Олег Фёдорович Силантьев
Превращение. Сборник рассказов
– Пираты заманили в Укромную бухту. Разожгли костры на скалах. Был шторм, судёнышко едва не потонуло. Одного матроса и пьяного гнома смыло за борт. Капитан принял огни костров за маяк. Причалил.
– А там вас, бултыхающихся в водичке среди рифов, и спеленали? – радостно продолжил допрос Пальца старик. – Как детей?
– Именно так, – подтвердил Палец.
– И все товары забрали? – Дед, казалось, был в восторге.
Палец кивнул.
– Тогда всё отлично будет, – успокоил его старик. – Поднимут бумаги в Торговом союзе, союз и купцы с капитаном выплатят друг другу компенсации по договорам и отпустят тебя и остальных по домам.
Он жадно подался вперёд, всматриваясь в Пальца.
– Или договора с Торговым союзом не было?
Вновь раздалось бульканье. Старик наслаждался ситуацией.
– Тогда, огрызок, привыкай к камере. Она долго будет твоим домом. И расстанешься ты с ней неохотно. Потому что отсюда – прямо на каторгу, в Выземские шахты.
***
Пальцу пришлось и посидеть на камнях, и даже поспать. Его не вызвали на допрос ни вечером, ни на следующий день. Не принесли тюфяк и ни разу не покормили.
Старик, словно находя в этом единственное развлечение, пугал Пальца ужасами каторги и рассказывал случаи строгого суда над контрабандистами, прослыть которыми сейчас было проще простого. Достаточно на самой утлой рыбацкой плоскодонке пристать к берегу там, где корона и Торговый союз не разместили таможенный пост.
– И всё это оттого, что покойный папаша короля детей делал, словно икру метал! Одних законных принцев и принцессок настругал десяток. Хорошо ещё для страны, что бо́льшая часть в детстве померли – на всех бы герцогств не набрали.
Старик откинулся на стену, поджал колени. Палец сидел в углу на корточках, слушал сокамерника и крутил деревянную пуговицу. Его руки привыкли быть занятыми работой. Привыкли держать что-то: черенок стамески, топорище, рукоять ножа. В последнее время нож был только столярным.
– Так вот, братушки нонешнего короля захотели куски побольше от короны оторвать. И организовали Лигу нравственности. Знаешь, из-за чего?
Старик взглянул на Пальца так, словно схватил за воротник и потряс, требуя ответа. Пальца это неприятно удивило. Давно уже никто не смотрел на него так, с такой силой во взгляде. Но эти чёрные бегающие глаза ничем не походили на другие, холодные в своей стальной серости.
Не ответить Палец не смог.
– Из-за фаворитов, – выдавил он. – Из-за Ва́ллета.
Одно это признание могли счесть государственной изменой. Оскорбление личности короля – по сути, измена. Рот старались не открывать, но за закрытыми дверями часто обсуждали короля, утопающего в вине и окружённого мужеложцами и проститутками с титулами.
– Из-за него, кормильца. Я его видел однажды. Гарцевал в свите короля. Красивенький, словно девица.
Помолчали.
– Народ – кто короля поддерживает: мол, законная власть, от богов, а кто и брата его, Гэнцорга с Лигой.
– А Торговый союз? – решился Палец на вопрос.
– А Торговый союз сейчас – сила! Деньги. Недаром Гэнцорг и Лига стараются его на свою сторону перетянуть. Предлагают полный контроль над колониями. А пока…
– А пока союз подчинён королю, обвинят в контрабанде в пользу Лиги, если не договориться с капитаном и купцами.
– Смышлёный ты парень! – одобрил старик, прополоскав смехом горло. – Очень тебе пригодится твоя смышлёность в шахте шириной с кротовую нору, где даже тебе придётся на глубине футов в триста работать стоя на коленях.
***
Стражник сдвинул шлем на лоб и почесал затылок.
– Тут ещё полурослик, оказывается, – сообщил он второму стражнику, который остался снаружи камеры. – Когда его сюда сунули?
– Да плевать на него, – голос второго звучал устало и недовольно. – Что теперь делать? Камера на двоих.
– Огрызок не в счёт. Давай сюда нового арестанта, – махнул рукой первый и хохотнул. – А в ужин две с половиной пайки закинем.
В камеру, подгоняя пинком, впихнули крепкого невысокого мужчину с синяками и царапинами на лице. Он оглядел камеру, соседей, ухмыльнулся.
– Веди себя хорошо, Бомми, – изображая заботливую бабушку, сказал ему стражник. – И нам не придётся наказывать тебя ещё раз.
Названный Бомми мужик скривился, изобразил угодливую улыбку, потрогал налитый кровью и похожий на крупную сливу ушиб под глазом.
Решётка лязгнула, стражники ушли.
– Мастер, это ты? – прошептал Бомми старику.
– Тихо! – голос старого узника потерял глумливые нотки. – Захлопни пасть!
Палец застыл в углу камеры. Бомми замолчал, закрыл рот рукой, но над ладонью сверкали глаза, и сам он излучал радостное нетерпение, словно восторженный ребёнок, от поведения которого именно сейчас зависит, попадёт ли он на ярмарку.
– Сядь в угол и засохни до полуночи, – старик шипением отогнал Бомми от решётки, которую тот попробовал потрясти. – Не привлекай внимания.
Палец отошёл в тёмный угол, ожидая развязки происходящей перед ним сцены.
Бомми нехотя сел у самой решётки так, чтобы видеть и камеру, и крохотную часть тюремного коридора.
Принесли еду. В этот раз три порции. Палец жадно съел всё, не разобрав вкуса, и вылизал плошку. Бомми отказался, и старик забрал его ужин.
Наступление полуночи ознаменовалось тихим боем далёкого колокола на ратуше.
Бомми, которого и так уже колотила дрожь от перевозбуждения, вскочил на ноги.
– Что с этим делать, мастер? – Он указал на Пальца. – Удушить?
Старик поднялся на ноги. Невысокий, тощий, словно сутулый подросток.
– Пригласить с собой.
Взгляды старика и Пальца встретились.
– Ты же понимаешь, что про тебя все уже забыли и выйдешь ты отсюда с приговором за первое попавшееся преступление, которое тебе припишут, чтобы отправить в Выземские шахты? Там всегда нужны работники. Гномы и половинчики. Там такие глубокие шахты и такие низкие потолки!
Палец это понимал. Примеров из его прошлой жизни он помнил немало.
– У меня есть работа для полурослика, – продолжил старик. – И я знаю, что ты справишься. Я знаю тебя.
Волосы старика принялись темнеть от корней, словно на макушку ему лили чёрную краску. Борода тоже темнела, и из неё на пол сыпались клочки волос.
Палец отступил на шаг.
Сутулость исчезла; нос, словно он из мягкой глины, под невидимыми руками скульптора менял форму, превращаясь из бугристой картофелины в хищный клюв.
Палец сделал ещё шаг назад, чувствуя, что ноги заплетаются.
Чёрные глаза остановили свой хаотичный бег, а тёмная радужка поблёкла. На Пальца смотрели холодные, почти белые глаза его прежнего хозяина.
– Не ожидал, малыш? – Мастер Шейлом не улыбался. – Я, признаться, тоже. Ты не представляешь, как сложно было делать вид, что не знаю тебя!
Палец отступил ещё, упёрся в холодную стену камеры. Не будь сейчас позади него стены, он бы пятился и пятился, а потом побежал бы со всех ног.
– Ты всегда был смышлёным парнем. Как ты себя назвал? Палец? Выбирай: ты идёшь с нами, помогаешь сделать одно совсем простое дело и уходишь из Хвантиша с золотом или останешься здесь, в камере, убитым. Свидетели мне не нужны.
***
Дом стоял где-то на окраине Хвантиша, недалеко от овощных складов. Старый дом, некогда принадлежавший разорившемуся дворянину. На стенах кое-где сохранились портреты дам, которым парни из банды Шейлома, бывшие подельники Пальца, углём подрисовали усы или выпирающие соски.
Деревянная обивка стен служила топливом для костра, который разожгли прямо посреди зала на мраморном полу.
Играли в карты на серебряном подносе, сидя кто на чём. Один громила взгромоздился на детскую лошадь-качалку.
Палец шёл за Шейломом, слушал и вспоминал, как тот схватился за прутья решётки, как приказал заткнуться Бомми, сказал, что его освобождение и так очень дорого встало: взятка прево и дни в сырой камере. Как металлические прутья стали желтеть, рыжеть, а потом рассыпались коричневой ржавой трухой в руках колдуна.
– Мы больше не воруем, не грабим и не снимаем сливки с торговцев, – сказал Шейлом, когда они с Пальцем оказались в комнате, бывшей когда-то библиотекой. – Теперь мы почти законная организация.
Лишь десятая часть книг стояла на полках, остальные валялись небрежными кучами с истоптанными тиснёными переплётами. Вырванные листки покрывали пол. Видно, что заняв дом, члены почти законной организации перетрясли книги в поисках запрятанных между страницами или в корешках ценностей.
– Выполняем деликатные задания одного клиента.
Шейлом сел на стопку книг и немного наклонился к Пальцу, так чтобы их глаза оказались на одном уровне. Пальца словно заморозило.
– Этот клиент – король. Корона отлично платит!
***
Скрючившись в багажном ящике под сиденьем кареты, в котором не уместились бы две кошки, Палец размышлял, смог бы он отказать мастеру Шейлому. Хозяину, которому был верен с детства, как пёс. И которого, как пёс, боялся.
Хозяину, чьи приказы раньше выполнял не задумываясь, до тех пор, пока банда не оставила Пальца после неудачного набега на посольский корабль в трюме среди мертвецов, посчитав таким же мёртвым. После этого жизнь изменилась. Палец встретил её. Она стала женой, у Пальца появились дети и то чувство, о котором раньше не знал. Ради этого чувства он тоже был готов пойти на всё что угодно.
Палец старался понять, почему согласился участвовать в деле Шейлома: из-за влияния на него колдуна или из-за денег. Денег, которых хватит не только на крошечный Домик-возле-холма, но и на ферму.
Палец слышал фырканье коней, бряцанье доспехов снаружи, стук колёс о брусчатку моста под каретой.
Остановка. Палец задержал дыхание, открыл флакон, впитал содержимое в ткань платка. Сильно пахнуло травами и чем-то кислым – Палец испугался, что запах почувствует тот, кто сидит в карете. Почувствует раньше времени.
Грохот фейерверков в честь проезжающего по мосту кортежа принца. «Только это будет не принц, – сказал Пальцу Шейлом. – Принца подсадят в карету так же тайно в конце пути. Есть сведения, что брат короля и капитан гвардии готовят покушение на принца. Нам нужно это проверить, не подвергая наследника и подсадного мальчика опасности. Королевское дело!»
Оглушительный залп. Палец представил, что тёмное вечернее небо сейчас разукрашено разноцветными огнями, и было бы здорово, если бы его семья это увидела.
Палец откинул сиденье лавки. Испуганные глаза семилетнего мальчика, его дрогнувшие губы, рот, готовый открыться в отчаянном крике. Палец заткнул этот рот платком с сонным дурманом. Податливое детское тельце с рёбрами тонкими, как косточки птички, обмякло в его руках.
С головы мальчика упал совсем маленький и почти незаметный венчик с чёрной жемчужиной. Палец машинально засунул его за пазуху, где лежали три деревянные поделки, и распахнул люк в полу кареты.
Их обоих приняли сильные руки, все вместе упали под мост. Вода, как и при кораблекрушении, попала в нос Пальцу. Только не солёная, а пресная и затхлая, со вкусом дохлой рыбы.
***
Шейлом приветливо подозвал Пальца к костру.
– Иди сюда, погреешься! Ты весь мокрый!
Людской круг разомкнулся, пропуская Пальца. Среди двух с половиной десятков парней Палец узнал некоторых из старого состава банды, а они узнали его. И освободили место рядом с мастером.
– Ты не потерял навыков, малыш, – хмыкнул колдун. – Хоть и приобрёл новые. Наш малыш теперь – резчик по дереву. Вот ведь ирония, Резчик? И имя старое как-никак сохранил, и орудие труда – нож.
– Только по дереву, – хрипло сказал Палец.
Парни засмеялись, подняли стаканы и кубки. По кругу пошли бутылки.
– За прекрасный улов! – произнёс тост главарь. – За новую ступень в карьере весёлых ребят! И подкиньте в огонь дров, Резчику нужно согреться, его трясёт после купания!
– И я обзавёлся некоторыми новыми навыками, – похвастался Шейлом.
Выпив, он проникался любовью к себе и добротою ко всем. Палец помнил это. Кое-что не меняется.
– Видел, как я принял личину старика? Я могу стать им, – Шейлом ткнул пальцем в пьяного Бомми. – Или женщиной. Или гномом. Или ребёнком! Мне нужны только волосы, кровь и ночь на изготовление зелья. Да ты бледный, как девица, понявшая, что в кустах потеряла не только шляпку, но и девственность! Жару в огонь!
Бомми подскочил и притащил из угла зала целую охапку – щепки, доски, разломанные древки оружия посыпались в огонь. Полетели искры, дым расплылся пол потолком грозовой тучей. Из костра, волоча за собой хвостик из искр и чада, выкатилась деревянная игрушка. Котёнок, облизывающий лапку. На лапке проступила пузырящаяся смола.
Палец сжался пружиной, высматривая среди голодных щупалец огня другие игрушки. И нашёл несколько.
Он закрыл глаза, стараясь успокоиться и не выдать голосом волнение.
– Мастер, можно найти тех пиратов, что напали на «Кальмара»? Забрать бы у них груз. Я бы ещё успел поторговать, пока не закончилась ярмарка.
Колдун вытащил из-за пояса кошель.
– Резчик, забудь ты об этом. Здесь столько, сколько бы ты не заработал и на пятнадцати ярмарках. А тех пиратов не найти.
***
– Мастер! – Крепкий лысый гном принёс на широкой ладони кошелёк. – Тот полурослик оставил деньги. Нашли их там, возле дров.
Шейлом усмехнулся.
– Умный курвин сын! Бомми! Собирай людей. Два десятка на поиски оглодыша. И, парни, будьте осторожны. Он – Резчик.
***
Палец, он же Резчик, как звали его в банде пять лет назад, карабкался по густому плющу в окно прево Хвантиша.
Толстый хранитель закона сидел за конторкой с пером в широкой и мясистой, как ласт моржа, руке.
Палец спрыгнул в кабинет громче, чем мог бы это сделать. Он умел быть бесшумным. Прево узнал бы о присутствии чужака, только когда остриё ножа пощекотало бы шею.
– Кто ты такой? – Толстяк вскочил на ноги, а жировые подушки на его боках и подбородке заколыхались волнами, способными погубить кораблик вроде «Кальмара».
Палец вежливо поклонился, как положено добропорядочному полурослику при встрече с человеком или эльфом.
– Ваша светлость, – сказал Палец, – сегодня после заката на Горбатом мосту не произошло ничего необычного?
Лицо прево словно бы потекло вниз, и на миг Пальцу показалось, что сейчас начнётся трансформация в Шейлома. Побледневший прево схватил со стола колокольчик.
– Наследный принц был похищен сегодня вечером! – крикнул он. – Что ты знаешь?
Палец прыгнул на стол, подхватил нож для бумаг. Глаза его и прево оказались на одном уровне. Рука с колокольчиком дёрнулась, но звона не последовало – Палец зажал медный язычок.
– Ищите принца возле Овощных складов, – сказал он.
Прево кивнул, не отрывая взгляда от ножа у своей шеи. Палец бережно забрал из его толстых пальцев колокольчик.
***
Время перестало существовать для Пальца, и он сам перестал существовать. Остался нож. Таким Резчик был до случая в трюме, до встречи с селянкой Репкой, смешливой рыженькой полурослицей. Он был ножом.
Палец не замечал ни треска цикад, ни кустов, звенящих чёрными листьями, ни ярких золотых звёзд. И в то же время замечал всё.
Их пятеро. Среди них эльф – поэтому они и смогли выследить его. Два гнома.
– Стой, стой! – Бомми вышел вперёд, расставил руки, преградил Пальцу путь. – Дай сюда клешни, я свяжу тебя и отведу к мастеру.
– Ты разозлил его, – сказал эльф.
Вальяжный, спокойный. У него меч. Это хорошо, потому что меч слишком длинный. Палец пробежался взглядом по поясам бандитов. Хороший нож у Бомми. Лезвие в ножнах, но Палец и по рукояти определил работу превосходного мастера. Гномья работа. Таким можно и вспороть кольчугу, и побриться.
– Я пойду сам, – тихо ответил Палец.
Нож не говорит громко. Нож вообще молчалив. Крики – для жертв ножа.
– Ты пойдёшь так, как скажу я!
Бомми появился в банде после ухода Резчика, он не знал о нём. Палец вздохнул.
– Я так не думаю.
Один из гномов зарычал. Низкорослый, но всё равно выше полурослика на голову. Плечи вдвое шире. Гномы всегда взрываются первыми. Резчик это знал.
– Оглодыш! Огрызок! Иди сюда!
Нож.
Гном упал на колени. Чёрная в лунном свете кровь выплеснулась на дорогу из развороченного горла.
Резчик проскользнул под разрубившим воздух мечом эльфа, – клинок слишком длинный – рассёк сухожилие на локте, почти отрезал остроухому руку. Аккуратно, как повар обычно отделяет куриную ножку по суставу. Бомми даже не успел вытащить оружие. Резчик сделал это сам, когда тот уже падал. С двумя ножами он стал похож на садовника с секатором.
Живот, связки под коленом, шея… Кровь брызнула, окрасила одежду. Щель между доспехами под мышкой, пах. Второй гном и второй человек.
Кто-то из раненых заскрёбся на дороге, в агонии царапая землю, но Резчик не обернулся.
Следующая группа охотников застала Резчика врасплох, когда он переходил канал по бревну возле покосившегося лодочного сарая.
Резчик. Сейчас его не могли звать Палец. Маленького деревенщины, мужа пугливой и доброй, смешливой и нежной полурослицы не было. Он вскочил на колено нападающему и вогнал оба кинжала под подбородок, пробив череп насквозь. Шипастое било кистеня почти задело Резчика, но он ушёл из-под удара в длинном прыжке. Резчик услышал глухой удар стали о рёбра уже мёртвого бандита.
Резчик проскочил между ног бородача с кистенём и подрезал ему оба сухожилия под коленями. Ноги бородача подогнулись, он упал на колени. Резчик сделал шаг, приподнял раненому бороду и перерезал горло. Демонстрация силы оставшимся противникам.
Смерть двоих в едва начавшейся драчке отрезвила остальных.
– С Резчиком не сдюжить, – тихо, с отчаянием в голосе проговорил длинный, молодой ещё парень, щедро испещрённый оспой.
Резчик помнил этого парня, тот появился в банде на три года позже. После посвящения долго и мучительно блевал от выпитой браги, а Резчик носил ему воду.
Долговязый отступил на шаг, ещё на один, бросил под ноги чекан и побежал в ночь. За ним отступил старый эльф.
Остался здоровенный северянин с небольшим, в сравнении с его лапищей, топором. Он ринулся в атаку, ловко и неожиданно быстро орудуя топором. Так ловко, что задел обухом ногу Резчика и отшвырнул лёгкого полурослика шагов на десять.
Резчик, запретив себе чувствовать боль, отпрянул от топора, пронёсшегося в ногте от его лица. Прыгнул, занося в прыжке кинжалы, и приземлился на плечи гиганта, вогнав клинки в глазницы. Нож для бумаг скользнул по кости и сломался.
Резчик нашёл замену тут же, обшарив трупы.
К дому у овощных складов он вышел после полуночи.
Жадные тучи старались поглотить серебристо-серый шар луны – маленький, холодный и недосягаемый, как монетка в чужой руке.
У двери дома Резчика встречал только один противник. Дроу. Он стоял, скрестив руки на груди.
– Я думал, что мастер преувеличил твои возможности, – сказал дроу с лёгким змеиным шипением выходца из Подземья. – Ты убил всех? Их было двадцать!
Стоило спешить. Ещё десять противников могли появиться за спиной.
– Я слышал о тебе, Резчик. Твоё прозвище до сих пор вспоминают в Хвантише. Но теперь уже реже. Теперь появился я.
Он вытащил из-за спины два изогнутых, как когти виверны, кинжала.
Кинжалы сплелись в угрожающем танце, кромсая лунный свет и разбрасывая отражённые блики.
Дроу был опытен, силён и очень быстр. Те, кто отказывался платить весёлым парням дань, могли с полным основанием бояться его, как знамения судного дня. Не будь дроу таким самоуверенным и будь он полуросликом, всё закончилось бы иначе. Но полурослики были незаметными и их часто не принимали в расчёт, забывая, что они – самая ловкая раса.
Резчик сменил один из ножей на кинжал дроу, оставил себе гномский. С трудом поднялся с колен. Оторвал полоски ткани от рубахи дроу, перевязал предплечье, бедро и голову – боли не чувствовал, но из пореза на лбу не останавливаясь текла густая и горячая кровь, застилая обзор.
Толкнул открытую дверь и вошёл.
Шейлом всегда считал себя лучшим и в подражание известным магам старых эпох мастерскую организовывал на верхних этажах занимаемых бандой домов.
Кабинет мастера охраняли двое в доспехах: гном и человек. Оба с топорами.
Резчик пропустил всего один удар, но он едва не стал для него последним. Кромкой щита гном ударил Резчика в солнечное сплетение. В то мгновение, пока не мог сделать вздох и готовился к тому, что топор гнома расколет его голову, как орех, Резчик снова стал Пальцем. Палец не мог дышать, не мог увернуться. В отчаянии чувствовал, что в глаза его будто сыпанули песку, и по носу скатилась и упала на грязный мрамор пола розовая, смешавшаяся с кровью слеза.
Он увидел три маленькие фигурки: половинчики, оглодыши, люди-с-пальчик. Все трое были замотаны в тряпки. Ветер швырял в лица снежную крошку. На ресницах застыл иней. Из глаз самой высокой фигурки медленно выкатилась, сползла по щеке, оставив блестящий, тут же замёрзший след, слеза. Искрясь, как бриллиант, слеза упала в снег, растопив в нём тонкую лунку. И в этот же миг Палец сделал судорожный вздох и стал Резчиком.
У гнома он разрезал кожаные крепления доспехов и вогнал лезвие по рукоять в шею, у самого края кольчуги. Гном дёрнулся, вырвал из руки Резчика нож, пошёл вдоль стены, оставляя за собой красный след, хватаясь ладонями за выступающие кромки кладки. Погибнуть гному от гномского ножа – какая злая ирония! Палец мог задуматься о том, стали бы делать гномы оружие, зная, что будут сами гибнуть от него. Или, по крайней мере, насколько дороже стали бы продавать. Резчик об этом не думал. С человеком справиться было проще. Шлем мог служить хорошей защитой от палицы, но прорези в нём не спасали от кинжала.
Резчик вырвал из тела гнома кинжал. Скупой гном даже мёртвым не хотел расстаться с куском стали из родных Шадарских гор.
***
Шейлом расхохотался, увидев Резчика.
– Говорил же им, дуралеям! Предупреждал! Но ты, ты… как в старые времена! Весь в крови и всех победил. И, как раньше, это не твоя кровь?
– Моей тут не меньше, – ответил Резчик.
В большой реторте кипела и пузырилась жидкость, перетекала по стеклянным трубкам в другие сосуды. Самым важным сосудом служил маленький принц, из надреза на руке которого в бурлящую жидкость большой реторты капала кровь. Принц был связан. Его кудрявая головка покоилась на груди. Волосики слиплись, на бледных висках поблёскивали капли пота.
– Не мешай! – крикнул Шейлом. – Завтра утром принц вернётся к отцу. Объеденное крысами тело другого ребёнка найдут в нижних канавах. Принц вернётся к отцу, а потом станет королём.
– Шейлом, ты же всегда был умным человеком. Неужели ты действительно решил, что осуществишь этот идиотский план?
Теперь уже Резчик расхохотался. И стал Пальцем.
– Я уже осуществил его! – крикнул колдун. – Только ты мешаешь. Но это ненадолго.
Он поднял руки, готовясь сразить Пальца заклятием.
– У тебя когда-нибудь были дети, Шейлом? – спросил Палец. – Знаешь ты, что дети меняются и растут? Как ты собираешься взрослеть в теле принца, Шейлом?
На миг колдун замер с открытым ртом.
– Какая неприятная мелочь, да, Шейлом?
Палец оказался рядом.
И тут же шея Шейлома раскрылась страшной улыбкой, сквозь которую хлынула кровь.
***
Палец достал из-за пазухи обломки короны. Большая чёрная жемчужина выпала из гнезда на колени мальчику. Полурослик встретил взгляд принца, и ему понравились внимательные и умные глаза будущего короля.
Палец снова полез за пазуху, вынул и вручил наследнику престола, совсем ещё ребёнку, деревянную игрушку – рыцаря в доспехах. Рыцарь был измазан кровью, словно сам побывал в сражении.
Маленький принц улыбнулся, сжал рыцаря в кулаке и протянул Пальцу на ладони чёрную жемчужину.
– Простите, Ваше Высочество.
Маленький принц кивнул.
– Спасибо.
Палец поклонился и вышел. В его кармане лежал сжатый до блестящей перламутровой горошины Домик-возле-холма. Внизу со стуком открылась дверь.
Послышались голоса, зовущие Шейлома.
Пальцу предстояло ещё раз стать Резчиком. И после этого окончательно сменить боевые кинжалы на столярные ножи.
