Людмила Георгиевна Головина
Изнанка
4.Чащоба
Поле мы пересекли довольно быстро, а затем углубились в лес. Трясогузка то бежала, то перепархивала через заросли, её черно-белое оперение было хорошо заметно на фоне зеленых и буро-коричневых красок леса.
Шагалось легко, дышалось привольно. Пока моё приключение мало походило на полный невзгод и опасностей путь. Просто приятная прогулка.
Погрузившись в свои мысли, я не сразу заметила, что окружающий пейзаж начал незаметно меняться. Деревья становились всё толще и выше, их кроны терялись где-то высоко вверху. А росли они так близко, что я уже иногда еле протискивалась между двух стволов. Трава и кустарники исчезли совсем. Мне это как-то начинало не нравиться. Куда завела меня милая птичка? Только я хотела у неё уточнить: а по правильному ли маршруту мы идём, как вдруг моя провожатая исчезла. Забежала за очередное дерево – и как сквозь землю провалилась! Такой подлости я от неё никак не ждала. Завела в чащу и бросила! И куда мне теперь двигаться? К счастью, у современных людей есть телефоны с картами и навигатором. Лишь бы сигнал был…
Сигнал имелся, но очень слабый. И карты открылись. Местность вокруг меня была обозначена, как «Чащоба». Я задала адрес деревни, где жили родные, но ответом было: «Объект не обнаружен». Куда бы я ни вертела карту, везде было одно и то же: «Чащоба». Иногда, видимо для разнообразия: «Дремучий лес» И он нигде не кончался, как будто на всей Земле других территорий не было.
По некоторым направлениям, впрочем, возникали предупреждения: «Тебе сюда не надо», «Опасно для жизни и здоровья», «Сюда не ходи, целее будешь». И всё в таком роде. Внезапно сигнал пропал, а вслед за этим, израсходовав весь заряд на блуждание по виртуальной местности, сдох телефон. Я несколько секунд пялилась на потухший экран, а потом засунула бесполезный гаджет в карман. Вот что значит, собираться в спешке! Про провиант не забыла, а пауэрбанк взять не догадалась! А ведь он у меня есть и даже заряжен до отказа!
Природные ориентиры не работали. Мох и лишайники росли на стволах со всех сторон. Солнца не видно. Оставалось брести, куда глаза глядят. Ещё через несколько часов блуждания в лесу стало темнеть, и я поняла, что приближается ночь. Я обругала себя за то, что не подумала о том, где я буду ночевать? Нет, всё-таки я ужасно легкомысленная!
Когда стало совсем темно, волей-неволей пришлось мне остановиться на ночлег. Я нашла, почти наощупь, более или менее подходящее местечко между двух могучих стволов и уселась там. Думала, что от страха, усталости и переживаний не сомкну глаз, но сон поборол меня и заключил в свои объятья.
5.Туманник
Проснулась я от страшного холода. Так замёрзла, что зуб на зуб не попадал. Я еле поднялась на ноги и сделала несколько движений, чтобы хоть немного согреться. В лесу стало светлее, и я поняла, что уже наступило раннее утро. Есть совсем не хотелось, но я всё же заставила себя проглотить пару пирожков: один с яблоками, а другой с капустой. Тётя Рая у нас – непревзойдённый мастер выпечки. Вся родня в восторге от её кулинарных способностей. И если она начинает печь (а занимается она этим почти ежедневно, особенно, когда у неё кто-то гостит), то делает это с размахом. Пирожков должно было быть не просто много, а очень много и с самыми разными начинками. Для каждого вида предусмотрена отдельная форма: лодочки, круглые, треугольные, конвертиком и так далее. Чтобы не перепутать. Пирожки меня немного взбодрили. Правда, есть пришлось всухомятку, потому что вода в бутылке оказалась такой холодной, что у меня заломило зубы.
Если сидеть на одном месте, ничего не высидишь. Я закинула за плечи рюкзачок и побрела куда глаза глядят.
С утра они у меня, как видно, глядели в правильную сторону, потому что я, наконец-то, выбралась на открытое место. Это была низина, заросшая мокрой от росы травой. По траве клубился туман. Я решила подождать, пока солнце немного подсушит растительность. Я и так замерзла до мозга костей, если ещё и промокну, болезни не избежать.
Я уселась на поваленное дерево и стала обозревать пейзаж, одновременно греясь в лучах солнца, которое припекало всё сильнее. А туман постепенно рассеивался. И вдруг небольшая часть его заклубилась и стала подниматься над травой, формируя подобие человеческой фигуры.
Облака, родственники тумана, иногда рисуют в небе удивительные изображения. Они становятся похожими то на корабль, то на летящего орла, то на чью-то физиономию. Проходит несколько минут, а порой и секунд, и сходство исчезает.
Но вот чтобы туман формировал какие-то фигуры на земле, мне слышать не приходилось. Интересно, известен ли этот феномен науке? Если благополучно вернусь домой, поинтересуюсь. Почему – «если»? Обязательно вернусь.
Между тем, туманная фигура колыхнулась и поплыла в мою сторону. Я вскочила на ноги.
– Зачем ты здесь? Ищешь что-нибудь? – голос был тих и невнятен, не голос, а шорох и шелест.
– Я заблудилась, – пояснила я. – А вообще-то, да, ищу дом, в котором никто не живёт. Вы случайно не знаете, где это? И вы кто? Я раньше таких не встречала.
– Разве не видно? Я – Туманник. Говори побыстрее, а то я скоро развеюсь. Зачем тебе тот дом? Это плохое место Очень плохое.
– Я знаю. Но я пообещала помочь одному существу… Волшебнице одной. Она попала в беду, надо её выручать. А раз пообещала, надо слово держать.
– Это верно, только не все держат слово. И правду не все говорят. Запомни это. А цель твоя совсем недалеко. Иди прямо на свою тень. Так и выйдешь на тот дом. Но только зря, зря, зря ты в это ввязалась… – голос всё слабел и был уже еле слышен.
– Спасибо, – поблагодарила я. Не знаю, услышал ли это Туманник, потому что таял на глазах, пока, наконец, лёгкий ветерок окончательно не развеял его призрачную фигуру.
6.Дом, в котором никто не живёт
Правильно объяснил Туманник. Дом я нашла довольно быстро. Пересекла низину и снова углубилась в лес. Только на сей раз он был совсем не дремучим, а молодым, светлым и весёлым. Почти чистый березняк. Белые стволы, казалось, светились, зелёная листва, трепетавшая от каждого движения воздуха, была пронизана солнечными лучами. Вокруг звенели птичьи трели.
Моя душа сразу же откликнулась на благолепие природы. Мысли о чём-то опасном оставили меня. Я потеряла бдительность. Поэтому к тому дому подошла в радостном и безмятежном настроении.
Если и можно было назвать это строение домом, то только с огромной натяжкой и исключительно из уважения к тому, кто его построил.
На мой взгляд это был крохотный дощатый сарайчик без окон и с полураскрытой дверью, болтавшейся на одной петле. Пока всё сходилось.
Я зашла. В домике присутствовал только один предмет мебели: стол, покрытый простой холщовой скатертью, свисавшей до самого пола. Ни стульев, ни лавок не наблюдалось. За столом располагалась русская печь. Пока всё правильно. Осталось найти кота и попросить его провести меня в Изнанку.
Я приподняла край скатерти.
Он был там. Черный. Облезлый. Худой. Остатки шерсти свалялись в колтуны. Более жалкого зрелища я никогда не видела. Любой помоечный кот покажется рядом с этим рафинированным аристократом.
Меня захлестнула волна сострадания. Я совершенно забыла, что хотела о чём-то попросить кота. Ему сначала надо оказать помощь!
– Кис-кис, – позвала я как можно более благожелательным голосом. – Котик, милый, ты, наверное, проголодался? Сейчас я тебе дам что-нибудь вкусненькое. Любишь колбаску?
Кот молчал и семафорил на меня своими зелеными глазами, один из которых светился ярче, чем другой. В его взгляде не было абсолютно никакой доброжелательности и склонности к общению.
Я сдернула со спины рюкзак и нашарила пакет с провизией. Ага, вот они, бутерброды. Я схватила кусок колбасы и кинула его под стол. Кот принюхался, а потом стал жадно поглощать угощение, ворча от удовольствия. Проглотив всё в один миг, он глянул на меня уже гораздо любезнее. А потом просительно мяукнул хриплым басом.
Я лихорадочно рылась в пакете с едой, и под стол летел один кусок колбасы за другим. Кот поглощал их с неимоверной скоростью, по-моему, даже не жевал, а глотал целиком.
Колбаса вскоре кончилась. Кот смотрел выжидательно. Сейчас, как мне показалось, он стал выглядеть немного получше. Во всяком случае, глаза уже светились с одинаковой силой. Как будто зарядил батарейку. Кот молчал, но по его виду я поняла, что он ждёт продолжения банкета. Я вспомнила, что взяла два треугольных пирожка. Это должны были быть, по неизменной тёти-Раиной классификации, расстегаи с рыбой. Я разломила один. Моя догадка была правильной: внутри была рыба. Я стала выковыривать начинку, и вдруг кот, совершив неслабый прыжок, оказался рядом со мной. Он вырвал у меня из рук расстегай и в одну секунду умял его вместе с тестом. После чего бесцеремонно засунул морду в пакет и стал жадно поглощать всю снедь без разбора: сладкие пирожки, печенье, даже яблоки. Я смотрела на эту картину с изумлением и состраданием. Надо же, как оголодало несчастное животное!
Убедившись, что пакет опустел, кот вытащил из него свою морду и уставился на меня.
– Ничего больше нет, – повинилась я. – Я же не знала, что ты окажешься таким голодным. Знаешь, как поступим? Посетим быстренько Изнанку, я там должна кое-что сделать. А потом вернёмся, и я тебя накормлю на славу. Ты что больше любишь, а? Влажный корм или сухой? Знаешь, чего сейчас только не продают! И с кроликом, и с ягнёнком, и с курочкой, и с чем захочешь! И молочка тебе налью полную миску. Любишь молочко, а? А если ты ничей, и захочешь, я Тебя могу вообще к себе домой взять. Родители не будут возражать, не бойся! Куплю тебе и домик, и лежанку, и когтеточку, и игрушек разных! Давай, а?
Кот слушал очень внимательно, но не реагировал.
– А сейчас, давай сходим в Изнанку, ладно?
Я протянула руку и хотела его погладить, но кот отпрянул и направился к печи.
Дальше началось непонятное. Кот прыгнул в печь. Я даже испугалась, вдруг печка недавно топилась и ещё горячая? Я приблизилась и положила руку на кирпичи. Они были совершенно холодными. А кот скрылся в темном нутре печки. Но вскоре он вернулся и, глядя на меня, требовательно мяукнул. Он проделал это дважды, и я поняла, что он зовёт меня за собой.
Мне совсем не улыбалось лезть в печку и пачкаться в золе и саже. Коту хорошо, он и так чёрный. К тому же, он до того плохо выглядит, что просто невозможно сделать его облик ещё хуже.
Кот настаивал, завывая из темноты печки своим хриплым утробным голосом. Я провела ладонью по внутренней стороне топки. Она была не только холодной, но и абсолютно чистой. Ладно. Я (не совсем ловко) забралась в печку и стала передвигаться на четвереньках за котом. Внезапно он мяукнул каким-то уж совсем особым голосом, и сразу же мне в тыл что-то сильно ударило. Это был ветер. Нет, не ветер, а ураган, тайфун. Непонятно было, откуда он мог взяться внутри печки? Я не успела опомниться, как он подхватил меня и куда-то потащил. Полёт, впрочем, был очень кратким: всего несколько секунд. А потом этот вихрь резко швырнул меня куда-то.
7.Изнанка
Я села и огляделась вокруг. Помещение, в котором я находилась точь-в-точь походило на то, которое я только что покинула, забравшись в печь. Как странно… Мне показалось, что вихрь нёс меня вглубь печи, а, оказывается, он меня из неё выкинул. Как только я не стукнулась о стол…
Кот уже стоял у двери, болтавшейся на одной петле. Он глянул на меня и вышел наружу. Давно бы так! А зачем было в печку лезть, непонятно…
Я последовала за котом. Но он никуда не спешил. Сидел на порожке и вылизывал свою шерсть. Я решила его поторопить. В самом деле, вылизывайся – не вылизывайся, лучше не станешь. А дело прежде всего.
– Котенька, давай, вставай, пошли уже в Изнанку, – поторопила я кота.
– Прекрати меня называть этим дурацким именем! И разуй глаза: ты в Изнанке! Попала, куда хотела. Можешь быть довольна.
Голос был явно человеческим, низким, немного хриплым. И, всё-таки, совершенно бесспорно: это говорил кот!
– Ты что, разговаривать умеешь? – спросила я, запинаясь от потрясения.
– Ты же умеешь разговаривать, но меня это почему-то совсем не удивляет, – парировал кот.
Я замолчала, но внутри меня происходил мощный мыслительный процесс. Что мы имеем? Так: говорящий, цвет чёрный, размер… Ну, размер вполне обычный, кошачий, но всё же…
– Послушайте, – я перешла на вы, – а вас случайно не Бегемотом зовут?
– Это может показаться тебе удивительным, но, нет, не Бегемотом. Ты бегемота хоть раз видала? В зоопарке или на картинках хотя бы? Где ты сходство узрела?
– Нет, что вы, я совсем другого Бегемота имела в виду. В книге одной был такой кот-оборотень, говорящий, черный…
– Я не оборотень! – обиделся кот.
– Нет, нет, я не так выразилась! Он был не оборотень, он был… демон, кажется.
– Того не легче! Тем более, я не демон! Я обыкновенный кот-волшебник! И, поскольку мы в Изнанке, то я здесь в своей среде (чего нельзя сказать о тебе), могу и говорить. И прошу запомнить моё имя. Меня зовут Аракадар!
– Абракадабр? – переспросила я.
– Сама ты «Абракадабра»! – оскорбился кот. – Аракадар! И прошу впредь не искажать!
Он уже кончил умываться, и вдруг я с удивлением увидела, что мой кот изменился. Проплешин больше не было видно, шерсть стала пушистой и блестящей.
– Чему удивляешься? – кот, кажется, читал мои мысли. – Ещё раз говорю: мы в Изнанке. Здесь в воздухе разлито волшебство. Поправить свой вид нам, волшебникам, здесь ничего не стоит.
Изнанка? Я стала озираться по сторонам. На первый взгляд мир был точно таким, как раньше. Но только на первый взгляд. Краски здесь были неясными, приглушёнными. Небо казалось не голубым, а каким-то сероватым, как будто я смотрела на него через давно не мытое окно. Солнце поднялось уже высоко, но я глядела на него без рези в глазах. Оранжевый диск был окружён тонким бордовым ободком. Зелень деревьев и травы тоже потеряла свою летнюю яркость и выглядела, скорее, как поздней осенью, когда пестрые краски бабьего лета уже сменяются бурой пожухлостью, и начинаешь мечтать, чтобы скорее уж прикрыл это неприглядное и тоскливое зрелище первый белый и пушистый снежок…
Одним словом, Изнанка мне совсем не нравилась. Я всё больше понимала, как же верно её название. Выверните любой предмет одежды, и вы поймёте, о чём я: и окраска бледнее, и все швы и прочие неприглядности становятся видны. Человек, случайно надевший что-нибудь наизнанку, становится предметом шуток окружающих.
Но кот был доволен. Он встал, сладко потянулся и произнёс:
– Хватит по сторонам глазеть! Пошли!
– Куда? – что-то я всё больше и больше сомневалась в таком провожатом. Хоть в стишке и говорилось, что дорогу мне укажет кот, но он казался мне ненадёжным и каким-то мутным. Может быть, я лучше сама?
– Как куда? Ясно куда – к Трулине! Мне не терпится узнать, сколько она за тебя даст.
– Чего даст? Кому? – моё здравомыслие уже не шептало, а громко орало мне, что я влипла!
– Как чего? Волшебства, конечно. В Изнанке только одна валюта. И потом по-честному поделим: мне половина, и Эльфисине половина. Я честный волшебник! Раз договорились, я всё исполняю чётко!
– Ты знаешь Эльфисину?
– Как не знать. У нас все друг друга знают.
– Погоди, ничего понять не могу! Мне Эльфисина сказала, что её наказали, крылья отняли, она теперь вынуждена против воли творить чудеса, которые потом оборачиваются бедами. И я обещала ей помочь, раздобыть её крылья. Она сказала, что для этого надо пойти в Изнанку, найти Трулину и забрать у неё крылья Эльфисины. Это что, неправда?
– Чистая правда, – усмехнулся кот. – Это целое искусство, сказать всё, как есть, только чуть-чуть в малом покривить душой. Тогда любой поверит, а не то что такая наивнячка, как ты. Верно, что она воровала волшебство, верно, что её Трулина застукала. Верно, что она её наказала и отрабатывать заставила. А что она тебе сказала, для чего ей нужно было это сворованное волшебство?
– Она для детей всякие приятные вещи делала…
– А вот это неправда. Да, она детишкам всякие дешёвые фокусы показывала, но на это и её собственного волшебства хватало. А те беды, что потом случались с теми, чьи она желанья исполняла, обращались в тёмное волшебство. Вот и богатела потихоньку Эльфисина. Да и Трулине часть доставалась. Только – вот беда! В последнее время мало детишек стало попадаться на её уловки. Современная ребятня совсем другим интересуется. А взрослым и вовсе не нужны стали все эти игры в волшебство. Забылось и само заклинание, никто его больше не произносил. Скучно стало Эльфисине и обидно. Ведь ей больше всего нравилось копить волшебство и становиться все более могущественной волшебницей. И придумала она заманить какого-нибудь ребенка в Изнанку, и там его Трулине продать втридорога. Дети, они ведь доверчивые, их легче уговорить и обмануть.
– А зачем же ей тогда понадобилось у Трулины волшебство воровать, если она его могла заработать на краже детей? Я уже не говорю о том, что это мерзко!
– А волшебство ей нужно было для того, чтобы мне оплатить труды по доставке ребёнка в Изнанку. Видишь ли, людей здесь, у нас не бывает, потому что, как они сюда попадут? Все волшебники сюда на крыльях переносятся. А крылышки тяжелую ношу не потянут… И только я один владею искусством прохода в наш мир через печку. Потому что я – единственный, уникальный и неповторимый кот-волшебник! Беда только в том, что мне запрещено людей этим путём проводить. Называется: конт-ра-бан-да! Я слышал, что когда-то все волшебники обещались, даже слово дали, что не будут людей в Изнанку затаскивать, чтобы потом их на волшебную силу переработать. Вроде бы, хорошие они, волшебники, добренькие… Ну да, как же… Был, говорят, в стародавние времена один волшебник, очень сильный. И не нравилось ему, что волшебники сами ничего не делают, а только труд людей присваивают, пользуясь тем, что колдовать умеют. Больше-то они ничего не могли и учиться не хотели. Им и так прекрасно жилось, А обычные люди хоть и уставали, надрывались на тяжелой работе, но душой были лучше, чище волшебников. Хотя и перенимали от них всякие пакости: злобу, коварство, обман… Но хуже всего было то, что волшебники из душ обычных людей тянули соки, и перерабатывали их в свое волшебство. Без этого они могли творить только самые маленькие, безобидные чудеса, а вот, используя силу человеческих душ, они становились почти всемогущими. Простой люд боялся волшебников и трепетал перед ними. Из этого страха получалось неплохое волшебство. Того волшебника возмущала подобная несправедливость. И решил он разделить мир волшебников и мир обычных людей. Его способности были безграничны. Этот волшебник взял все накопленные волшебниками гранулы волшебства (он в то время как раз ведал сундуками, где копились общие гранулы волшебства, и пользуясь их силой, создал Изнанку. Попросту говоря, он переселил всех волшебников на другую сторону обычного мира. Конечно, им это не понравилось. Я подробно не знаю, что за заварушка там потом произошла. Кажется, тот волшебник не довёл дело до конца, потому что его уничтожили. Но и вернуть мир в первоначальное состояние жители Изнанки не смогли. Единственное, что им удалось – это научиться посещать ваш мир с помощью крыльев. Да был ещё и проход: маленький и тесный, на тот случай, если надо будет провести в Изнанку человека. И никто через этот проход пройти сам не может. Только с провожатым, то есть со мной. Все жители Изнанки уверяют друг друга и самих себя, что никогда они не будут использовать проход для плохих целей, наоборот, они желают обычным людям всяческого добра, поэтому, чтобы никто из людей не забрёл в Изнанку случайно, проход охраняется. Вообще-то, это глупость: как человек без дара волшебства и знания заклинания сумеет через проход просочиться? Но так все говорят. На самом деле волшебники боятся, что люди могут узнать о существовании Изнанки, и примут все меры, чтобы закрыть все пути между мирами окончательно. Сторожить проход – не такое простое дело, не всякий может. Вот и обучают для того, чтобы открывать проход всего одного волшебника. Не всякого. Есть правила. А потом, даже если найдётся пригодный, вряд ли добровольно на это согласится. Ведь надо неотлучно при печке находиться, следить в оба, даже поесть толком некогда. Если отойдешь хоть на минутку, не поздоровится. А если сам кого-то проведёшь, то и ещё строже накажут! Вот так! Но если деньги хорошие заплатят, тогда, конечно, можно попробовать. Потихонечку. Тайно. Трулина, конечно, в душе была не против. Ведь из целого человека можно гораздо больше волшебства получить, чем если ему там, в вашем мире по закону весов всякие беды причинять. Но порядок есть порядок, надо соблюдать его хотя бы для вида. Иначе его всем захочется нарушать. Вот и сговорились мы с Эльфисиной такое дельце провернуть. Она – от жадности, а я – от безысходности. Но нас застукали другие волшебники и волшебницы, прознали, что мы в Изнанку детей задумали доставлять, завидно им стало. Вот и нажаловались Трулине. Хоть мы пока ни одного ребёнка и не провели через печку, и Эльфисина один разок только в сундук к Трулине залезла, и даже мне ничего передать не успела. Но раз наружу всё выплыло, то Трулина разозлилась. Что ей было делать? Надо для вида закон соблюдать. Вот она нас и наказала. Эльфисину изгнала. Ещё и посмеялась: ты, мол, в своём заклинании про какое-то наказание сочинила, чтобы детей разжалобить. Ну а теперь, твоё враньё правдой станет! Крылышки я у тебя отниму, в Изнанку не вернёшься, пока не отработаешь в сто раз больше того, что украла. Тогда я, может быть, и верну тебе твои крылья.
– А ты?
– А что я? Я вообще в Изнанке не совсем свой. Да и крыльев у меня нет. Поэтому меня просто изгнали, поместили в дом с вашей стороны, охранять печку заставили, через которую в Изнанку попасть можно. Велели мне караулить, чтобы, значит, Эльфисина через этот проход пешком не вернулась, или человек какой-нибудь случайно это место не нашёл – у вас ведь нынче многие волшебными словами и заклинаниями балуются… (Всё это чепуха! Хотел бы я увидеть человека, да даже и волшебника, который без меня сумеет через печку пробраться!) Правда, Трулина мне напоследок шепнула, что если я не один заявлюсь, а с человеком, то она со мной честь по чести рассчитается («Только потихоньку, потихоньку, чтобы никто не знал. Понял?») а может быть, даже и простит. «Только кого же ты сможешь заманить, если в Чащобе людей никогда не бывает!» – сказала она и расхохоталась.
Я совсем упал духом, но тут Эльфисина, подошедшая ко мне попрощаться, негромко сказала:
– Не унывай, жди, я пришлю тебе человека. Только уговор: деньги пополам!
Вот с тех самых пор я и не покидал того места под столом. Отлучаться мне было запрещено даже на миг. Переходить в Изнанку – ни-ни! (Другое дело, с человеком). Конечно, мог бы я в ваш мир вернуться. И что? Кем бы я там был? Бездомным бродячим котом, пусть и волшебным. И дара речи лишился бы… Да и Трулина – женщина серьёзная, везде бы меня нашла. А в Изнанку без выкупа тоже вернуться не смел, меня бы сразу обнаружили, снова бы наказали, да ещё и построже, чем раньше. Ох, как я голодал: чем там питаться? Разве что, выйдешь на крылечко, зазевавшуюся мышку сцапаешь… Только редко так везло. Совсем пал я духом, последних сил лишился. Ну, думаю, смертушка моя пришла! А тут вдруг ты! Какое счастье! Ну давай, двигай за мной!
– И не подумаю, – заявила я, лихорадочно соображая, как отсюда сбежать.
– А куда ты денешься? – усмехнулся кот. – Без меня у тебя назад пути нет, а я добычу из когтей выпускать не собираюсь!
– Вы меня обманули! – заорала я.
– Не думаю. Разве что Эльфисина немного приукрасила свою историю. Так это простительно. Она ведь тебя предупредила, что будет опасно? Предупредила, что никто, идущий по этому пути не спасётся? Всё по-честному. Должен я тебе сказать, что доброта, это, конечно, хорошо (с вашей, человеческой точки зрения), да только такая глупая доверчивость, как у тебя – это просто пособничество всяким жуликам и аферистам. Прежде чем что-то сделать, подумать надо, – назидательным тоном поучал меня кот. – И помнить следует, что самая хитрая ложь, это та ложь, которая в малых дозах к правде примешана. Вот скажи, выпьешь ты из склянки, на которой «яд» написано? Не выпьешь. А если тебе в стакан сок нальют? Выпьешь и даже не задумаешься, что в сок этот яд вполне может быть добавлен. Вот так-то. Спасибо, конечно, Эльфисине, что не забыла, подогнала мне тебя. Только я думаю, за тебя не слишком много дадут. Видишь ли, у Трулины, вообще-то, два сундука. В одном доброе волшебство. Оно не слишком ценится. На вкус жителей Изнанки оно слишком пресное. В другом сундуке волшебство тёмное, злое, с перчинкой! Его все любят. А Трулина из хороших свойств души человека делает доброе волшебство, а из плохих – злое. Сдается мне, что из тебя много злого волшебства не получится: наивная, добрая. Некачественный товар. Вот если бы Эльфисина злодея какого-нибудь прислала! Но это пустые мечты! Злодей только себя любит, на подвиг ради других не пойдёт. Ладно, что уж есть. Пошли.
Вот влипла! И что теперь делать?
– А далеко идти? – спросила я. Вдруг удастся по дороге улизнуть? Или узнаю что-то, что поможет бежать. Всегда должна оставаться хоть капля надежды…
– Да как тебе сказать? – задумчиво ответил кот. – Иногда близко, а иногда и не очень.
– Как это? – не поняла я.
– Очень просто. Это у вас известно, кто где живёт. Слышал я, это «адресом» называется. Я ведь хорошо вашу тамошнюю жизнь знаю: родился там и вырос… Эх, да что об этом говорить. Пошли Трулину искать.
