Эллери Куин
Таинственный цилиндр
– Так, просто спросил, и все, – сказал инспектор, подавая знак Хагстрему. Тот вынул из кармана записную книжку.
– Вы не могли бы назвать нам имена личных друзей мистера Фильда? – продолжал свои расспросы Квин. – Может, вам что-то известно о его деловых связях? Хотя бы немного?
Миссис Рассо кокетливо закинула руки за голову.
– Говоря откровенно, – прощебетала она, – я не знаю ни единой фамилии. Мы познакомились с Монти примерно шесть месяцев назад на маскараде в Гринвич Вилидж. Нашу помолвку мы до некоторой степени держали в секрете, словом, вы понимаете. Я и в самом деле никогда не встречалась ни с одним из его друзей… Я, впрочем, и не думаю, – она доверительно наклонилась к Квину, – что у Монти было много друзей. И, разумеется, я и понятия не имею о его деловых связях.
– А как у мистера Фильда обстояли дела с финансами, миссис Рассо?
– И вы думаете, что можно верить хотя бы одной женщине, если она скажет, что знает об этом? – с вызовом ответила она, полностью вернувшись в обычное состояние духа. – Монти всегда был очень щедрым. И никогда не мелочился. Иногда наутро он оставлял мне пятьсот долларов. Таков уж был Монти – чертовски порядочный тип. Жаль его. Бедняга.
Она вытерла слезы и несколько раз всхлипнула.
– Но.., по крайней мере, каков его счет в банке? – продолжал свои настойчивые расспросы инспектор.
Миссис Рассо улыбнулась. Казалось, у нее был совершенно неисчерпаемый запас самых разнообразных чувств, которые то и дело сменяли друг друга.
– Я никогда не была любопытной, – сказала она. – Пока он обходился со мной как порядочный человек, меня это ни чуточки не трогало. Кроме того, он все равно бы не сказал, даже если бы я и спросила.
– А где вы были вчера до половины десятого, миссис Рассо? – безразличным тоном задал вопрос Эллери.
Женщина удивленно обернулась на его голос. Они оценивающе поглядели друг на друга, и в глазах у них появилось нечто вроде интереса.
– Я не знаю, кто вы, мистер, но если уж так хотите знать, можете расспросить тех влюбленных, которые обычно сидят в Центральном парке. Я немножечко погуляла там в полном одиночестве, примерно с половины восьмого, а потом пришла сюда.
– Надо же, какая удача! – пробормотал Эллери. Инспектор решительно направился к двери и поманил за собой остальных мужчин.
– Миссис Рассо, мы оставляем вас в одиночестве, чтобы вы могли одеться. Пока у нас все.
Выйдя в гостиную, все четверо тут же приступили к быстрому и основательному обыску. По распоряжению инспектора Хагстрем и Пиготт перерыли ящики украшенного резьбой письменного стола в углу комнаты. Эллери с интересом перелистал страницы книги, посвященной определению черт характера по почерку. Квин с головой углубился в изучение довольно вместительной гардеробной, которая находилась прямо у входа в гостиную из прихожей. Там висели всевозможные пальто, накидки, плащи и тому подобное. Инспектор извлек из карманов все их содержимое. На свет божий явились самые разнообразные предметы – носовые платки, старые письма, ключи, бумажники. На верхней полке в гардеробной лежало несколько шляп.
– Эллери! – позвал инспектор.
Эллери поспешил к нему через всю комнату, на ходу засовывая в карман книжицу, которую перед этим листал. Отец его многозначительно указал на полку со шляпами. Оба принялись ее обследовать.
Шляп было всего четыре: выцветшая панама, две мягкие фетровые – одна серая, другая коричневая, – и твердый котелок. Внутри всех шляп был фирменный знак – «Братья Браун».
Квины по очереди оглядели все шляпы самым внимательным образом. Они сразу же отметили, что панама и обе фетровые шляпы вообще без подкладки. Котелок инспектор подверг особо тщательному обследованию. Он ощупал все за подкладкой, отогнул внутреннюю кожаную ленточку-ободок и покачал головой.
– Если быть совсем уж откровенным, Эллери, – сказал он медленно, – я и сам точно не знаю, почему я ожидал чего-то от этих шляп. Мы знаем, что Фильд был вечером в цилиндре и, безусловно, совершенно исключено, чтобы этот цилиндр каким-то образом оказался здесь, в комнате. Как мы установили, убийца был еще в театре, когда мы прибыли туда. Риттер появился здесь в одиннадцать. Поэтому цилиндр вообще сюда никто принести не мог. И к тому же какая причина могла подвигнуть убийцу на такой поступок? Он ведь мог предполагать, что мы будем обыскивать квартиру Фильда. Кажется, мне просто не везет, и я делаю глупости, Эллери. Эти шляпы ровным счетом ничего нам не дадут.
Инспектор сердито бросил котелок на полку. Эллери стоял и о чем-то размышлял с серьезным видом.
– Ты совершенно прав, папа, – сказал он. – Эти шляпы никакого значения не имеют. Но у меня все же есть какое-то неопределенное чувство… Впрочем, вот что…
Он снял свои очки.
– Ты не обратил внимания прошлой ночью, что, кроме цилиндра, отсутствовала и еще одна вещь мистера Фильда?
– Хотел бы я, чтобы на все вопросы можно было ответить так же легко, как на этот, – желчно сказал Квин-старший. – Разумеется, отсутствовала его трость. Но что я мог бы предпринять, зная это? Предположим даже, что Фильд был с тростью. Любой, кто явился в театр без трости, мог спокойно взять и унести с собой трость Фильда. Как, спрашивается, мы сумели бы задержать его или хотя бы опознать трость Фильда? Поэтому я сразу же выкинул все это из головы. Если трость все еще находится где-то в здании театра, пусть там и останется. Меня это нимало не волнует.
Эллери усмехнулся.
– Чтобы выразить свое восхищение твоими выдающимися умственными способностями, мне следовало бы сейчас процитировать подобающее место из Шелли или Вордсворта, – произнес он. – Но в данный момент мне что-то не приходит в голову никакого более поэтического выражения, чем простая сентенция: «Опять ты натянул мне нос!» Вплоть до этого момента я даже и мысли, в голове не держал про трость. Но самое главное вот в чем: в этой гардеробной нет ни одной трости вообще. А если кто-либо вроде Фильда заводит себе для вечернего костюма щегольскую трость, он наверняка приобретает и комплект различных тростей к другим своим костюмам. Если только мы не найдем трости в шкафу, который в спальне, а я в этом сильно сомневаюсь, ибо вся верхняя одежда, похоже, находится здесь, – это исключает возможность, что Фильд вчера вечером был в театре с тростью. Следовательно, мы можем забыть про все это напрочь, как будто и не вспоминали.
– Не так плохо, Эллери, – рассеянно ответил инспектор. – Об этом я не подумал. Но пойдем поглядим, как там продвигается дело у ребят.
Они подошли к Хагстрему и Пиготту, которые все еще рылись в письменном столе. На нем уже лежала небольшая стопка писем и каких-то бумаг.
– Есть что-нибудь интересное? – спросил Квин.
– Ничего особенного, насколько я могу судить, инспектор, – ответил Пиготт. – Только обычный хлам. Несколько писем, главным образом от этой Рассо – горячие, надо сказать, послания, а еще счета, квитанции и так далее. Не думаю, что вы найдете там что-нибудь интересное.
Квин просмотрел бумаги.
– Действительно, ничего особенного. Хорошо, можете продолжать.
Пиготт и Хагстрем принялись рьяно обшаривать квартиру. Простукали всю мебель в гостиной, подняли подушки на диване, заглянули под ковер. Они действовали по всем правилам полицейского искусства и со всем тщанием. Квин и Эллери молча наблюдали за их работой, когда открылась дверь спальни и появилась миссис Рассо в элегантном коричневом костюме и в шляпе. Она остановилась на пороге и с удивлением посмотрела на происходящее. В глазах у нее была написана абсолютная невинность.
– Что они делают, инспектор? – осведомилась миссис Рассо со скучающим видом. – Ищут драгоценности? Тем не менее во взгляде ее сквозил явный интерес.
– Для женщины вы оделись просто необыкновенно быстро, миссис Рассо, – сказал с восхищением инспектор. – Направляетесь домой?
Она ответила: «Да, конечно», – и отвела глаза.
– И живете по адресу…
Она назвала инспектору адрес: Мак-Дугал-стрит в Гринвич Вилидж.
– Большое спасибо, – вежливо сказал Квин и записал.
Женщина направилась к выходу.
– Ах, простите, миссис Рассо! Еще одно!
Женщина обернулась.
– Прежде чем вы уйдете, не смогли бы вы рассказать нам что-нибудь о пристрастиях мистера Фильда к спиртному? Как полагаете, можно было назвать его человеком сильно пьющим?
Вопрос, казалось, развеселил женщину.
– Ну, если вас интересует только это, – сказала, смеясь, она. – И да, и нет. Мне доводилось видеть, как он полночи пьет рюмку за рюмкой, но кажется при этом трезвым, словно пастор. Зато в другой раз он становился совершенно пьяным после нескольких рюмок. Тут раз на раз не приходилось, понимаете?
– Да, у многих из нас дело обстоит точно так же, – пробормотал инспектор. – Мне бы не хотелось утруждать вас своими вопросами, миссис Рассо, но, быть может, вы знаете, откуда он брал свое виски?
Смех ее резко оборвался. На лице отразилось негодование.
– За кого вы меня принимаете? – осведомилась она. – Я и понятия не имею, откуда, но даже если б и знала, не сказала бы вам. Поверьте мне, есть целый ряд действительно по крупному работающих подпольных торговцев алкоголем, которые на голову выше всех тех, кто пытается упечь их за решетку.
– Такова уж жизнь, – примирительным тоном сказал Квин. – И все же, любовь моя, я уверен, что вы непременно рассказали бы мне, если бы я и в самом деле нуждался в этой информации. Правда?
На какой-то миг в комнате воцарилось молчание.
– Думаю, что пока это все, миссис Рассо. Пожалуйста, не уезжайте из города. Может статься, что нам вскоре потребуются ваши показания.
– Ну, тогда пока! – сказала она и, гордо вскинув голову, вышла в прихожую.
– Миссис Рассо! – вдруг окликнул ее Эллери. Женщина, которая уже взялась за ручку двери, резко обернулась. Улыбка сразу сошла с ее лица.
– А вы не знаете, что поделывал Бен Морган с тех пор, как они распрощались с Фильдом?
– А кто это? – спросила она после недолгого колебания, и на лбу у нее появились морщинки.
– Это не так важно, – сказал Квин-старший. – Еще раз до свидания.
И он с озабоченным видом повернулся к ней спиной, давая понять, что разговор окончен. Дверь за женщиной закрылась. Спустя некоторое время следом вышел Хагстрем. Пиготт, Квин и Эллери остались в квартире. Они разом, не сговариваясь, бросились в спальню.
Там все осталось по-прежнему. Кровать была незаправленной. Пеньюар миссис Рассо валялся на полу.
Квин открыл платяной шкаф.
– Ух ты! А у Фильда был отменный вкус. Этакий нью-йоркский вариант английского денди.
Они переворошили платяной шкаф без особого успеха. Эллери заглянул на верхнюю полку.
– Никаких шляп, никаких тростей. Значит, это можно сказать теперь окончательно! – пробормотал он с удовлетворением.
Пиготт, который исчез на кухне, вернулся с ящиком, наполовину заполненным бутылками виски.
Эллери и его отец склонились над ящиком. Инспектор осторожно извлек пробки, понюхал содержимое и передал бутылки одну за другой Пиготту. Тот последовал примеру шефа.
– Выглядит неплохо и пахнет тоже хорошо, – сказал он. – Но после того, что произошло вчера вечером, я бы не решился к ним приложиться.
– Ваши опасения совершенно оправданны, – усмехнулся Эллери. – Но если вы вдруг измените свое мнение и отдадитесь во власть Бахуса, я предлагаю вам такую молитву: «О, вино, если у тебя еще нет имени, под которым бы тебя знали, то зовись – Смерть!»[1].
– Я отнесу эту огненную воду на анализ, – проворчал Квин-старший. – Это смесь на основе скоч-виски. Если судить по этикетке, вещь действительно стоящая. Но наверняка здесь не будет…
Эллери вдруг схватил отца за руку и замер. Все трое затаили дыхание.
Из прихожей раздался еле слышный шорох.
– Кажется, кто-то пытается открыть дверь ключом, – шепнул Квин. – Пиготт, потихоньку подойдите к двери и скрутите того, кто войдет.
Пиготт на цыпочках пересек гостиную и затаился в прихожей. Квин и Эллери остались ждать в спальне, расположившись так, чтобы их не было видно из прихожей.
Тишину нарушал только легкий скрежет ключа. Казалось, у пришельца были какие-то трудности с замком. Но они вскоре были преодолены. Дверь открылась, но тут же с силой захлопнулась. Раздался полузадушенный вскрик, затем глухое проклятие Пиготта и отчаянный шум борьбы. Эллери и его отец бросились в прихожую. Там Пиготт схватился с коренастым мужчиной, одетым в черное. Неподалеку от них валялся чемоданчик, выпавший во время борьбы.
Лишь объединенными усилиями им удалось справиться с пришельцем. Его повалили на пол, и теперь Пиготт крепко удерживал его.
Инспектор наклонился и с любопытством заглянул в лицо мужчины, красное от гнева. Затем вежливо осведомился:
– Не могли бы вы представиться нам, достопочтенный господин?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой появляется таинственный мистер Майклз
Пришелец неуклюже поднялся на ноги. Это был грузный мужчина с суровым лицом и невыразительными глазами. Ни в его облике, ни в повадках не было ровным счетом ничего особенного. Самое необыкновенное, что в нем было – его абсолютная обыкновенность. Создавалось впечатление, что он специально старался избавиться от всех сколько-нибудь бросающихся в глаза черт.
– Что это за насилие? – спросил он. Даже голос его был абсолютно заурядным и бесцветным. Квин повернулся к Пиготту.
– Что случилось? – осведомился он, напуская на себя строгость.
– Я стоял за дверью, инспектор, – ответил Пиготт, все еще переводя дух, – а когда этот тип вошел, я слегка тронул его за плечо. Он бросился на меня, словно тигр, ударил в лицо – хорошенький был ударчик, инспектор, – и попытался скрыться.
Квин осуждающе поглядел на незнакомца. Тот сказал вкрадчиво:
– Это ложь. Он напал на меня, а я защищался.
– Ну-ну, – пробормотал Квин. – Этак мы далеко не уйдем.
Дверь вдруг распахнулась, и в прихожую стремительно ворвался детектив Джонсон.
– Велье послал меня сюда на тот случай, если Я вам понадоблюсь, инспектор… Я сразу же заметил этого человека. Он явно здесь что-то вынюхивал, и я решил отправиться за ним следом. Инспектор Квин кивнул.
– Я рад, что ты пришел. Ты вполне мог понадобиться мне, – сказал он и сделал знак всем следовать в гостиную.
– Ну, дорогой мой, – сурово обратился он к пришельцу, – представление окончено. Выкладывайте, кто вы, что вы и зачем.
– Меня зовут Чарльз Майклз, сэр. Я слуга мистера Монти Фильда.
Инспектор сощурился. Вся манера держаться у этого мужчины вдруг как-то неуловимо изменилась. Лицо его, как и раньше, ничего не выражало, и все вроде бы оставалось по-прежнему. И тем не менее инспектор почувствовал перемену. Он глянул на Эллери и прочел в его глазах подтверждение своей мысли.
– И это правда? Слуга, стало быть? А откуда вы явились в столь ранний час с чемоданом?
Он указал на чемоданчик – дешевый, черный, который принес Пиготт. Эллери тем временем вышел в прихожую и что-то поднял с пола.
– Не понял, сэр. – Казалось, вопрос вывел Майклза из равновесия. – Это мой чемодан, сэр. Я собирался сегодня ехать в отпуск и договорился с мистером Фильдом, что зайду перед отъездом получить свое жалованье.
Глаза Старика сверкнули. Вот оно что! Поведение Майклза не изменилось, но существенно изменились его голос и манера выражаться.
– Значит, вы хотели сегодня утром получить чек от мистера Фильда? – пробормотал инспектор. – Странно, очень странно.., после всего, что произошло…
Майклз позволил своей физиономии на какой-то момент изобразить удивление. На момент, не больше.
– А что такое случилось? Где мистер Фильд?
– О! лежит, лежит сей славный муж давно в земле сырой! – с усмешкой продекламировал Эллери, выходя из прихожей и размахивая газетой, которую выронил Майклз в борьбе с Пиготтом. – Старина, это уже чересчур, право. Вот утренняя газета, которая была у вас в руках. И первое, что я вижу, поднимая ее с пола, – громадный заголовок на первой полосе про неприятность, случившуюся с мистером Фильдом. Вот, жирными буквами, на половину страницы. Он, скажете, не попался вам на глаза?
Майклз тупо уставился на Эллери и на газету. Затем отвел взгляд и произнес тихо:
– У меня сегодня еще не выдалось минуты, чтобы прочитать газету, сэр. А что случилось с мистером Фильдом?
– Фильд убит, Майклз, и вы давно знали об этом, – еле сдерживаясь, сказал инспектор.
– Я не знал этого, поверьте мне, сэр, – респектабельно возразил слуга.
– Прекратите лгать! – взорвался Квин. – Рассказывайте, почему вы здесь, иначе у вас будет достаточно времени, чтобы болтать всякую чушь, сидя за решеткой.
– Я говорю вам чистую правду, сэр. Мистер Фильд велел мне вчера прийти нынче утром, чтобы получить от него чек. Вот и все, что я знаю.
– Вы должны были встретиться здесь?
– Да, сэр.
– Тогда почему вы забыли позвонить? Вы открыли дверь ключом, как будто не ждали застать в квартире кого-то, милый мой!
– Забыл позвонить? – Слуга с удивлением посмотрел на Квина. – Но я всегда открываю дверь своим ключом. Я никогда не утруждаю мистера Фильда без нужды.
– А почему мистер Фильд не выписал вам чек еще вчера? – спросил инспектор.
– Думаю, он не имел при себе чековой книжки, сэр.
– У вас не очень-то развитое воображение, Майклз. Когда вы видели его вчера в последний раз?
– Примерно в семь часов, сэр, – не раздумывая ответил Майклз. – Я не живу в этой квартире. Она чересчур маленькая, а Фильд любит.., любит свою личную жизнь. Я обычно прихожу в пять утра, чтобы сделать ему завтрак, приготовить ванну и платье. А когда он уходит на службу, я немного прибираю. Остаток дня до вечера – в моем распоряжении. Я возвращаюсь около пяти и готовлю ужин в том случае, если мистер Фильд не даст мне знать в течение дня, что будет ужинать вне дома. Я также готовлю для него вечерний гардероб. И на этом мой рабочий день заканчивается… Когда я приготовил вчера вечером его платье, он дал мне указания по поводу чека.
– Не особенно утомительный распорядок дня, – заметил Эллери. – А какое именно платье вы подготовили ему вчера на вечер, Майклз?
Слуга с уважением взглянул на Эллери.
– Белье, сэр, носки, вечерние туфли, накрахмаленную сорочку, запонки, воротничок, белый галстук, фрак, накидку, шляпу…
– Ах, да, по поводу шляпы, – перебил его Квин. – Что это была за шляпа, Майклз?
– Его цилиндр, сэр, у него только один, но очень дорогой, – благоговейно произнес он. – От «Братьев Браун», я думаю.
Квин побарабанил пальцами по подлокотнику своего кресла. Он явно скучал.
– Расскажите мне, Майклз, что вы делали вчера вечером после того, как справились здесь с работой. То есть после семи часов.
– Я пошел домой, сэр. Мне надо было укладывать чемодан, да к тому же я порядком устал за день. Перекусил и сразу лег спать, должно быть, около половины десятого.
– А где вы живете?
Майклз назвал адрес – оказалось, что в доме на 146-й Восточной улице, в той ее части, где она проходит через Бронкс.
– Ну, хорошо… Скажите, к Фильду кто-нибудь приходил сюда регулярно? – продолжал расспросы инспектор.
Майклз с вежливым видом наморщил лоб.
– Не знаю, сэр. Мистер Фильд – человек не особо общительный. Но так как я не бывал здесь вечерами, мне трудно сказать, кто приходил в мое отсутствие. Но…
– Да-да?
– Тут была одна дама, сэр… – Майклз замялся, причем явно наигранно. – Мне не хотелось бы называть ее имя при сложившихся обстоятельствах…
– Как ее зовут? – сердито спросил Квин.
– Фамилия у нее какая-то неподходящая, сэр. Рассо. Почти что Руссо. Ее звали миссис Рассо.
– Как долго мистер Фильд был знаком с этой миссис Рассо?
– Несколько месяцев, сэр. Я думаю, он познакомился с ней на какой-то вечеринке в Гринвич Виллидж.
– Вот как? И что, они действительно обручены? Майклз, казалось, несколько смутился.
– Можно выразиться и так, сэр, хотя это было не то чтобы официально…
Воцарилось молчание.
– А как долго вы находились на службе у Монти Фильда, Майклз? – спросил инспектор.
– В будущем месяце срок будет три года. Квин резко переменил тему разговора. Он стал задавать вопросы об отношении Фильда к театру, о его финансовом положении, пристрастии к спиртным напиткам. Майклз вплоть до мелочей подтвердил показания миссис Рассо. Ничего нового он не сообщил.
– Вы сказали, что проработали у Фильда примерно три года, – сказал инспектор, поудобней устраиваясь в кресле. – А как вы нашли эту работу?
Майклз с минуту помялся.
– Я увидел объявление в газете, сэр.
– Хорошо… Но если вы три года работаете у Фильда, то наверняка должны знать и Бенджамина Моргана. Майклз вдруг широко улыбнулся.
– Разумеется, я знаю мистера Моргана, – сказал он с теплотой в голосе. – По-настоящему приятный человек, сэр. Он был партнером мистера Фильда в адвокатской конторе. Но потом – примерно года два тому назад – они разделились, и с тех пор я больше не видел мистера Моргана.
– А перед тем, как они расстались, вы часто его видели?
– Нет, сэр, – ответил с глубоким сожалением слуга. – Мистер Фильд был человеком совсем иного.., хм, типа, чем мистер Морган, и они вне службы не общались. Я припоминаю, что видел мистера Моргана в этой квартире три или четыре раза, не больше, и приходил он только тогда, когда того срочно требовали дела. Но даже и о тех визитах я мало что могу рассказать, потому что оставался в квартире не на весь вечер… Насколько мне известно, он не бывал здесь с тех пор, как они перестали подельнычать.
Впервые за всю беседу Квин улыбнулся.
– Благодарю вас за вашу откровенность, Майклз… И еще: вспомните для меня пару сплетен, пожалуйста, – не было ли между ними каких-то бурных сцен, когда они расставались? Что на этот счет говорили?
– О, нет, сэр! Я ни разу не слышал, чтобы между ними были какие-то разборки или что-то в этом роде. Напротив, мистер Фильд говорил мне уже после того, как они прекратили сотрудничать, что он и мистер Морган остались друзьями. Так он сказал.
Майклз обернулся, когда его кто-то крепко взял за руку. Это был Эллери.
– Слушаю вас, сэр, – учтиво сказал слуга.
– Майклз, дорогой мой, – строго поглядел на него Эллери, – я не очень люблю ворошить прошлое, но почему вы ничего не рассказали инспектору о своем пребывании в тюрьме?
Это было попадание в самое яблочко. Майклз так и застыл, словно каменный истукан. В лице его не осталось ни кровинки.
– Но.., но как вы докопались? – наконец пробормотал он, и вся его манера выражаться сразу стала значительно менее учтивой и респектабельной. Старший Квин наградил сына взглядом, равносильным аплодисментам. Пиготт и Джонсон сразу шагнули ближе к дрожащему слуге.
Эллери закурил сигарету.
– А я, собственно, и не знал об этом, – сказал он, приходя в хорошее настроение. – То есть не знал до тех пор, пока вы мне об этом не сказали сами. Вам, Майклз, стоит попробовать себя в роли нового Дельфийского оракула. Вы порой сами не понимаете, какие тайны выдаете миру.
Лицо Майклза стало пепельно-серым, а ноги – ватными. Он неуклюже повернулся к инспектору:
– Вы.., вы ведь не спрашивали меня об этом, – сказал он тихо, но голос его уже снова стал обычным – бесцветным и невыразительным. – Кроме того, полиции не очень-то приятно рассказывать о таких вещах…
– Где вы отбывали свой срок, Майклз? – благодушно спросил инспектор.
– В тюрьме «Эльмира», сэр. Это моя первая судимость. Я сидел на мели, голодал и украл немного денег… Срок был маленький, сэр. – Квин встал.
– Ну, Майклз, вам понятно, наверное, что отныне свобода ваших передвижений несколько ограничивается. Идите домой, занимайтесь поисками другой работы, но оставайтесь все время в пределах нашей досягаемости – в любой момент вы можете понадобиться. И еще одно…
Он подошел к черному чемоданчику и открыл его. Там в беспорядке лежала разная одежда – темный костюм, рубашки, галстуки, носки. Одни вещи – чистые, другие – грязные.
Квин быстро обыскал чемодан, закрыл его и протянул Майклзу, который с озабоченным видом следил за его действиями.
– Нельзя сказать, чтобы вы взяли с собой чересчур много барахла в отпуск, Майклз, – улыбаясь, заметил Эллери. – Жаль, конечно, что теперь он сорвется. Ну что ж! Таковы причуды жизни!
Майклз тихо пробормотал: «До свидания», взял чемоданчик и вышел. Несколько мгновений спустя следом вышел Пиготт.
Эллери от души расхохотался.
– Что за респектабельный пройдоха! Врет, как сивый мерин… А как ты думаешь, папа, что ему здесь было нужно?
– Он, конечно, пришел сюда что-то забрать, – ответил инспектор. – Следовательно, здесь спрятано нечто важное и мы, видимо, это важное проглядели.
Он задумался.
Зазвонил телефон.
– Инспектор? – раздался из трубки голос сержанта Велье. – Я позвонил в управление, они сказали, что вас там нет. Я подумал, что вы еще в квартире у Фильда… У меня есть интересные новости для вас от «Братьев Браун». Прикажете приехать к вам?
– Нет, – ответил Квин. – Мы здесь все закончили. Я поеду к себе в кабинет, как только нанесу визит в контору Фильда на Чеймберз-стрит. В случае необходимости можно будет найти там. Где ты сейчас?
– На Пятой авеню – как раз напротив магазина Браунов.
– Тогда возвращайся в управление и жди меня. И вот что, Томас, сейчас же пришли сюда полицейского.
Квин повесил трубку и повернулся к Джонсону.
– Оставайтесь здесь до прибытия полицейского, – распорядился он. – Оставьте его охранять квартиру и позаботьтесь, чтобы ему прислали смену. Затем явитесь в управление… Пошли, Эллери! У нас впереди тяжкий день!
Эллери тщетно пытался что-то возразить. Отец в два счета вытолкал его на улицу, где его голос сразу потонул в реве проезжающих машин.
