Лесса Каури
Моей надежды серебро
Позади раздался вскрик – это Мяк Гаррет добил своего противника.
Лжеколлекционер неожиданно отвел клинок в сторону.
Говорят, любопытство сгубило кошку. Меня сгубила интуиция, подсказавшая мне, что тень Смерти вот-вот коснется моего друга. Еще не сообразив, что Лжеколлекционер освобождает траекторию для выстрела, я взвилась в воздух, перелетела через его голову и все-таки опередила смерть Зиля на долю секунды. Стрела из спрятанного в рукаве Лжеколлекционера самострела, такого же, как и у его предшественника, свистнув, вонзилась под мою левую лапу и сбила меня под ноги магу.
Мир потускнел и поплыл размытой акварелью в красных тонах: небо обрушилось на землю кровавым дождем, а земля вспучилась багровыми пузырями.
Сияние прошло по краю зрения – Ригтон пришел в себя и накрыл нас щитом, сделав недостижимыми для нападавшего. Я почувствовала руки друга на своем теле: ладони потеплели, потом стали горячими, будто он был амимаром. Зиль делился со мной жизненной энергией, пытаясь спасти… Но стрела вошла мне прямо в сердце.
Подбежавший Харт, увидев мое скрючившееся на мостовой тельце, взревел. Совершив невозможный пируэт, одним ударом снес Лжеколлекционеру голову. Упав на колени рядом, рыжий протянул ко мне руки… Странное дело, щит пропустил его, не причинив вреда, когда он поднял меня и прижал к груди.
– Тихо, малышка, тихо, – шептал он, укачивая меня, словно маленькую.
– Что ты наделала, Шарен? – растерянно сказал Зиль.
– Сейчас я сделаю тебе больно – прости меня за это… – продолжал говорить Мяк Гаррет, а я слушала его голос и думала, что умираю смертью, достойной амистрессы, достойной Хранителя и достойной приставки Мяк в клановом имени. Да вообще – умираю достойно и даже слышу в последние мгновения голос, по которому, оказывается, скучала…
– Она что… умирает? – спросил Зиль.
Харт не ответил. Обхватил пальцами стрелу, поцеловал меня между ушами и… дернул.
Кровь хлынула потоком.
– Она умирает? – заорал Зиль и затряс его за плечи.
– Цыц, Ригтон! – неожиданно рявкнул Мяк Гаррет. – Не мешай…
– Чему? – мой друг обреченно опустился на мостовую рядом с ним. – Чему не мешать?
– Смерти, – тихо ответил Харт.
Я улетала, уплывала, уходила в темноту, ускользая от боли. В конце пути меня ждали бесконечные зеленые поля, полные дичи, и солнце стояло высоко рядом с луной, и справа был день, а слева ночь. Там листья деревьев и кустарников походили на серебряные монетки, звеневшие мелодично даже для кошачьего уха, там птицы пели, будто молились, и мои золотые, давно ушедшие, родичи нежились в траве, охотились на бабочек с сапфировыми и опаловыми крыльями, следили за вальсом небесных светил. Наверное, я могла найти среди них родителей, которые погибли, когда мне не исполнилось и трех… Я плохо их помнила, но с самого детства задумывалась, что скажу им, когда увижу!
Миг света и тьмы, краткий, как миг времени, призрачный, как тень бегущей кошки. А затем боль вернулась. Я не могла вздохнуть, но давилась собственными легкими. Я не могла пошевелиться, но судорога скручивала и выворачивала мое тело против воли.
Я…
Я…
Я…
Оказывается, я была жива.
Свет уличных фонарей настырно стремился под веки, однако поднять их казалось невыполнимой задачей. Возможность двигаться постепенно возвращалась, только очень болело все – лапы, живот, голова. Грудь будто огнем горела. Распут рассказывал, как это бывает, более того, я однажды уже испытала эти ощущения – когда погибла вместе с родителями. Они остались в Полях, а я неожиданно вернулась, тем самым подтвердив, что являюсь амистрессой – кошкой, проживающей более девяти жизней. Вот только я ничегошеньки не помнила про тот день и, наверное, хорошо, что не помнила – какая польза от воспоминаний о боли и слабости, о страхе, отчаянии и потере?
Харт куда-то принес меня, потому как уличные звуки сменились другими – разбиваемой посуды, тяжелого дыхания разъяренных мужчин, женским визгом, звоном клинков. Похоже, я была права – Фракенам и Шаренам совместные ужины вредны для здоровья!
А затем наступила тишина – так резко, словно некий волшебник применил могучее заклинание Ледяного дыхания.
Прозвучали быстрые шаги и рык моего братца:
– Харт, если это ты с ней сделал, я тебя порву!
– Это не он! – заступился Зиль, и, одновременно с его, я услышала голос Дашана:
– Неси ее к огню, брат. Сколько времени прошло?
– Минут пятнадцать.
Меня положили на коровью шкуру у очага. Камины были в каждом уважающем себя Вайстрасском трактире – огромные, закопченные, с обязательными узорами из змеиных и рыбьих тел, вырезанных в камне. Обычно на них жарили целые туши, прямо тут же отрезали и раскладывали по тарелкам куски исходящего соком мяса.
Огонь погладил по спинке жаркими ладонями. Не открывая глаз, я перевернулась на бок и свернулась клубочком.
– И что теперь? – напряженно спросил Зиль.
– Ждать, – ответил Дашан. – Чуть позже дадим ей молока. А сейчас она должна прийти в себя. Харт, что произошло?
– Пусть маг расскажет! – огрызнулся тот. – А я побуду с ней.
– Я… – начал было Ригтон, но неожиданно вмешался Дрик.
– Молчи, маг. Здесь слишком много ушей. Харт, хочу, чтобы рассказали вы оба!
– Это будет правильно, – мурлыкнул беловолосый.
– Идите наверх, – предложил Транш, и я почувствовала, как он ложится рядом со мной и обнимает одной рукой. – Мы присоединимся к вам, как только она придет в себя!
– Может быть, тогда нам все-таки удастся спокойно поужинать, – глубокомысленно заметил Дашан.
И они ушли.
От огня тянуло живым теплом. Транш пах таким знакомым и родным запахом… Я потянула лапы и, выпустив когти ему в бок, заурчала тихонько, восстанавливая собственные силы.
– Тише, тише, малышка, – облегченно засмеялся братец. – Пой, но не впивайся так, ведь на мне осталась только рубашка, камзол разодрал этот громила…
– Дррр?.. – вопросительно мурлыкнула я.
– Дрик, да. Мы с ним славно провели время и изменили здешний интерьер, пока ждали тебя! Надеюсь, деньги, чтобы заплатить за все разбитое и сломанное у Фракенов будут – в конце концов, именно они пригласили нас на ужин!
Под его тихий голос я задремала. Спала, наверное, долго и крепко, поскольку совершенно не слышала, как спустившийся со второго этажа Дрик торговался с хозяином трактира за поломанное имущество, разбитую посуду и разогнанных этим вечером посетителей. Мне потом брат рассказал.
Когда проснулась, первое, что увидела, глаза Транша совсем близко. Он тихонько чесал меня за ухом и улыбался чему-то своему.
– Мрр? – я тронула лапой его подбородок.
«О чем думаешь?»
– О том, что ты у меня есть, – ответил брат. – О том, что ты – амистресса, а я – амирр, и нам суждено прожить долгие и интересные жизни…
Пока он говорил, я меняла ипостась – силы уже достаточно восстановились.
– …И мы молоды и сильны. И мы – золотые Шарены, Хищники…
– …Из Хищников! – довершила я и поцеловала его в висок. – Я бы выпила молока!
Транш помог мне подняться, держа за руку, повел наверх.
Фракены, похоже, сняли лучший номер. Когда мы вошли, они и Зиль сидели, пристально разглядывая что-то, лежащее на столе.
Увидев меня, Харт вскочил, Дрик покачал головой, Ахар вежливо кивнул, а Дашан усмехнулся и достал из миски, исходящей паром, кружку подогреваемого для меня молока.
Мы сели за стол, я вцепилась в кружку и не отдала ее, пока не выдула все. Приятное тепло разливалось по телу, окончательно приводя меня в чувство.
– Мы бы хотели услышать и твой рассказ, – вежливо попросил Дрик.
Я пожала плечами.
– Не думаю, что скажу что-то новое. Харт, где моя доля?
Тот молча выложил из кармана четыре рубиновых и два лунных билета. Они легли аккурат рядом с самострелом, видимо снятым им с руки Лжеколлекционера, и стрелой из него. Стрелой, чей наконечник был окрашен моей кровью!
Так вот что они разглядывали!
Взглянула на Дрика вопросительно.
– Клейма на самостреле нет, – пояснил тот.
– И что нам это дает? – я сгребла Билеты в кошель: ковер становился все более реальным! Пожалуй, куплю еще пуфик! – Харт, здесь половина?
– Здесь все! – улыбнулся Мяк Гаррет. – Ты обещала мне поцелуй!
– Иди к псам! – буркнула я, выкладывая обратно его долю.
– Можно было бы попробовать найти оружейника, выполнявшего заказ, – пояснил Дашан, не обращая внимания на нашу перепалку. – Хотел бы я взглянуть на трупы!
– Скорее всего, они уже исчезли, – подал голос молчавший доселе Транш.
– Как – исчезли? – удивилась я. – Ты хочешь сказать, что те четверо…
– Только один. Стража нашла три трупа, о чем в Вайстрасе судачат уже второй день.
Какая-то мысль мелькнула и пропала. И немудрено – в сознании царила каша из воспоминаний.
– Мне очень не нравится их сходство! – заметил Харт. – Исключительно не нравится! Можно было бы предположить, что это демоны-перевертыши из Нижнего Вартейла. Но к демонам возвращается истинное обличье после смерти. А к этим – нет, так ведь, Транш? – Он посмотрел на моего брата. – Когда ты вернулся в ту ночь на место, где напали на Шарен, Лжеколлекционер еще оставался похожим на себя?
– Да. Я осмотрел его, пока обыскивал. Он почти окоченел, пока я шарил по его карманам…
– Стоп! – Дашан поднял ладонь. – Что он сделал?
– Когтехват! – охнул Транш. – Так вот что еще показалось мне странным! А я никак не мог сообразить…
– Выраженные признаки окоченения отмечаются спустя два – четыре часа после смерти, если это, конечно, человек… – заметил Зиль.
Все дружно посмотрели на него.
– Судебную патанатомию изучал в университете, – смущенно пояснил Ригтон.
Я вполне его понимала – тяжело выдержать немигающие взгляды сразу шестерых амимаров.
– Но если он так быстро окоченел, то и разложиться мог уже до утра! – Дашан хмыкнул и потер указательным пальцем переносицу. – Никогда о таком не слышал! Надо бы взглянуть!
Он стремительно поднялся – тяжеловесный Дрик и молниеносный Харт за ним не успели. Средний из Фракенов задержался в дверях, покосился на меня зеленым глазом и предостерег:
– Будь очень осторожна, золотая Шарен! Второе нападение – это целенаправленная охота, а не случайность. Возможно, тебе стоит какое-то время не посещать Вайстрас или не соскакивать с Лунного пути на улице.
К сожалению, он был прав. И к тому же напомнил мне о моем долге! Я с ужасом обернулась к Траншу.
– А сколько времени?
Братец понял меня сразу.
– В Срединном около полудня.
– Когтехват! – воскликнула я и сорвалась с места в бег, едва не снеся толпящихся в дверях Фракенов.
Бедная Ирэн, она снова не добудилась меня!
В Вайстрасе осень была в самом разгаре, а в Срединном мире воцарялась весна – пахло молодой травой и влагой, теплым ветром и клейкими листочками.
Я проснулась в своей корзине в абсолютном одиночестве. Где-то на задворках памяти возникли картины прошедшего утра.
Вот Ирэн гладит меня и чешет за ухом, а я толкаю ее лапой и сворачиваюсь в тугой клубок – спать (на самом деле держать сознание раздвоенным чрезвычайно утомительно!).
– Второй день спит, как убитая! – Александр выглядывает из ванной, его подбородок в белой пене. – К похолоданию, что ли?
– Ну вот, – расстраивается Ирэн, – только мы на дачу собрались. И так хорошо все подобралось – твой отпуск, мои отгулы и майские. Больше недели могли бы там быть!
– Так мы и будем, – улыбается Александр, снова исчезая. – Поедем в любую погоду! Шашлыки на свежем воздухе того стоят!
Потягиваясь, я встала с лежака. Под левой лапой еще сохранились неприятные ощущения – будто металлический наконечник так и засел там, не причинял боли, но холодил и тянул мышцы.
Шашлык – это замечательно! И в доме есть печка, около которой так славно лежать кверху пузом, отдохновенно раскинув лапы!
В животе заурчало. Не мудрено – за всю ночь выпить чашку чока и кружку молока – вот и все мыши на ужин!
После завтрака, плавно перетекшего в обед, я вспрыгнула на окно и вновь принялась наблюдать за воробьями, думая о Харте, будь он неладен.
Наши отношения могли бы закончиться легко и необременительно, не будь я на тот момент глупой и неопытной. Он давал мне, что мог – совместную охоту, ласки, близость, но вовсе не просил отдать взамен все. А я тыкалась в отношения с ним, как котята-слепыши тыкаются в живот матери. И, естественно, решила, что это и есть настоящая любовь, и он относится к ней с не меньшим восторгом. Поэтому, когда Мяк Гаррет завел интрижку на стороне – для него это оказалось обычным развлечением, а для меня – трагедией, погнавшей навстречу смерти. Я бралась за самые опасные миссии, которые почему-то удавались мне с блеском. Только по прошествии времени, обретя силу матерой амимары, я поняла – смерть боится тех, кто не боится ее, а уж от тех, кто стремится к ней, бежит как от огня! Вот и получалось, что именно ему, амирру Харту Мяк Гаррету я могу быть благодарна за то, кем стала. Только нет-нет, да царапнет по сердцу обида – до сих пор. И до сих пор я таю от взгляда его янтарных глаз…
Странно, никогда не задумывалась о том, что за род такой Гарреты? Харт – сирота, выкормыш Фракенов. Среди амимаров, странствующих по мирам, это обычное дело. У нас с Траншем есть молочный брат, выкормыш Шаренов – Ррайс. Правда, он и сам Шарен – из отдаленной ветви рода, прекратившей существование в Рассветном Лиссе. А про Гарретов я и не слышала никогда! По виду Харт – кун, правда, Дрик его ненамного, но крупнее! Что касается масти, то куны, в отличие от нас, золотых, могут быть любого цвета. Так Дашан в своей кошачьей ипостаси – белый кот, Дрик – черный, Ахар – серый в полоску. А Харт – рыжий наглый котище. Но кисточек на ушах у него нет!
Я задумчиво вылизала заднюю лапу и вновь застыла, глядя в окно. Так и просидела до самого вечера, когда мои пришли с работы и начали судорожно собираться на дачу, созваниваться с Зоей Михайловной, составлять список продуктов, которые надо было купить по дороге.
Выехали мы около одиннадцати вечера. Пока заехали за продуктами, пока добрались, наступило уже два часа ночи. Ясно, что о посещении Вайстраса сегодня и речи не было. Когтехват, опять я не заплатила за дом и не купила ковер!
Обходя дачный домик и обтираясь обо все углы и предметы мебели, я тихонько усмехалась в усы – дался мне этот ковер!
– Какой нехороший дом! – Ирэн присела на корточки и погладила меня по спинке. – Забыл, кто здесь хозяин! Приходится снова все метить, да, Мурочка?
– Мрр… – я толкнула головой ее руку и пошла дальше.
Хозяйка и не догадывалась, что я не просто «чешу зубы», но, прикасаясь к частям дома амулетом, привязываю силу Тени к конкретному объекту.
Уставшая в дороге Зоя Михайловна сразу поднялась на второй этаж и легла спать. Александр разжигал камин. Я догадывалась – они с Ирэн предпочтут урвать время у ночи, чтобы побыть вместе. И мне это было приятно. Любая кошка вам скажет – всегда теплее в доме, где хозяева любят и желают друг друга даже после тяжелой рабочей недели!
Огонь начал потрескивать в очаге. Я села рядом с Александром, делая вид, будто слежу за язычками пламени, прыгающими по щепам, но на самом деле разглядывая лицо хозяина. Отсветы делали его старше, лоб казался выше, глаза, обведенные тенями – глубже, подбородок тяжелее. Лицо будто принадлежало ему и… кому-то совсем другому. Интересно, посмотри он на себя сейчас в зеркало – что увидел бы за спиной? Старенький комод, привезенный прошлым летом от Зои Михайловны, на котором стояла уродливая керамическая вазочка, про которую никто не помнил, откуда она взялась, или гобелены со сценами гепардовой охоты, украшенные кабаньими и оленьими головами, и рыцарским оружием? Здорово было бы подрать когти об такой гобелен!
Фрр, какая чушь у меня в голове!
Я, действительно, фыркнула и, упала на бок. Александр вознамерился потрепать меня по животу – ему я милостиво позволяла. Но сейчас мне было бы это неприятно – ныло под левой лапой, как на плохую погоду. Пришлось прижать уши и лягнуть его задними ногами.
– Злюка! – обиделся он и ушел.
Глядя ему вслед я неожиданно представила их рядом: хозяина, такого, какого увидела в играх пламени, и то отражение Ирэн в зазеркалье. По коже прошел холодок, шерсть поднялась дыбом. Я явственно услышала призыв Силы – будто ветер подул из двери, приоткрывшейся в другое измерение. Что бы это ни было, одно мне стало яснее ясного – эти двое, соединенные общей Линией судьбы, родом не из Срединного мира и, кажется, не люди вовсе, ведь я отчетливо ощутила тонкий, едва уловимый аромат чужой сущности.
Я повторно обошла дом, проверила активацию амулета и поднялась на второй этаж. Улеглась в ногах у Зои Михайловны, помяла лапами одеяло, устраиваясь удобнее. Утро вечера мудренее. Нет, не так. Утррро вечерра мудрррррренее… мрр… мрр… мрр…
* * *
Утро началось с визга Ирэн.
Я чуть не перекинулась в человеческую ипостась, но вовремя сообразила, что это было бы преждевременно. В мгновение ока скатилась вниз по лестнице, выскочила в открытое на первом этаже окно и осторожно выглянула из-за угла дома в сторону крыльца.
Ирэн растерянно застыла на ступеньке, забыв о том, что собиралась поставить ногу на дорожку. Александр, видимо поспешивший на крик жены из дальнего угла участка, остановился как вкопанный, не решаясь подойти. Потому как на дорожке, мордой к крыльцу, сидел огромный рыжий кот с белой грудью и белыми лапами, у которых трепыхалась полудохлая мышь.
Когтехват! Я невольно вздыбила шерсть вдоль хребта. Харт пришел мириться после вчерашнего!
Задрав голову, важно прошествовала мимо него – к калитке, под выломанную доску, на улицу. Еще не хватало выяснять отношения на глазах у моих подопечных!
Харт подхватил пискнувшую мышь и отправился следом.
– Это чей же такой? – раздался изумленный голос Александра. – Вот это я понимаю – котэ, так котэ!
– Мурена! – взволнованно позвала Ирэн. – Далеко не уходи! Этому головорезу не доверяй!
Я фыркнула в усы. Хозяйка даже не подозревала, насколько недалека от истины!
– Вот за нее не волнуйся, – в тон мне хмыкнул Александр, – лучше за его способности к деторождению!
Судя по звукам сзади, Харт выронил мышь.
На другом конце улицы, в зарослях сирени и черноплодной рябины притаилась маленькая, скрытая от посторонних глаз проплешина-опушка. Для человеческих детей она была слишком мала, поэтому они так и не приспособили ее для игр.
Мяк Гаррет покорно шел следом. На опушке положил мышь к моим лапам, посмотрел долгим внимательным взглядом янтарных глазищ, махнул хвостом из стороны в сторону и удалился.
Мышь я с удовольствием съела. Но прощать рыжего не собиралась. И уж тем более начинать все заново!
По возращении домой мне пришлось перетерпеть причитания хозяйки и насмешки хозяина. И только после этого я отправилась на второй этаж, чтобы отдохнуть. Как ни хотелось испытать сполна дачные удовольствия: ловлю бабочек и ящериц, поедание молодой травы, копание в разогретом солнцем песке, – сегодня ночью следовало посетить Вайстрас, чтобы выплатить, наконец, этот цапов пай! Кроме того, размышляя на досуге о магической природе артефактов, я додумалась до одной вещи, о которой хотела бы узнать подробнее. Помочь в этом мне мог Ригтон, которому я собиралась продать очередную партию Билетов. Полученных денег должно было как раз хватить на покупку к ковру еще и кожаного пуфика в тон, обработанного в технике пирографии.
Нырнув под одеяло Зои Михайловны, я свернулась клубочком на подушке.
* * *
Я всегда соскакивала с Лунного пути на одной и той же улице Вайстраса. Во-первых, она мне нравилась. Во-вторых, перед посещением родственников хотелось нагулять аппетит – Лина великолепно готовила, и, какая бы сытая я ни была, отказываться от ее деликатесов не собиралась! Вот почему подкараулить меня Лжеколлекционеру со товарищи не составило труда. Но второй раз я появилась в Вайстрасе в другом месте, видимо, подсознательно изменив всегдашний маршрут. Тогда злоумышленники тоже нашли меня, но значительно позже. Это значило, что отследить Лунный путь или мою Тень они были не в состоянии, а вот проследить за мной, выходящей из дома Распута – вполне. А раз так – пока я не приближаюсь к нему, могу ходить по Вайстрасу, не опасаясь нападения! Довольно усмехнувшись своим рассуждениям, я – наконец-то! – отправилась в банк.
Ночное отделение Вайстрасского сберегательного банка располагалось на правой стороне канала Туманов. Вход украшали массивные скульптурные изображения драконов – красного и золотого, которые держали в пастях шарообразные газовые светильники. Высокая стрельчатая дверь вела в зал приема посетителей, где днем за зачарованными стойками вдоль стен обреталось множество клерков. Сейчас лишь над двумя окошечками горели соответствующие надписи: в одном проводили операции по вкладам, в другом занимались обменом валют любого из Семи миров. Я колебалась лишь мгновение, а затем положила всю имеющуюся сумму «на дом». У меня оставались еще те Билеты, которые я хотела сегодня продать Зилю, а значит, деньги на ковер и пуфик найдутся!
На душе стразу стало спокойно и… грустно! Эх, не пронестись вихрем по Вайстрасским портным, по обувным и ювелирным мастерским, по оружейным рядам! Не накупить кучу ненужных, но таких привлекательных вещей, не услышать восторженные ахи Лины и ворчание Распута о денежном распутстве – такой вот каламбур!
Выходя из банка, глянула на небо – Полярный Волчок чуть убежал от полуночи. Ригтон уже запер лавку и идет домой, если, конечно, не засиделся над какой-нибудь статьей из «Магического вестника». Приближаться к его дому в человеческой ипостаси неразумно, можно напороться на Лжеколлекционеров, рыскающих в поисках меня по городу. Прогуляюсь по крышам!
Зайдя в темный проулок, сменила ипостась и засеменила прочь, держась у стен, скрываясь под телегами на рыночной площади, проскальзывая за бочонками, тут и там стоящими у домов, пока, наконец, не нашла место, где можно было подняться на крышу. Так, перепрыгивая с откоса на откос, проникая в слуховые окна и минуя чердаки, я добралась до Улочки Толстяка Ольгрида. С крыши дома Ригтона прекрасно просматривалась площадь перед резиденцией Ордена Белой Розы, вымощенная красно-серым камнем. В центре располагался фонтан, который изображал розовый куст у стены. Вода изливалась из скрытого поверху стены крана, живописно стекала по листьям и бутонам в бассейн. Вокруг фонтана полукругом стояли деревянные скамьи. Днем здесь обитали голуби и Вайстрасские мамаши с чадами, но красивее всего было сейчас – зачарованные магами розы мерцали алым и белым, подсвечивая воду и маленьких серебристых рыбок, снующих у дна. В прошлое наше посещение резиденции мы с Зилем торопились, потому и не остановились посмотреть на этакое чудо. А сейчас я задержалась на краю крыши специально, чтобы полюбоваться иллюминацией. Правда, долго любоваться не вышло. Дверь резиденции неожиданно приоткрылась, выпуская фигуру, которую охватывало едва уловимое сияние – признак наложения мощного заклятия невидимости.
Ах, эта нарочитая, отточенная десятилетиями грация! Интересно – я встопорщила усы – куда собралась прекрасная Файлефайль на ночь глядя, позабыв об удобной кровати, запахе скошенной травы в шикарной спальне, и чудесном пеньюаре, открывающем чуть больше, чем следовало даме ее возраста?
Эльфийка шла быстро, но спокойно и уверенно – не опасалась преследователей или шпионов. И вовсе не подозревала о том, что амимары, как и все кошки, прекрасно видят не только потусторонние сущности. Наведенные чары также не мешали нам различить истинный облик того, на ком их применили!
Естественно, я последовала за ней.
Когда она прошла мимо дома Ригтона, я облегченно вздохнула. Замечала, что друг, как и любой нормальный мужик, неравнодушен к ее прелестям, но и в мыслях было неприятно представить его фаворитом эльфийки. Ведь каждая женщина в глубине души – эгоистка по отношению к своим друзьям-мужчинам, даже если и не имеет на них планов!
На переулке Сырых Ветров мэтресса свернула направо и двинулась к каналу Несбывшихся надежд – отводному от канала Туманов и считавшемуся недобрым местом, поскольку оттуда вылавливали больше всего самоубийц. Истинная причина страшноватого явления была проста – течение стремилось именно сюда, потому что за позеленевшей от времени чугунной решеткой начинался ступенчатый спуск коллектора, построенного не без помощи магов Дриомайса, который тянулся далеко за пределы Вайстраса и направлял ароматные массы городской жизнедеятельности прямиком в Ризенскую трясину.
По неприметной лестнице Файлефайль спустилась с набережной на пандус, которым пользовались полицейские, расследуя несчастные случаи, или ассенизаторы для вылавливания мусора. Сняла защитные чары с замка́, открыла его своим ключом. Зашла, заперла дверь за собой. Впрочем, для меня, изящной, это препятствием не являлось. Я дождалась, когда мэтресса канет в темноту, предварительно освещенную заклинанием Светляка, и, проскользнув в завиток решетки, брезгливо подрыгала лапами – узкая каменная дорожка, шедшая уровнем выше маслянисто поблескивающей поверхности воды, была влажной и скользкой.
Ловя носом разнообразнейшие запахи, я заторопилась за эльфийкой. В коллекторе пахло мокрым камнем, экскрементами, жирными крысами, плесенью, чем-то (или кем-то) давно разложившимся и кем-то (или чем-то) только начавшим разлагаться. Для человека здесь царила кромешная тьма.
Следуя за мэтрессой, я перешла мостик, спустилась на несколько ступенек ниже и, наконец, увидела вдали свет. Оттуда слышался шум водопада – коллектор образовывал подземную залу, в которую падал поток, чтобы влиться в располагающийся ниже уровнем слив. Каменная дорожка здесь расширялась, и на самом ее краю дрожало, переливалось радугой «зеркало» Портала. Судя по усиливающемуся мерцанию, он собирался закрыться.
На раздумья времени не оставалось: я действовала рефлекторно. Бросилась к порталу, влетела в него золотым наконечником копья, краем глаза наблюдая, как истаивает видение мутной воды внизу. Через несколько тошнотворных мгновений я почувствовала под лапами пружинящую поверхность и метнулась к ближайшему укрытию, которое оказалось наростом на едва уловимо светящейся стене пещеры.
Первым делом – запахи!
Затем – звуки!
И только потом можно будет делать выводы о том, где я оказалась.
Отчаянно пахло сыроежками, множество которых росло у Ирэн на даче – в лесу за канавой, и влажной землей.
Итак, я оказалась во внутренностях милопея – эти гигантские грибы росли только в Сумеречном Кроттоне. Некоторые из них вырастали столь огромными, что местные жители устраивали в них целые поместья с бальными залами и конюшнями.
Где-то капала вода. Легкие шаги Файлефайль замедлились и вовсе затихли.
Мне следовало поспешить, чтобы понять, за каким Цапом светлой эльфийке понадобилось в мир дроу!
Мэтресса обнаружилась за одним из поворотов, в подобии пещеры, в стенах которой были вырезаны грубые сиденья. Она гоняла Светляка под потолком и нетерпеливо притоптывала ногой.
Из отверстия в противоположной стене струился свежий воздух – там располагался выход наружу. И именно оттуда раздавались приближающиеся шаги, которых Файлефайль не слышала.
Я заняла удобную для наблюдения позицию за наростом, свисавшим со стенки милопея подобно замерзшему водопаду, и затаилась.
Эльфийка резко обернулась на ставший громким звук шагов – в пещеру входил высокий человек в плаще до пят, с куколем, надвинутым на лицо так, что оставался видимым только подбородок.
– Зачем ты просила о встрече? – прозвучал недовольный голос, от которого у меня поднялась шерсть дыбом.
Когда человек близок к Силе на протяжении многих лет, это начинает сказываться: появляются черты в характере, нотки в голосе, которые невозможно не заметить. Вошедший не просто имел отношение к Силе, он был напитан ею, как морская губка – водой. Это пугало. И не только меня!
– Кажется, я нашла ее! – нервно сжимая руки, воскликнула Файлефайль. – Ту амимару, что ты ищешь!
Я прижала уши и едва остановила себя, чтобы не заворчать.
– Рассказывай!
И она рассказала про наш с Зилем визит и несостоявшийся обмен информацией.
Слушая ее, незнакомец стоял абсолютно неподвижно, пряча руки в широкие рукава черного одеяния. В общем, являл собой прекрасный образчик скульптурного намогильного искусства. Не хватало только вороны, гадящей на голову!
– Полагаю, у нее есть Тень? – осведомился он, когда мэтресса замолчала.
– Конечно.
– Расскажи о ней.
Эльфийка подробно описала мой амулет. Вот ведь… женщина! Лишь короткий взгляд бросила на него, когда мы зашли, а запомнила в мельчайших деталях!
– Тебе нужно встретиться с ней еще раз и завладеть артефактом! – приказал незнакомец, когда она замолчала. – А твоего коллегу, свидетеля вашего разговора, придется устранить.
– Нет! – с неподдельным волнением воскликнула Файлефайль. – Зачем? Зиль Ригтон – очень перспективный юноша!..
– Который слишком много знает! – прервал ее незнакомец. – Найдешь себе другой половичок! Сама справишься или мне вмешаться?
Мэтресса отвела взгляд.
– К чему такая жестокость? – тихо спросила она. – Есть другие способы… Заклинание Беспамятства, например.
– Я и забыл, – усмехнулся собеседник, – что Орден Белой Розы предпочитает магию Изменений всему остальному! – схватив эльфийку за руку, он поднес к глазам кабошон-Охранитель и сжал ее пальцы так, что из-под ногтей брызнула кровь. – Или ты прикончишь его сама, нежно и заботливо, или я сделаю это по-другому! Ты еще не отработала мой перстенек, сука! Да и ставка в этой игре слишком высока, чтобы потерять все из-за какого-то адепта!
Невольно задумалась, что же это за ставка? Впрочем, у такого, как «памятник» ставки другими быть не могли!
Эльфийка побледнела, с трудом вырвала руку и пошла, почти побежала, прочь.
Рассчитывая на то, что незнакомец тоже развернется и уйдет, я планировала выбраться из укрытия и поспешить за Файлефайль, чтобы успеть пройти портал. Но ее собеседник не торопился уходить. Он резко выпростал руку из рукава и замысловато взмахнул ею, выпуская заклинание. Клянусь, такого я никогда не видела: оно было тошнотворного фиолетово-багрового цвета и напоминало мякоть какого-то тропического цветка. Думаю, если бы заклинания имели аромат – это воняло бы гнилым мясом!
Выпущенный ужас вобрал с пола пещеры капли крови мэтрессы и устремился за ней. Я ожидала крика или звука упавшего тела, хотя это было бы совсем нелогичным шагом – зачем убивать информатора, занимающего в магическом мире Дриомайса один из ключевых постов? Но, похоже, Фай ничего не почувствовала и благополучно прошла портал. А заклинание вернулось к хозяину. Только вместо того, чтобы раствориться в его магической ауре, неожиданно упало на пол пещеры и стало сворачиваться жгутом, обретая очертания… женского тела.
