Леопольд Комперт
Франциск и Хайни
– Дорогой, – спросила лучшая жена из всех, – ты уверен, что мы правильно одеваем нашу собаку?
Я так же, как и она, сомневался в этом.
Франциск проводил большую часть дня на моём кресле или в нашей кровати. Он приветствовал каждого незнакомца, который появлялся у двери нашего дома. Кроме того, он становился всё толще с каждым днем. Видимо, это из-за того, что дети постоянно кормят его пирожными и шоколадом. И хуже всего то, что мы не можем остановить его во время того, как он мочиться на ковер.
– Может быть, нам стоит его выпускать из дома? – спросил я жену.
Эта мысль пришла мне в голову, когда я увидел немецкую овчарку Зулу, которая живет на нашей улице. Она проходит мимо нашего дома два раза в день с Драгомиром. Владимир был самым известным собачьим тренером в нашей стране.
– Иди уже, поговори с этим Драгомиром, – пробормотала моя прекрасная жена.
Драгомир понимает язык животных лучше, чем кто-либо. Однако в общении с людьми у него есть проблема. Он прожил большую часть жизни в Хорватии и может свободно выражаться только на хорватском языке.
– Что это? – спросил он у меня. – Откуда вы взяли этого пса?
– Это не имеет значения, – уклончиво ответил я.
Драгомир поднял Франциска и посмотрел ему в глаза.
– Чем вы кормите эту собаку?!
Я сказал ему, что Франциск четыре раза в день получает свой любимый суп и один раз либо шницель с макаронами, либо овощи с мясом, а между ними он ест пирожки, вафли или турецкий миндаль.
– Это ужасно! – подумал Драгомир. – Собаку нужно кормить только один раз днем и один раз вечером. Он вообще гуляет?
– Всегда в доме, – сказал я. – Иногда пускаем в сад, чтобы он сходил в туалет, но тут ни ругань, ни сила не помогает.
– Какой ужас! Вы должны срочно продать собаку!
Драгомир познакомил меня с потрясающим фактом, что Франциск теперь привык смотреть на сад, как на свою квартиру, а дом, как на туалет.
– Сделайте что-нибудь с этим! – умолял я. – Мы заплатим вам любую сумму! Драгомир задумался
– Хорошо, – решил он тогда, – Первое что нужно сделать – это привязать собаку. Я принесу цепочку.
На следующее утро Драгомир появился с якорной цепью, Прикрепив один конец к палке, он воткнул его в землю в дальнем углу сада и привязал Франциска к другому концу цепи.
– Так! Теперь собака должна остаться здесь. Приносите ему корм, но никто не должен с ним играть.
– Но как? Бедный Франц не сможет это вытерпеть! – я громко поддержал протест жены и детей. – Франциск нуждается в обществе… Франциску нужна любовь… Он будет плакать…
– Пусть плачет, – безжалостно настаивал Драгомир. – Я говорю, вам что делать, и лучше вам слушать мои рекомендации. Иначе лучше сразу продать собаку.
– Только не это! – я стонал от имени своей семьи. – Может есть другие менее жестокие варианты?
– Нет, и с вас сто пятьдесят марок и без всяких там квитанций", – ответил Драгомир в изумлении.
Уже днем все в доме плакали. Дети с грустью смотрели на Франциска. На одинокого, голодного, привязанного Франциска. Рена не выдержала и рыдая села рядом с ним. Амир умоляюще поднял руки, чтобы развязать бедное животное. Моя жена тоже воскликнула: "Хотя бы на четверть часа! Десять минут. Пять минут…"
– Хорошо. Пять минут, но не больше…
Франциск вошел в дом, вскочил на нас и с любовью посмотрел нам в глаза. Ночь он провёл в детской. Там после того, как он съел шоколад, пирожные и пару ботинок, он мирно уснул в постели Амира.
На следующее утро зазвонил телефон. Это был Драгомир.
– Как ваша собака?
– Все в порядке! – ответил я.
– Много ли он лаял?
– Да, но с этим надо смириться.
Пока я говорил это, я пытался помешать Франциску схватить мою оправу для очков.
Драгомир настоятельно рекомендовал мне соблюдать его правила. Прямо сейчас, в начале дрессировки, нужна твердость.
– Я полностью согласен с вами, – подтвердил я. – Вы можете положиться на меня. Если я потратил столько денег, это значит я тоже хочу добиться успеха.
После этих слов я положил трубку и осторожно убрал телефонный кабель с морды Франциска.
В полдень Амир с ужасом бросился в гостиную.
– Драгомир идет! – крикнул он. – Быстро!
Мы схватили Франциска с фортепиано и побежали в сад. Мы привязали его к цепочке. Когда Драгомир вошел, мы все сидели за обедом.
– Где собака?
– Там, где вы его оставили. В саду на цыпочке.
– Правильно, – Драгомир одобрительно кивнул. – Не отпускайте его.
Франциск остался в саду до конца еды. Только на десерт Амир взял его и накормил пирожными и фруктами. Франциск был счастлив. Драгомир совершил серьезную ошибку: он пришел в наш дом без предупреждения. Это произошло следующим образом: не оборачиваясь, он вошел в дом и сразу в детскую. Там он увидел Амира и Франциска, тесно прижавшихся к телевизору. Оба только что съели большой пакет попкорна.
– Это сад?! – крикнул Драгомир. – Это так собака привязана?!
– Не надо кричать дядя, – извинился Амир. – Мы не знали, что ты придешь.
Амир начал рыдать, Франциск начал лаять, а Драгомир продолжал кричать. Я бросился вперед и тоже закричал. Моя жена стояла рядом и ждала, пока всё успокоится.
– Чего вы хотите? – спросила она, делая вид, что смотрит на Драгомира впервые.
– Чего я хочу?! Это вы хотите, чтобы ваша собака не ссала на ковер! Если вы не будете меня слушать, он так и будет это делать!
– Вы нам больше не нужны, уходите! – сказала лучшая жена из всех.
С тех пор в нашем доме царит спокойствие. Франциск ест тапочки и ковры, становится всё толще и писает, куда хочет. Моя жена бегает за ним с салфеткой, а дети хлопают в ладоши от удовольствия.
Глава III Машина которая стала частью семьи.
Однажды лучшая жена из всех сообщила мне, что нам нужна новая стиральная машина. Старая недавно сломалась.
– Иди и купи новую стиральную машину, только возьми сделанную в Израиле, —сказал я жене.
Лучшая жена из всех также является одной из лучших женщин-покупателей, которых я знаю. Уже на следующий день на нашей кухне, радостно жужжа, стояла оригинальная еврейская стиральная машина, голая, полированная и с блестящими кнопками. Наша волшебная стиральная машина позаботилась обо всём сама: пенит, мылит и сушит.
В полдень второго дня лучшая жена из всех вошла в мой кабинет без стука. Это всегда плохой знак. Она сказала: "Любимый! Наша шайка бродит".
Я последовал за ней на кухню. На самом деле аппарат просто швырнул белье и бродил по комнате. Мы смогли остановить маленького беглеца, когда он переступил порог.
При следующей стирке оказалось, что машина деформируется внутри только в том случае, если барабан сушильной машины начал быстро вращаться. Сначала дрожь пробежала по всей машине, и тут же, словно от таинственного внутреннего позыва, она начала жужжать.
– Хорошо, – подумал я, – почему бы и нет. Наш дом ведь не тюрьма, если машинка хочет маршировать, то пускай.