Благодарю за участие в подготовке материала моего друга Александра Георгиевича Краева
Свое повествование о трагедии под Мясным Бором я завершил в 2004 году. Приближался 60-й День Победы над фашизмом. В Европе уже прошли мероприятия, посвященные 60-летию высадки англо-американского десанта в Нормандии, собравшие весь мировой политический бомонд – глав государств победителей и побежденных. Было даже обидно: казалось, подвиги павших воинов в Европе были оценены по заслугам. Особенно наглядно об этом свидетельствует отношение к погибшим: аккуратные захоронения, ровные линии белых крестов, аккуратно подстриженная газонная трава, подчеркнутые скорбь и почтение к тем, кто тут захоронен. А у нас в то постперестроечное время было не все гладко с этой памятью: облупленные и полуразрушенные памятники в населенных пунктах и на братских могилах и многие тысячи незахороненных советских бойцов и командиров, чьи останки тлели по лесам и болотам бывшего театра военных действий…
В Европе высадка союзного десанта в Нормандии считается одной из самых кровопролитных операций государств – участников антигитлеровской коалиции в годы Второй мировой. В ходе нее погибли около 6 тыс. американских и 4 тыс. 300 британских солдат. Вечная им память! Правда, принесенная ими жертва даже отдаленно несопоставима с теми потерями, которые понесла наша страна, хотя бы только во время одной из битв той войны – за Ленинград. Или даже только в одной из операций этой битвы – Любанской наступательной операции. Общая же цена нашей победы составила 27 млн 600 тыс. человек, подавляющее большинство которых – гражданское население. Немцы потеряли около 10 млн солдат и офицеров, 75 % из которых – на Восточном фронте в России.
Мясной Бор – так, словно по чьей-то злой иронии, был назван небольшой населенный пункт в Новгородской области, которому судьба уготовила страшную роль – стать кровавой мясорубкой, перемоловшей в 1942 году в ходе Любанской операции многие десятки тысяч жизней и судеб советских солдат 2-й ударной армии Волховского фронта. Этот эпизод, своего рода изнанку истории Великой Отечественной войны, у нас не любят вспоминать. Долгое время для многих война представлялась только в виде киноэпопеи «Освобождение» или «Дачной поездки сержанта Цыбули». Многие знают и помнят «Брестскую крепость», ставшую символом стойкости советских бойцов и командиров. Для многих еще не пустыми звуками являются Сталинград и блокада. В преддверии великих праздников чаще вспоминают десять стратегических сталинских ударов 1944-го и победный салют 1945-го. А как шли к этой победе, как учились воевать все – от последнего бойца до Верховного главнокомандующего Сталина? Сколько ошибок совершили, пока не научились бить врага? Сколько людей при этом полегло? Что претерпели, пока осилили эту науку? До сих пор генофонд нации не можем восстановить после этих «любой ценой». И уж совсем издевательски теперь, по прошествии времени, звучат крылатые ворошиловские слова о войне «малой кровью на чужой территории». Была другая война. В России много мест, щедро политых солдатской кровью, которые мы почитаем, и на праздники проводим митинги возле мемориальных комплексов. Но Мясной Бор – не такое место. Здесь из-за просчетов военно-политического руководства попали в ловушку – были окружены и уничтожены – многие тысячи воинов 2-й ударной армии. Они храбро сражались и погибали, но были незаслуженно забыты и вдобавок оклеветаны. Поражение всегда сирота, тем более катастрофа такого масштаба. То, что произошло в новгородских болотах, современные историки называют предательством своих солдат верховным командованием, потерявшим интерес к этой операции и практически отказавшимся от попыток спасти окруженную армию, прекратившим доставку в котел продовольствия и медикаментов. Только так можно сегодня расценить преступное безразличие главных виновников этого провала, каковыми сейчас некоторые считают командование фронта, представителей Ставки Ворошилова, Маленкова, Мехлиса и самого Верховного главнокомандующего Сталина. Конечно, легко мнить себя стратегом, видя бой со стороны, однако многие сходятся в том, что армию можно было спасти в марте 1942 года, выведя людей и технику по зимнику к «бутылочному горлу», т.е. к Мясному Бору. Сама поспешность начала операции и крайняя медлительность при принятии мер к спасению наталкивают на мысль о том, что армия была принесена в жертву, чтобы хоть чуточку ослабить давление немцев на Ленинград. Изучая военноисторическую литературу, сложно натолкнуться на свидетельства, объективно проливающие свет на те события. Советской военной науке достоверные сведения об операции были не нужны. Считается, что часть архивных материалов была просто уничтожена – и, как говорится, концы в воду. Другая часть по-прежнему недоступна даже историкам. Про трагедию в Мясном Бору стали говорить открыто лишь в начале 1990-х годов, но и то, что говорилось и писалось, на мой взгляд, не в полной мере отразило весь трагизм происшедшего. Видимо, правда то, что трагедией является смерть одного конкретного человека, гибель же десятков, сотен тысяч и миллионов – лишь статистика.
Несколько лет назад, увидев на любительских фотографиях, сделанных поисковиками в Мясном Бору, громадные кучи солдатских костей и ознакомившись с воспоминаниями чудом уцелевших в тех боях солдат и офицеров, лично я по-иному стал ощущать трагизм, величие подвига и величайшее терпение и жертвенность наших воинов, нашего простого народа.
Война продолжается, ибо не захоронен еще последний погибший на ней солдат.
Леса и болота Новгородской области – гиблые места сами по себе. А когда в болотах, на опушках леса, на проселках белеет множество человеческих костей, то и вовсе становятся жуткими. Невольно память отыскивает известную фразу: «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?» Усеяны эти места в основном костями советских солдат и офицеров 2-й ударной армии Волховского фронта. Поисковики говорят, что есть здесь останки и немцев, и испанцев… Но в подавляющем большинстве это наши. Члены поисковой экспедиции «Долина», занимающиеся здесь поиском и перезахоронением останков, отмечают, что «сама обстановка гиблого болота, напичканного трупами, создает в этих местах непростую обстановку. Многие поисковики неоднократно обращали внимание на то, что в местах массового нахождения убитых не селятся и не появляются птицы, а лес в Мясном Бору страшный и мистический, словно неупокоенные души погибших продолжают свою войну». А еще говорят, что это одно из немногих мест в России, где можно ощутить хрономиражи.
Журналист Сергей Осипов, побывавший там, писал: «Место довольно топкое, поэтому скелеты сохранились лучше. Говорят, что на болотах, особенно торфяных, иногда находят практически неразложившиеся трупы в неистлевшем обмундировании и с исправным оружием. В войну здесь было поле, которое только недавно начало покрываться молодым леском. Слой почвы – в два пальца, а под ним…
Метрах в двухстах от федеральной трассы Москва – Санкт-Петербург лежит скелет. Трехлинейная винтовка с примкнутым штыком, пара лимонок, несколько десятков патронов. Сквозь прореху в кирзовом сапоге можно увидеть кости пальцев ног.
По положению тел, по воронкам от мин и снарядов можно восстановить картину боя. Летом 1942 года здесь, на пригорке, засел со своим “машиненгевером” немецкий пулеметчик и выкосил не меньше полувзвода советской пехоты, наступавшей от шоссе. Все они остались лежать здесь в тех позах, в которых их застигла смерть. А вот их убийца рядом с ржавым пулеметом MG лежит в россыпи изъеденных коррозией гильз. Сквозь его скелет проросла тощая осина…» Несколько десятилетий после войны все некогда происходившее здесь было окружено стеной молчания. Мертвые, как известно, безмолвствуют, а живые все это время боялись даже признаться, что воевали во 2-й ударной под Мясным Бором. И вообще, все, что здесь произошло, произошло не в эту войну, а в какую-то другую, о которой не говорится в учебниках истории, о которой молчат Мясной Бор, Харьков, Вязьма и Крым, ставшие в 1942 году местами трагедий и катастроф из-за просчетов Ставки, т.е. Сталина, при планировании всей зимней кампании 1942 года: нереальности сроков, необеспеченности людьми, распыления стратегических резервов… Из-за этих просчетов немцы смогли прорваться к Сталинграду и на Кавказ. Но все это происходило в каком-то другом измерении, и к войне, и к победе в ней не имеющем отношения, а потому и выброшено из официальной военной хроники. Поэтому работы по поиску и захоронению начали энтузиасты – своими средствами, без особого афиширования – лишь в конце 1980-х годов. В 1988 году поисковиками были перезахоронены 3,5 тыс. человек, в 1989-м – 3,4 тыс. Всего до мая 1995 года было вынесено и захоронено около 18 тыс. человек. Во время ежегодных поисковых работ захоранивалось по 600-800 останков. Работа поисковиками ведется постоянно, появляются новые братские могилы, возвращаются солдатские имена. Но это лишь самая малая часть тех, кто продолжает лежать в здешних лесах и болотах.
Уже после того, как в России и многих других странах было широко отпраздновано 60-летие Победы, в Ленинградском военном округе (теперь Западный военный округ) появилось специальное воинское подразделение, имеющее главной задачей своей деятельности установление личностей погибших воинов, покоящихся в неучтенных захоронениях и местах массовых сражений в годы Великой Отечественной войны. Такая задача была поставлена 90-му отдельному специальному поисковому батальону (ОСПБ). Свою миссию ОСПБ начал в экспериментальном режиме 21 января 2006 года на местах боев в Ленинградской области. По итогам проделанной работы 1 апреля 2007 года в соответствии с положениями закона РФ «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества», во исполнение приказа министра обороны и на основании директив Генерального штаба ВС РФ 90-й отдельный специальный поисковый батальон был сформирован уже на постоянной основе.
Заняв 8 сентября Шлиссельбург, противник установил сухопутную блокаду Ленинграда. Обладая более чем полуторным превосходством в танках и авиации и небольшим превосходством в численности личного состава, немцы силами 11 дивизий (в том числе двух танковых и одной моторизованной) совершали настойчивые попытки наступления на город, которые частично увенчались успехом: был занят ряд пригородов и осуществлен выход к Финскому заливу в районе Урицка (Лигово). Лишь титаническими усилиями и ценой немалых жертв (потери составили 116 тыс. человек, 65 тыс. из которых – безвозвратные) враг был остановлен и перешел к обороне. Над городом нависла угроза голода и гибели в условиях полной блокады и окружения. Поздней осенью 1941 года по приказу Ставки осуществлялись безуспешные попытки прорыва блокады. Снабжение города и войск было возможно лишь по льду Ладожского озера. Однако этого было совсем не достаточно. Город задыхался в железных блокадных тисках. 16 октября противник начал наступление в направлении Тихвина с целью прорыва к реке Свирь для соединения с финскими войсками восточнее и северо-восточнее Онежского озера и станции Войбокало для выхода на южное побережье Ладоги. В случае успеха немцев Ленинград был бы полностью окружен и отрезан от страны. Части немецкого вермахта заняли Тихвин 8 ноября ценой больших потерь. Однако через месяц, 9 декабря 1941 года, после упорных боев нашим войскам удалось освободить этот город, что позволило организовать перевозку продовольствия и грузов на восточный берег Ладожского озера наиболее коротким путем. Контрнаступление под Тихвином сорвало планы фашистов замкнуть второе блокадное кольцо и полностью изолировать город. В разгар контрнаступления в целях объединения войск Красной армии, действовавших восточнее реки Волхов, был образован Волховский фронт под командованием генерала Кирилла Афанасьевича Мерецкова. Для развития успеха тихвинского контрнаступления Верховное Главнокомандование приняло решение осуществить в январе 1942 года еще одну операцию по прорыву вражеской блокады силами Ленинградского, Волховского и частью Северо-Западного фронтов при содействии Балтийского флота.
Это решение было принято Ставкой под впечатлением победы под Москвой. Как свидетельствуют историки, воспрявший духом Сталин поставил задачу в течение 1942 года разгромить и изгнать врага со всей территории СССР. Он торопил военное руководство с развертыванием новых наступательных операций. Одной из них должна была стать операция по деблокаде Ленинграда. По плану операция имела целью прорвать оборону противника по реке Волхов, выйти в район города Любань, повернуть на запад и совместно с Ленинградским и правым флангом Северо-Западного фронта окружить войска немецкой группы армий «Север» и уничтожить их. Сама по себе задача прорыва блокады и освобождения от нее города была неоспоримой. Однако то, как она готовилась, уже заранее обрекало ее на провал и большие человеческие жертвы. О нереальности сроков подготовки операции, об абсолютно неподготовленном и неорганизованном тыловом обеспечении вновь образованного фронта, об отсутствии коммуникаций для подвоза боеприпасов и продовольствия, почти полном отсутствии средств ПВО и связи, складов, авиационной и артиллерийской поддержки и многом другом Верховный не желал слышать. Вместо решения перечисленных проблем Сталин в виде помощи прислал на Волховский фронт своих приближенных – Ворошилова, Маленкова, Мехлиса. С их именами связан ряд провалов первого этапа войны и на других фронтах. А о полководческих способностях нужно говорить отдельно.
Единого мощного удара не получилось потому, что из четырех армий, входящих в состав Волховского фронта, две (4-я и 52-я) имели большой некомплект, а еще две (59-я и 2-я ударная) находились еще в эшелонах и только двигались к фронту. 54-я армия, которая по замыслу должна была взаимодействовать с Волховским фронтом, подчинялась Ленинградскому фронту, несмотря на то что была в значительном отрыве от него и, как считают военные историки, было бы логичнее, если бы она вошла в состав именно Волховского фронта, что облегчило бы организацию взаимодействия ее с другими армиями и упростило бы управление. Однако этого не удалось согласовать командующим Ленфронтом и Волховским фронтом генералам Хозину и Мерецкову. Ставка не организовала взаимодействие фронтов.
Сама же армия состояла в основном из блокадников, вывезенных по льду Ладоги из Ленинграда, и испытывала нехватку продовольствия, зимней одежды, фуража, транспорта, автоматического оружия… Армия была измотана оборонительными боями.
Зима стояла на редкость суровая, а в сочетании с влажным климатом, как вспоминают ветераны, одежда сначала быстро сырела, потом застывала и превращалась в «негнущийся футляр, будто из камня». Наступать предстояло в сильно заснеженной лесисто-болотистой местности, при отсутствии дорог.
Первой из блокадного кольца перешла в наступление в направлении Тосно 55-я армия Ленинградского фронта. Но вскоре стало ясно, что шатающихся от недоедания солдат бессмысленно гнать на убой на немецкие дзоты.
В первых числах января с востока по направлению к Любани начала наступать 54-я армия. Как уже отмечалось, она в большинстве своем была укомплектована блокадниками. Этой армии боеприпасов хватило на несколько дней боев. Уже к 17 января, израсходовав боезапас, армия остановилась. К Любани она смогла выйти только через три месяца – в марте, преодолев с боями около 20 км и потеряв почти весь свой личный состав. «Штабеля трупов у железной дороги выглядели как заснеженные холмы»,– вспоминают участники тех событий.
7 января, в назначенный день, в наступление перешел Волховский фронт, начав таким образом одну из самых трагических операций войны – Любанскую, продолжавшуюся до 30 апреля. (С мая и до середины июля осуществлялись запоздалые попытки прорыва из окружения остатков обреченной армии. Последние из немногочисленных оставшихся в живых и не попавших в плен окруженцев выходили на других участках фронта вплоть до самой осени 1942 года.
В наступление перешли недоукомплектованные, не обеспеченные материальными средствами 4-я и 52-я армии, так и не дождавшиеся прибытия эшелонов других армий. Плохо подготовленное наступление захлебнулось через три дня еще и потому, что не была разведана линия обороны немцев, и их невыявленная артиллерия нанесла серьезный урон наступающим, превратив их в кровавую кашу. Немецкая же оборона была глубоко эшелонирована и подготовлена в инженерном отношении, оснащена фугасными минными полями. Разгромить предстояло пехотные и моторизованные корпуса, танковые дивизии 16-й и 18-й армий, имевшие свежие резервы, поддерживаемые авиацией и артиллерией.
Из-за неудачного начала операция была остановлена и отложена на несколько дней. Общая численность войск, принявших участие в этом наступлении, составила 325 тыс. 700 человек. (С 7 января по 30 апреля, т.е. в ходе наступления, потери этой группировки составили: убитыми – 95 тыс. 64 человека, 213 тыс. 303 раненых, больных и обмороженных.) Прибывшие в пешем порядке на фронт сибирские дивизии были полностью укомплектованы людьми, но не имели твердых навыков в боевой подготовке – в тактических приемах и в обращении с оружием. В лыжных батальонах не все умели стоять на лыжах, некоторые впервые оказались в лесу и из боязни потеряться путали боевые порядки. Призванные из запаса офицеры старой армии удивлялись слабой работе командиров и штабов. Полное отсутствие механизированной тяги компенсировалось солдатским горбом.
Утром 13 января силы Волховского фронта вновь перешли в наступление при поддержке минометов, трех артполков и легких танков. К этому времени в 59-й армии, считавшейся самой сильной, несмотря на то что половина ее соединений, ранее участвовавших в боях, была ослаблена, были развернуты пять дивизий, а еще три находились в пути. В четвертой армии в дивизиях насчитывалось по 3,5-4 тыс. человек. Дивизии 52-й армии имели большой недокомплект в личном составе, нехватку артиллерии, минометов и автоматического оружия. Во 2-й ударной в исходном положении к началу наступления находилось немногим более половины соединений – одна стрелковая дивизия и семь стрелковых бригад. Все вместе равнялось по численности стрелковому корпусу. В частях недоставало минометов, боеприпасов, обычного стрелкового оружия, оптических приборов, средств связи, передков для орудий и т.д. На каждое орудие имелось по 25 % от положенного боекомплекта. Танков в тот момент не имелось, как и в 52-й армии, совсем.
В резерве фронта были две очень ослабленные кавалерийские дивизии и четыре лыжных батальона. Второго эшелона фронт не имел. Отсутствовал автотранспорт, снабжение осуществлялось неудовлетворительно. В небе безраздельно господствовала вражеская авиация. Действия фронтов и даже армий на одном фронте были согласованы плохо, а то и вообще не согласованы во времени.
Тем не менее наступление все равно началось, и главная роль в нем отводилась 2-й ударной армии под командованием генерала Н.К. Клыкова.
После двухдневных кровопролитных боев, 15 января, командующие 2-й ударной армии и 52-й армии были вынуждены ввести в бой вторые эшелоны армий, а 17 января 2-я ударная армия сумела прорвать первый оборонительный рубеж немцев. В образовавшуюся брешь был брошен недавно сформированный 13-й кавалерийский корпус. Войска продвинулись в глубину на 10-15 км и начали расширять плацдарм…