Любовь Абрамова
Подопечные
Лиза сглотнула, телефон в руках трясся так, что, казалось, будто кто-то звонил и шел вибросигнал.
– Договорились? – спросила Тамара Михайловна.
– Д-да, – с трудом ответила Лиза.
Из кабинета она вышла вся мокрая, будто бегала кросс. Школьное платье и без того было колючим, а, впитав в себя капли пота, стало натирать шею. Лиза долго не могла попасть руками в рукава куртки. В школе было мало народу, остались только те, кто ходил на секции или такие вот неудачники, как Лиза, которым повыписывали кодов на обязательные доп.занятия. Мерзкая стена-экран то ли заглючила, то ли видеоряд поставили на паузу: сотрудница «Печки» обнимала ребенка под надписью «Счастливое детство – залог счастливого будущего». Лизе захотелось швырнуть что-нибудь тяжелое в эту идиллическую картинку.
На выходе из школы Лиза принялась толкать турникет, но он не поддавался и вопил. Охранник вылетел из будки:
– Ты больная? Чего тут ломаешь? Хочешь штраф?
Лиза бессильно опустила руки, перестала дергать турникет. И уже приготовилась разреветься. Но, по другую сторону от выхода, показалась знакомая оранжевая куртка: Димка!
– Отсканируй код, – крикнул он из-за спины охранника.
Лиза последовала совету и через пару минут смогла выбраться на улицу, споткнулась на ровном месте, чуть не упала. Димка взял ее под локоть и повел прочь от школы.
– Ты как? – спросил он, понизив голос и практически не размыкая губ, с ближайшего забора на них смотрела камера.
– Хреново, – честно сказала Лиза, – но, зато Тамара Михайловна начнет потихоньку снижать дозировку таблеток. Сегодня внесет изменения в мой личный кабинет.
– Погоди, как ты об этом узнала?
– Как-как. Она сама сказала.
– Ты что, ее спрашивала?
– Я же хочу, чтобы она отменила таблетки, естественно, я об этом сказала.
Димка замер на месте, глаза у него сделались почти такими же огромными, как у Тамары Михайловны. Щека несколько раз запнулась в судороге.
– Хорошо, Ольга не слышит, – сказал он наконец, – нельзя говорить про таблетки. Если, конечно, ты не хочешь жрать их до конца жизни.
– Могли бы и предупредить, – устало ответила Лиза. Боль в висках пульсировала совсем уже нехорошо.
– Да уж, пожалуй стоило, – согласился Димка, – Но кто ж знал, что ты такой наивняк.
Димка предупреждал, что из-за снижения дозировки таблеток Лизу ждет «отходняк», но не сказал, в чем конкретно он будет выражаться. Лиза ждала чего угодно: приступов ярких эмоций или, наоборот, апатии. Но уж никак не усиления надоевшей вялости. Лиза целыми днями клевала носом, чуть не заработала код на дополнительный реферат по нравмору, потому что невпопад отвечала на вопросы учительницы. При каждом неверном ответе Ольга оборачивалась со своей парты, цыкала языком и кривила губы, из всего класса именно у Ольги был самый высокий рейтинг по нравмору. Лизе было непонятно, чем ее ошибки так не устраивают Ольгу. Но сил злиться не было. Вся энергия уходила на то, чтобы дойти до нужного кабинета и отсканировать правильный код. Охранник на проходной больше не угрожал штрафами и Лиза считала это своим достижением. А еще, она практически перестала обращать внимание на чертов экран напротив раздевалки. Хотя это было сложнее всего. Приближающийся повторный прием у психолога беспокоил Лизу все сильнее. Она считала, что с такой кашей вместо мозгов может облажаться еще мощней, чем в прошлый раз.
Лизе начало казаться, что таблетки сломали внутри нечто важное и теперь сонная заторможенность останется с ней навсегда, но в четверг она ощутила внезапный прилив бодрости, правда, не в самое подходящее время – перед отбоем. Возможно, Нина забыла принести таблетку на ночь, а, может быть, их окончательно отменили, но теперь Лиза крутилась с боку на бок в огромной кровати и не могла уснуть.
В зеркале шевелились тени листвы, за окном шумел ветер, Лиза боялась поворачиваться к отражению спиной – ей тотчас начинали мерещиться шепот и шелест, она практически видела, как гладкая поверхность вздрагивает, покрывается рябью, как темные силуэты переползают к ней на кровать, просачиваются сквозь одеяло. Она резко оглядывалась, ложилась на другой бок, но спокойнее не становилось.
Кто вообще придумал вешать зеркало напротив кровати? Лизе и без того казалось, что за ней постоянно наблюдают. В ее прежней школе камеры висели только в коридорах и раздевалках. Здесь – в каждом кабинете, на лестницах, у проходной, даже у раковин в туалетах да на заборах соседних со школой домов. Лиза точно знала, что в гостиной и столовой Акимушкиных тоже есть камеры, отвечающие за «безопасность». Димка уверял Лизу, что в спальнях камер нет, но верилось в это с трудом.
Лиза снова глянула в зеркало и чуть не скатилась с кровати: она увидела там не себя. Лицо, женское, очень похожее на Лизино, только в очках.
– Мама? – позвала Лиза.
– Лизуша, – ответило зеркало. У Лизы перехватило дыхание, как в детстве, когда она упала с дерева, которое росло рядом с площадкой, упала прямо на спину, плашмя. Целых несколько секунд, показавшихся вечностью, Лиза не могла дышать. Она почувствовала, как мамины руки подняли ее с земли, прижали к груди, услышала встревоженный шепот: «Только не кричи, Лизуша, пожалуйста, не кричи». И Лиза понимала, почему это важно – не кричать: произошедшее мог заметить Детплощнадзор из «Печки», тогда бы родителям грозило разбирательство. Но ведь так хотелось закричать. Громко, отчаянно завопить, вдохнуть глубоко, несмотря на боль в ребрах, и зарыдать, размазывая слезы по маминой блузке. Но было нельзя. И на суде было нельзя. И сейчас – было нельзя.
Лиза шлепнулась на пол и проснулась. Кто-то светил ей прямо в лицо телефонным фонариком, дверь была открыта, в проеме стояла Ева.
– Что произошло?
– Я упала с кровати, – озвучила очевидное Лиза. Она попыталась стащить с ног причудливо намотанное одеяло, но это оказалось не так просто.
– Ты кричала, – сказала Ева, – я позвоню врачу.
– Не надо! – вскрикнула Лиза, прикрыв глаза рукой от света фонарика, – я просто ударилась локтем, больно. Вот и кричала. Но уже все в порядке.
Ева покачала головой, но фонарик милосердно выключила.
– Со мной, правда, все в порядке, – как мантру повторила Лиза и Ева вышла, прикрыв за собой дверь. Лиза посмотрела в треклятое зеркало, но не увидела там маминого лица. Только себя, растрепанную и бледную.
– Я очень постараюсь не кричать, мам, – сказала она вслух.
Следующим утром Ева спозаранку услала Нину за покупками, и Лиза с удивлением отметила, что без чрезмерного внимания Нины, провожавшей взглядом каждую ложку, завтрак кажется куда более аппетитным. А может, дело было в том, что Лизу практически перестало тошнить и больше не сушило рот? Ева не замечала Подопечных, пила кофе, копалась в телефоне, а потом и вовсе ушла, не сказав ни слова. Стоило ей выйти, Ольга отодвинулась на стуле, уперлась носками тапочек в ножки стола и принялась покачиваться.
– Надо же, наша царевна-несмеяна начала есть.
Она говорила вполголоса, почти не разжимая губ, на каждом слове наклоняла подбородок к груди. Лиза ощутила, как на нее накатывает раздражение, сердце забилось быстрее. Это было даже приятно, по сравнению с муторным полузабытьем. Димка тут же начал постукивать вилкой по краю тарелки. Что тоже не способствовало сохранению безмятежности.
– А ты откуда знаешь, что я не ем? Ты же по утрам убегаешь в школу со скоростью света, – у Лизы тихо говорить не получалось, ей было далеко до Ольгиного ленивого спокойствия. Димка ускорил ритм стука, создавалось ощущение, что вилка просто мелко дрожит в его коротких пальцах.
– Только для того, чтоб не наблюдать, как ты страдаешь над полной тарелкой, – нарочито ласково сказала Ольга, – Душераздирающее зрелище.
– Только для того, чтоб лизать жопу училке по нравмору, – в тон ей ответила Лиза. Димка отложил вилку и замер, уставившись на Лизу. Ольга, наоборот, заулыбалась, она, в кои-то веки, выглядела довольной, как кот, поймавший птичку.
– Лизать жопы – это не слишком вкусно, но, иногда, очень полезно, – наконец сказала она, – Только делать это надо умеючи.
– Я и смотрю, что ты умеешь, – буркнула Лиза, озадаченная такой реакцией, – какой у тебя настоящий цвет волос?
Лиза только сегодня утром обратила внимание на то, что Ольгины волосы были неестественно черными. Точно раскрашенными фломастером. И школьная форма у Ольги была более удобная – юбка в клеточку и блузка с пиджаком. Наверняка, код на такую давали за дополнительные баллы.
– Заметила, значит, – Ольга не потеряла самообладания, – корни отрасли?
– Да, – соврала Лиза, – стоило оно того?
– Ой, можно подумать, – Ольга отмахнулась и рассмеялась, с хрипотцой, будто у нее болело горло, – ты ведь тоже, явно, поцеловала пару учительских задниц, чтобы постричь свои патлы? Так ведь, Лизок?
Лиза смутилась, а потом вскипела, к щекам прилила кровь. Да, она делала рефераты, чтобы получить наградные баллы и оформить код на стрижку. Но в парикмахерскую ее водила мама и это был подарок на день рождения. А еще, Лизе не понравилось новое фамильярное обращение, придуманное Ольгой.
– Я не целовал ничьих жоп и у меня нормальная прическа, – выпалил Димка и уголок его губ дернулся. Это было больше похоже на нервный тик, чем на улыбку. Ольга посмотрела на него с неожиданной теплотой, потом легонько дернула Димку за русую прядь.
– Димка не любит ссор, так что, давай не при нем, – предложила Ольга.
– Давай не при ком, – Димка сглотнул, – чего нам ссориться, мы в одной лодке.
В кухню вошла Ева.
– Вы еще здесь, – удивилась она, – на время не смотрите?
Действительно, пора было выдвигаться в школу. Когда они втроем столпились в коридоре, обуваясь и закутываясь в куртки, Ольга едва слышно сказала Лизе:
– У тебя сегодня психолог, уж будь паинькой. А то невылизанная жопа Тамары, обычно, приводит к печальным последствиям.
Она протиснулась мимо растерявшейся Лизы, откинула назад черную косу и улизнула в унылый осенний полумрак.
Сегодня нравмор был не только у Лизы и Ольги, а у всего класса. В надоевшем до предела кабинете было шумно, ждали учительницу. Лиза радовалась тому, что рядом сидел Димка, он скрашивал перспективу новых мучений в кабинете Тамары Михайловны.
– О, привет, Димон! – к их парте подошел высокий светловолосый парень. Лиза не замечала его раньше. Он был довольно симпатичным: большие голубые глаза, ямочки на щеках, крошево из веснушек на носу, будто на него просыпали немного куркумы. Лизина мама любила заваривать из этой пряности горьковатый жгучий чай, когда Лиза болела.
– Привет, – довольно мрачно отозвался Димка, а Лиза опустила глаза. Судя по Димкиной реакции, первый за неделю контакт с одноклассником грозил Лизе неприятностями.
– А с тобой я не знаком, – на этот раз парень обратился к Лизе и игнорировать его стало неприлично. Но она все равно промолчала, потому что Димка принялся стучать коленом по парте.
– Это Лиза, моя новая сестра, – Димка натянуто улыбнулся, ответив за нее.
– Не думал, что у тебя когда-нибудь появится сестра, которая будет похожа на девчонку больше, чем ты сам, – парень сильно хлопнул Димку по плечу и рассмеялся. Димка широко улыбнулся, словно сзади его кто-то взял за щеки и сильно потянул на себя. Лиза не поняла шутки.
– Да ладно, я шучу, – парень снова зарядил Димке по плечу, – вы оба красивые. Сразу видно, все в родителей.
Лиза не ожидала такого удара. Сейчас она не отказалась бы проглотить несколько таблеток разом. В носу сильно закололо, Лиза не могла сделать вдох, уперлась руками в парту, в ушах зазвенело, а перед глазами будто возник рой мошкары, сквозь который она увидела Ольгино лицо: глаза презрительно прищурены, губы сжаты. Ольга наблюдала за происходящим сидя на самом краешке стула, будто была готова броситься в бой.
– Как и ты в своих, Кирюх, – отозвался Димка и они с Кириллом засмеялись. Кирилл – от души, громогласно, Димка – фальшиво, через силу. Несколько ребят, которые прислушивались к разговору, тоже заржали. Лиза глубоко вдохнула, на сей раз – получилось. И попыталась взять себя в руки. Задача «прийти к Тамаре Михайловне в максимально возможном адеквате» начала казаться невыполнимой.
Кирилл отошел, Ольга проводила его взглядом. Она напоминала кошку, охотящуюся на голубей: замерла в ожидании прыжка, прижав уши и угрожающе вздрагивая усами.
За соседней партой никого не было, но на стуле стоял рюкзак: яркий, фиолетовый, с нарисованными мультяшными зверьками, рядом лежал телефон в голубом чехле. Это привлекло внимание Кирилла. Димка заметил, куда тот смотрит, неловко подскочил. Он успел бы взять гаджет первым, если бы от соседней парты его не отделял стул с сидевшей на нем Лизой.
Кирилл схватил телефон. Вопреки ожиданиям Лизы, все притихли, замерли. Никто больше не смеялся, не болтал.
– О, надо же! Это ж мой телефон! Как я мог его здесь оставить? – нарочито громко сказал Кирилл. Он поглядывал в камеру, висевшую над учительским столом.
– Ты знаешь, что это не твой. Это Катин, положи, – тихо сказал Димка. Ольга встала, но не подошла, продолжила наблюдать.
– Нет, Акимушкин, ты ошибаешься! – Кирилл снова посмотрел в камеру, – Это мой! Смотри, вот мой пароль.
Он провел пальцем по экрану и телефон издал щелчок.
– Подсмотрел? – не унимался Димка. Все остальные молчали, а Лиза вовсе приросла к стулу.
– Это мой телефон, говорю тебе! – продолжал Кирилл, быстро стуча пальцами по экрану, – Я всего лишь хочу посмотреть свои новые коды! Оказывается, у меня есть код на поход в театр! А еще, родители оформили мне код на домашнее животное! Не может такого быть, мои родители ненавидят домашних животных.
Дверь открылась и в класс вошла учительница.
– Добрый день, класс!
– Добрый день, Мария Владимировна! – вяло проскандировали Лизины одноклассники. Мария Владимировна сегодня была в новом пиджаке, желто-зеленом, до этого она тоже ходила в зеленом, видимо, хотела подчеркнуть свою причастность к «Печке». Все нравмористы подтверждали квалификацию и контролировались Попечительским Советом, частенько они считали себя лучше других учителей. В Лизиной прежней школе две учительницы по нравмору даже обедать садились за отдельный столик.
Из лаборантской показалась невысокая девушка с двумя косичками, увидела Кирилла с телефоном, на ее белых щеках начали расплываться красные пятна. Видимо, это и была Катя. Она быстро подошла к своей парте и громко сказала:
– Положи на место!
Кирилл с равнодушным видом разжал пальцы, телефон упал на парту. Все старательно делали вид, что ничего не произошло. Ольга повернулась к доске, Кирилл сел. У Кати покраснели глаза. Она схватила свой телефон и Лиза углядела углядела открытое приложение «ЗдравДета».
– Ты что наделал, козел? – вскрикнула Катя и все сразу обернулись.
– Тишина! – громко сказала учительница, – что происходит?
– Мария Владимировна, – Катя всхлипнула, – Кирилл взял мой телефон и удалил мои коды.
– Ковров, встань. Объяснись.
– Я думал, это мой, – развел руками Кирилл, достал из кармана свой телефон в точно таком же голубом чехле, – мне показалось, что он выпал из кармана. Пароль подошел. Откуда мне было знать, что телефон не мой? Да проверьте по камерам, Марья Владимовна!
– Он врет! – Катя сжала кулаки, но выглядело это не слишком внушительно.
Мария Владимировна поджала губы, разблокировала учительский комп, сдвинула очки на кончик носа и, глядя поверх них, защелкала мышкой. Из колонок раздался приглушенный голос Кирилла: «это мой телефон», «нет, Акимушкин, ты ошибаешься». Катя посмотрела на Димку. Он резко отвел взгляд и уставился на свои руки, Лиза заметила, что пальцы у него мелко дрожат.
Мария Владимировна закончила с записью, вздохнула:
– Ваши телефоны действительно похожи, Миронова. Ковров мог перепутать. Запись с камеры это подтверждает.
Ее тон был усталым и равнодушным.
– Но как так! Он удалил код на домашнее животное! Это был мой подарок на день рождения!
– Прости пожалуйста, я не специально, – издевательски вежливо сказал Кирилл, – я удалил код как ошибочный. Мои родители никогда не подарили бы мне животное.
– Потому что ты сам животное! – выпалила Катя.
– Закончили! – таким же ровным тоном сказала Мария Владимировна, – Ковров принес извинения. Нет никаких доказательств умышленности его действий. Миронова, ты ведешь себя агрессивно, тебе нужен психолог. Я выпишу тебе код на два срочных сеанса.
Катя села на свой стул и уже не смотрела ни на Кирилла, ни на учительницу. Лизе было жалко ее, но она не знала, чем помочь. У Димки дрожали губы.
– Ковров, а у тебя я аннулирую код на одну прогулку. Так ты запомнишь это происшествие и в следующий раз будешь внимательнее при работе с кодами. Кроме того, твой новый телефонный чехол слишком яркий для мальчика. Смени его, выбери какой-нибудь более мужественный цвет – защитный хаки, например, – голос Марии Владимировны звучал монотонно, как бот-помощник с «ЗдравДета».
– Справедливо, Марья Владимовна! – Кирилл оглянулся на Катю и улыбнулся. Сейчас он уже не казался Лизе симпатичным, а напоминал сотрудницу «Печки» из социальных роликов на экране в холле. Катя тяжело дышала и всхлипывала.
– За что он с ней так? – тихонько спросила Лиза у Димки.
– Кирилл ее ненавидит. За то, что он – подопечный, а Катя – семейная. А может, просто за то, что родители ее любят, – едва слышно прошептал Димка, но Мария Владимировна все равно обратила внимание.
– Не болтать! Начинаем перекличку.
После уроков Лиза поднялась на третий этаж. Она мысленно повторяла придуманные ночью ответы на возможные вопросы Тамары Михайловны. У кабинета на полу, обняв фиолетовый рюкзак, сидела Катя. Щеки у нее были красными, она быстро-быстро моргала, очевидно, пытаясь не разреветься. Лиза подошла ближе:
– Привет! Ты как? Мне очень жаль, Кирилл ужасно поступил с тобой.
Катя вздрогнула, потом подняла взгляд на Лизу:
– Тебе жаль? Разве ты не радуешься моим проблемам?
Лиза оторопела.
– С чего я должна радоваться?
– Ты ведь тоже Подопечная.
– Да, и что. Но я-то нормальная, а этот Кирилл – явно редкостная скотина.
– Тот еще скот, – подтвердила Катя и улыбнулась.
– Между прочим, Димка первым бросился тебя защищать. Он тоже Подопечный, – напомнила Лиза.
– А, Димка, – протянула Катя и отчего-то покраснела, хотя куда уж было сильнее, – он просто добряк. Тебе с ним повезло.
– Миронова! – из-за двери кабинета раздался басовитый голос Тамары Михайловны и Лизу передернуло.
Катя встала, отряхнула форменную юбку.
– У меня внеочередной код, видимо, поэтому я иду первая.
– Удачи, – искренне пожелала Лиза.
– И тебе, – ответила Катя и вошла в кабинет. Лиза облокотилась спиной на стенку, улыбнулась и подумала, что с Катей, кажется, вполне можно будет подружиться.
Глава 2
Выходные прошли мучительно. Лиза любила свою прежнюю школу, и, даже в бытность семейной девочкой, с нетерпением ждала конца каникул или праздников. Но никогда она не жаждала оказаться в школе так сильно, как теперь.
В доме Акимушкиных было абсолютно нечего делать. Разве что читать одобренные «Печкой» книги, смотреть по телеку одобренные передачи или слушать «полезную для молодого поколения» музыку. С уроками Лиза закончила еще субботним утром, код на прогулки не дали, Ольга слиняла по своим делам, в ее распоряжении, по-видимому, были коды на любой вкус, у Димки проходило плановое обследование, он пропадал в поликлинике.
Лизе пришлось торчать в своей комнате наедине с зеркалом. Она старалась усесться так, чтоб не отражаться в нем, но это было трудно. Отражение затягивало изрядную часть комнаты. Когда Лиза пила таблетки, было проще: она просто ложилась на кровать и смотрела в потолок. В голове вместо мыслей булькал густой крахмальный кисель и Лиза быстро засыпала, хоть днем, хоть ночью. А сейчас приходилось придумывать себе занятия, чтоб не сойти с ума.
Когда Лизе надоело копаться в шкафу в поисках приличной одежды, она вышла в коридор и рядом мгновенно, будто из небытия, возникла Нина с вопросами: «все в порядке? тебе что-нибудь нужно?». От Нины Лизе точно было ничего не нужно.
Спускаться вниз Лиза не стала: в гостиной имелся шанс наткнуться на Еву. У нее при виде Лизы сразу делалось особенное выражение лица: озабоченность с нотками брезгливости. Как будто Лиза была больна не смертельной, но мало приятной болезнью: вроде как и жалко, но и находиться рядом – противно. Лиза старалась не попадаться Еве на глаза.
По идее, у Лизы должен был быть еще и «отец», но Лиза его ни разу не видела. В воскресенье днем за ворота въехала машина – огромная, блестящая, черная. Наверняка, одна покрышка с такой тачки стоила столько, что Лизиному папе хватило бы и на генератор и на рычаги для его развалюшки.
Лиза прилипла к своей кровати, боялась даже встать, накрылась одеялом с головой. Будто это могло помочь исчезнуть. Машина простояла во дворе недолго: на ужин Антон Викторович не остался.
Когда Лиза спустилась вниз, ровно к шести вечера, в гостиной стоял резкий запах мужского парфюма и сигаретного дыма, а все домочадцы выглядели непривычно: Ева, в кои-то веки, сменила спортивный костюм, напоминавший пижаму, на узкое синее платье, сделала укладку, накрасилась. Она снова стала той женщиной, которую Лиза видела на суде. Только вот Ева не выглядела просто раздраженной или обеспокоенной, скучающей или брезгливой. Ева казалась несчастной.
Димка дергался куда больше обычного. У него явно был нервный тик: мышцы щеки ритмично сокращались сами по себе. Ольга сидела рядом и что-то нашептывала ему на ухо, успокаивающе гладила по плечу. Лизе захотелось обнять Димку. Но ее внимание отвлек внешний вид Нины. Она вечно ходила в застегнутом на все пуговицы платье с длинным рукавом, но тут надела перчатки, на шее был намотан шарф. Поначалу Лиза решила, что Нина просто ходила на улицу и только вернулась: сняла куртку, а остальное – забыла. Но, когда она принялась накрывать на стол, так и не сняв перчаток, Ева раздраженно приказала:
– Сними это к чертям.
Сама она вынула из ушей тяжелые золотые серьги и небрежно швырнула их на стол.
– Да, Ева Владимировна, – ответила Нина и скрылась в кухне. Когда она вернулась и продолжила подавать ужин, Лиза внимательно присмотрелась к ее рукам. В некоторых местах кожа Нины была стянута, как будто смята. «Следы ожогов», – поняла Лиза, вспомнив Машины руки, и ей стало мерзко. Нет, не от Нининого дефекта. А от осознания, что Нина вынуждена прятать свое увечье от Антона Викторовича.
В понедельник утром Лиза и Димка пришли в школу одновременно с Катей. Димка пропустил ее вперед у турникета и улыбнулся, но Катя лишь отвела глаза. Лизе стало жаль Катю.
В раздевалке Катя долго развешивала свой яркий голубой платок: чтоб не помялся. Лиза решила этим воспользоваться и направилась к Кате.
– Привет! Ты как?
Катя вздрогнула, платок выскользнул у нее из рук, Лиза быстро наклонилась, подняла его и протянула Кате. Та молча посмотрела на Лизу во все глаза. Испуганное выражение лица делало ее некрасивой, она выглядела гораздо милее, когда улыбалась.
– Тебе не удалось восстановить код?
– Н-нет, – ответила Катя, – его нельзя восстановить, можно подать на новый через полгода.
– Ой, ну, вот видишь, через полгода получишь новый, – подбодрила Лиза, Катя поморщилась.
– Да, но день рождения испорчен.
– Сочувствую, – ответила Лиза.
– Спасибо. Мама обещала устроить сюрприз, раз так вышло.
– Здорово, – ответила Лиза. Она продолжала давить из себя дружелюбную улыбку, но это было не просто. Лиза вспомнила, как выпрашивала на свой десятый день рождения самокат. Но у родителей не хватило общего суммарного дохода, чтобы получить разрешение на покупку. Лиза плакала, мама, в утешение, испекла торт, папа заказал из библиотеки соседнего города книги, которые Лиза еще не читала. Но Лиза очень злилась и сказала маме, что торт не вкусный.
Лиза сглотнула, ребра будто сдавило снаружи и вдыхать стало тяжело. Она подумала, что Ева, наверняка, может купить десятки самокатов. Но Лиза все бы отдала за тот самый торт, хоть коржи и вышли суховаты, а пропитка из сгущенки была слишком сладкой.
– Я пойду? – спросила Катя таким нерешительным тоном, будто боялась, что Лиза может ее не пустить. Лиза помотала головой, чтобы прийти в себя. Не стоило пугать Катю, ей итак досталось от Кирилла.
– А какой у тебя урок? Может пойдем вместе?
– Меня наверху ждут подруги, – ответила Катя.
– Познакомишь? – улыбнулась Лиза, – у меня была классная компашка в прошлой школе. Хотелось бы и здесь так же тусить.
– О, конечно, – Катя все-таки сунула свой платок в рукав, схватила портфель, – при случае обязательно познакомлю. Сейчас уже звонок скоро.
Она ушла. Димка тут же схватил Лизу за локоть, было пора двигать на экономику.
– Ты чего чудишь?
– Я не чудю. Не чужу. Тьфу ты. Не делаю ничего чудного.
– А зачем ты прицепилась к Кате?
– Я не прицепилась, а просто болтала, – начала сердиться Лиза, – не понимаю, что в этом такого? Предлагаешь ненавидеть ее? Как Кирилл?
– Нет, вовсе нет, – Димка возмутился.
– Кстати, про Кирилла: что это была за странная шутка, дескать, я больше похожа на девчонку, чем ты.
Димка помрачнел, дернул уголком губ.
– Это камень в огород Ольги, ну и в мой. Года три назад новая училка при перекличке перепутала нас с Ольгой. Типа, решила, что это я – девчонка, а Ольга – пацан.
– Совсем слепая? – обалдела Лиза. Принять за мальчика Ольгу она не смогла бы при всем желании. Хотя, возможно, дело было в длине волос, ну и в фигуре, далеко не мальчишеской. А вот с лицо… Ольгины скулы выглядели так, будто кто-то взял линейку и начертил по ней две прямые – от наружного угла глаза до угла губ справа и слева. Подбородок у Ольги был квадратным, да еще и с ямочкой, а нос – широковат.
– Ольга, правда, была похожа на тощего пацана, когда ее только разобщили с бывшими. А я, собственно… Три года назад, наверное, был похож на девчонку больше Ольги.
Он сник. Димка действительно был довольно миловидным. Для Лизы стало открытием, что тонкие и нежные черты лица могут стать источником шуток и проблем.
– Кирилл был в восторге от этого происшествия. Он называл Ольгу «Олегом», пока та не зарядила ему по бубенцам.
– Ого! – удивилась Лиза, – небось получила миллион кодов на психолога.
– Миллиард, – усмехнулся Димка, – но сейчас у нее другие методы.
Когда Лиза спустилась в раздевалку после дополнительного нравмора, она с удивлением обнаружила на вешалке Катину куртку. И решила подождать. Лиза была обязана отсканировать код для проходной не позднее, чем через двадцать минут после окончания последнего урока. Небольшой запас времени давался на обсуждение с учителями вопросов, связанных с изучением их предметов, посещение туалетных комнат и переодевание. Но Лиза ни с кем ничего не обсуждала и одевалась быстро, так что, у нее было в запасе немного времени. Она переобулась, накинула куртку, чтобы точно успеть вовремя выйти из школы. Иначе – штраф. Лиза представила возможную реакцию Евы и ей стало нехорошо. Интересно, из чьей зарплаты Ева вычтет нужную сумму, если приплести Нину будет невозможно? Лиза надеялась, что не из денег ее родителей.
Кати все не было, Лиза невольно поглядывала на стену-экран. Фотки пограничников с автоматами сменились новым социальным мультиком. Его Лиза пока не видела. Опять какой-то грязный нищенский дом, только на сей раз не пацан, а чумазая девчонка. Вот, она прошла мимо лавочки, на которой сидели алкаши. Около головы девочки появилась надпись: «Папа, перестань пить!» Потом девочка начала быстро расти, меняться, превратилась в женщину, тоже села на лавку и достала бутыль. На сей раз героем оказался мужчина в зеленом с большой желтой буквой «П» на груди. Он разбил картинку кулаком – «Нет!» Мужчина забрал ставшую снова маленькой девочку от отца-алкаша и привел ее в новую школу. Там красивые и ухоженные дети сразу приняли девочку в свой круг, они все выросли и стали кто конструктором, кто ученым, а девочка выучилась на соцработника и уже сама надела форму Попечительского Совета. Мультик закончился словами: «Какое будущее выберешь ты?»
Лиза подумала, что прекрасно обошлась бы и своим будущим. Таким, каким она его видела. В институте вместе с Ирой и Сашкой, потом, на работе в отделении с мамой. Это Ира была всем недовольна, грезила о хирургии, а Лизу устраивали и женские специальности. Сашка стал бы рентгенологом, как мечтал: они зарабатывали больше. И Лиза смогла бы спокойно сидеть в декрете с ребенком, не опасаясь, что их доход упадет до предела разобщения. Конечно, в институте она могла встретить и другого парня, но Сашка был надежным, да и родители с удовольствием подписали бы их ходатайство для разрешения на брак. Папа не раз на это намекал, заставляя Лизу краснеть.
А теперь Лиза как раз не выбирала будущее. Вопреки словам крутого мужика из мультика. Экран моргнул черным и переключился на исторический ролик о временах эпидемии. Показывали КПП на границе, через которые ходили толпы людей и тащили внутрь страны бациллы.
– Ты чего здесь? – спросила Катя, Лиза даже не заметила, как она пришла.
– Только вышла с нравмора, – Лиза закатила глаза.
– Нифига себе, у тебя его так много?
– Да, по мнению «Печки» мои мораль и нравственность переживают не лучшие времена.
Катя хихикнула, Лиза приободрилась.
– А ты чего так поздно заканчиваешь? Тамара Михайловна терзает?
– Нет, у меня по понедельникам волейбол. А ты на секции не ходишь?
– Мне пока нельзя, – ответила Лиза, – кодов на спорт не дали, видимо, адаптация, все дела.
– Ой, ну, – Катя замялась, было видно, что ей неловко. Лиза глянула на часы. У нее оставалось от силы пять минут.
– Пойдем? – предложила она.
– Меня девочки ждут на улице, – ответила Катя.
– Думаешь, они меня съедят? Или я их? – нервно засмеялась Лиза. Экран снова показывал, как дочка алкашей идет в новую школу и находит там друзей.
– Наверное, никто никого не съест, – улыбнулась Катя, – ладно, пойдем, познакомлю.
Катины подруги восприняли Лизу настороженно. Не стали ни о чем спрашивать и практически не обращали на нее внимания. Девчонки болтали о своем, пока шли вдоль стадиона до перекрестка.
– Марина выйдет на замену, если Вика так и не поправится.
– Маринка? Она подает слабо, через раз не добивает.
– Зато под сеткой стоит хорошо. А кто лучше? Кристина? Она каждую подачу фигарит в аут.
– Будем надеяться, что Вика выйдет все-таки.
– Не факт, у нее сильный грипп. Родители даже штраф схватили.
– Да ты что? Фигово. Ну, в любом случае, кто заменит, не мы будем решать, а Елена Николавна.
– Давайте обсудим кое-что более важное! Вам выделили бабло на «Родные просторы»?
– Что такое «Родные просторы»? – спросила Лиза у Кати.
– Это кинотеатр, там кафе и большой магазин со шмотками. Мы поедем на соревнования в Щедрино, девчонки хотят закупиться.
