Любовь Абрамова
Подопечные
– Познакомились, да, – Лиза подумала, что зря села так близко к Тамаре Михайловне: труднее будет скрыть отвращение, – он такой большой, сильный. Кажется, с ним не пропадешь. А еще он ласково называет меня воробушком.
Антон Викторович продолжал звать Лизу «воробьем», ее это устраивало, она демонстративно растрепывала волосы, Ева не обращала внимания, а Нина, упакованная в перчатки и шарф, призывала «причесаться по-нормальному», но Лиза считала, что не обязана слушать Нину.
Тамара Михайловна, видимо, тоже подумала про Лизину прическу.
– Да, выглядишь ты неряшливо. Ну ничего, скоро волосы отрастут и сможешь собирать их в хвост, а там, глядишь, и в косу. Девочка должна быть похожа на девочку, как считаешь?
Лиза неопределенно хмыкнула, у нее возникло непреодолимое желание обкорнать себя кухонными ножницами, а лучше – бритвой Антона Викторовича, налысо. Но, если она так сделает, маме с папой точно придется платить штраф.
– А мальчик – на мальчика, – продолжала вещать Тамара Михайловна, она погладила пальцами изображение в рамке, стоявшее на столе и Лиза чуть наклонилась, чтобы увидеть его. Тамара Михайловна заметила это движение, но ругаться не стала, а просто развернула фото к Лизе.
– Хочешь посмотреть? Это мой сын, – парень с фотографии действительно был похож на Тамару Михайловну: такой же лупоглазый, казалось, на лице нет больше ничего – одни глазищи. Он был одет в форму пограничников.
– Ммм, – протянула Лиза, Тамара Михайловна, явно, ждала ее реакции.
– Видишь, какая у него прическа? Никаких косм, как и положено парню, герою, – глаза Тамары Михайловны покраснели, Лиза подумала, что такие-то уж должны производить слезы с кулак размером.
– Погиб он, на границе, выполнял боевые задачи, – всхлипнула Тамара Михайловна и Лизе стало неловко.
– Какой ужас, – пробормотала она.
– Ничего не ужас, – Тамара Михайловна стукнула кулаком по столу, Лиза рефлекторно дернулась, стул сдвинулся, Тамара Михайловна заморгала, – не ужас, Лизочка, а честь для мужчины. Ну, вернемся к тебе. Как думаешь, что бы сейчас сказали твои биологические родители, будь у них возможность посмотреть на твою жизнь?
Тамара Михайловна застала Лизу врасплох, она все еще пыталась угадать, сколько лет парню с фото. К горлу подкатила тошнота, Лиза принялась мять в руках подол платья. Она подумала, что родителям вряд ли понравились бы Антон Викторович и Ева. Тамара Михайловна ждала ответа, ее глаза-плошки следили за каждым Лизиным движением, нужно было сказать хоть что-то.
– Моя биологическая мама сказала, что я должна всех слушаться, что у меня теперь есть шанс на лучшую жизнь.
Тамара Михайловна наклонила голову и Лиза поняла: не то.
– Тебя не должно волновать мнение твоих биологических родителей, Лиза. Ты не должна вспоминать их слова, не должна следовать им. Теперь имеет значение мнение Попечительского Совета, Антона Викторовича и Евы Владимировны. И если в этом случае твоя биологическая мать была права, но это не значит, что среди других ее напутствий нет опасных или глупых. И ты не сможешь понять, где хорошее, где плохое. Поэтому, это все нужно забыть. Ты поняла?
– Да, конечно.
Забыть было трудно. Димка стал больше доверять Лизе и они часто разговаривали про свои семьи. Димка гадал, каким стал его брат, он должен был пойти в восьмой класс, Лиза рассказывала папины «гаражные» истории.
Обсуждали они это, сидя за детской площадкой, там были камеры, но, лавочку заслонял уже практически облысевший кустарник, а шум с площадки перекрывал тихие голоса Лизы и Димки. Топот ног, смех и галдеж, окрики мамашек и визг Надзорной, призывавшей к порядку тех, кто умудрялся расшалиться, а их мам – к строгой слежке за детьми.
Сегодня дети особенно много скандалили: все хотели на горку, но, она была покрыта тонким слоем льда, и Детплощнадзор запретил кататься, посчитав это опасным. Находились дети, которые все-таки пробирались под оградительную ленту и скатывались. Те, кто помладше, просто истошно вопили, не понимая, почему всегда было можно, а сейчас – нельзя.
Лиза чувствовала себя спокойно – их с Димкой разговор точно не услышат. Но он все равно дергал головой то вправо, то влево, периодически оглядывался.
– Не оборачивайся резко, – предупредил Димка, – там, в переулке, Ольга с каким-то странным чуваком.
Лиза медленно повернулась. Действительно, Ольга стояла чуть поодаль, между двумя заборами, и она была не одна. Мужчина или парень, одетый в огромную безразмерную толстовку с капюшоном, нацепил на лицо медицинскую маску. Лиза опешила. Такие носили во времена эпидемии, но теперь их отпускали только медработникам, исследования подтвердили, что в масках накапливается вирус и их запретили использовать массово.
Не успела Лиза спросить у Димки, что он думает по этому поводу, как с площадки раздался металлический лязг и испуганный вопль. Лиза рефлекторно вскочила, Димка – за ней. Оба вышли из-за кустов к площадке.
Качели болтались на одной цепочке, вторая – порвалась. С них свалился ребенок и, кажется, получил по голове сидушкой. Невозможно было понять, кто кричал громче – он или надзорная, призывая на голову его матери все кары небесные. Приехала скорая, а следом – милиция.
Фельдшер сказал, что с малышом все в порядке, но рентген сделать не помешает. А вот матери пришлось хуже – ее допрашивали двое мужчин в форме, присоединилась и надзорная:
– Она раскачивала качели слишком сильно, я много раз говорила ей, что так нельзя, и сегодня – тоже.
– Но она же врет, – прошептала Лиза, Димка ее услышал и сжал губы, – я видела, надзорная не подходила к качелям и не предупреждала, в этот момент она абсолютно точно втирала детям в песочнице про то, что мальчики должны уступать девочкам, поэтому вон тот пацан обязан был отдать свою лопатку.
– Да, я тоже видел, – сказал Димка.
– Пойдем, скажем им, – Лиза потянула его за рукав.
– Ты что? Ментам?
– Да!
– С ума сошла, не суйся. Эта надзорная и на тебя потом нарушение повесит.
Лиза открыла рот, чтоб возразить, но на площадке снова началась суета. Пожилая женщина подошла к милиционерам и сказала что-то. Надзорная резко замолчала, как радио, шнур которого выдернули из розетки. Один милиционер тут же принялся куда-то звонить, а другой – побежал вокруг площадки, выкрикивая:
– Сережа! Сергей! Белов!
Димка сглотнул, он заметно побледнел, дернул головой и сказал:
– Домой, быстрее.
Лиза не стала спорить, они шли в таком темпе, что у нее закололо в боку. Когда Димка сканировал на входе в дом Акимушкиных их прогулочные коды, фиксируя время возвращения домой, Лиза услышала сирены.
– Что копаешься, давай резче, – скомандовала возникшая невесть откуда Ольга и Лиза вздрогнула. Димка убрал телефон, Ольга тут же сунула под сканер свой.
– Заходите.
Мимо промчались две милицейские машины.
Ужин проходил в молчании. Димка был на нервах, он ерзал на стуле и стучал вилкой по краю тарелки, так, что даже Ева, не обращавшая внимания на его тики, попросила:
– Можешь перестать?
Лиза не могла понять, что же все-таки случилось, кто такой Сергей и почему Димка так распсиховался. Ольга, вопреки обыкновению, не ела, молча ковырялась в тарелке.
В ворота позвонили, Ева удивилась:
– Кто это? Нина, посмотри, Антон сегодня не собирался приезжать, да и с чего бы ему звонить, охранники ему заранее открывают.
Тут Ольга принялась с аппетитом есть, набивала рот, хлюпала соком, будто ничего не случилось.
Нина вернулась в кухню в сопровождении двоих милиционеров. Лицо у нее было испуганным, шрамы от ожогов будто сильнее натянулись, она зыркнула на Лизу и Димку с Ольгой, будто подозревала их в чем-то. Ольга улыбнулась, она все еще дожевывала, получилось не особо прилично: изо рта едва не выпал кусок мяса.
Ева не стала вставать, только подняла бровь и отставила бокал.
– Чем обязана? – спросила она, сложив руки на груди.
– Нам нужно задать пару вопросов вашим детям, – сказал тот милиционер, что был помоложе.
– Вы знаете, чей это дом и чьи дети? – голос Евы звучал надменно.
Молоденького отодвинул мент постарше, вышел вперед.
– Ева Владимировна, простите за вторжение, у нас чрезвычайная ситуация.
– Какая такая ситуация позволяет врываться в дом Антона Викторовича? – Лиза могла только позавидовать выдержке Евы: никто из Лизиных прежних знакомых не решился бы разговаривать с органами правопорядка так смело.
– Пропал ребенок, – коротко ответил молоденький. Ева прижала руку к груди.
– Какой ужас! Но при чем тут мои дети?
– Елизавета и Дмитрий были на детской площадке в момент пропажи, их видели и описали свидетели. А Ольга отсутствовала дома. Прогулочный код все трое активировали сразу после школы, а закрыли почти одновременно, сразу после происшествия.
– Сразу после? Вы думаете, они прячут этого несчастного ребенка у нас дома? – Ева усмехнулась.
– Нет, что вы, просто они могли видеть что-нибудь необычное.
– Вы можете задать им вопросы в моем присутствии. Как там вас? Сержант или кто вы?
– Старший сержант Долгополов.
– Спрашивайте, – Ева отхлебнула из бокала, она даже не предложила милиционерам сесть, не пригласила их в гостиную. Лиза не ожидала от Евы такого дерзкого поведения.
– Вы двое, расскажите, что видели на площадке.
Нина оцепенела, застыла на месте с выражением ужаса на лице. Будто встретилась с Медузой Горгоной из детской книжки, которую Лизе читала мама. Димка сглотнул, Лиза заметила, что у него дрожит подбородок. Ей показалось, что ждать внятного ответа от Димки – бессмысленно.
– Мы сидели на лавочке, болтали. Потом сломались качели и с них упал ребенок. Кстати, надзорная соврала милиции, она в это время была на другом конце площадки – около песочницы. Ну, мы подошли посмотреть, что да как. Потом ушли домой, вот и все, – отрапортовала Лиза.
– Все так и было? Дмитрий?
Димка кивнул, но у него стало дергаться веко. Милиционеры переглянулись.
– А ты где была? Ольга?
– С ними я была, – сказала Ольга и принялась покачиваться на стуле, – просто я продолжила сидеть на лавке и не полезла в эти детские разборки, мне не интересно.
– Тебя там никто не видел, – с сомнением произнес сержант Долгополов.
– Так там кусты, – Ольга развела руками и глотнула сока, точь-в-точь как Ева вина, – домой мы пришли все вместе, как вы могли заметить по кодам.
– Ольга была с вами? – сержант по очереди посмотрел на Лизу и Димку. Димка молчал, он смотрел на свои руки и, казалось, вообще не слышал, о чем его спрашивают. Ольга выглядела абсолютно спокойной, не пыталась встретиться с Лизой взглядом, сидела да накручивала на палец выпавшую из-за уха прядь.
– Да, с нами, – без колебаний соврала Лиза.
– Вы видели этого ребенка? – сержант показал всем по очереди экран своего телефона с фоткой незнакомого пацана, Ольга помотала головой, Лиза сказала:
– Да нет, не помню такого, они сейчас все в шапках, шарфах, одинаковые. А во что еще он был одет?
– В синюю куртку, как и положено.
Лиза пожала плечами:
– Тогда точно не знаю.
У Димки дрожали губы, он обхватил себя руками и легонько раскачивался взад-вперед.
– А парень явно что-то скрывает, товарищ сержант, – проговорил молоденький.
Тут Ева встала на ноги, отодвинув стул с таким жутким скрежетом, что на полу, должно быть, остались следы.
– Мой сын – инвалид, – сказала она, – вы его пугаете, сейчас доведете до приступа. Мне потом скорую ему вызывать? В больницу отправлять? Или что прикажете? Антон Викторович будет очень недоволен.
Сержант замахал руками:
– Простите, Ева Владимировна, я не знал, – он чуть ли не кланялся, – раз парень инвалид, – и понизил голос так, будто оказался в палате с умирающим больным.
Милиционеры откланялись, рассыпаясь в извинениях. Лиза не знала, что поразило ее сильнее: их поведение, вранье Ольги, новости насчет Димки или внезапная воинственность Евы.
– Антон, действительно, будет в бешенстве, – сказала Ева, залпом допив содержимое своего бокала. Нина ожила и начала суетиться: мыть пол, заляпанный осенней грязью, вытряхивать коврик в коридоре и убирать со стола. Продолжать ужин никто не собирался.
– Мы ничего не сделали, – решительно заявила Ольга, – просто гуляли на площадке. Рядом с домом.
Ева вздохнула.
– Наверняка будет в новостях.
Она не ошиблась. В восьмичасовом выпуске эта новость шла сразу после ролика о посещении НЦПЗ Емельяновым. Ева сидела на диване, покачивая в руке бокал, Лиза устроилась в кресле, Ольга – на нижних ступеньках лестницы, а Димка ушел к себе. Кадры, как Емельянов берет на руки мальчика, недавно разобщенного с родителями, и ласково целует его в лоб, сменились съемками знакомых улиц.
– Сергей Белов, шести лет, – говорила дикторша, – пропал с детской площадки на улице Терновой. В Золотове объявлен режим чрезвычайного положения. В похищении ребенка обвиняется его биологический отец, Васильев Максим Сергеевич, тридцати четырех лет. Васильев не появлялся на своем рабочем месте с тринадцатого ноября. В квартире Васильева произведен обыск, найдены топографические карты Золотова и прилегающих районов, а также набор медицинских масок. Сотрудники милиции при участии представителей Попечительского Совета ведут активные поиски, в отношении Васильева возбуждено уголовное дело по статье 130 Уголовного кодекса – похищение, захват заложников, экстремизм. Няня, с которой Сережа Белов находился на детской площадке, также взята под арест. Ей грозят обвинения в преступной халатности.
– Это еще не конец, – предрекла Ева и выключила телевизор, – идите спать, завтра в школу.
Пришлось разойтись по комнатам. Лиза решила, что дождется, пока Нина уснет и пойдет к Ольге – она была обязана объясниться. Но, идти не пришлось, Ольга заявилась сама.
– Спишь?
Она была в коротких пижамных шортиках и футболке, босиком.
– Уснешь тут, – Лиза села в кровати.
– Надо поговорить, – Ольга взгромоздилась на Лизино одеяло без приглашения, поджала ноги под себя.
– А Димка? Пойдем к нему?
– Не надо, с ним я уже поговорила, он выпил таблетки и пытается уснуть.
Лиза вздохнула. У нее была масса вопросов, один невероятнее другого. Но она решила подождать и послушать, что скажет Ольга.
– Нас абсолютно точно будут допрашивать еще, – начала она и Лиза почувствовала, как весь энтузиазм улетучивается. Перспектива разговоров с милицией пугала.
– Менты больше не придут, побоятся Антона, он у нас большая шишка, я говорила тебе. Так что, на нас натравят «Печку», как пить дать, жди внеочередных сеансов с Тамарой.
– Погоди, почему Тамара?
– Она, как психолог, будет выяснять, не врем ли мы.
– А если выяснит, что врем – нашим родителям хана, отличный расклад, – похолодела Лиза.
– Да, – подтвердила Ольга и вскинула подбородок, – ты можешь честно рассказать Тамаре, что меня не было с вами, что ты видела меня с подозрительным мужиком. Твое право.
Лиза вспомнила, как в детстве ловила кузнечиков и запускала добычу в банку, небольшую, пол литровую, другой не было. Несчастные насекомые пытались выбраться и прыгали, как одержимые, сшибая друг друга. То же самое сейчас творилось у Лизы в голове, мысли, одна страннее другой, копошились, запертые, в черепной коробке.
– Выбирай, Лизок, – спокойно сказала Ольга, – сдашь меня или нет. Если нет – научу, как соврать. Если да – не могу гарантировать, что не попытаюсь закопать тебя в ответ.
– Могла бы обойтись и без прямых угроз.
– Могла бы – обошлась бы, – Ольга улыбнулась. Она распустила привычный пучок, ее черные волосы обрамляли лицо, делая линию скул еще более резкой.
– А Димка? – спросила Лиза.
– Он не сдаст.
– Сможет?
– Если будет врать по моему сценарию – да. А ты?
– Прикрою тебя, но не бесплатно.
Кажется, Лизе удалось удивить Ольгу. Ее обычно прищуренные глаза расширились и стали напоминать Тамарины.
– В обмен на информацию, – Лиза улыбнулась и Ольга засмеялась, махнула рукой, – ответишь на несколько моих вопросов, честно. А то, Димке, небось, наплела всякой чепухи.
– Отвечу, но после того, как ты успешно пройдешь пытки Тамары. А то вдруг ты решила меня сдать, а сейчас просто вытягиваешь инфу? Или Тамара убедит тебя встать на сторону «закона».
– Ладно, – согласилась Лиза, это было логично, – так какой у тебя план?
– Убедительно изобразить спокойствие у вас вряд ли получится, особенно у Димки. Поэтому заменим одно вранье другим. Тамара будет спрашивать, что мы делали на площадке, подробно, в чем были одеты, о чем разговаривали, пытать будет по отдельности, потом – сверит данные. Поэтому говорить надо одно и то же. Сначала – придумай любую пургу, изворачивайся, будто правда хочешь скрыть что-то. Дай ей уличить тебя во лжи, а потом – признайся. Скажи, что мы, спрятавшись от камер, обсуждали настоящих родителей. По инициативе Димки.
Лиза присвистнула, план был действительно хорош.
– А если спросит, о чем конкретно говорили?
– Обязательно спросит. Поэтому, скажи, что Димка говорил про брата. И вот тебе пара фактов о моих родителях. Они были действительно неблагополучными. Не как твои или Димкины, которым просто не хватило бабла на разрешение. А реальными преступниками.
– Серьезно? – опешила Лиза.
– Ага, – безмятежно заявила Ольга, – хранили запрещенную литературу, учили меня иностранному языку, а папа еще и стишки шуточные сочинял, про Емелю и Печку. Я вот тоже сочинила, не сказать, чтоб шедевр, но сдуру рассказала его в школе. И к родителям пришли.
– Что ты сочинила? Расскажи.
– Знают взрослые и дети, кто ущербней всех на свете, не выходит из борделя и зовут его Емеля, управляет Печкой он, генеральный эмм. пустозвон. Берегитесь, господа, буква «П» – это …
Она замялась, но Лиза сама сумела подставить слово в рифму. Лиза подумала, что это было верхом глупости – рассказывать такое в школе. Можно как угодно относиться к «Печке», но «молчать и не лезть» ради своей же безопасности – вот первая заповедь родителей Лизы. Что хорошего получила Ольга из-за того, что высказалась? Разобщение и, судя по всему, арест родителей. Испортила жизнь сама себе. Ольга, похоже, неправильно истолковала выражение Лизиного лица:
– Ну что ты так смотришь, стих так себе, я не поэт, да и мне было-то всего двенадцать. Стишок Тамаре можешь не рассказывать. Скажи, что я, дескать, стыжусь своих родителей, рассказала вам все и разревелась, поэтому осталась сидеть на лавке, когда вы пошли на площадку.
– Разревелась? – Лиза подняла бровь.
– Думаешь, я не умею?
– Не могу представить тебя плачущей, – ответила Лиза, – а что с Димкой? Он действительно инвалид?
– Если он тебе сам не рассказал, то и я не должна, ты уж извини. Это будет нечестно с моей стороны. Ладно, спи. Завтра, наверняка, будет трудный день, – Ольга тихонько прикрыла за собой дверь спальни.
«Проще сказать, чем сделать» – подумала Лиза.
Глава 5
Ольга не ошиблась. Денек уже с утра обещал быть адским. Во время завтрака к дому подъехала машина. Лицо Евы из мрачного стало каменным. Нина опять взялась изображать испуганного опоссума, – притворилась если не мертвой, так статуей.
Антон Викторович согнал всех в гостиную, не дав никому доесть, этому Лиза даже обрадовалась, все равно запихивала в себя омлет через тошноту.
– Вы чего тут устроили? Я вас спрашиваю? – зализанные волосы Антона Викторовича растрепались, над верхней губой выступил пот, Лиза едва сдерживалась, чтоб не морщиться, когда он подходил ближе.
– Мы ничего не сделали, – сказала Ольга. Она, единственная, отважилась открыть рот.
Антон Викторович подошел вплотную к подлокотнику, на котором сидела Ольга, и сунул ей свою потную рожу прямо в лицо.
– Менты у меня дома, – прошипел он.
– Вопросы к ментам, – Ольга презрительно ухмыльнулась, – они знали, чей это дом, старший называл Еву по имени отчеству, значит был в курсе, к кому врывается.
Услышав свое имя, Ева вздрогнула.
– Разве они не предупредили вас? Не попросили разрешения? – продолжила Ольга.
– Не твое это дело, язва, – огрызнулся Антон Викторович, но, видно было, что он раздосадован, – с ментами я разберусь. Они назвались?
– Фамилия сержанта – Долгополов, – ответила Ольга, – мы ничего не сделали. После школы пошли гулять на площадку, в разрешенное время, в разрешенном месте.
– Да понял я, – отмахнулся Антон Викторович, – мне все равно не нравится, что вы шатаетесь без присмотра. Словам подкидышей веры мало.
Ева кинула на Антона Викторовича злой взгляд исподлобья, но он не заметил.
– Валите в школу, короче, – приказал он. Лиза вышла из дома первой.
У кабинета Тамары Михайловны стояли втроем. Всем пришли коды на психолога, но без конкретного времени, поэтому пришлось ждать под дверью. Не разговаривали, друг на друга практически не смотрели.
– Ольга Акимушкина, – позвали из-за двери, Ольга послала Димке с Лизой воздушный поцелуй и бодро шагнула в «допросную».
– Дим, – начала было Лиза.
– Нет, – перебил Димка.
– Что «нет»?
– Не хочу разговаривать. И не буду. Не лезь.
Лиза удивилась такому резкому ответу, но решила не пытаться завести беседу. Видимо, Димка копил силы для Тамары Михайловны.
Ольга вышла из кабинета довольно быстро, веки у нее покраснели, ресницы были мокрыми, она картинно всхлипнула и подмигнула Лизе.
– Елизавета!
Лиза вошла в кабинет. Еще ночью она решила, что предпочтет диван, да, неудобно, да, колени выше локтей. Но от Тамары Михайловны, все ж таки, подальше. Да и запах "валокордина" сегодня был особенно резкиим.
– Присаживайся, – Тамара Михайловна указала рукой на стул, – не волнуйся и рассказывай что знаешь, Лизочка.
– После школы мы решили погулять и пошли на площадку.
– Втроем?
– Нет, Оля закончила раньше и уже ждала нас там.
– Я думала, вы не общаетесь с Олей, ты ни разу ее не упоминала.
– Она помогала мне с нравмором и с кодами, мы общаемся меньше, чем с Димкой, но все-таки общаемся. В общем, на площадке сломались качели..
– Это я знаю, все произошедшее я видела на записях с камер, – прервала Тамара Михайловна и вытаращилась на Лизу.
– Ну, тогда… Не знаю, что рассказывать.
– Мальчика похитил его биологический отец, – Тамара Михайловна взяла со стола листок и показала Лизе.
Это было распечатанное на черно-белом принтере фото: еще не старый симпатичный мужчина в очках. С уютными морщинками в углах рта. Вместо бороды или щетины – редкий невнятный пушок на подбородке. Мужчина имел совершенно травоядный вид. Лизе было сложно представить, что он способен на незаконные поступки.
– Я не видела его, ни на площадке, ни рядом. Хотя, особо по сторонам я не смотрела.
– Он мог быть в капюшоне и, скорее всего, в медицинской маске, уж на это ты должна была обратить внимание.
– Обязательно обратила бы, медицинские маски на улице – из ряда вон выходящее событие.
Лизе казалось, что разговор идет хорошо и Тамара Михайловна вот-вот ее отпустит.
– Как ты относишься к этому? Что ты чувствуешь в связи с похищением?
– Глупость, – честно сказала Лиза, – не думаю, что биологический отец может причинить мальчику вред, но, где они будут жить? На какие деньги? Какие планы на будущее у этого человека? Не представляю. Тем более, их, скорее всего, быстро найдут.
Лиза вдруг представила, как она сидит на лавочке за площадкой и рядом присаживается мужчина в медицинской маске, сдвигает ее и Лиза видит папино лицо. Папа говорит: «идем, Лизуша, я пришел за тобой». Пошла бы она? Конечно, да. И не возникло бы никаких мыслей о еде, жилье, будущем, ведь это же папа, он бы нашел выход.
– Зачем вы ходите на эту площадку, вы ведь уже не маленькие? – резонно спросила Тамара Михайловна.
– А куда еще пойти? Там удобные лавочки. Можно спокойно посидеть.
– Спокойно посидеть можно и дома.
– Дышать воздухом тоже надо, – парировала Лиза.
– О чем вы разговаривали?
– Про уроки, школу.
Тамара Михайловна с сомнением хмыкнула и что-то записала в свой блокнот, она прикрывала лист рукой так, что Лиза не могла разглядеть, что она там пишет.
– Ну, то есть, про конференцию по нравмору и про Катину порванную куртку.
Снова запись карандашом.
– Что делала Оля? Почему она не пошла с вами на площадку, когда сломались качели?
– Она осталась сидеть, просто, наверное, ей не было интересно.
Тамара Михайловна сделала еще одну пометку, наклонилась ближе и Лиза увидела у нее в глазах свое отражение.
– Лиза, скажи, твои биологические родители учили тебя обманывать?
– Что? Нет.
– Ты уверена? Но ведь кто-то должен был повлиять на тебя так, что ты врешь мне прямо в глаза, – Лиза начала нервничать, но впечатление от грозной речи было слегка подпорчено ее окончанием. «Прямо в глаза, надо же», – Лиза чуть не прыснула.
– Я не вру.
– Ева Владимировна и Антон Викторович не могли научить тебя такому, значит, лгать представителю попечительского Совета тебя научили биологические родители.
У Лизы застучало в ушах, она сглотнула.
– Почему вы думаете, что я лгу?
– Нужно будет выписать им штраф, – продолжила Тамара Михайловна, вроде как ни к кому не обращаясь, – интересно, у них хватит денег оплатить или кому-то из них придется отрабатывать?
– За что? Я не вру! – у Лизы засвистело в ушах, она подумала, а не послать ли Ольгу с ее тайнами куда подальше? Не стоило оно того. Свист усиливался, становился все выше и вкручивался в мозг через виски. Тамара разблокировала свой допотопный комп и принялась стучать пальцами по клавиатуре.
– Погодите, ладно, хорошо, хорошо. Я скажу правду. Оля не пошла с нами на площадку, она спряталась от камер специально, на лавочке, за кустом. Потому что она ревела!
– Так-то лучше, – похвалила Тамара Михайловна, – почему она плакала? Она рассказала?
– Да, да! – быстро говорила Лиза, – мы, ну, говорили про бывших родителей и Оля рассказала про своих. Сказала, что они – преступники. Я удивилась, что у нее, отличницы, родители – уголовники. Она разревелась.
– Вот, уже больше похоже на правду, – кивнула Тамара Михайловна, а Лиза так разволновалась, что уже и забыла, что правда, а что – нет.
– Только родители Ольги не уголовники, – строго сказала Тамара Михайловна, – уголовники – ее биологические. Кто из вас завел разговор о них?
– Дима. Он рассказал, что у него есть брат.
– Нету у него брата, – отчеканила Тамара Михайловна, – только две сестры. Значит, он инициировал разговор?
– Он, но он просто.. Я не хочу, чтоб у него были проблемы.
– Это уже не твоя забота, Лизочка. Лучше бы о себе подумала. Ладно, – Тамара Михайловна внезапно смягчилась, улыбнулась.
И вот эта ее манера пугала Лизу больше всего.
– На первый раз я прощаю тебе твою ложь. Но это только по доброте душевной. Поняла меня?
– Да, я поняла. Спасибо, – ответила Лиза и Тамара Михайловна вывела ее из кабинета чуть ли не за руку, не дав ни словом перемолвится с Димкой в коридоре.
Лиза прошлась по школе и не нашла Ольгу, у Лизы не осталось времени на ожидание, прогулочные коды на всю неделю ей аннулировали, поэтому она медленно поплелась домой. Лиза недоумевала, почему Ольга решила свалить вину на Димку, тоже, нашла самого стойкого! Почему не предложила Лизе взять ответственность на себя? Видимо, не доверяла.
С одной стороны, Лиза пришла в ужас от готовности Тамары Михайловны выписать штраф родителям всего лишь за мелкое вранье! С другой стороны, то, как легко Тамара Михайловна повелась на Ольгины сказки – поражало.
Ольга была дома, развалилась на диване в гостиной, переключала каналы так быстро, что картинки сливались в мельтешащие пятна.
Лиза разулась, повесила куртку и плюхнулась рядом с Ольгой. Дома было подозрительно тихо. Нина не вышла встречать Лизу, Ева где-то пропадала, машины Антона Викторовича не было во дворе. Ольга перестала щелкать и оставила включенным сериал, прибавила звук.
– Ну как? – спросила она.
– Все, как ты говорила. Прокатило, кажется. Остался Димка.
– Не ссы, он справится.
– Почему ты так решила? Я сама чуть не обделалась, а он кажется менее стрессоустойчивым.
– Так только кажется, – туманно ответила Ольга, она уже успела переодеться в домашнее, но от нее пахло не так, как от Димки, будто ее вещи Нина стирала отдельно. Лиза унюхала сладкий цветочный аромат, он казался знакомым и очень нравился ей.
– Знаешь, в чем его сила? – продолжила Ольга, – он не врет, он искренен, он говорит Тамаре то, что думает.
– Да? И как же он тогда сейчас прикроет нас?
– Мне нравится, как ты говоришь «нас», – ласково сказала Ольга, а Лиза смутилась, – он очень хочет верить в систему, верить в свою «большую мечту», он ведь рассказывал тебе? Он так старается, что и Тамара ему верит. Он не врет ей, а честно заявляет, что скучает по родителям и боится Антона, но тут же начинает сам оправдывать «Печку», рассуждать о том, что это к лучшему, что раз так сделали, значит так было надо. Меня он любит и просто соглашается умалчивать о некоторых деталях. Я ведь была там, на площадке, только не на лавочке, а в переулке, что уже детали. Как я рассказываю про родителей, а уж, тем более, как я реву, он, поверь мне, видел множество раз. И это тоже не ложь. А большего он знать не хочет. Он сам просит не рассказывать ему ничего, что выбивалось бы из его системы ценностей. Даже когда я приношу ему таблетки и бинты, он предпочитает не задумываться, где я их беру. Тамара верит ему больше, чем тебе и мне – вместе взятым. Считает, что может манипулировать Димкой с этой его мечтой. Не без оснований, конечно. Именно Тамара будет давать рекомендации «Печке», в какой институт определить Димку после школы. Но эта пучеглазая стерва не понимает, что для Димки и я теперь – семья. Я уже часть его мечты.
Лиза рассматривала Ольгино лицо: раньше она не замечала, что у Ольги на носу есть маленькие веснушки, что ее глаза не чисто карие, а с зеленоватыми прожилками, и то, что такие тонкие брови у нее не от природы, она явно их выщипывала.
Входная дверь открылась и Лиза с Ольгой как по команде повернули головы. Вошел Димка.
– Все нормально, – сказал он, сев на диван, Лиза заметила, что сегодня он более спокойный, чем обычно. Даже щека у него ни разу не дернулась. Ольга еще сильнее выкрутила звук телевизора.
– Что у тебя с руками? – спросила она и Лиза проследила за направлением Ольгиного взгляда. На указательном пальце Димкиной левой руки было аж три пластыря. Димка попытался спрятать ладонь, но не преуспел: Ольга схватила ее своими цепкими пальчиками и повторила вопрос.
– Да, это, ничего, – Димка высвободился, – просто Тамара Михайловна дала задание: помочь ей вынуть скрепки из старых рефератов по нравмору. Она сказала, что хочет распечатать что-то на оборотках. Дала мне стопку рефератов и эту штуку, ну, которой скобы от степлера вынимают.
Лиза сразу представила острые зубки расшивателя и ей поплохело. Хотелось обнять Димку. Хотелось воткнуть что-нибудь в руку самой Тамаре Михайловне.
– Тебе? – остервенелым шепотом переспросила Ольга, – своего сына угробила, стерва пучеглазая, теперь чужих калечит.
