Кристина Устинова
Сделка
Артур открыл дверь.
На пороге стоял Венни Фишер.
Артур сразу же опустил глаза и заметил, как тот неловким движением пытается достать застрявший револьвер из кобуры. Бёргер с криком, напоминающий рёв, кинулся на него и ударил лопаткой в грудь. Венни, который был в два раза больше него, лишь пошатнулся, выпрямил руки и выбил лопатку. Та отлетела в сторону. Он взял одной рукой Артура за шею и, словно куклу, поднял над землёй, а другой стал нащупывать свой пояс в поисках револьвера. Артур пнул его в колено; Фишер со стоном согнулся пополам и ослабил хватку. Тот прыгнул и направился в дом, закрыв дверь. Когда он прибежал на кухню, все уже стояли и смотрели в сторону коридора.
– Идите наверх, живо! – говорил Артур. – Мама, Лили, наверх!
Лили осторожно взяла трясущуюся старушку под руку, но та стояла на месте.
– Сынок, что случилось? Господи, ни минуты покоя!..
В коридоре послышались выстрелы. Мать вскрикнула и ринулась на второй этаж, остальные же пригнулись за стол. Ещё пара выстрелов. Артур понял, что Венни либо разносит дверь в щепки, либо пытается сбить замок – и вот уже привычный, но такой жуткий скрип двери и тяжёлые шаги…
Матиас взял стул и, подняв его над собой, прислонился к стене возле прохода. Все остальные сидели неподвижно. Шаги в прихожей становились всё громче и громче; наконец на пороге появилась большая фигура Фишера, который держал в правой руке револьвер. Матиас ударил его стулом по спине, и тот упал. Венни вскрикнул, перевернулся и выстрелил, но промахнулся и попал в потолок.
Артур вздрогнул и прижался к столу. Он заприметил нож и приготовился в любую минуту схватить его. Чуть ли не прижавшись к нему, сидел Георг, прикрывая голову руками. Лили же с криком вскочила и направилась на второй этаж.
Послышался ещё один выстрел – и она упала замертво возле лестницы. Пуля попала в голову.
Артур схватил нож, но тот со звоном отскочил из его рук. Матиас отбил у Фишера револьвер, однако противник уже вскочил, повалил на пол детектива и наступил ногой на горло. Матиас хотел было что-то прокричать, но из горла вырывались хрипы и стоны. Артур встал с ножом в руке, надвигаясь на Венни со спины…
Дверь подвала отворилась и с грохотом врезалась в стену. Оттуда, словно вихрь, выскочил Рейнер. Лицо его всё было расцарапано и в щепках, одежда свисала клочьями. Он рвал её на себе, царапал ногтями кожу на лице и кричал:
– Крысы, крысы! Они кусают меня, уберите, УБЕРИТЕ!
Все так и замерли. Фишер очнулся первым и направился к нему, зажимая револьвер. С воплем Рейнер набежал на него, схватил за куртку и проорал в лицо:
– Крысы! Они повсюду-у! Больно-больно-больно-больно!
Фишер пытался его повалить на пол или хотя бы скинуть с себя. Они вдвоём снесли кухонный стол, приближаясь к окну. Георг отскочил и спрятался за диван, Артур помог Матиасу подняться на ноги. Рейнер и Венни, уже вплотную приблизившись к окошку, пытались друг друга скинуть. Рейнер ударил противника в челюсть, схватил за шкирку и стукнул его лбом о стекло, в результате чего то разбилось. Фишер отпрянул и потёр окровавленный лоб. Он схватил трясущейся рукой револьвер.
Раздался выстрел.
Крики Рейнера смолкли. Пуля попала прямо в сердце.
Рейнер прислонился к стене и сполз вниз, оставив на стене кровавую полосу. Тело накренилось, плюхнулось на пол, и голова его со стеклянными глазами и побелевшим лицом наклонилась в сторону. Со стороны могло показаться, что он что-то пытался рассмотреть на полу. Под штанами образовалась лужа крови, рубашка прилипла к телу.
На мгновение повисла тишина, которую нарушало тяжёлое дыхание Фишера. Он стоял и смотрел на мёртвого Рейнера – покусанного и расцарапанного. Он не мог отвести взгляд, хотя и понимал, что есть ещё люди, есть…
– Артур, не надо!!!
Это кричал Матиас со спины. Но не успел Фишер даже обернуться, как тут же всё погрузилось во тьму.
Никакой боли…
Эпилог
Когда громадное тело Венни Фишера с осколком стекла в сонной артерии плюхнулось на пол, всё замерло. Георг выглянул из дивана. Над телом Фишера стоял Артур с окровавленным пальто и лицом, Матиас же прислонился к стене, с трудом удерживая равновесие и тяжело дыша.
Три трупа.
Вензель Фишер. Лили Вайс. Рейнер Бёргер.
Эту тишину нарушил звук, смешанный с криком и рыданиями, с рёвом раненного зверя и команды, одержавшей победу. Рёв перешёл в стон, стон перешёл в плач. Георг подумал на секунду, что это была мать, опомнившаяся от шока. Но это был Артур. Он поставил на место перевёрнутый стул и сел и закрыл лицо руками. Кровь капала с порванного пальтишко на пол; то потемнело и местами прилегало к телу.
Матиас подошёл к Артуру, украдкой осмотрев трупы и тут же отвернувшись. Он сел возле него на корточки и попытался что-то сказать, но тот покачал головой. Георг вылез из укрытия, наступив на лужу крови под Фишером, которая уже добралась до ковра. Матиас подошёл к нему и прошептал в ухо:
– Надо позвонить в полицию, но я никак не могу его привести в чувство. Надо что-то сделать с осколком…
Георг смотрел не на него, а на Артура.
– Как ты можешь сейчас думать об этом, Матиас?
Матиаса затрясло. Отпечаток на шее от ноги Фишера потемнел, детектив прохрипел:
– Думать?.. Сейчас полиция может приехать! На осколке его отпечатки!
– Пускай тогда сам и выкручивается.
Артур неожиданно притих и, вытирая руками слёзы, встал. Кровь капала с его бледного лица на пол; он оскалил зубы, и та попала прямо в рот.
– Выкручивается?.. Выкручивается?!
Матиас встал рядом с ним и положил руку на плечо. Он почувствовал, как худое тело Артура тряслось, словно осиновый лист, – по нему будто бежал ток, вся энергия в нём скопилась, но никак не могла выплеснуться наружу. Глаза бегали из стороны в сторону, пытаясь что-то отыскать или за что-то зацепиться.
– Тише, тише, не слушай его. Сейчас мы протрём осколок, оставим отпечатки Рея… – Он глотнул. Слёзы покатились по щекам, голос стал тише: – …И мы скажем, что он успел перед смертью зарезать Фишера со спины…
Георг подошёл поближе. Он зарыдал.
– Убийца, убийца! Убил его, убил! Ты жестокий, конченый человек! Твоя жестокость нас всех в могилу сведёт… Чего смотришь? Ну, давай! – Он раскинул руки и выпятил грудь. – Убей меня, ну! Избей шваброй, зарежь вторым осколком, надругайся надо мной! Убей меня, убей меня со всей жестокостью, давай!
Артур покачал головой. Он смотрел на Георга, и место шоку уступало отчаяние – такое тяжёлое, словно груз на плечах, словно камень с верёвкой у самоубийцы на мосту.
Он судорожно вздохнул и скрестил руки на груди. Голос дрожал, но звучал довольно спокойно:
– Георг, ты скотина. Ты самая настоящая сволочь. Ты жалеешь того, кто убил твоего брата. Ты даже не стоишь того, чтобы тебя убили. Теперь я понял одно: я один, у меня нет никого. Все братья умерли.
Матиас молчал, закусив губу. Георг разрыдался ещё больше и сел на диван. Артур не в силах был сдвинуться с места; он хотел так простоять до конца своих дней. Ноги и пол стали единым целым, как корни дуба с землёй. Матиас приобнял его и сказал:
– Артур… Не говори так. Надо сейчас успокоиться и подумать об осколке. Ты сейчас иди, умойся и спрячь пальто в подвал, потом его сожжём. Георг, вызывай полицию!
Артур отправился в ванную, Матиас же осторожно вытер платком осколок и, взяв руку Рейнера, положил её на него, сжал и тут же отпустил. Георг тем временем что-то лепетал по телефону. Матиас снова взглянул на Рейнера и вздрогнул: ему показалось, что глаза у покойника прояснились и он смотрел прямо на него.
Полиция приехала через пять минут. Возле дома стояли три машины, в одной из которых сидел прокурор Франк. Когда полицейские вошли в дом, они увидели такую картину: два трупа лежали у окна, другой возле лестницы. На диване рыдал Георг – тот самый пропавший больной, а возле него сидела старушка, свернувшись в клубочек у спинки дивана; Артур в жилете стоял возле подвала и курил. Он до самого их прихода зашёл туда и застал там перевёрнутый на бок шкаф с разбитыми бутылками и ящиком, а рядом лежали всего лишь два крысиных трупа. Сигарета падала на пол, он тушил её ногой, доставал другую и закуривал. Матиас стоял в прихожей, открывая им дверь со сбитым замком.
Он единственный, кто более-менее, в полном объёме, рассказал о произошедшем. Добавил, что Рейнер перед смертью нанёс смертельные повреждения Фишеру осколком от окна. Остальные же – даже старушка – молча кивали, подтверждая информацию. Возле Матиаса столпились почти все прибывшие полицейские, но один только прокурор Франк встал возле Фишера и качал головой. Артур подошёл к нему, прислонился к стене, скрестив руки на груди, и ждал.
Ждал приговора.
Но прокурор сказал:
– Так ему и надо. Только скажи одно: это точно сделал Рейнер? У него точно хватило сил, с пулей в сердце, пронзить такую здоровую бычью шею? Кончено же, это можно свалить и на состояние аффекта…
Артур молча кивнул. Прокурор нахмурился и едва слышно сказал:
– Хорошо, я тебе верю. Только все это подтверждают?
Георг подошёл к ним и сказал:
– Да. Я лично видел из спинки дивана, как Рейнер зарезал его.
Артур быстро на него посмотрел и тут же отвернулся. Прокурор сказал более уверенно:
– Я верю. Я верю. Знаете, так Фишеру и надо. По нему давно если не тюрьма, то могила плачет. Я как раз хотел до вызова позвонить вам: Вишнёвского нашли в реке.
Артур приоткрыл рот и выронил сигарету.
– Что?..
– На шее синяки. Его утопили, а в багажнике у Фишера, в который я успел заглянуть перед приходом, найден мешок с деньгами: подсчитаем потом, но что-то мне подсказывает, что сумма превысила за миллион. Там три здоровых мешка! – Он развёл руками. – Казино мы нашли опустошённым…
– Значит, – сказал Артур, – Фишер убил Вишнёвского и забрал себе деньги, а к нам приехал… Чтобы что? Отомстить? За что?
– Мне час назад сообщили, что Вайс сегодня утром потребовал кому-то позвонить. Ему разрешили, но в присутствии надзирателя. Мы их обоих не допрашивали, но, скорее всего, Вайс нажаловался на тебя: мол, и деньги забрал, и подставил его. Не исключено, что Фишер хотел забрать оставшиеся деньги и откупить Вайса…
– Смысл, если Фишер убил Вишнёвского?
– В притоне Вайса был найден сейф с новейшим замком и системой охраны. Его вскрыли и обнаружили сумму почти на восемьдесят тысяч марок: железный ящик едва вмещал столько крупных купюр, дорогой мой! Вайс упоминал на следствии, что он один знает код от сейфа, но говорил, что скажет только в том случае, если его оправдают. Не исключено, что он сказал Фишеру: «Либо ты освободишь меня, и мы заберём деньги, разделим их пополам, либо убирайся к чёрту!» Опять же, я не гадалка, но более логичной версии пока не могу придумать. Во всяком случае, вашей семье уже ничего не угрожает. Кстати, тут ещё кое-что выяснилось: были найдены книги учёта, чеки и склад в казино, полностью набитый кока-колой. Вишнёвский зарабатывал контрабандным товаром якобы от известного производителя, развозя его по прилавкам и аптекам Битенбурга, Западного и Северного округов. В этот товар подсыпаны листья коки, доза которых в два раза превышала допустимую норму. Стояли они дороже, в расчёте на то, чтобы привлечь как можно больше зависимых клиентов; да и в плане медицины они были эффективнее. Короче говоря, этот миллион заработан на автоматах и наркотиках.
Двойняшки переглянулись. Георг закрыл голову руками и тихо сказал: «Прости за всё». Они обнялись.
***
Трупы увезли, дело быстро закрыли. Похороны Рейнера Бёргера состоялись через несколько дней, на которых присутствовало только трое: Артур, Матиас и мама. Они также присутствовали на похоронах Лили, которую специально положили рядом с Лаббертом. Георга отправили в психиатрическую клинику, где он провёл там несколько дней, а потом вернулся домой. Из дома Артур выдал ему денег на дорогу до реабилитационного центра, что располагался на Пограничной улице. Георг не возражал. Он вспоминал Рейнера, его слова относительно крыс… И ничего не говорил. Он тупо молчал и кивал. Он делал всё, чтобы уйти из этого дома.
Вайса тем временем допросили. Прокурор сообщил Артуру, что его слова относительно освобождения практически полностью подтвердились: вот только у Вайса было в планах по освобождению не только забрать все деньги, но и убить Фишера и уехать в Германию.
– Обожаю преступные группировки, – говорил прокурор, – то они клянутся кровью, а в случае чего показывают друг на друга пальцам. Тут уже кому как повезёт! Любую группировку прижми к стене, и она распадётся, как карточный домик: даже если не полностью, то хотя бы частично.
Артур же ничего не говорил. Это был его последний звонок с прокурором. Пока брат находился в центре, он ухаживал за матерью, параллельно подыскивая квартиру в Западном округе.
Когда же Георг ушёл из центра спустя почти год, дом уже был снесён (продать кому-либо было невозможно), и оставшаяся семья Бёргер поселилась на Технической улице.
Двойняшки Бёргер навещали Матиаса каждый день, и их любимым занятием была прогулка по Западному округу. Впервые Матиас гулял с Артуром, когда Георг ещё лежал в центре. Они вдвоём вышли на улицу, Матиас потянул его за рукав пиджака (холодный март ушёл в прошлое, Артур поселился с матерью на Технической улице в самом конце апреля, когда солнце грело почти по-летнему) и сказал:
– Идём, сейчас начнётся.
Артур нахмурился.
– Что?
– Да пошли же!
Они повернули за угол. Возле большого здания собирались коммунисты с инструментами в руках. Кулаков стоял в центре своры и что-то говорил. Матиас сказал:
– Сейчас почти одиннадцать, скоро начнётся репетиция «Интернационала» в честь первого мая. Пойдём поближе, послушаем.
– Они не будут против?
– С какой стати? Ты про Кулакова?
– Ну, мало ли…
– Идём.
Артур поплёлся за Матиасом, чувствуя укол стыда. Он отчётливо вспомнил сцену опознания и даже не представлял, как Кулаков отреагирует на его присутствие.
Матиас подошёл к Кулакову и пожал руку, как старому доброму приятелю. Тот улыбнулся и завёл разговоры на самые банальные темы: будь то здоровье матушки Матиаса, будь то погода. Внезапно он взглянул на Артура и прищурился, как будто пытался его припомнить. Артур встрепенулся, Матиас же сказал:
– Это Артур Бёргер. Помнишь?
Кулаков кивнул. В его лице считалось любопытство, злости или хотя бы отвращения не было.
– Да, помню. О вашей семье весь март говорили.
Артур поджал губы и не отвечал. Кулаков сказал:
– Знаете, герр Бёргер, я бы вашей семье памятник воздвиг бы. Нет, правда! Вы способствовали не только распаду Вишнёвского, но и сделали благое дело: на месте клуба «Националь» и казино «Райская нажива» теперь построят магазины и библиотеку.
Артур кивнул и улыбнулся.
– Отличная новость.
– Да, замечательная. Если хотите, можете прийти к нам в любой момент.– Кулаков усмехнулся и развернулся к собиравшемуся оркестру. – А сейчас, прошу вас, не мешайте: до парада осталось три дня!
Духовые, барабаны – они сначала слабо заиграли, но затем всё больше и больше набирали обороты. Артур и Матиас перебрались на другую сторону улицы, сели на лавку и слушали «Интернационал», пока их не пригласили выпить в бар.
