Лейла Ливингстон
Жанровые противоречия
Глава IV. Кантабиле
Эзра с трудом разлепил глаза, когда за широким незашторенным окном уже начало вставать солнце. Его лучи с трудом проходили сквозь ветви высоких ясеней и густую дымку тумана, опустившуюся на пригород Лимерика этим утром. Эзра ощутил, как что-то тяжелое придавило его ступни к дивану и, подняв голову, обнаружил Сэнди, красно-белого сеттера, вальяжно развалившейся у себя в ногах. Тяжело сел и оглядел полупустое помещение, заставленное рядами картонных коробок и кофрами для музыкального оборудования. Когда-нибудь это станет домашней студией, но сейчас тут стоит нелепый кожаный диван и сложено всё, что не уместилось в других комнатах старого каменного дома. Эзра осторожно вытянул сначала одну, потом другую ногу из-под спящей собаки и опустил их на деревянный пол.
Что-то увесистое упало с его колен, гулко стукнувшись о паркетную доску. Сэнди тут же открыла глаза и повернула усыпанный мелкими пятнами нос в сторону хозяина. Эзра взглянул на пол и обнаружил свою записную книжку у левой ноги. Хлопнувшись вниз, она раскрылась на странице, где вчера вечером он уложил карандаш.
– Всё в порядке, девочка, это я – растяпа, – он почесал собаке за рыжим висячим ухом и, оттолкнувшись от дивана, встал с нагретой кожи.
Поднял блокнот и подошёл к окну. Вчера поздним вечером, когда Эзра вернулся домой, лило как из ведра, значит, в воздухе за окном сейчас разлит запах озона вперемешку с ароматами утреннего леса. Он осторожно собрал волосы в узел на затылке и, свистнув собаке, вышел из комнаты в холл. Повернул замок, дёрнул ручку входной двери и, выпустив Сэнди, вдел затянутые в шерстяные носки ноги в резиновые сапоги цвета хаки. Накинул кожаную куртку с подкладкой из овечьей шерсти и вышел следом за собакой. Её пушистый рыже-белый хвост уже выглядывал из высокой травы вдалеке. Эзра вытащил из под куртки капюшон толстовки, набросил на голову и сошёл с гравийной дорожки на газон.
Вместе они взяли направление по самому краю леса вдоль дороги, ведущей в сторону берега реки Шаннон. Когда Сэнди выбежала на поросший жёлтой травой склон у её бурных вод, Эзра присвистнул и собака села на месте в ожидании хозяина. Он поравнялся с ней и опустился на землю, вслушиваясь в шум ветра, сухих колосков и тёмных волн внизу. Позади остались бескрайние поля и крошечная деревушка Клонлара. Сэнди, тяжело дыша, опустила квадратную морду ему на колено. Эзра запустил пальцы в её длинную шерсть и прочесал несколько раз от шеи до самого хвоста. Собака давно так не ластилась к нему. Видимо, устав от многодневного одиночества, она решила взять всё от этого утра.
– Прости, Сэнди, я задерживаюсь в последнее время. Сегодня Фред приедет к тебе на два часа. Погоняешь его по лесу? М? – он потрепал собаку по спине и, осторожно поднявшись, спустился по склону к самому берегу.
Их прогулка затянулась больше чем на полтора часа. Вдоль реки они вышли в поля и гуляли там до тех пор, пока не поднялся сильный ветер, принесший с реки сырость и холод. Втянув шею под воротник куртки, Эзра повернул обратно к дому и Сэнди, обычно имевшая привычку убегать далеко вперёд, сегодня прошла весь путь с ним рядом, лишь изредка останавливаясь у поросших плющом изгородей и ящиков для благотворительных сборов. Открыв дверь, он стянул грязные сапоги. Бросив их на терассе, отловил собаку и на руках пронёс её в душевую кабину гостевой ванной комнаты.
Вымыл лапы, снял с носа пару колючек и высушил феном, терпеливо выслушав недовольное рычание.
– Ох, животное, – бросил он Сэнди, когда она тявкнула на него в последний раз.
Далее утро пошло по уже привычному сценарию. Он покормил собаку, насыпал корм в миски, которые Фред обещал выдать ей днём, и наполнил автоматическую поилку. Только после этого влез под горячие струи воды, привёл себя в порядок и позавтракал. Сняв ключи от машины с крючка в нише при входе, взглянул в зеркало.
– Нда, – оправил серый джемпер надетый поверх белой рубашки и обратился к Сэнди, – Как я выгляжу?
Собака издала скулящий звук, отчего Эзра, бросился к ней и напоследок потрепал нахалку по пушистой шее.
– Вернусь вечером, Сэнди-Кэнди, – сказал он ей и, подхватив рюкзак и гитарные кофры, вышел за дверь.
Погрузил всё своё добро в багажник синего Вольво, и, обойдя машину, сел за руль. Повернул ключ и вырулил на Чёрч Филдз в сторону трассы R463. Все двадцать минут, что он ехал мимо полей и малоэтажных зданий в сторону Лимерикского университета, в динамиках звучал волшебный голос Ареты Франклин. Настукивая ритмы пальцами по рулю, и покачивая головой в такт, Эзра направил машину на Дублин роуд, и, когда плейлист переключился на бессмертное «Пусть будет так», свернул на парковку. Вольво встал на приличном отдалении от входа и когда Эзра уже собирался выходить из машины, смартфон, брошенный им в нишу за руль, разразился протяжной вибрацией.
– Доброе утро, Джолин, – сказал он, придав голосу уверенности.
– Эзра, мальчик мой, я звоню с очень важной просьбой, – прозвучал в трубке низкий голос кумира его детства.
– Что угодно, Джолин, для вас что угодно, – на улыбке проговорил он.
В трубке раздался громкий кашель и тяжёлый вздох:
– Вчера я немного не рассчитала с текилой, и теперь, скажу честно, нахожусь в не совсем подходящей кондиции. Мы можем перенести запись на вечер?
– Эмм, я посмотрю, что можно сделать, – Эзра потёр переносицу и, уронив руку, невидяще уставился перед собой.
От хорошего настроения в миг не осталось ничего. Позвонить Фреду. Он ведь успеет отредактировать график и договориться с Мёрфи? Вот же чёрт!
– Мне жутко неудобно перед тобой, – голос Джолин действительно показался ему через чур хриплым, – Я восстановлюсь примерно через три-четыре часа. Ну и мощное же пойло разливают в этом вашем Лимерике! Кхэ-кхэ, – она снова закашлялась.
– Я все решу, не волнуйтесь. Будем ждать вас вечером, спасибо, что позвонили, – Эзра, не желая больше ничего слышать, сбросил вызов и быстро набрал Фреда.
Пока в трубке звучали долгие гудки, он перебирал в голове возможные варианты решения кризиса. Идеи, возникавшие в его голове, варьировались от плохих до очень плохих. Часть музыкантов просто не смогут присутствовать на записи из-за запланированного концерта, а значит, нужно будет срочно набирать других. Другие гитары, другие скрипки и другие клавиши.
* * *
– Грейси, сядь! Немедленно! – Энн влетела в её гримёрку и закрыла дверь так поспешно, словно за ней гнались.
Грейс отвела взгляд от собственного отражения и во все глаза уставилась на подругу. Та прошла вглубь комнаты и, уложив ладони Грейс на плечи, надавила, усаживая её на стул.
– Сядь и слушай, – повторила Энн тише.
– И-и тебе привет, – Грейс отложила палетку теней на столик и уложила рядом длинную скошенную кисть.
– Я вчера узнала от Джолин нечто, что наверняка взбесит тебя, но это напрямую связано с хорошей для нас новостью, – Энн привалилась к краю стола и слегка склонила голову набок, отчего седые пряди, выбившиеся из собранных на затылке волос, упали ей на лицо.
– Может, тебе не стоит делиться этим со мной за десять минут до начала концерта? – опасливо поинтересовалась Грейс, тщетно пытаясь потушить моментально разгоревшееся в её душе любопытство.
– Стоит, иначе ты узнаешь сама, и фурия в аду нам всем здесь покажется феей драже, – Энн обратила внимание на стоявший у зеркала термос, – Здесь ромашка?
– Сегодня Эрл-Грей, – Грейс бросила быстрый взгляд на чай, – Может, уже перейдёшь к делу?
– Джолин сегодня будет здесь. К пяти, – она помедлила, – но ты никогда не догадаешься зачем.
– Придёт под занавес концерта послушать Ханса Циммера? – Грейс выгнула бровь и потянулась к кисти, на что тут же получила по руке от подруги.
– Она пишет песню с Эзрой, сегодня, – сообщила она таким тоном, будто зачитывала приговор, – Это он её протеже.
– Ва-ау, – протянула Грейс равнодушно, – ну что ж, рада за них обоих, и-и почему это должно было меня разозлить?
– Джолин собирается просить тебя встать за клавиши, – выпалила Энн на одном дыхании и слегка пригнулась, будто Грейс могла наброситься на неё с кулаками, как на гонца с плохими вестями.
– Энн, радость моя, ты точно успела отойти от вчерашней попойки? – протянула она со скепсисом, – Концерт продлится два часа, пока я закончу, они успеют записать целый альбом.
– И с этим связана плохая новость, – Энн тяжело вздохнула и осторожно продолжила, – в программе выступления теперь перестановки. Все композиции с солирующей фортепианной партией идут в первые полчаса, ровно до антракта, – объявила она, – ты отыгрываешь их, а дальше тебя заменит Сара.
– Ты же сейчас шутишь?! – Грейс сдвинула брови и уложила ладони себе на макушку, – Кто это предложил?
– Фрэнсис. Он позвонил минут пять назад и предупредил, что к тебе собирается Джолин.
– Да что с ним не так! – Грейс издала грудной рык и сложила руки на груди, – Я никуда не пойду. Пусть Сара сыграет для них. Это вообще не моя музыка, мы ни разу не репетировали, и мне это не интересно.
– Так и скажешь Джо, когда она придёт сюда? – с сомнением уточнила Энн.
– Энн, у меня нет проблем с тем, чтобы отстаивать свои границы. Почему она вообще решила, что я могу им помочь?
– Ну-у, скажем, вчера о тебе зашла речь… – Энн отфыркнулась от волос, упавших на лицо и прогладила прическу, – Пару раз. И я сделала тебе неплохую рекламу.
– Боже, Энн, но зачем?! – Грейс уложила локти на туалетный столик и уронила голову в ладони,
– Не спрашивай, я не знаю. Во мне говорило мартини, а потом текила… Много текилы, – она поджала губы и виновато посмотрела на Грейс.
– Честное слово, последние два дня у всех будто окончательно сорвало чердак, – она встала с места и, оправив концертное платье, собралась уже уйти из гримёрки.
– Я думаю, тебе стоит с ней поработать, – ударилось ей в спину, – Попадёшь в их видео для MTV, подстелишь себе соломку, твой контракт закончится очень скоро. Дальше-то что?
Грейс обернулась. Энн всё так же неподвижно сидела на крае туалетного столика и пытливо смотрела на неё.
– А дальше свобода. Энн, я, может, и не против поработать в новом жанре, тем более с женщиной, творчество которой я люблю и уважаю с малых лет. Но здесь же вопрос отношения. Фрэнсис вертит мной как хочет, Эзра забирает уже сыгранных музыкантов и всем наплевать на весь тот труд, что мы с тобой вложили в этот оркестр. Плевать на нас! Эта ультимативность уничтожает всякое желание делать хоть что-то внутри этих стен. Даже с Джолин Йейтс.
– Грейси, твоя гордость лишает тебя неплохой перспективы и бесценного опыта, – вполголоса сказала подруга, – от того, что ты сейчас пошлёшь Джо к чёрту, Фрэнсис не изменит своего отношения. И наверняка продолжит принимать решения, которые будут тебе не по душе. Отыграй первую часть концерта и позволь Саре сыграть остальное. Там же ерунда, ты же скучаешь на этой программе.
– Ответь мне, пожалуйста, почему Сара не может поучаствовать в записи? Почему у них вообще нет клавиш?! Что это за бэнд такой?!
– Клавиши есть, но ещё вчера они попросили о замене. Я не знала, что там намечается, и предложила Сару. Вечером Джолин поделилась планами, и до меня всё дошло, и вот сейчас позвонил Фрэнсис. Говорит, Джо просит тебя.
Грейс приложила холодные ладони к своим пылающим щекам. Внутри неё сейчас разгоралась настоящая ярость. То, что раньше было просто раздражением, перетекло в устойчивую злость и сильно сжатые челюсти. Дышать. Нужно не забывать дышать.
– Вашу мать…– она выпустила из лёгких весь лишний воздух, – Что там надо играть? Есть ноты?
– Да, я принесла, – Энн достала из-под мышки уложенный туда пластиковый планшет и, поискав среди файлов, выудила нужный из зажима.
Грейс взглянула на нотный стан. Ми-диез минор, четыре четверти.
– Здесь же простейшие аккорды в басовом ключе, – Грейс покачала головой, – Сары тут будет более чем достаточно.
– Они хотят тебя, – повторила Энн настойчиво, на что Грейс только хмыкнула.
– Эзра-то в курсе? – спросила она спустя недолгую паузу.
– Я без понятия, – подруга дёрнула плечом.
Грейс покачала головой. Опустила голову, постояла, раздумывая.
– Чёрт с вами, – она покивала каким-то своим мыслям, – Какой новый порядок произведений в программе?
В ответ Энн протянула ей ещё один файл. Грейс вчиталась в содержание первого акта.
– Хорошо. Ладно. Пойдём, нам уже пора начинать, – развернувшись, она уже было хотела направиться в сторону сцены.
– Грейс! – окликнула её Энн.
– Что? Что-то ещё?! – не обернувшись, огрызнулась она.
– Да. У тебя тени только на правом глазу, – бесцветно проронила подруга и, обогнув Грейс, вышла из гримёрки.
* * *
Внутренний мандраж отпустил его лишь к вечеру. Теперь Эзра стоял в студии в окружении бэк-вокалистов и присланных со второго этажа скрипачей и альтов.
– Давайте ещё раз повторим хлопки на проигрыше. Скрипки, играете по струнам без смычков на ритм хлопков. Фа-фа-фа ля-ля си-си-си, фа-а–ля, ля-а-си. Мерилл, покажи им.
Бэк-вокалистка тут же изобразила ритм из хлопков, двух щелчков пальцами и снова хлопков.
– Все поняли? Так, теперь давайте все вместе, – скомандовал Эзра, – раз, два, раз-два-три!
Струнные отыграли по нотам в такт хлопкам бэк-вокалистов, но что-то прозвучало мимо.
– Не пойму, – Эзра нахмурился, – Давайте ещё раз. Где-то лажаем, – он стянул с ушей объёмные наушники.
Музыканты снова проиграли мотив и отбили ритм, но источник неточности так и остался для него загадкой. Дело явно в скрипке, но в какой из трёх?
– Сирша, – прозвучал женский голос из дверного проёма, когда инструменты перестали звучать, – Твоя скрипка не заслужила такого грязного перехода с ля на си. Она, кажется, расстроена, подкрути колки и разомни пальцы.
Эзра обернулся на звук, в тот самый момент, когда в студийную комнату из аппаратной вошла Грейс Галлахер. Невозможно красивая: волосы, уложенные в объёмный низкий пучок ярко контрастировали с чёрным шёлковым платьем в пол и сине-серым пиджаком, надетым поверх. Ну почему?! Почему такая прекрасная внешность идёт в комплекте с таким скверным характером?! Он поднял брови и, сделал несколько шагов в её сторону.
– Какими судьбами? – спросил вполголоса.
– Джолин хочет, чтобы я была у вас на клавишах сегодня, – она перевела строгий взгляд с Сирши на него.
– Неужели? И ты согласилась поучаствовать в записи нашей пошлой чуши? – Эзра не смог удержаться от шпильки.
Каждый раз, когда он вспоминал, что она наговорила ему в гримёрке, в душе разгорались пожары.
– Разве это не ниже твоего достоинства? – добавил он с вызовом.
В ответ на лице Грейс проступила торжествующая улыбка.
– Я так сильно задела твоё самолюбие, – сказала она тихо, – Дай пройти к инструменту.
Она обошла его и приблизилась к трёхступенчатым клавишам Yamaha. Следом в проёме появилась Джолин.
– Мальчик мой, вы с Фредом просто волшебники! – объявила она, широко разведя руки в стороны.
Приблизилась и крепко обняла его, покачавшись из стороны в сторону. Эзре пришлось сильно пригнуться, и со стороны они наверняка сейчас смотрелись комично, но Джолин Йейтс просто нельзя не обнять при встрече.
– Очень рад, что мы сегодня всё-таки запишемся, – сказал он, неловко улыбнувшись.
– Ох, это просто невероятный текст, – она, наконец, отстранилась и, отбросив седые пряди за спину, оглядела остальных присутствующих, – Всем добрый вечер! Ну что, ребятки, порепетируем? – её низкий немного хрипловатый голос звучал мощно даже в комнате, сверху донизу обитой звукоизоляцией.
Музыканты разошлись каждый к своему месту и надели наушники. Бэк-вокалисты поправили стойки микрофонов и приготовились хлопать, струнные уложили смычки на колени. Саймон простучал палочками раз-два-три-четыре и задал нестройный ритмичный бит на напольном томе и тарелках.
Эзра придвинул микрофон ближе и протяжно пропел вступление на средних нотах грудным голосом, в то время как Грейс взяла первые аккорды и встроилась в ритм, задаваемый ударными и хлопками бэк-вокалистов.
Мы уже давно открыли глаза
И больше не готовы к компромиссам.
Мы были достаточно прощающими,
Но нам не простили того, что мы научились говорить.
Нам не простят этих открывшихся глаз.
Нет, мы больше не станем ничего проповедовать.
Между нами проведена граница,
И да, мы с тобой больше не одно и то же.
Теперь все инструменты в один миг стихли, и Эзра пропел первую строчку бриджа.
Наша жизнь больше не о броских лозунгах,
Вступил бэк-вокал с протяжным «у-у-у» в той же тональности, что аккорды клавишей. Там же вступили скрипки.
А о том, кто их произносит.
Голос Эзры ушёл в белтинг на высоких нотах, после которого с каждым следующим словом текста он спустился как на арпеджио вниз.
Мы больше не про пробуждение умов,
Мы про огонь в душах,
Про силу свободы внутри.
Саймон ударил по тарелкам, снова наступила пауза в звучании и на третий счёт все вступили с мощным уходом в высокие ноты, ознаменовавшем припев. Эзра из белтинга ушёл к стойкому вибрато и пропел первые строки припева.
Ты культивируешь страх,
Но в наших сердцах теперь только ярость.
Мы храним эту энергию внутри,
Она питается нашей болью.
В сочетании с мощным бэк-вокалом, партией струнных и клавишей, получилось созвучие, свойственное церковному госпелу. На секунду обернувшись к Джолин, Эзра обнаружил на её лице широкую довольную улыбку и ничем не скрываемое восхищение во взгляде. Повернувшись к микрофону, она глубоким и мощным голосом пропела финальные слова припева.
В наших словах есть сила,
Которая больше, чем любая ложь.
Она питается нашей болью.
И снова ударные выдали нестройный бит. Ансамбль перешёл ко второму куплету. Эзра вернулся в комфортные средние ноты.
Голоса лучших из нас замолчали навсегда.
Тот, кто когда-то казался близким по духу
Теперь бесконечно далёк.
Вы отделились стеной из разрушительных эмоций,
Но мы не будем ломиться в ваши ворота.
Бэк-вокалисты и Грейс создали подходящий фон, и Эзра пошёл по нотам вверх.
Молитесь своим богам и культивируйте ненависть.
Следующая строчка, напротив, спустилась по нотам вниз.
Нам больше не интересны ваши выдуманные миры.
Пауза. Мелодия ушла в бридж.
Наша жизнь не о броских лозунгах,
А о том, кто их произносит.
Мы больше не про пробуждение умов,
Мы про огонь в душах, про силу свободы внутри.
Перестук барабанов и пауза. Эзра пропел первые слова припева, и вступил весь остальной ансамбль. Бэк-вокал эхом повторял теперь последние слова каждой строчки.
Ты культивируешь страх,
Но в наших сердцах теперь только ярость.
Мы храним эту энергию внутри,
Она питается нашей болью.
Вступила Джолин с мощным рычащим пением.
В наших словах есть сила,
Которая больше, чем любая ложь.
Она питается нашей болью.
Теперь все инструменты стихли, остались только хлопки и вторящие им быстрые двойные аккорды клавиш, идущие сперва вверх, потом вниз. Джолин пропевая отдельные ноты взяла свою партию рычащим грудным пением в низкой тональности.
Они кричат о справедливости, но спросите себя:
Что за правда может быть без милосердия?!
И если кто-то говорит вам держаться за свои цепи,
Рассметесь им в лицо, ведь вы свободны больше, чем они-и.
Перестук барабанов, громкое вступление всех инструментов и вокалистов. Эзра ушёл в высокие ноты и пропел припев в последний раз, но уже вместе с Джолин, вступившей на последних трёх строках.
Ты культивируешь страх,
Но в наших сердцах теперь только ярость.
Мы храним эту энергию внутри,
Она питается нашей болью.
В наших словах есть сила,
Которая больше, чем любая ложь.
Она питается нашей болью.
Клавиши съехали на комбинации аккордов вниз, и последний перестук барабанов завершил песню.
Музыканты поаплодировали друг другу и Джолин издала ликующее «У-уху» в микрофон.
– Скажите мне, что я не одна ощутила эти мурашки, – воскликнула она.
* * *
Запись завершилась ближе к девяти вечера, когда подтянулись ребята с MTV, и засняли финальный прогон. Грейс ощутила тянущую боль в пальцах и, сцепив их в замок, вытянула перед собой руки, выгибая все ноющие суставы наизнанку.
– Грейс, дорогая, спасибо, что согласилась помочь, – Джолин подошла к ней почти сразу после того, как режиссёр сообщила о завершении съёмки, и заключила её в крепкие объятия, – Сегодня всё утро смотрела видео с тем, как ты исполняешь джазовые импровизации на фендер-пиано и электро-органе. Дорогая моя, твоя деятельность напоминает мне Кита Джарретта! Выбирайся из своей академической скорлупы, и включайся в наш славный микс из соула и ритм-н-блюза.
– Джолин, мне безумно приятно, что вы так высоко оцениваете мои навыки, и спасибо за столь лестное сравнение, но, боюсь, я слишком прикипела к классике, – отстранившись, Грейс вежливо улыбнулась ей и взглянула на часы.
– Не смею больше задерживать тебя, птичка, – Джолин одарила её тёплой улыбкой и, отбросив волосы назад, направилась прямиком к скрипкам.
Всё ещё ощущая лёгкий мандраж от состоявшегося короткого диалога с легендой, Грейс повесила наушники на микрофонную стойку и, перешагнув клубок перепутанных проводов, устремилась на выход. Уже в дверях её нагнала Сирша.
– Мисс Галлахер, – несмело обратилась она, – прошу прощения. Я хотела вас предупредить.
Грейс прикрыла глаза и, подавив очередную волну раздражения, обернулась.
– Да, я слушаю, Сирша, но, пожалуйста, быстро.
– У меня… – она запнулась, – У меня завтра не получится присутствовать на репетиции.
Судя по всему, на лице Грейс отразилось что-то такое, что заставило скрипачку, заикаясь, спешно пояснить.
– П-п-просто мне нужно будет уехать на похороны. В другой конец Ирландии, в Донегол.
– Оу, – Грейс немного опешила, но, собравшись, протянула ладонь к предплечью девушки и осторожно погладила в жесте поддержки, – Эмм… Да, конечно. Ушёл кто-то из близких?
– Да, – только сейчас Грейс заметила, что покрасневшие глаза Сирши были наполнены слезами, – бабушка, – она провела тыльной стороной ладони по щекам, смахивая их, – извините.
– Всё в порядке, послушай, – Грейс слегка пригнулась к ней и вполголоса добавила, – возьми три дня на отдых. Спешить некуда. Мы справимся, а ты должна прийти в себя. На регулярные концерты мы подыщем замену, а большие выступления только на следующей неделе.
– С-спасибо, мисс Галлахер, – Сирша приосанилась и растянула губы в короткой вежливой улыбке, которая, правда, тут же сама стёрлась с её припухшего лица, – Я буду заниматься, конечно, просто завтра это вряд ли получится.
– Главное собери себя по кускам, – Грейс заглянула ей в глаза, дождавшись понимающего кивка, сделала шаг назад, – увидимся в субботу.
На этом она развернулась и вышла в аппаратную, откуда сразу же направилась в сторону своей гримёрки. В части коридоров уже приглушили свет, отчего пробивавшийся в широкие окна зеленоватый свет фонарей окрасил белые стены в болотно-серый оттенок.
За спиной послышалась размеренные шаги, кто-то кашлянул. Грейс обернулась и обнаружила Эзру, идущим за ней.
– Грейс, мне нужна минута твоего времени, – его певучий баритон эхом срезонировал в пустом коридоре.
Открыв дверь, она прошла в гримёрку и, схватив со стула сумку, поспешила выйти обратно, но столкнулась с ним в проёме.
– Эзра, у меня сейчас нет времени и сил на препирания с тобой, – она выставила руку вперёд, мягко отодвинув его с прохода и, закрыла дверь ключом.
– Я не собирался препираться, – спокойно пояснил он, немного отступая назад, – Просто хотел сказать спасибо, что поучаствовала. Как я понял, это было важно Джолин, и-и-и, – он упер кулак в бок и, откинув кудрявую прядь, выбившуюся из пучка на макушке, добавил, – в общем, ты отлично справилась.
Грейс не удержалась от того, чтобы удивлённо вскинуть брови. Обернувшись, она прислонилась спиной к двери и испытующе посмотрела на тёмный силуэт напротив.
– Это оливковая ветвь? – с сомнением в голосе уточнила она.
– Я всё ещё не хочу быть в конфликте, несмотря на то, что прозвучало за этой дверью – он дернул плечом и, помедлив, добавил, – Это всё, что мне есть сказать. Хорошего вечера, – Эзра прошёл немного спиной вперёд и устремился прочь.
– И что, не будет никаких просьб? – всё так же недоверчиво бросила Грейс ему в спину.
Эзра замедлил шаг и, обернувшись, остановился.
– Просьб нет. Но если тебе будет интересно ещё поработать над пошлой чушью когда-нибудь в будущем, дай знать. Буду рад добавить фортепианную партию посложнее, – сказав это он махнул рукой и скрылся за поворотом.
Ещё с полминуты Грейс ошеломлённо смотрела туда, где только что стоял Эзра. Ей это привиделось?
От задумчивости Грейс пробудила протяжная вибрация телефона. Она выудила его из объёмной сумки и ответила на звонок.
– Мейви, я уже мчу, – сорвавшись с места, проговорила она.
– Я звоню сказать, что всё окей, и я осталась у Эрин, – прозвучало из трубки, – У нас проект по истории. Будем делать, а потом посмотрим фильм. Миссис Куин отвезёт нас утром в школу.
Она замедлила шаг и, подойдя к окну, невидяще уставилась на здание университетской библиотеки.
– Я могу заехать за тобой по пути домой, – обронила она растеряно.
– Мам, не стоит. Тут дел дофига. По сети делать дольше. Скажи лучше, как прошёл концерт?
– Не знаю, – отозвалась Грейс, стараясь придать голосу беззаботных нот, – Я пропустила бОльшую его часть. Аккомпанировала тут другим музыкантам.
– Ого. Пошла вниз по социальной лестнице? – хохотнула Мейви в трубку, – Как там было написано на той футболке у вашего контрабасиста?
– «У кого нет таланта, тот идёт в рок-группу».
– Точно! Ну так что за жанр?
– Там микс, – Грейс вынула из пучка заколку и распустила волосы, – соул, госпел, ритм-н-блюз.
– Ну ты даёшь! Записала на телефон?
– Нет, нас снимало MTV. Как выйдет, посмотрим вместе.
– Обалде-еть… – протянула Мейв, и на заднем плане послышался чей-то высокий голос, – Нда, ладно, мам. Мне уже пора, проект не ждёт. Завтра я сама доберусь на автобусе.
– Договорились, – Грейс покивала, – Передавай привет Эрин. Завтра, надеюсь, освобожусь пораньше.
– Ага, спокойной ночи.
– Люблю тебя, – только и успела произнести она прежде чем в трубке зазвучали три коротких гудка.
Грейс отвела взгляд от окна и, обернувшись, бросила взгляд на тёмный безлюдный коридор. Никого. Постояв так с минуту, она достала ключи от машины из сумки и, прочесав волосы на макушке, направилась к лестнице.