Людмила Павловна Шигапова
Первый Встречный
Глава 3
Александра, покинув мужа, сделала прислуге надлежащие распоряжения по сборам в дорогу, отослала человека в петербургский дом с известием о прибытии и требованием подготовиться к встрече хозяев. С управляющим поговорит сам Никита Сергеевич.
Наказав принести ей травяного чая, она присела в женской гостиной. Алекс любила этот уютный уголок в светло–голубых тонах, обставленный изысканной мебелью в стиле французских королей. Здесь было тихо, ничто не раздражало и не отвлекало от раздумий.
– Разлить чай, госпожа? – спросила служанка.
– Я сама справлюсь. Поди.
Александра налила любимого напитка в маленькую фарфоровую чашечку и, сделав небольшой глоток, от удовольствия на мгновение прикрыла глаза. Но долго предаваться праздности она себе позволить не может: необходимо сосредоточиться, прогнать волнение, все продумать, предусмотреть.
Что ожидает их при дворе? Насколько разгневана императрица отшельничеством князя, не сочла ли она жизнь вдали от столичного шума своеволием и пренебрежением своим положением или нежеланием служить государыне. Последние несколько лет они с князем не являлись ко двору.
Настало время всерьез подумать о судьбе девочек. В их возрасте девицы уже обзаводятся детьми. А ее дочери, воспитанные на свободе, умные, тонко чувствующие, увлеченные своими интересами, и не помышляли о замужестве, по крайней мере, вслух. Княгиня вдруг резко осознала свою неправоту. Она обязана была готовить их к мысли о муже, семье, детях, о том, что они покинут отчий дом. Но как же ей этого не хотелось…
«Ты, Алекс, глупая гусыня. Ты не смеешь лишать своих дочерей женского счастья. И так уже два года бесповоротно потеряны. Как ты посмела пренебречь материнским долгом? Наберись смелости, признай вину и думай, как исправить положение, – приказала она себе. – В Петербурге первым делом займешься этим, и поможет тебе графиня Анна Алексеевна Остужева. Она не откажет. Красавицы знатного рода, с хорошим приданым – в претендентах недостатка не будет». Охвативший, было, княгиню страх, начал отступать.
Погруженная в непростые мысли Александра и не заметила, как опустошила целый чайничек. Пора встретиться с дочерьми. Она дернула сонетку и приказала тотчас явившейся служанке:
– Прибери здесь. И пришли ко мне княжон, да не мешкай!
Ярослава кинулась в конюшню, устроилась в копне свежего сена, вдыхая пьянящий травяной запах. Она любила забираться сюда от шума дворовой челяди, отдохнуть от трудов, помечтать в одиночестве о призах для своих лошадок. Вдруг она увидела воробья, который без всякой опаски усердно клевал засохшие семена.
– Какой ты, однако, смельчак, маленький воришка!
От громкого голоса воробей вспорхнул на деревянную жердочку, прошелся по ней, искоса поглядывая на девушку.
– Смотри осторожно, здесь хозяин рыжий кот.
Воробышек в ответ громко зачирикал, чем вызвал мелодичный девичий смех:
– Не боишься его? Что ж, продолжай лакомиться и не мешай мне думать!
Ярославе припомнились слова младшей сестренки.
– Вот ведь выдумала, – вслух возразила она, – замуж нас выдадут! С какой стати? Лично мне и дома хорошо. У меня любимое дело. Отец признал мои старания и дал полную свободу.
Девушка перевернулась на спину, раскинула руки:
«Скоро о моих лошадях заговорит вся Россия, да чего там, заграница, – самоуверенно заявила она и тут же всполошилась – А объявится какой-то хлыщ, станет предъявлять права на мое имущество, мои деньги, мою волю, да от дури еще и запрет в доме. – Ярослава поежилась от таких страшных мыслей. – Ну, уж нет. Не стану домашней узницей! Сбегу, уйду в монастырь», – все больше распаляясь, княжна резко села и обхватила колени.
– Куда тебя понесло? Придержи удила! – одернула она себя. – Так разъяриться от слов несмышленой девчонки – выдумщицы! Ведь папенька ни разу не обмолвился о замужестве. Что ж, будет на досуге о чем подумать, а пока – на волю.
– Миколка! – крикнула Ярослава, вспугнув воробья. – Подай моего Орфея! В луга поеду. Одна.
Паренек от неожиданности выронил скребок, которым чистил каурую лошадку в отдаленном стойле, и стремглав помчался выполнять приказ, не желая попасть под горячее словцо княжны. Он не боялся – огорчать не хотел. Уж больно нетерпелива! Вся в отца.
Люди, приставленные к конюшням, все до единого почитали Ярославу и не только потому, что она, старшая княжеская дочь, гордая красавица, лихая наездница, а еще и потому, что работала с ними наравне, не чуралась ни ручки замарать, ни и совета спросить. А про меж собой шептались, что в конном деле она и отца уже обскакала.
Самым преданным неуёмной княжне был Миколка. Сызмальства ходил за ней по пятам, старался во всем подражать. Ярослава привечала смышленого мальца, защищала его от дворовых задир, научила читать, помогла излечить мать от лихорадки, а позже подарила жеребенка и сапоги. Благодаря ей, он пристрастился к лошадям и дорос до помощника старшего конюха. Со временем стал незаменимым: не задавал лишних вопросов, не высказывал без надобности своего мнения, просто повиновался приказам и неуклонно их выполнял. Никогда не осуждал хозяйку, готов был душу за нее отдать.
Не раз Миколка тайком следовал за княжной на луга и издали любовался, как, слившись с конем, мчалась она на своем Орфее, обгоняя ветер. Расплетенные русые косы летели за всадницей, словно колосящаяся в поле пшеница, отливая золотом под лучами летнего солнца.
Ольга поспешила в библиотеку – там ей никто не помешает. Она оглядела дубовые полки с увесистыми томами, легонько прошлась пальцами по кожаным переплетам любимых книг и устроилась в огромном отцовском кресле. Со свойственной ей рассудительностью девушка решила в тишине обдумать, как с пользой провести время в столице.
Всем семейством им надлежит прибыть ко двору, а значит, быть на балах, маскарадах, царской охоте, разных увеселениях. Слышала она от заезжих гостей, царица Екатерина привечает художников, поэтов, философов и прочих ученых. Возможно, удастся встретиться с ними и знатно побеседовать.
– А насчет замужества – как бог пошлет, – безбоязненно высказала она вслух пришедшую мысль.
Находиться в кругу множества кавалеров на выбор ей еще не приходилось. На домашние балы собирались в основном соседи со своими отпрысками. С ними с самого детства затевались шумные игры, катание на лодках по озеру, прогулки по аллеям парка. Мальчики повзрослели и вели себя чопорно и важно, девочки хихикали и, закатывая глаза, шептались об их манерах и пробивающихся усиках.
«Любопытно, а каковы ныне придворные? – задумалась девушка, листая томик Мольера. – Вполне возможно, они умны, а может, глупы, возможно, герои, но быть может, лицемеры и просто шуты. Найдутся, несомненно, искатели приключений или богатого приданого. Ах, как все интересно! – Ольга вздохнула от предвкушения новых впечатлений. – А еще фрейлины. Какие они? Прелестницы, жеманницы, пустышки, умницы, гордячки, милые добрячки? Скоро увидим. Могут, конечно, появиться и завистники, как никак, объявятся дебютантки – красавицы, богатые наследницы» …
– Следует немедленно написать письмо Лизоньке Нарышкиной, – произнесла Ольга, пододвигая письменный прибор, – а еще решить, какие места посетить в Петербурге.
Софья, возбужденная предстоящим путешествием, вбежала в свою комнату, не обращая внимания на повсюду разбросанные вещи, схватила любимую куклу и уселась, поджав ноги, на полу в центре шерстяного ковра в небесно–голубых тонах. Расчесывая деревянным гребешком кукольные волосы, она таинственным голосом поведала великую новость:
– Знаешь, Катенька, вскорости я поеду в Петербург, окажусь в прекрасном дворце. Нас приглашает сама царица. Я, конечно, не бывала в царских палатах, но знаю наверное, там сказочное великолепие: кругом золото и парча, тысячи свечей в серебряных канделябрах, любезные дамы, важные вельможи. – Софья на секунду задумалась. – Мы, по всей вероятности, удостоимся высочайшей аудиенции, ведь княжеских дочерей должно представить государыне. Я почтительно сделаю глубокий реверанс, ты ведь знаешь, я умею это делать красиво, и тогда царица улыбнется мне, а возможно, как матушка, погладит по голове. А предстанем мы с сестрами пред государыней–царицей в пышных нарядах и закажем мы их, аж, в самом Петербурге. А как иначе? Там замечательные белошвейки. И мы пойдем на маскарад.
Софья на мгновение замолчала, но тотчас всполошилась:
– Надо немедля подобрать просто необыкновенный костюм, чтобы все гадали, что за таинственная незнакомка явилась. Кавалеры начнут вздыхать, дамы завидовать, обмахиваясь веерами, а я стану лишь загадочно улыбаться, – девчушка мечтательно закатила глаза.
Вдруг она испуганно вскочила и, как юла, заметалась по комнате, даже не заметив, что выронила свою куклу.
– А что если меня оставят дома? Скажут еще маленькая! – от досады она притопнула ножкой. – Я не маленькая, всего на полголовы ниже сестер. Так маменьке и скажу. А лучше брошусь папеньке в ноги, стану умолять не дать случиться несправедливости, – страстно произнесла она где-то услышанную фразу. Больше всего на свете я мечтаю оказаться на маскараде!
Софья вернулась на покинутое на ковре место, подняла куклу:
– Прости, дорогуша, я не хотела ронять тебя. – Прижала к себе свою Катеньку и, утомившись от переполнявших чувств, свернувшись калачиком, задремала.
Глава 4
Сестры, одна за другой, спешно вошли в именуемую французской гостиную и привычно выстроились перед матерью. Александра велела дочерям присаживаться и готовиться к долгому и основательному разговору. Княжны обменялись взглядами и устроились на диване.
– Ну, с чего начнем?
– С чаю, матушка, – предложила Ярослава, – с пирожками. Они у нашей поварихи отменные.
– Хорошо. Распорядись!
Девушка передала распоряжение матери прислуге, а вернувшись, отметила напряженное ожидание сестер, молчаливо взирающих на княгиню. Та и виду не подала, что не совсем понимает, как повести разговор: отдать приказ готовиться к поездке или поделиться свербящими душу опасениями.
Александра взяла со столика веер, инкрустированный перламутром, взмахнула им пару раз, резко сложила и обратилась к дочерям, нарушив несколько затянувшееся молчание:
– Как вам известно, нынешний сезон нам надлежит провести в столице, что явилось весьма неожиданным. Готова повиниться, что упустила столь важное событие, как ваш дебют при дворе, и насколько серьезна нынешняя ситуация пока сказать не могу.
– Чем вызваны ваши тревоги, матушка? Как я понимаю, это обычная церемония, через которую проходят отпрыски знатных семейств, – первой заговорила Ярослава. – Мы достойно представим княжескую фамилию: политесу обучены, праздничные наряды носить, разговоры поддержать умеем, да и характера не робкого. Стоит ли так беспокоиться? Не вижу причин.
– В этом сомнений нет. Знатностью да воспитанием, красотой да манерами под стать фрейлинам государыни, образованием да состоянием и того выше. Только…– мать на секунду замешкалась, но решительно произнесла: – Хорошо, вы должны знать. Читайте! – Она достала из кармашка смятую бумагу и протянула Ольге. Та взяла ее, машинально, положив на колени, разгладила и начала читать с выражением.
Дойдя до описания лошадей, Ольга взглянула на Ярославу, отметив, как та зарделась от удовольствия. Не прерывая чтения, краем глаза заметила, что Софья вряд ли вникает в суть письма. А прочитав строки о наследнике, охнула от обиды и возмущения, но дочитала написанное до конца, а потом импульсивно скомкала лист. Мгновенно опомнившись, сложила его, дрожащей рукой передала матери и процедила сквозь зубы:
– Совсем не царское поведение.
Острая на язык Ярослава судорожно сглотнула, боясь поперхнуться яростным гневом:
– И что? Как она может изменить то, что предназначено господом?
– Не к лицу вам это обсуждать. Но скрывать не стану: дошедшая до князя весть о недовольстве государыни его нежеланием быть при дворе, отсутствием наследника, сокрытием девиц на выданье и еще бог ведает чем, сильно обеспокоила его. Зная царский нрав, непредсказуемый и злопамятный, он не на шутку встревожился. Никто предугадать не смеет, к чему может привести царское пристрастие к интригам, опасным играм, коварным измышлениям. Более всего отец тревожится за вас.
Александра взглянула на дочерей: старшие сосредоточенно внимали словам матери, младшая беспечно болтала ножками, погруженная в свои мечтания.
– Думаю, князь справится с предстоящей задачей. Он храбрый воин, умный и хитрый, – высказала мнение Ярослава.
– Да и мы царской фрейлиной воспитаны, – заметила Ольга, озорно сверкнув глазами на мать.
– Придется, не мешкая, переезжать в столицу, – остановила Александра дерзкие слова, готовые сорваться в защиту фамилии. – Соберите вещи и будьте наготове. Как только объявится царский гонец, отправимся в путь.
– Матушка, а мы в новых нарядах предстанем перед государыней? Будем их шить в Петербурге? А можно мне платье до полу, и чтобы щиколотки были закрыты, я ведь уже взрослая, негоже перед царицей голыми пятками сверкать, – на едином дыхании выпалила Софья, чем вызвала дружный смех.
– Непременно, куколка. Ты будешь самой юной и прелестной княжной во дворце. А теперь отдыхать. – Александра поднялась с дивана, дочери кинулись к ней и молча застыли в объятиях матери. – Ах, алексашки, как же я вас люблю! – Она поочередно поцеловала каждую в лоб и перекрестила. – Храни вас бог. Сладких снов, дети!
– Доброй ночи, матушка, – умиротворенные лаской матери, сестры неспешно удалились.
Александра, выглянув в окно, полюбовалась лунным сиянием, причудливыми тенями на розовых кустах и, тихо вздохнув, направилась в супружескую спальню. Скинув одеяние, она неслышно юркнула в постель, где муж лежал на спине, широко раскинув руки, не просыпаясь, он что-то прошевелил губами. Подперев ладонью лицо, она смотрела на любимые черты и заметила подергивание левого глаза – явный признак внутреннего беспокойства. «Тревожно спит Никита», – подумала Алекс и поцеловала его в плечо, но будить не стала – с рассветом он отправится к князю Нарышкину.
Смелый солнечный луч пробился сквозь задернутые на окнах занавеси и шаловливо прошелся по лицу спящей княжны. Ярослава взмахнула рукой, отгоняя назойливое вторжение непрошеного гостя, и открыла глаза. Непривыкшая подолгу нежиться в постели она соскочила с кровати, быстро ополоснула лицо водой из медного таза, приготовленного личной прислужницей Татьяной, досконально знающей привычки своей госпожи, и выскользнула за дверь. Путь ее лежал к конюшням. Миколка уже поджидал ее с оседланным Орфеем.
– Доброе утро, парень! – поприветствовала его Ярослава и взлетела в седло. – Ночь прошла спокойно?
– Не извольте беспокоиться, княжна.
Слов она уже не слышала, направляясь к задним воротам, услужливо распахнутым специально для нее. Пожалуй, впервые за долгое время Ярослава не взяла сразу в галоп. Сегодня она не знала, куда помчится – голова занята мыслями о предстоящей поездке в столицу. Девушка вдохнула полной грудью утреннюю свежесть:
– Как же здесь привольно!
Ярослава отпустила поводья, конь медленно вышагивал, на ходу пощипывая траву. Мерно покачиваясь в седле, она дословно восстановила в памяти предрассветный визит отца.
– Ярослава, проснись. Мне нужно с тобой поговорить.
От неожиданности девушка резко села и непонимающе уставилась на князя:
– Что случилось? Вы напугали меня.
– Прости, дорогая, я еду по спешным делам к князю Нарышкину. Тебе слудует знать: завтра поутру мы с тобой отправляемся в Петербург. Верхом. Отряд сопровождения небольшой, не будем привлекать внимания. В городе громко объявляться не станем, сперва скрытно посетим нужных людей. Скажу, не тая, я должен понять, что замыслила императрица.
– Хорошо, отец, – накажу Таньке, чтобы собиралась.
– Нет, она здесь останется. С собой бери только необходимое. Княгиня с твоими сестрами, со всем скарбом да прислугой и под надежной охраной обозом поедет.
– Я буду готова.
– И никаких вопросов?
– Нет, отец. Я буду готова.
Князь приложился губами ко лбу дочери и направился к двери.
– Маменька знает о твоем решении?
– Нет пока.
– Тогда и я не проговорюсь. – Ярослава откинулась на подушки, провожая взглядом неслышно удаляющегося отца.
Свободный шаг коня увел ее далеко от дороги. Пахло луговой росой, терпкой полынью, сладким клевером да теплым ветром. Княжна Ярослава с наслаждением потянулась и ласково потрепала гриву своего любимца, Орфей ответил ей тихим ржанием. Из зарослей травы выскочили перепелки, зашуршали полевки, в придорожных деревьях радостно защебетали птицы.
– Солнце уже высоко – пора домой. – Девушка натянула уздечку, слегка пятками пришпорила коня, и тот послушно отправился по знакомой дороге в сторону княжеской усадьбы.
Завидев вдали одинокого всадника, Ярослава нутром почуяла, что это ожидаемый фельдъегерь направляется к князю. Она подстегнула своего Орфея, только ей и конюшим известными тропами сократила путь ко двору и на полном скаку влетела в ворота. На ходу бросив поводья Миколке, побежала к прилегающей к дому веранде, где в это время княгиня пила утренний чай и отдавала слугам распоряжения на день.
– Матушка! Гонец! Скоро будет, – выдохнула княжна.
– Доброе утро, Ярослава. Ты, я вижу, взволнована.
– Царский гонец!
– К чему кричать? Доберется, встретим его с подобающим вниманием, – не прерывая заведенного обычая, спокойно ответила Алекс. – По-княжески примем.
Ярослава моментально успокоилась: она всегда восхищалась неизменной выдержкой княгини перед лицом неизвестности.
– Поняла вас, матушка, – лукавыми искрами сверкнули ее глаза. Помня данное отцу обещание, она вполне правдоподобно схитрила: – Побегу сообщить князю.
– Не спеши, отец на рассвете отправился по срочным делам. Я сама приму нарочного. Предупреди сестер готовиться к встрече с царским посланником. Думаю, не ниже капитана будет. Накажи Ольге отвлечься от чтения Мольера, да Софье перестать о маскарадах мечтать.
– Непременно, матушка. Мы с исключительным рвением подготовимся, не деревенские же мы простушки! Хоть и говорят, шила в мешке не утаить, но мы постараемся, – озорно щелкнув пальцами, Ярослава поспешила на девичью половину.
Александра, медленно, небольшими глотками допивая чай, решала, как обойтись с важным гостем, и мысленно обратилась к мужу: «Вот и гонец, Никита. Что ж, встретим царское приглашение душевно, по-галицки. И дочерей покажем. Только ты, Никитушка, не гневайся, комедию в честь Екатерины мы, однако, разыграем», – ухмыльнулась она.
Время терять не следует, она должна принять надлежащий вид. Княгиня не появлялась на людях, не будучи богато и роскошно одетой.
Глава 5
Тем временем на усаженной с обеих сторон липами широкой аллее, ведущей к княжескому особняку, появился всадник на мощном коне гнедой масти. Его давно заметили на сторожевой башне и подали сигнал охране. Скрытые кордоны, вырытые и замаскированные ямы-ловушки, сторожевые вышки превратили усадьбу в хорошо укрепленный бастион. Задумывая подъездные пути, князь воспользовался военной хитростью: подъезжающие совершали два виража, прежде чем перед ними появлялся господский дом. Он возникал, одетый в бело-розовый мрамор, настолько неожиданно, что вызывал восторг и оторопь своим строгим величием.
За пятьдесят шагов до подножия лестницы всадника встретил офицер охраны:
– С кем имею честь?
Спешившись, приезжий по-военному четко отрапортовал:
– Его превосходительству князю Галицкому государыни – императрицы срочная депеша из Санкт – Петербурга.
Нарочный вынул запечатанный конверт с вензелями и царской печатью и, щелкнув каблуками, коротко представился:
– Лейб – гвардии Преображенского полка капитан Строев. Доложите князю.
Дежурный офицер поприветствовал прибывшего из столицы фельдъегеря, распорядился забрать коня и, не проронив более ни слова, препроводил гостя вверх по широкой парадной лестнице.
«Однако, строгая дисциплина, отменная выправка у служивого», – заметил капитан, бодро следуя за сопровождающим.
Двери бесшумно распахнулись. По обеим их сторонам навытяжку стояли лакеи в ливрейной форме с княжескими гербами на галунах. Выступивший навстречу высокий человек с седой головой и строгим лицом, вежливо произнес:
– Ждите! Доложу их сиятельствам, – и с подчеркнутым достоинством удалился, стараясь сохранить прямую осанку, хотя было видно, что дворецкий уже далеко не молод.
Оставшись один, царский посланник осмотрелся, выбрал диван у окна и присел на краешек в ожидании хозяев. Тут же появился слуга с подносом, на котором стояли бокалы и прохладительные напитки в хрустальных графинах, и молча поставил его на небольшой столик рядом с гостем.
Строев отметил изысканное убранство просторного помещения: ничего лишнего, нет кичливого бахвальства богатством напоказ, которым грешили дворянские особняки Петербурга.
Прошло десять минут – никто не вышел. Прошло еще столько же – никого. За это время капитан испробовал все напитки, шагами измерил расстояние от окна до двери. Теряя терпение, он готов был уронить поднос на пол, чтобы напомнить о своем присутствии, но застыл в немом восхищении. На верху лестницы, ведущей на второй этаж, в ореоле солнечного света, льющего в окно, появилась женщина. Ее серебристое платье из струящегося шелка было отделано тончайшим голубым брабантским кружевом, а бриллиантовая тиара на голове переливалась звездными бликами так, будто сама властительница небесных чертогов, богиня утра Аврора, сошла на землю.
Ошеломленный изысканной красотой и величием княгини, капитан лишился дара речи и бесконечно долгую минуту не мог произнести ни слова. Она не торопилась прийти ему на помощь. Александра знала, какой эффект произведет ее появление, потому намеренно задержалась, дожидаясь, когда солнце будет прямыми лучами светить в окно балюстрады верхнего этажа.
Наконец, капитан пришел в себя и слегка дрогнувшим голосом представился:
– Лейб-гвардии Преображенского полка капитан Егор Артемьевич Строев.
Княгиня неспешно спустилась к гостю и окинула приветливым взглядом аристократическую стать и отменную военную выправку.
– Чем обязаны появлением в нашей скромной глуши столичного офицера?
– Князю Галицкому личная депеша ее величества императрицы Екатерины Алексеевны, – овладев собой, бодро отчеканил нарочный.
– Вынуждена вас огорчить, князь отсутствует. Сегодня утром он отбыл из имения по неотложным делам. Я приму депешу и по приезде супруга тотчас вручу ему царское послание. Велено ли что устно передать князю?
– Особых распоряжений нет. Однако известно, что в нынешний сезон государыня желает непременно видеть князя и княгиню с дочерьми во дворце.
– Это великая честь стать гостями самой императрицы. Однако я в некотором смущении, – Александра притворно опустила глаза. – Боюсь, княжны не вполне готовы к столь важному событию. – Она помолчала, и с явным нажимом произнесла: – Да вы и сами это поймете. Откушайте с нами, капитан. Сейчас подадут обед.
– Благодарствую, княгиня. Весьма польщен. С готовностью принимаю любезное приглашение. Дорога оказалась несколько утомительной. Торопился выполнить высочайшее повеление. Не смея задерживаться в пути, не раз менял лошадей.
– Путь немалый. От столицы верст двести будет. Добрались без происшествий? Бывает, разбойники озорничают на дорогах.
– Бог миловал.
– Следуйте за мной, Егор Артемьевич.
Капитан двинулся за хозяйкой, не отважившись предложить ей руку.
Пройдя анфиладу богато и со вкусом обставленных комнат, наполненных ароматом свежих цветов, они оказались в просторной столовой, сверкающей белизной. Белые стены, белый мраморный пол, белая скатерть, вышитая по низу голубыми васильками, белые свечи в серебряных канделябрах, белым атласом обитые стулья с вышитыми княжескими монограммами… Капитану казалось, что трапезничать они будут на воздушных облаках.
– Осмелюсь выразить полнейший восторг необыкновенной красотой вашей столовой, – не сдержал своего восхищения Строев. Хотел добавить, что такого и во дворце нет, но вовремя прикусил язык. Не станет он рассказывать об увиденном и царице…
– Прошу садиться, Егор Артемьевич. Сожалею, обед небольшой, всего двенадцать перемен – мы не ждали гостей. Есть ли у вас предпочтения в блюдах?
– Не сподобился, княгиня, – без всякой робости улыбнулся Строев. – Солдатская кухня не балует изысками.
Александра намеренно потчевала капитана вниманием, которого тот никоим образом не мог ожидать от княгини: во-первых, они едут во дворец, и лишний сторонник, возможно, друг, не помешает, во-вторых, Строев производил приятное впечатление строгостью манер и выдержкой. Он и бровью не повел, а она, как никак, продержала его, царского посланника, в неведении более получаса, а впереди у него еще испытание княжнами. Алекс мысленно сделала себе пометку свериться с Бархатной книгой родословий.
– Еще минута, и я представлю вам дочерей.
Резные белые двери, обрамленные чеканными цветами, распахнулись, и в них появились три девицы. Капитан вежливо встал и застыл, не в силах справиться с потрясением. Он вдруг явственно почувствовал, как отпадает челюсть, а зрачки выползают из орбит и лезут на лоб. «Смирно, капитан!», – мысленно приказал он себе и вытянулся во фрунт.
Первой с куклой в руках влетела милая девчушка в платье чудовищного канареечного цвета, за ней с книгой под мышкой шла укутанная в кашмирскую шаль строгая барышня. Волосы ее были затянуты в тугой узел так, что казалось, глаза пробьют очки в толстой черепашьей оправе. Замыкала троицу чопорная дева с непроницаемым лицом, выбеленным до мертвенного оттенка, в уложенном буклями напудренном парике фонтанж. Длинный шлейф её старомодного платья, робко опустив голову, несколько неуклюже несла девушка-служанка.
Капитану еще не приходилось дважды за день лишаться дара речи, но и на этот раз он ничем не выдал своего крайнего изумления.
– Позвольте представить моих дочерей: княжна Ярослава, княжна Ольга, княжна Софья.
Сестры присели в глубоком реверансе и не двинулись с места. Строев галантно отвесил вежливый поклон, не преминув про себя отметить, как мало между ними общего, и как досадно, что они ничуть не походят на мать.
– Капитан Егор Артемьевич Строев. Из Петербурга. С посланием государыни князю, – представила Александра гостя. – Прошу садиться. Начнем, помолясь, – заключила она, кивнув старшей дочери.
Ярослава молитвенно сложила руки и, закрыв глаза, часто-часто зашевелила губами. За столом замерли в ожидании, но старшая княжна самозабвенно продолжала молиться, словно забыла о часе обеда. Наконец, Александра, сочтя слишком затянувшейся молитвенную паузу, обернулась к дочери и чуть не вскрикнула от увиденного, но годами выработанная бывшей царской фрейлиной выдержка, спасла ее – она подавила готовый вырваться смех и спокойно произнесла:
– Аминь!
Слуги, наготове стоявшие вдоль стены, понесли серебряные блюда с различными яствами на стол. Появились тушеный в белом вине кролик, утка в яблоках, осетр, щучьи головы, соленые грибочки, пироги с рыбой, с калиной, с ревенем. На первое подали суп с потрошками.
Капитан с аппетитом принялся за еду, наслаждаясь поданными разносолами.
Исподтишка окидывая цепким взглядом сидящих за столом, он остановил внимание на старшей княжне, которая, напряженно выпрямившись, словно аршин проглотила, сидела молча и ничего не ела. А за ее спиной суетилась очень миловидная служанка с искрящимися васильковыми глазами и постоянно что-то нашептывала ей на ухо. Заметил он также, как княгиня искоса поглядывала на прислужницу, удивленно вскидывала бровь или лукаво ухмылялась, умело скрывая при этом свои чувства. Не желая показаться невежливым, Строев автоматически отвечал на вопросы, уделяя приличествующее внимание каждой княжне.
– Надеюсь, государыня Екатерина в здравии и полна сил трудиться во благо Отечества. Мы здесь наслышаны о ее великих деяниях, – задала тон беседы княгиня.
– Самодержице российской нет равных в преданности Империи и каждодневной заботе о ее укреплении и процветании.
Гость не успел развить далее свою мысль. Младшая княжна, беззастенчиво перебив старших, что являлось совершенно неприличным, просто засыпала его вопросами:
– А вы видели государыню? Правда ли, что царское платье усыпано сапфирами да изумрудами? Велика ли ее свита? Много ли во дворце фрейлин – красавиц, следуют ли они политесу?
– Богатством и пышностью царский двор не уступает, а во многом и превосходит европейские монархии.
– Как вы находите состояние Невы, господин капитан? – вступила в разговор Ольга, не давая гостю опомниться. – Не грозит ли городу наводнение? Не отсырели бы тома книг в царской библиотеке, – печально вздохнула она, но тут же, поправив пальчиком сползающие на нос очки, строго произнесла: – Думаю, капитан, вам известно, что согласно закону Архимеда, на тело, погруженное в воду, действует выталкивающая сила. Надеюсь, и вы, Егор Артемьевич, не станете это отрицать, сила сия не даст
пропасть ученым фолиантам.
Капитан, поперхнувшись куском нежнейшего барашка в брусничном соусе, сумел выдавить лишь одно:
– Не извольте беспокоиться, княжна. Наводнение столице не грозит, – и вытер салфеткой холодный пот со лба.
Хозяйка удовлетворенно хмыкнула и произнесла изменившимся голосом:
– Я поощряю тягу дочерей к знаниям, хотя многие меня за это осуждают. Как считаете, права ли я, капитан, в таковом усердии?
– Императрица наша приветствует тягу к просвещению и наукам, -
вежливо заметил Строев.
– С удовлетворением мы узнали, что высочайшим указом учреждено Императорское воспитательное общество благородных девиц. Так, сестра? – Ольга вопросительно уставилась на Ярославу.
– Уии, – подтвердила та по-французски.
От дальнейшего рассуждения на малоизвестную тему царского посланника спасла всё та же любопытная и очень непосредственная младшая княжеская дочь:
– Скажите, господин капитан, часты ли маскарады во дворце? Знаете, Егорушка Артемьевич, я готова год не притрагиваться к любимому земляничному варенью, лишь бы разок побывать на маскараде.
– Ваш интерес, княжна, совпадает с царским. Государыня выделяет маскарады среди прочих увеселений, – вежливо поддержал гость Софью, на мгновение почувствовав, каким домашним теплом повеяло на него собственное имя, столь необычно прозвучавшее в детских устах.
– О, значит, я появлюсь там в расшитом звездами костюме таинственной незнакомки.
– И непременно всех очаруете. Поразите свет лунным серебром ваших чудесных волос.
– Ах, я умею замечательно танцевать кадриль, полонез, котильон…– загибая пальцы, премило заулыбалась она. – Вы тоже бываете во дворце на маскараде?
– По долгу службы.
– Вы мне понравились, капитан Строев, я разрешаю вам пригласить меня на второй танец, первый я оставлю за папенькой, а с вами мы составим очень красивую пару, – без всякого жеманства заявила Софья.