёрские навыки, приобретённые в школьном театре средней школы, где она сыграла капусту. Дейзи старательно делает вид, что ей всё равно, и Мэтт может пялиться на неё сколько его душе угодно, и его появление спустя несколько месяцев отсутствия совершенно не вызывает желания исчезнуть, подобно кролику в шляпе фокусника… Как же жаль, что он не может учиться в колледже все триста шестьдесят пять дней в году.
Когда борьба с замком оканчивается её победой, Дейзи нехотя поворачивается к Мэтту. Его губы расплываются в улыбке, которая даже кажется искренней. Именно так он улыбался, когда смотрел не Дейзи в кафе на их очередном свидании или гладил её по щеке лёжа с ней на кровати. Эти картинки, проносящиеся перед глазами с молниеносной скоростью, едва не заставляют её закричать так громко, чтобы это услышала вся улица. Но прошло три года. И вряд ли воспоминания должны вызывать такой эффект.