Эллери Куин
Лицом к лицу
Глава 4
– Я встретила Карлоса в Истхэмптоне, – продолжала свой рассказ Роберта, – когда была на летних гастролях. Сезон уже подходил к концу, он с Глори зашел к нам за кулисы. Наш директор бью человек уже немолодой, помнил Джи-Джи и поднял ужасную суматоху по поводу их прибытия. Для меня же она была просто ходячим слухом, звездой давних лет: я еще была ребенком, когда ее карьера уже подходила к концу. Она показалась мне просто располневшей женщиной с нелепыми крашеными волосами, похожей на престарелую Брюнхильду из какой-нибудь второсортной оперы захудалого театрика, висящей на руке молодого мужчины, который годился ей в сыновья.
Карлос же показался мне очень привлекательным. Помимо моей воли его шумное восхищение моей игрой польстило мне. Что-то такое было в его голосе, – удрученно добавила она, – что сразу покоряло сердце женщины. Сразу было видно, что он пройдоха, но на это почему-то хотелось наплевать. Так же, как было совсем безразлично, что он говорил… Наверно, я кажусь вам обычной доверчивой дурочкой?
Никто из мужчин, именно потому, что они действительно были мужчинами, на этот вопрос не ответил.
– Когда гастрольный контракт окончился, я еще целый день медлила с возвращением домой, и тогда Карлос – уж не знаю каким образом – раздобыл номер моего телефона, хотя тот недавно сменился и не был еще внесен в справочник, и позвонил мне. Он долго и пламенно морочил мне голову, восхищаясь моим талантом, и все такое прочее, и – опять уж не знаю как, но затронул самые сокровенные струны в душе актрисы. Я не в силах была оборвать разговор сразу же и попалась на эту удочку – на самый примитивный трюк в искусстве обольщения! – причем все время в глубине души отдавала себе отчет, что навлекаю на себя неисчислимые беды… Единственная радость, выпавшая На мою долю во всей этой истории, – роль в одной пьесе в каком-то театрике в районе Бродвея. Ума не приложу, как ему удалось раздобыть ее для меня, разве что продюсером театра оказалась женщина… Мужчины не принимали его всерьез – или ревновали, – но женщины не в силах были противиться его обаянию. Думаю, что и эта продюсер не избежала общей участи, хотя и была упряма и страшна, как смертный грех. Однако ему удалось улестить ее. Тем же способом, что и меня…
Медноволосая девушка печально прикрыла глаза. Потом вытащила из сумочки сигарету, и Харри Берк поспешил к ней с зажигалкой. Она взглянула на него поверх пламени невидящим взором и безжизненно улыбнулась.
– Его появления всегда были неожиданны… Карлос действовал с таким напором, что полностью лишал способности сопротивляться. Ах, мне совершенно все равно, что вы обо мне сейчас думаете… Я по уши влюбилась в него. Он обладал особого рода красотой; кроме того, если женщина привлекала его внимание, то он умел дать ей почувствовать, что она – единственная женщина на свете! Это завораживало так, как если бы – ну, я не знаю как объяснить – как если бы вы вдруг оказались центром Вселенной! И в то же время каждая прекрасно понимала рассудком, что все это, от первого до последнего вздоха, игра, и что он вел себя точно так же с сотнями женщин до нее. Ладно, все это не имеет значения… Для ВАС не имеет. Я безумно влюбилась в него, а он заявил мне, что единственная вещь в мире, которая сделает его счастливым, – это наша свадьба… Эллери потянулся в кресле.
– А насколько вы обеспечены, мисс Вест? Она засмеялась.
– Я получаю небольшие проценты, кое-что зарабатываю время от времени, и мне удается худо-бедно прожить. Вот на этом-то я как раз и попалась, – горько усмехнулась девушка. – Он же всегда женился только ради денег. А я была бедна, поэтому и надеялась, что на этот, один-единственный раз его пылкие уверения в любви – чистая правда. Какая наивность! О его настоящих намерениях я и не догадывалась… До той ночи, немногим более семи месяцев назад…
Глори зачем-то уехала в свой ньютаунский особняк, и Карлос воспользовался случаем устроить свидание с Робертой. Вот тут-то он, наконец, и раскрыл свои карты.
Роберта была осведомлена о содержании его брачного договора с Джи-Джи, а пять лет уже миновали: к описываемому моменту они были женаты уже пять лет и шесть месяцев. По словам Карлоса, Глори порвала их договор по истечении пяти лет, как и обещала. Теперь случись что с ней – и он, как вдовец, станет обладателем по крайней мере третьей части ее наследства.., а может и большей, если она упомянула его в завещании (о чем Карлос не имел никаких определенных сведений).
Сначала, рассказывала бедная девушка, она не догадывалась, к чему клонит ее любовник.
– Ну какому нормальному человеку может прийти в голову такое? Я откровенно сказала ему, что не имею ни малейшего понятия, о чем он говорит. Она думала, что с его женой что-то не в порядке. Неизлечимая болезнь? Рак? Что-нибудь еще хуже?
Карлос же небрежно заметил:
– Да она здорова, как бык! Боже! Переживет нас обоих!
– То есть ты тогда имеешь в виду развод? – недоуменно спросила Роберта.
– Развод? Да она не даст мне ни цента, если я заикнусь о разводе.
– Карлос, я тебя не понимаю!
– Ну-ну, ты не понимаешь, мой ангел? Невинна как овечка! А ты постарайся-ка вникнуть в то, что я сейчас тебе скажу, и тогда поймешь, как мы можем избавиться от этой коровы, пожениться и попивать ее «молочко»!
Спокойно, как будто пересказывал сюжет повести, Карлос изложил свой план Роберте. Глори встала им поперек дороги, следовательно, ее надо было убрать. Но подозрение первым делом пало бы на него. Поэтому ему необходимо, как он выразился, иметь алиби. Причем алиби неоспоримое, то есть Карлоса должны видеть где-нибудь в другом месте, пока дело не будет сделано. Ну, алиби организовать нетрудно. Вопрос был в том, кто тогда «сделает дело».
Она, Роберта – кто же еще? Ведь они оба заинтересованы в смерти Глори Гилд! Теперь-то ей все ясно?
– Теперь-то мне все стало ясно, – кивнула Роберта двум безмолвным слушателям. – Ох, как же мне все стало ясно! Таким игривым тоном, как будто речь шла о прогулке по парку, он просил меня стать убийцей его жены, чтобы потом преспокойненько проживать со мной ее окровавленные денежки! Я окаменела от ужаса, с минуту не могла вымолвить ни слова. Думаю, он принял мое молчание за согласие, потому что наклонился и попытался обнять меня. Это вывело меня из оцепенения. Я оттолкнула его с такой силой, что он едва удержался на ногах. Наша милая беседа проходила в их квартире, и я выскочила оттуда, как будто за мной гнался сам дьявол. Во всяком случае мне стало ясно, что человек этот полон дьявольских замыслов.
– Боже, думала я, как, как можно было любить такое чудовище! Меня била дрожь, и я мечтала только об одном – быть как можно дальше от него. Примчалась домой на такси и всю ночь металась по квартире, трепеща, как осиновый лист!
Карлос позвонил ей на следующий день. Роберта по-прежнему была в ужасе и, потребовав никогда больше не пытаться встретиться с ней, тут же бросила трубку.
– Гнусный ублюдок, – пробормотал Харри Берк. Он сам в этот момент выглядел так, будто был готов задушить Армандо собственными руками.
– Вам повезло, что вы так легко отделались, – сделал вывод Эллери, – Подобные типы, когда рушатся их планы, способны на любую жестокость. Но позвольте, мисс Вест, мне непонятно одно. Если все это произошло больше семи месяцев назад – где-то в мае, – почему вы молчали так долго? И, главное, почему вдруг сейчас такая спешка?
Девушка изумленно взглянула на них.
– Спешка? Что вы имеете в виду, мистер Куин? Я не понимаю…
– Мы, видимо, слишком рано прервали ваш рассказ, у вас еще есть что-то, – улыбнулся Эллери, – какое-то продолжение?
– Разумеется, – она переводила взгляд то на него, то на Берка. – Как, неужели вы не понимаете? Я никому до сих пор не рассказывала об этом, что-то удерживало меня… Все происшедшее казалось мне просто кошмарным сном, я старалась все забыть, и обратиться в полицию мне просто не приходило в голову. Потом мне удалось убедить себя, что он говорил все это не всерьез. Главная же причина в том, что тогда моя жизнь и связь с ним стали бы достоянием газет. А вы понимаете, что это значит? Ну, так или иначе, я решила молчать. Он больше не появлялся и не звонил, поэтому я выбросила всю историю из головы. Или думала, что выбросила. Пока вдруг этот ужас опять не навалился на меня две ночи назад. Сегодня какой день? Ну да, позапрошлой ночью, в среду…
– Вечером тридцатого декабря? – вдруг резко обернулся Берк. Его неожиданный порыв еще более заинтриговал Эллери.
– Да. Карлос позвонил мне. Я не поддерживала с ним никаких отношений, как уже говорила, с самой весны. Я, естественно, бросила трубку…
– И что было нужно этому негодяю? – фыркнул Берк.
– Он сказал, что желает встретиться. Я ответила, что мое прежнее решение неизменно, и прервала разговор. Меньше чем через полчаса в дверь позвонили, и когда я открыла – он стоял на пороге. Я попыталась захлопнуть дверь у него перед носом, но он просунул внутрь ногу и не дал мне сделать этого. Он поднял такой шум, что я испугалась, что сбегутся соседи. И мне пришлось впустить его.
– И что же ему понадобилось? – спросил Эллери.
– Сначала я никак не могла сообразить. Он не пытался вновь повторять свои гнусные предложения, просто болтал о пустяках. Обо мне, о театре, о том, чем они с Глори занимались на днях, все в этом роде. Я все время просила его удалиться, а он продолжал трепаться. Он совсем не был пьян, ничего подобного – Карлос никогда не напивался, во всяком случае мне ни разу не доводилось видеть его сильно навеселе. У меня было такое впечатление, что он выжидает время, потому что он постоянно поглядывал на часы.
– Так, так… – проговорил Эллери со странной интонацией. А «так, так…» Берка было произнесено еще более странным голосом. Однако если в возгласе Эллери чувствовалось глубокое раздумье, то что-то в тоне Берка предвещало беду. Эллери поглядывал на Харри со всевозрастающим интересом.
Роберта Вест наклонилась вперед, как будто хотела привлечь их особенное внимание.
– Наконец в полночь я выставила его. Вернее, ровно в полночь он без всяких околичностей встал и сказал, что ему пора. Я помню, как он опять взглянул на часы и громко сказал: «Уже полночь, Роберта. Я должен идти». Как будто миновал какой-то определенный срок или что-то в этом роде. Я ничего не понимала. До поры до времени.., и вот теперь я у вас, мистер Куин. Он просто использовал меня!
– Похоже на то, – согласился Эллери. – Но для чего?
– А вы что же, ничего не знаете?!
– Не знаю, чего, мисс Вест? Что Глори Гилд Армандо в среду ночью была убита.
Глава 5
Эллери давно уже не имел возможности читать нью-йоркские газеты, а если об убийстве Джи-Джи и упоминалось в английском «Тайме», то ему просто недосуг было просматривать колонки происшествий в предновогоднем чаду множества лондонских кабачков.
Что же касается Берка, то, казалось, шотландец не просто интересовался всем, что рассказывалось о Глори Гилд, но после последней фразы откровенно встревожился. Он, медленно ступая, приблизился к бару, так же медленно влил себе в горло что-то из первой попавшейся бутылки (это оказался французский коньяк) и с неестественной аккуратностью водрузил бутылку на прежнее место. Он проделал все это как бы под гипнозом, с отсутствующим видом почесывая затылок.
Внимание Эллери буквально разрывалось между мисс Вест и Берном.
– Как же глупо с моей стороны! – опомнилась мисс Вест. – Ну, конечно, вы же не могли знать об убийстве, были в Европе! И сегодняшние утренние газеты вы тоже не видели?
– Нет, – ответил Эллери. – А когда это случилось, мисс Вест?
– Точное время мне неизвестно. Но я абсолютно убеждена, судя по сообщениям газет, что это произошло, пока Карлос сидел у меня. Теперь ясно – зачем ему понадобилось приходить ко мне. Когда Карлосу не удалось привлечь меня, он начал подыскивать кого-нибудь другого. И он нашел ее – несомненно, это женщина, мистер Куин – ни один мужчина не стал бы иметь с ним дела. Поэтому в среду ночью, пока эта женщина – кто бы она ни была – совершала задуманное убийство, он выполнил свою роль – посидел у меня. Это я должна была обеспечить ему алиби! Он все-таки умудрился впутать меня в свои грязные дела, как раз тогда, когда я уже была уверена, что избавилась от него навсегда!
Гостья была на грани истерики, поэтому Эллери отвернулся, чтобы дать ей возможность прийти в себя. Берк же тем временем вышагивал перед баром, как гренадер, в нем явно происходила какая-то внутренняя борьба, – Один вопрос, – сказал наконец Эллери. – Отчего же вы обратились именно ко мне?
Она начала теребить ручки своей сумочки.
– Потому что.., ну, я, как бы это сказать, совсем беспомощна в этой ситуации, мистер Куин. Окончательно запуталась, причем безо всякой вины с моей стороны, если не считать того, что я вообще имела какие-то отношения с Карлосом. Но не могла же я предугадать, в какую историю он меня втянет? Естественно, что мне и в страшном сне не могло присниться, что Карлос замыслил убийство… Он наверняка уже сообщил полиции о своем алиби, то есть обо мне, потому что они уже побывали у меня и спрашивали, и я, естественно, сказала им правду: что он пробыл у меня в среду до полуночи.
– А вы сообщили им о его предложении убить свою жену полгода назад?
– Нет. Я знала, что должна сделать это, но никак не могла себя заставить. Что-то твердило мне, что чем больше я расскажу, тем глубже увязну в этом кошмаре. Поэтому я просто отвечала на их вопросы. А что мне еще оставалось делать, мистер Куин? Как мне теперь выпутаться?
– Вы все равно теперь втянуты в эту историю, мой совет вам – сообщить полиции все, и чем скорее, тем лучше. Она закусила губы.
– Эллери, – неожиданно раздался голос Берка. – Мне надо с вами поговорить.
– Разрешите оставить вас ненадолго, мисс Вест? – Когда дверь в кабинет закрылась за ними, Эллери сказал:
– С того момента, как эта девушка начала свой рассказ, вы были как на иголках. Вы что, имеете ко всему этому какое-то отношение?
– Увы, да, – сказал Берк с несчастным видом. – До последнего момента я знал об убийстве не больше вашего. Но на самом деле то, что привело меня в Нью-Йорк – в первый раз, – было связано с Глори Гилд. Дело, по которому она обратилась в Скотланд-Ярд, было передано мне. Это было самое обычное наведение кое-каких справок – и я не знаю, как это могло бы быть связано с убийством, хотя какая-то связь, видимо, существует. – Шотландец нахмурился. – Все дело в том, что вечером в среду я пробыл в квартире Глори Гилд до одиннадцати, чуть позже, как раз по поводу моего поручения. Я отчитался о своей работе и отправился прямо в аэропорт. Вскорости я улетел, примерно в час ночи. Я оставил Глори в полном здравии.
– И затем она была убита кем-то, кто появился там между началом двенадцатого, когда вы покинули ее, и двенадцатью, когда Армандо покинул квартиру Роберты Вест.
– Вроде бы так, – какое-то еще соображение, видимо, очень беспокоило Берка, но он ничего не добавил к сказанному. Эллери искоса бросил на него взгляд:
– И по поводу вашего первого дела вы советовались с моим отцом?
– Да. Оно требовало участия нью-йоркской полиции.
– Так вот почему отец послал вам телеграмму – возникло подозрение, что ваше поручение может каким-то боком касаться убийства. – Эллери помолчал, ожидая от Берка пояснении. Но тот не проронил ни слова. – Должно быть, его сразу же вызвали на место преступления. Ясно, что когда он оставлял мне эту записку, ему и в голову не приходило, что эта девушка тоже имеет отношение к убийству» он, наверно, толком-то еще ничего и не знал. Сначала все сведения поступают в местный полицейский участок. Ну, Харри, это меняет все дело. И мне придется принять в нем участие, нравится это мне или нет.
Берк коротко кивнул.
Они вернулись в гостиную.
– Все в порядке, мисс Вест, я опять в вашем распоряжении, – обратился Эллери к девушке. Она испуганно взглянула на них. – Во всяком случае, пока дело не прояснится. Первое, что вы должны сделать, – это все рассказать полиции. Несмотря на алиби, Карлос может быть так же виновен, как и прямой убийца, как если бы он сам совершил преступление. И я склонен думать, что это именно так.
– Я сделаю все, что вы скажете, мистер Куин, – казалось, ей стало легче на душе.
– Этот Армандо дьявольски хитер; кто бы ни была женщина, которую ему удалось склонить на это грязное дело, он, видимо, держит ее имя в секрете – как в свое время и ваше, так?
Ее «да» было едва слышным…
– А теперь он постарается и вовсе не видеться с ней, хотя бы пока все не уляжется. Надо обмозговать версию с женщиной – она может как раз оказаться слабым звеном. Найти ее просто необходимо, но я чувствую, что не так-то просто будет это сделать.
Тут в кабинете зазвонил телефон.
– Сын? – раздался слегка скрипучий голос отца Эллери. – Ну что, прибыл наконец? Небось всю дорогу мутило? Я тут кое-чем занят…
– Я знаю, – сказал Эллери. – Глори. Вечная память Глори Гилд.
– А, так эта девочка, мисс Вест, уже сообщила тебе. Ею интересуются тут, в участке, а я никак не мог понять, почему! Она сейчас у тебя?
– Да.
– Тогда присоединяйся к нашей компании, и ее не забудь захватить с собой. Кстати, тебе случайно не попадался такой человек, Харри Берк, он летел тем же самолетом, что и ты?
– Попадался. И он сейчас здесь. Он наш гость.
– Черт возьми! – восхитился инспектор, – Да ты просто волшебник! Я так ждал его, он, наверно, рассказал тебе о моей телеграмме. Его захвати тоже.
– А где ты, папа?
– В квартире Джи-Джи, на Парк Авеню. Ты знаешь адрес?
– Нет, но Берк и мисс Вест знают.
– Ах, ну конечно! – старик по своему обыкновению чертыхнулся и повесил трубку.
Глава 6
Привратник встретил их диким взглядом. В холле внизу маячили двое в штатском, и еще один – у входа в квартиру Глори Армандо. Несколько сыщиков во главе с сержантом Велли суетились на террасе второго этажа ее роскошных апартаментов. Эллери оставил Роберту Вест в небольшом холле перед входом в квартиру и вместе с Харри Берком, под предводительством сержанта Велли, поднялся по железной винтовой лестнице в спальню хозяев. Там они нашли инспектора Куина, изучавшего содержимое платяного шкафа.
– Привет, сынок, – бросил старик, едва взглянув на вошедших. – Черт, куда подевались эти проклятые… Простите, Берк, что пришлось опять вытащить вас из-за океана, но у меня не было другого выхода. Тысяча чертей, они должны быть где-то здесь!
– Перед тем как войти в курс дела, дорогой папочка, – затянул Эллери деланно капризным тоном, – смею ли я заметить, что мы не виделись почти два месяца. Я, конечно, не блудный сын, и не требую, чтобы ты кидался мне на шею, но можно хотя бы поздороваться по-человечески?
– Ах ты, подлиза! – ответствовал инспектор таким же деланно сварливым тоном, полным скрытой нежности, каким, бывало, говаривал в дни младенчества Эллери. – Помоги-ка лучше мне найти их.
– Найти что, инспектор? – спросил Берк.
– Ее записные книжки. Ума не приложу, куда они их засунули. Секретарь Глори-Глори, Дженни Темпль, сказала мне, что одна из книжек сохранилась еще со времен последних выступлений Глори – она имела привычку каждый день записывать все события дня перед отходом ко сну. А теперь это должны быть уже целые тома. Несколько месяцев назад она стала разбирать их, собираясь написать что-то вроде мемуаров. В этом ей помогали мисс Темпль и ее, как бы это выразиться, «наемный» муженек. Записные книжки помогали ей освежить в памяти то, что уже позабылось. Короче, книжки нужны позарез, вот только где они? Или она? Больше всего меня интересует последняя – что она там понаписала в эту среду вечером. Если, конечно, успела. Мы ищем уже два дня.
– А что, все пропали? – поинтересовался Эллери.
– Да, и черновик рукописи тоже.
– Инспектор, – сказал Харри Берк, – я виделся с нею в среду вечером.
– Потому-то я и телеграмму послал, черт побери. Когда вы расстались?
– Чуть позже одиннадцати.
– Замечательно, просто замечательно, – инспектор задумался. – Не была она испугана или взволнована?
– Да вроде нет. Правда, я недостаточно хорошо знал ее, чтобы утверждать наверняка. Мы и встречались-то всего несколько раз, по ее делам.
– Ручаюсь головой, что эти дневники имеют отношение к убийству! Иначе бы они не исчезли все разом. Их украли. Весь вопрос: кто?
Эллери рассматривал ложе, напоминавшее голливудские декорации: стеганое покрывало, шелковые подушки и алая узорчатая накидка на канапе. Кровать была не тронута, в ней не спали.
Отец поймал его взгляд и кивнул:
– Она так и не добралась до постели в среду.
– То есть, папа, ее убили не здесь?
– Нет, – инспектор провел его через огромную ванную с мраморной раковиной и золотыми кранами в небольшой кабинет, который, если речь шла о человеке, Эллери назвал бы «растрепанным». – Ее застрелили здесь.
Если не считать беспорядка, обстановка в кабинете была спартанской. На паркетном полу – потертый коврик, прямо напротив двери – письменный стол, рядом с ним – вращающийся кожаный стул, чуть подальше – кресло черного дерева, покрытое чем-то, что Эллери обозвал «слоновьей попоной». Он заметил еще африканскую фигурку воина, тоже вырезанную из черного дерева, ручной работы, далеко не лучшего качества. На стенах не было ни одной картины, а слюдяной абажур торшера весь потрескался. Высоко над головой черной статуэтки, у самого потолка, была встроена решетка в деревянной рамке, затянутая какой-то грубой тканью, на ней виднелась ручка регулятора громкости. Эллери решил, что это громкоговоритель для музыки, которую заводили на проигрывателе внизу в гостиной. Такие же решетки он заметил в спальне и в ванной. В кабинете больше ничего не было, если не считать книжных шкафов, которые заполняли три стены сверху донизу. Полки были завалены книгами – часть лежала плашмя, часть торчала кое-как корешками в разные стороны (в основном это были детективы и всевозможные приключения – Эллери с интересом заметил По, Габорио, Анну-Катарин Грин, Уилки Коллинза, Конан Дойля, Кристи и еще кучу других, в том числе и свои первые книжки). Здесь были и кроссворды всех сортов, ребусы, головоломки, сборники загадок… Чувствовалось, что все это копилось многие годы. Эллери подошел к какой-то полке и выбрал наугад одну книжку. Это оказались кроссворды, он пролистал их – все клеточки были аккуратно заполнены чернилами. С его точки зрения, самое бессмысленное занятие в мире – это тратить время, да еще и вдобавок и чернила, на кроссворды, а особенно – хранить все это. Глори явно была не в силах расстаться даже с ничтожным клочком бумаги, имеющим хоть какое-то отношение к ее хобби.
На письменном столе царил полный кавардак. Пачка промокательной бумаги, лежавшая посередине, прямо напротив стула, была вся пропитана засохшей кровью.
– Рана в груди? – спросил Берк, изучая пятна крови.
– Две, – ответил инспектор. – Одна пуля попала в правое легкое, другая – в сердце. Насколько нам удалось восстановить события – она пришла сюда почти сразу после вашего ухода, может быть, собиралась заняться дневником, но скорее всего – рукописью. Мисс Темпль утверждает, что в последние месяцы она каждый вечер садилась за рукопись, а на следующий день обычно диктовала написанное мисс Темпль, та печатала на машинке. Возможно, Глори только что села за стол, когда появился убийца и выстрелил в нее, скорее всего, прямо с порога, как считает доктор Праути. Угол, под которым пули вошли в тело, подтверждает это. После выстрела она повалилась вперед, и кровь хлынула на промокательную бумагу. Она видела, кто стрелял в нее, это точно.
– Умерла сразу? – спросил Эллери.
– Нет, доктор сказал, что через несколько минут, – ответил инспектор многозначительно.
– О-хо-хо, – простонал Эллери, – было бы просто чудом, если бы она умудрилась оставить хоть какую-нибудь предсмертную записку!
– Просите – и дастся вам! – торжественно провозгласил инспектор самым таинственным тоном, на какой только был способен, – И, может быть, ты сможешь извлечь из нее больше пользы, чем удалось нам.
– Ты что, хочешь сказать…
– Вот именно. У нее хватило времени и сил (хотя доктор не представляет, как это возможно с пулей в сердце) дотянуться до авторучки, хотя, может быть, она уже была у нее в руке, и нацарапать что-то на первом попавшемся клочке бумаги.
Эллери дрожал от нетерпения.
– Подойди сюда. И вы, Берк.
Они приблизились к столу. Среди разбросанных листов окровавленной промокашки лежал фотоснимок простого линованного куска писчей бумаги. «Желтая?» – пробормотал Эллери, как будто цвет имел какое-то значение, его отец напряженно кивнул). На листке наискось, сползая к нижнему краю, было написано всего одно слово.
Почерк был прерывист и неразборчив, настоящие каракули, как и следовало ожидать в подобной ситуации. Этим единственным словом было: face[6].
