Лана Рус
Его трофей
–Твои стоны только мои, – рычал Оберин.
Оберин потеряв всякую нежность, жестко с напором входил в меня. Это было то безумие, которое я желала. Когда он укусил меня за шею мы достигли оргазма. Его член был во мне, когда глядя мне в глаза он сказал:
– Ты моя. Запомни это.
– Твоя… только если ты мой, – с вызовом ответила я, глядя ему прямо в глаза.
Оберин усмехнулся. Его взгляд на мгновение потеплел, и, наклонившись, он мягко поцеловал меня в лоб. Затем отстранился, взял свою рубашку, намочил её край и бережно провёл по внутренней стороне моих бедер, стирая остатки страсти.
После этого он улёгся рядом, прижимая меня к себе. Моё лицо озарила счастливая улыбка. прижалась ближе и уткнулась лицом в его грудь, ощущая тепло и покой.
Глава 5
Селин
Если какое-то утро можно было назвать идеальным, то это было именно таким. Я проснулась от того, что Оберин нежно касался моих волос, пропуская шелковистые пряди сквозь свои сильные пальцы. Его прикосновения были такими мягкими, что я боялась открыть глаза, чтобы не разрушить этот момент, наполненный покоем и теплом.
Но Оберин, видимо, решил, что я слишком долго играю в молчаливую статую. Он наклонился ближе, и его губы настойчиво коснулись моих. Поцелуй был долгим, требовательным, и я не смогла удержать слабого, но искреннего стона удовольствия.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он с нежной заботой в голосе, проводя рукой по моей щеке. – Нигде не болит?
Я, все еще не открывая глаз, тихо покачала головой, давая понять, что со мной все в порядке.
– Почему не открываешь глаза? – его голос стал ниже, мягче, а губы начали касаться моей шеи, медленно спускаясь вниз.
– Я… стесняюсь, – прошептала я, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
Он рассмеялся низким, гортанным смехом, который, казалось, согревал меня изнутри.
– Когда-нибудь тебе всё равно придётся это сделать, – произнёс он, улыбаясь.
Открыв глаза, я встретила взгляд Оберина. Его лицо было совсем близко, черты строгие, волевые, а в глазах пряталась скрытая тяжесть, которую я раньше не замечала. Но в этот момент всё показалось другим. Когда наши взгляды встретились, меня осенило, как удар молнии – я люблю его. Эта мысль обрушилась на меня с такой силой, что я едва могла дышать.
Я просто смотрела на его лицо, следила за тем, как его губы шевелятся, но не слышала ни единого слова. Вместо этого я слышала только глухой, оглушающий стук собственного сердца, который гремел в ушах, заставляя забыть обо всём. Этот момент длился бесконечно, пока не прервался его мягким прикосновением. Оберин легко коснулся моего лба губами, и это движение словно вернуло меня в реальность.
Он поднял меня с постели и поставил на пол. Всё ещё растерянная, я огляделась вокруг и заметила, что завтрак уже готов. Бадья с водой стояла рядом, одежда была сложена – всё подготовлено.
Значит, нас снова ждёт огромное войско – в тяжёлых доспехах, у которых не было права на усталость или сомнение. Я терпеть не могла заставлять кого-то ждать, особенно тех, чья жизнь уже переполнена обязанностями и лишениями. Поэтому, выскользнув из рук Оберина, я поспешила умыться и наскоро перекусить.
В отличие от меня, он совершенно не торопился, словно время принадлежало только ему. Его спокойствие и уверенность раздражали. Я бросила на него недовольный взгляд, а он, поняв причину моей суеты, усмехнулся и лениво сказал:
– Им не сложно меня ждать, это естественно для них. Их работа – ждать и следовать приказам.
– А твой долг? – я шагнула ближе, вскинув подбородок. – Для хорошего правителя должно быть естественным заботиться о своём народе, а не считать естественным те жертвы, которые ради него приносят.
– Нас ждёт не мой народ, а армия, – ответил он, выдерживая паузу. – Хм, может, мне стоит издать указ, запрещающий тебе волноваться о всяких пустяках?
Он развернулся ко мне, и в его взгляде появилась озорная искорка, совершенно неожиданная для него. С широкой, мальчишеской улыбкой он добавил:
– Теперь я твой Владыка, так что ты обязана меня слушаться.
Он был явно доволен, и его настроение было настолько заразительным, что я не смогла сдержать лёгкую улыбку. Этот Оберин, с теплом в глазах и довольной улыбкой, казался мне совершенно другим человеком.
– Поторопись уже, – фыркнула я.
Разговаривать с ним бесполезно – он слишком упрям и самоуверен, чтобы понять мою точку зрения. Единственным выходом было покинуть шатёр.
Как только я шагнула наружу, сотни глаз моментально обратились на меня. Я всегда умела держаться в центре внимания, привыкла к взглядам, полным интереса или восхищения. Но эти глаза… В них не было ничего, кроме неприязни. Меня не знали, но уже ненавидели. Только потому, что я – эльф.
Сохраняя видимость абсолютной уверенности, я направилась к лошади Оберина. Каждый шаг давался нелегко, достигнув цели, я грациозно забралась в седло, словно делала это всю жизнь. Даже когда внутри всё дрожало, снаружи я была холодной статуей.
Не прошло и минуты, как Оберин вышел из шатра. Его шаги были размеренными, но я уловила едва заметное напряжение в его движениях. Он не спешил, но взгляд его был прикован ко мне, суровый и сосредоточенный.
Когда он подошёл ближе, его лицо смягчилось, а напряжение в глазах исчезло, едва он заметил мою улыбку.
– Ты хорошо держалась, Селин – сказал Оберин, его голос прозвучал спокойно, но в нём угадывалось лёгкое одобрение.
– Это годы тренировок с тобой, Оберин, – ответила я с короткой улыбкой. – Умение улыбаться и держаться спокойно, даже если внутри всё переворачивается, – это твой урок.
– Ты всегда была такой отстранённой, с снисходительной улыбкой. Никогда бы не подумал, что моё присутствие может тебя задевать, – сказал он с тихо и притянул меня к себе одной рукой. Опустив голову, он вдохнул запах моих волос, и на миг я почувствовала в его жесте что-то невыразимо родное. – Я рад, что тебе было не всё равно.
Я замерла, чувствуя, как в груди зашевелилось что-то тёплое, почти болезненное.
– Мне никогда не было всё равно, Оберин, – сказала я тихо, почти шёпотом. – Особенно тогда, когда ты вернулся после… наказания.
Слова давались с трудом. Стыд за то, что произошло тогда, и за мою слабость сковывал, словно тяжелые цепи. В детстве Кристофер наговорил Оберину много обидных слов, обозвав его расу животными, дикарями. Оберин не стерпел и избил его. А когда нас начали расспрашивать, я солгала, чтобы защитить Кристофера, сказав, будто Оберин напал первым. Мне было десять, и я боялась отца… и того, какие последствия может иметь наш поступок.
Я едва могла заставить себя продолжать.
Оберин молчал. Он выпрямился, словно поставил между нами невидимую стену.
– Оберин, – я старалась говорить твёрдо, но голос всё же дрогнул. – Я должна была сказать тебе это давно. Думала, что сумею, что найду в себе силы… но тогда я не смогла.
Я повернулась к нему, чтобы видеть его лицо.
– Мне жаль. Жаль, что я тогда солгала. Что оклеветала тебя перед отцом и Верховными.
Он взглянул на меня быстро, отрывисто, и бросил:
– Это не имеет значения. Всё в прошлом.
– Для тебя – может быть. Но для меня – нет,– возразила я, чувствуя, как слова обжигают горло. – Я поступила подло, когда позволила всем обвинить тебя. Прости меня.
Я осторожно коснулась его щеки, развернула его лицо к себе, пытаясь уловить в глазах хоть проблеск понимания.
– Кристофер говорил ужасные вещи. Он был неправ, и я должна была сказать об этом тогда.
Лицо Оберина мгновенно изменилось – черты заострились, глаза вспыхнули яростью.
– Я не хочу слышать его имя, – сказал он резко и холодно, словно ударил мечом.
– Мне всё равно на его раскаяние, – перебил он.
Я сглотнула, опуская глаза.
– А на моё тоже? – тихо спросила я.
Может, для него я всего лишь игрушка, развлечение. Может, не имеет значения, что я чувствую, что говорю…
– Конечно, нет! Ты правда этого не понимаешь? – он резко выдохнул. – Мне, кажется, я ненавидел ненавидел его всегда. Еще задолго до того случая. Тогда я не понимал, почему. Но теперь знаю. Мне нужно, чтобы ты улыбалась только мне. Чтобы танцевала только со мной. Чтобы твои поцелуи принадлежали лишь мне. А он… он всегда был рядом. И всё это доставалось ему.
– Оберин, если ты злишься из-за ревности, то напрасно, – тихо произнесла я. – Между мной и Кристофером никогда ничего не было. Мы просто друзья.
Он усмехнулся – коротко, горько, как будто мои слова лишь сильнее его раздражили.
– То, что между вами ничего не было, не значит, что один из вас не хотел большего, – произнес он резко, почти с вызовом.
Его ревность, казалась почти болезненной. Но несмотря на всё это, где-то глубоко внутри я чувствовала странное, неожиданное тепло.
Я медленно подняла свою руку и накрыла его ладонь, которая лежала на моей талии. И осторожно переплела свои с его.
Откинув голову на плечо Оберина, я прикрыла глаза, надеясь обрести хоть каплю спокойствия. Незаметно для себя я задремала, чувствуя, как его ровное дыхание убаюкивает меня. Проснулась я от лёгких, почти невесомых прикосновений к лицу – его пальцы мягко скользнули по щеке, прогоняя сонливость.
– Мы практически доехали. Тебе нужно пересесть на свою лошадь.
Кивнула, осматриваясь, и заметила, что войско Оберина уже догнало нас и теперь терпеливо ждёт позади. Оберин, не обращая внимания на их присутствие, аккуратно помог мне спуститься с его лошади и усадил на мою. Даже не видя лиц демонов, я ощущала их недовольство, таким отношением ко мне.
Мы продолжили путь, и вскоре вдалеке стал виднеться величественный замок. Он возвышался над густым лесом, его тёмные башни, как будто стремясь достичь небес, прорезали облака своими острыми шпилями. Чёрный мрамор стен был испещрён древними рунами, мерцавшими тусклым светом. Огромные ворота из закалённого чёрного железа стояли открытыми, приглашая нас войти.
Этот замок, принадлежавший демонам уже тысячи лет, казался огромным. Он дышал древностью, знал тайны, которые мне, эльфийке, никогда не доведется постичь. Именно здесь была библиотека, что хранила самые древние заклинания и знания о нашем мире. Мой отец, будучи амбициозным правителем, пытался завладеть этими знаниями, но, Горин, отец Оберина смог отразить его попытки.
Когда мы приблизились к воротам, я заметила толпу демонов, собравшихся у входа. Они были возбуждены, их лица светились радостью, даже гордостью. Крики «Владыка!» и «Оберин!» звучали всё громче, становясь оглушительными. Лепестки алых роз, которые бросали к его ногам, превращая дорогу в кроваво-красный ковер.
Я не могла оторвать взгляд от этой сцены. Эти демоны, несмотря на своё грозное обличие и суровый взгляд, смотрели на Оберина так, будто он был их спасителем, их единственной надеждой.
У входа в ворота стоял отец Оберина – его фигура сразу привлекала внимание своей внушительными размерами. Рядом с ним, как я предположила, была его мать, а чуть поодаль стояли две девушки, по всей видимости, сестры Оберина. Я никогда их прежде не видела, лишь знала об их существовании по слухам. Однако моё внимание мгновенно приковала другая фигура – демоница, стоявшая по другую сторону от отца Оберина.