ЛитРайдер .
Грань человечности
Место встречи.
Мы рано проснулись, встретив нежные золотые лучи утреннего солнца, позавтракали, заполнив свои желудки теплом и энергией, собрали свои вещи и выдвинулись в путь с первыми проблесками дня. Переждав одну полную ночь, мы покидали Южный аванпост – последний оплот цивилизации, последнюю защиту от бескрайних и мрачных гиблых земель, таящих в себе множество опасностей.
Когда мы уходили, несколько человек собрались проводить нас в это непредсказуемое путешествие. Из знакомых мне присутствовал всего двое: первый – строгий глава гильдии, который вновь провёл важный разговор с Тензором; второй – Марк. Он ничего не говорил, лишь стоял в стороне и наблюдал с задумчивым, полным тревоги выражением лица. После вчерашней встречи у меня сложилось о нём негативное впечатление. Я полагал, что он всего лишь скряга, порицающий все новые начинания, но сейчас в его глазах читалась глубокая тоска и тревога за нашу судьбу. Возможно, вчера он всего лишь пытался отговорить нас от этого рискованного шага, хоть и делал это весьма специфическим образом. Неужели он действительно считает, что наша затея – это чистое самоубийство?
Я глубоко ушёл в свои размышления, пока наш караван уверенно двигался вперёд, мы находились в боевой готовности, всегда настороже в ожидании непредвиденных обстоятельств. Было бы неплохо встретиться с группой Зака без происшествий, но вероятность столкновения с людоедами оставалась высокой, и с каждым шагом это опасение лишь нарастало.
Однако с удивлением, которое граничило с облегчением, мы отметили, что первый день прошёл без инцидентов. Мы несколько раз останавливались на привал, обменивались усталыми улыбками и новыми силами продолжали свой путь. Когда солнце, раскрасивая горизонт яркими красками, начало садиться, мы разбили наш временный лагерь. Поужинав, все начали расходиться: кто-то занял свои позиции на постах, кто-то утомлённый ждал, когда же сможет погрузиться в царство снов. Я тоже собрался направиться к своей палатке, но заметил немного хмурого Тензора, который стоял у костра, погружённый в свои тревожные мысли.
– Не кажется ли тебе, что всё слишком спокойно? – обратился я к нему, стараясь развеять атмосферу напряжения.
– У меня возникают некоторые опасения. Я рассчитывал, что хоть раз за день мы наткнёмся на людоедов, но мы даже не заметили никого, – ответил Тензор, нахмурив лоб и поджав губы.
– Это же хорошо, не так ли? Почему ты выглядишь так хмуро?
– Я не стремлюсь к сражению, но меня тревожит то, что если мы не видим никого, это вовсе не значит, что никто не наблюдает за нами.
– Думаешь, нас могли заметить и просто не атаковать? Какая в этом тогда логика?
– Не знаю. Но на ночь, как и договаривались, удвоим число часовых. Осторожность не помешает.
– Обычно я дежурю вторым, но если хочешь, могу взять на себя первую смену.
– Не нужно. В первой группе есть опытные ребята, лучше отдохни.
Я кивнул и направился к своей палатке. Мы размещались по шесть человек в одной палатке, и пятеро остальных уже были внутри, шёпотом обсуждая предстоящий путь и тревоги. Немного поговорив, мы разложили спальники, и я, погрузившись в мысли о том, что ждет нас впереди, пытался унять ощущение настороженности. Но вскоре мне не удавалось уснуть, вслушиваясь в шум за пределами палатки, но я не слышал ничего, кроме шороха травы и тихого звука ветра. Внезапно тишина, как натянутая струна, прорвалась – я ощутил, что какое-то внутреннее беспокойство не даёт покоя. Часы показывали, что до смены дежурства ещё около сорока минут, и я знал, что это не время для пробуждения, однако странное беспокойство овладело мной.
Я взял свою глефу, стремительно покинул тёплый кокон своего спального мешка и вышел на улицу, одеваясь в ночной мрак. Тишина сгущалась вокруг, и каждый вздох казался чрезмерно громким. Лунный свет ярко освещал тёмные уголки нашего лагеря, отбрасывая длинные тени, которые казались живыми и зловещими. Я шагал осторожно, стремясь не нарушить этот хрупкий баланс, но вдруг увидел вдалеке фигуру – это была Элли, дежурившая в первой группе. Она обернулась на мой подход, и тень лёгкой улыбки пробежала по её лицу.
– Ожог, ты любишь гулять по ночам или просто не спится? – спросила она шёпотом, глядя в бескрайние заросли высокой травы, как будто опасаясь, что там может скрываться нечто угрожающее.
– Что-то мне подсказывает, что лучше не оставаться в тени, – ответил я, поворачиваясь к ней спиной к высокорастущей зелени. Это, возможно, было глупо, но ощущение присутствия тёмных существ продолжало давить на меня. Мы говорили тихо, чтобы не нарушить тишину ночи, но напряжение нарастало с каждым произнесённым словом.
Вдруг раздался шорох – звуки, казалось, приходили со всех сторон – то справа, то сзади, словно сама тьма собралась в жажде нападения. Сердце забилось чаще, я перевёл взгляд в сторону зарослей, насторожившись. Мелкие звуки усиливались и превращались в оглушительный гул, предсказывая лишь одно – опасность.
– Слышишь? – спросил я, чувствую, как голос мой звучит хрипло от страха. Элли сжала арбалет в руках, её тело напряглось, готовясь к возможной атаке. Ночь окутывала нас, как свинцовая пелена, сжимая пространство вокруг.
– Я готова, – произнесла Элли, её голос звучал тихо, но в нём ощущалась решимость. Вскоре из зарослей выскочило дикое животное – огромный кабан, с трудом пробирающийся сквозь густую растительность, его чёрная шкура поглотила лунный свет. Мы оба выдохнули с облегчением – напряжение немного отступило, но сердце продолжало колотиться в груди. Я понимал, что это лишь одна угроза, но в шуме вокруг продолжала ощущаться неуверенность. Всё вокруг шептало о том, что мы не одни. Кабан не мог создавать столько звуков, или же, может, это моё воображение, разыгравшееся под гнётом страха, начало подкидывать идеи о том, что за тенью прячется нечто большее.
Постепенно тьма сгущалась вокруг, когда Элли, на последнем вздохе смены, тихо попрощалась. Её фигура растворилась в ночи, и вскоре я остался наедине с мраком, лишь с легким овальным светом от маяка впереди. Теперь я был один, и это ощущение поднимало в груди нечто тревожное. Я занял свой пост, сжимая в руках глефу и вглядываясь в неведомую тьму. Словно что-то невидимое наблюдало за мной из-за потемневших деревьев и кустов, готовясь к налету или какому-то таинственному откровению.
Я вспоминал произошедшее в попытках понять, обоснованно ли мое беспокойство. Часы тянулись, но ничего не происходило. Тишина укреплялась вокруг, ненадолго прерываемая лишь доносами ночных птиц. Даже обычное движение воздуха казалось мне угрюмым шёпотом. Три часа с тех пор, как я принял пост, пролетели незаметно, и самые ужасные страхи, казалось, растворились вместе с ночной темнотой.
На смену мне пришёл Нико, на лице у него светилась улыбка. Его энергия была заразительной, и, не смотря на моё утомление, я не мог не улыбнуться, когда он подошёл ко мне.
– Как ночь? – спросил он, отряхивая волосы.
– Спокойно, – ответил я, хотя на самом деле ощущение тревоги всё ещё не покидало. – Но есть нечто, о чём стоит поговорить.
Я рассказал Нико о том, что произошло. Несмотря на всё растущее беспокойство, его лицо оставалось улыбчивым, хотя в его глазах промелькнуло понимание серьезности. После короткого обмена взглядами, мы направились к лагерю, где нас ждал Тензор.
– Я знаю, что ты переживаешь, – сказал он, внимательно выслушивая. В его голосе слышался весомый авторитет, который облекал даже самые тревожные слова надеждой. – Позвони Финза, он станет надежной опорой.
Когда мы вызвали Финна, тот появился на своих длинных ногах, его фигура была поразительно мускулистой, а светлые волосы струились, как вода на солнце. Финн всегда внушал доверие; его доброта и преданность оставляли никого равнодушным. Плечи его несли тяжелую алебарду с мастерской укладкой, но он всегда двигался с лёгкостью, как будто эта боевая система была частью его самого.
– Ты позвал меня? – произнёс он, наклонив голову, внимательно осматривая меня.
Я объяснил им, что почувствовал… о ночных наваждениях и шёпотах леса. Финн кивнул в знак понимания и небрежно выдал уверенное:
– Лучше знать, чем не знать. – Его глубина и спокойствие всегда вызывали трепет.
Четвёрка – я, Нико, Финн и Тензор – решили исследовать заросли, где ранее были слышны звуки. Мы пробирались вперед, ставя под сомнение и пытаясь проанализировать каждый шаг, зная, что даже одно неосторожное движение может оказаться фатальным. Небо постепенно светлело, но наша тревога не ослабевала. И вскоре мы нашли то, что искали – человеческие следы, слишком свежие, чтобы их можно было игнорировать. Следы скользили между деревьями, порой теряясь среди корней и высоких трав.
С каждым новым открытием в груди росло чувство угрозы; сделали вывод, что нас всё-таки преследуют. Вместо того чтобы делиться нашими опасениями с остальными членами каравана, мы решили сдержать эту информацию, чтобы не нагнетать панику среди людей. Мы понимали, что сейчас важнее сохранить спокойствие. И пока я всё ещё вглядывался в заросли, ощущение неизменного беспокойства предвещало лишь одно – это было только начало.
Второй день путешествия можно было назвать ленивым, но в то же время напряжённым. Бортовая тишина угнетала, словно тяжёлое покрывало, и я не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. Вспоминая, что произошло прошлой ночью, я то и дело оглядывался по сторонам, пытаясь найти хоть какие-то намёки на слежку. Однако я не заметил абсолютно ничего, только безмятежные, полные таинственности, и мрак взаимосвязанных теней деревьев.
Караван продолжал двигаться медленно, и рабочие моменты несущественно чередовались с лёгкими разговорами, но тревога в сердце не оставляла меня, как будто неведомая тень преследовала на каждом шагу. Во время привалов я подходил к Тензору и Нико, спрашивая, не заметили ли они чего-то подозрительного. Но, как и мне, им не удалось обнаружить никаких следов присутствия, только еле слышный шёпот ветра, который, казалось, приносил с собой тайны дремучего леса.
Когда солнце начало опускаться за горизонт, его тёплые, золотистые лучи освещали пыльные тропы, создавая иллюзию уюта и безопасности, но я знал правду. Мы оказались среди диких, необузданных людей, которые покинули своё прошлое, и звуки, которые я слышал, могли принадлежать не только диким зверям. Это был противоречивый день, когда ни одна угроза не проявилась, но каждый шаг решал, привыкала ли нас судьба к аду, разворачивавшемуся вокруг.