Людмила Вячеславовна Федорова
Историческая проза
– Ваше высочество, Государь царь наш Алексей Михайлович не велит вам пока лошадь седлать: у вас сегодня только первый день после тяжёлого обострения болезни… – начал уговаривать конюх Андрей, но Фёдор перебил его:
– Андрей, ну что за занудство! Царь ни о чём не узнает, на пиру в честь первой ситцевой годовщины его брака со второй женой, Натальей Кирилловной, я буду вовремя!
– Ну, царевич, вам потом с отцом разбираться, я-то сделаю, что мне приказывают… – проворчал Андрей, подсадил бледного красивого царевича Фёдора на Гарпона и привязал трость Фёдора так, чтобы та не потерялась и не мешала езде.
Фёдор вдохнул свежесть весеннего воздуха, осмотрелся вокруг, полюбовался цветущей яблоней и с замечательным настроением крикнул:
– Ну, всё, отлично! Гарпон, неси меня галопом!
Гарпон помчался, всё разгоняясь и разгоняясь, казалось, он соревнуется с ветром, а счастливый Фёдор смеялся и подгонял коня, шапка слетела с царевича, русые волосы красиво развевались на ветру…
– Быстрее! Быстрее, Гарпон! А теперь поворот! – командовал Фёдор, но на повороте не удержался и слетел с коня на землю.
«Так, руки целы, ноги целы вроде, голова на месте, только царапина на губе…» – проанализировал своё состояние Фёдор и стал ворчать на любимого питомца:
– Гарпон, ну и что мы с тобой наделали? Как я поднимусь? Кто мне поможет? И как я появлюсь в таком виде на пиру у отца и Натальи Кирилловны? Благодаря тебе я похожу сейчас на хорошего поросёнка!
Гарпон пристыжено опустил голову и подошёл к хозяину. Фёдор собрался силами, схватился за стремена, подтянулся, встал, отвязал трость и с доброй улыбкой глаголил:
– Не переживай, Гарпон, дружище, я сам тебя разогнал. Пойдём, поставлю тебя в стойло, налью воды и положу сена, а то мне ещё нужно привести себя пред пиром в человеческий вид…
Сделав задуманное, Фёдор взял подарки родным и в красивом парадном кафтане с козырем отправился на пир, постукивая тростью…
Фёдор шёл на пир с лёгким сердцем: он любил отца, уважал мачеху Наталью Кирилловну, которая, хоть и не стала для него второй матерью, но была образцом доброты, любил братиков, родного – Ивана, и сына Натальи Кирилловны – маленького Петрушу…
Царь Алексей Михайлович, сильный пожилой мужчина с седой окладистой бородой сидел рядом с молодой женой, черноокой царицей Натальей в шикарных русских уборах и держал на руках младшего сына – малютку Петрушу. По правую и левую строну, от царствующей семьи, сидели царевич Иван, тоже пасынок Натальи Кирилловны, который болел той же болезнью, что и Фёдор, и важные бояре и хвалили царя и его молодую жену, молчала лишь царевна Софья, сестра Фёдора, дочь Алексея Тишайшего от первого брака.
Софья, сильная, крепкая, высокая женщина с длинными тёмными, как египетская ночь, волосами, с ненавистью смотрела на происходящее…
Тут появился Фёдор с тросточкой и подарками. Отец поспешил обнять сына и радостно воскликнул:
– Фёдор, твоё самочувствие сегодня лучше! Как же это прекрасно, Слава Христу Богу нашему за милость такую! – тут Царь Алексей Михайлович заметил большую царапину на губе у сына и спросил – Сынок, а где губу расквасил?
Фёдор виновато и ласково улыбнулся и весёлым тоном протянул:
– Не переживай, отец, это – мелочи. На Гарпоне катался, да не удержался на повороте немного…
– Фёдор, сынок! Чуть болезнь отступает, ты начинаешь искать себе приключений! С конной ездой можно было бы и поосторожней первое время, особенно зная, на какой сумасшедшей скорости ты мчишься на Гарпоне… – ласково пожурил сына царь Алексей Михайлович, но Фёдор ни капельки не обиделся и радостно изрёк:
– Я пришёл не нотации выслушивать, а поздравить вас с уважаемой Натальей Кирилловной! У меня подарки всем!
После этого Фёдор стал дарить подарки: сначала вручил отцу книгу богословскую редкую на греческом языке с иллюстрациями и в золотом переплёте, потом обрадовал Наталью Кирилловну жемчужным украшением, затем Ивану и Петруше дал в руки по одинаковой большой охапке разноцветных леденцов…
Наконец, Фёдор подошёл с сестре Софье, та была явно не в духе, но добрый царевич протянул ей дорогой красивый платок и с улыбкой сказал:
– Софья, сестрёнка, вот и тебе подарок, этот платок так подойдёт к твоему расписному летнику…
– Фёдор, предатель и инвалид-неудачник, исчезни с моих глаз, терпеть тебя не могу за то, что ты принял мачеху Наталью Кирилловну и её волчонка Петра… – буркнула Софья.
Фёдор побелел от обиды, открыл ставни и выбросил платок в окно со словами:
– Если ты такая грубая и злая, оставайся без подарка! И не надо указывать мне, как жить, я слушать твои советы и оскорбления не собираюсь, ясно?
После этого Софья отвернулась от брата, а Фёдор с достоинством отправился к батикам. Он подошёл к шестилетнему Ивану и ласково попросил:
– Ванюша, братик, как твоё здоровье? А настроение? Дай один леденец своему старшему брату, не жадничай…
Иван стоял, как замороженный, дело было в том, что у Ивана из-за болезни пострадал и мозг, из-за слабоумия он не всегда понимал, что ему говорят…
– Ванюша, ты не понимаешь меня или вредничаешь? – расстроено спросил Фёдор, и вдруг к нему неуклюже подбежал годовалый Петруша и протянул леденец.
Растроганный Фёдор погладил по головке сводного братика и с улыбкой тихо изрёк:
– Петрушенька, как же я люблю и тебя, и Ивана, и папу нашего, и мамку твою уважаю, спасибо тебе, хороший человек из тебя получится…
Фёдор сел на своё место, посадил на одно колено Ивана, на другое – Петра и наслаждался тихим семейным счастьем в тени своего могучего славного отца…
Прошло два года. Великий учёный и поэт Симеон Полоцкий заканчивал в этом году обучение Фёдора, во всех науках, что преподавались царевичу, Фёдор блестяще себя показал…
Фёдор выполнял последнее задание: демонстрировал мастерство в стрельбе из лука. Фёдор любил это дело, и у него получилось. Симеон же наблюдал своим пронзительным мудрым взглядом за царевичем с тросточкой и вдруг промолвил:
– Нелегко тебе придётся по жизни, Фёдор, но у тебя сильный характер, характер русского царя, и я хочу, чтобы ты на будущее запомнил: главные твои враги – болезнь и амбиции царевны Софьи, потому что она коварна, жестокосердна, упряма, как ведьма, но умна, красива и здорова. Когда-то ты станешь царём, и эти два врага будут мешать тебе править Русью и радоваться жизни, с болезнью ты постепенно учишься справляться, но вот выдержишь ли конкуренцию с сестрой?
– Мой отец ещё здоров и крепок, хоть и сед, так что, я думаю, что я стану царём очень не скоро! – весело ответил Фёдор.
– Тебе бы так хотелось, Фёдор, но я старше и вижу больше, так что не зарекайся… – изрёк печально Симеон и добавил – твоё обучение закончено, можешь считать себя взрослым человеком…
Фёдор обнял Симеона, поблагодарил и отправился на конюшню к Гарпону, в шутку ворча:
– «Так бы тебе хотелось»! А вот хотелось бы! Люблю отца! И тебя люблю, животинка ты моя умная, а ты любишь меня, Гарпон?
Гарпон постукивал копытом, смотрел на хозяина понимающим взглядом и, казалось, что конь улыбается хозяину…
Прошёл год, Фёдор с нетерпением ждал приближающегося праздника: именин Петруши, маленькому Петру исполнялось четыре года, Фёдор души не чаял в смышлёном и бойком мальчонке в зелёном кафтанчике, большими карими, как у Алексея Тишайшего очами и тёмными вьющимися волосами. Вместе Фёдор и Петя играли в различные игры, рассматривали книжки, баловались, а больше всего маленький Пётр барабанить любил, и Фёдору нравилось, как у братика получается.
– Братик, будешь Родину защищать, барабанить впереди войска, когда вырастешь? – в шутку, и, как бы и не в шутку, спрашивал с улыбкой Фёдор.
– Обязательно! – бойко отвечал Пётр.
Фёдор очень старался привлечь к играм и занятиям Ивана, но тот сидел у себя в светлице и с тихими напевами переставлял деревянные расписные игрушки, не реагируя на разговор и ласку Фёдора…
Но перед самыми именинами Петруши Фёдор опять почувствовал сильное ухудшение и снова оказался прикован к кровати.
Бледный осунувшийся Фёдор лежал под мягким одеялом и терпеливо сносил тщетные попытки лекарей-неудачников как-то помочь царевичу.
– Скажите, а скоро мне снова легче будет? А, возможно, что я когда-то полностью исцелюсь?– спрашивал Фёдор.
– Мы не знаем, ваше высочество, простите уж нас, но мы всё делаем, чтобы хотя бы через месяц вам стало легче… – с грустью ответил пожилой лекарь, которого приставил к сыну сам царь Алексей Михайлович.
– Ладно, буду терпеть. Принесите мне хоть книг из моей библиотеки, да побольше, а то скучно так лежать… —со вздохом протянул Фёдор.
Фёдор дочитывал десятую книгу, а легче ему не становилось, когда в светлицу вошла Наталья Кирилловна. Фёдор отложил книгу и увидел, что молодая черноокая царица чем-то расстроена.
– Здравы будьте, Наталья Кирилловна, от чего вы в растерянности и печали? – настороженно спросил Фёдор.
– Фёдор, милый, мы все понимаем, что у тебя снова обострение цинги, тебе тяжело, но твоему отцу сейчас хуже, он серьёзно болен и хочет видеть всю свою семью, в том числе и тебя… – тихо и ласково произнесла Наталья Кирилловна.
Сердце Фёдора замерло, голова закружилась от волнения, но Фёдор решительно ответил:
– Конечно, Наталья Кирилловна, я иду к отцу, помогите мне , пожалуйста, встать и привести себя в порядок…
Наталья Кирилловна помогла подняться Фёдору, подала трость, Фёдор оделся, и направился, тяжело дыша от усилий, за Натальей Кирилловной…
Царь Алексей Михайлович действительно лежал в большой кровати, и по виду было видно, что он тяжко болен. Рядом стояли Иван, Софья, маленький Пётр, причём Иван и царевна Софья стояли поодаль, ничего не говоря и не проявляя никаких чувств, а четырёхлетний Петя ласкался к отцу, обнимал его и плакал со словами:
– Папа, не болей, я люблю тебя…
Фёдор стоял, тяжело опираясь на трость, как громом поражённый: понял царевич, что зря смеялся над словами учителя, и скоро отец отойдёт ко Господу…
Наталья Кирилловна подошла к супругу и тихо сказала:
– Фёдор здесь, ты хотел с ним поговорить…
Царь Алексей Михайлович сел в постели и с трудом глаголил:
– Фёдор, сынок, я рад, что ты пришёл, люблю тебя, горжусь тобой, переживаю за твоё здоровье. Подойди ко мне ближе, я благословлю тебя стать царём после меня, это будет моя последняя царская воля, после чего я со спокойной душой буду молиться и готовиться к вечной жизни…
Фёдор с ужасом в очах-озёрах опустился на колени и стал просить:
– Нет, отец, нет, прошу тебя! Ты поправишься и будешь править! Не уходи, или выбери кого-нибудь другого, я не справлюсь! Я провожу в постели из-за болезни треть моей жизни, какой же царь буду?!
– Сын, мой любимый сын, пойми, что больше некому: Иван болен и слабоумен, Пётр мал годами, а Софью я в претендентки не беру: страной должен править мужчина! – изрёк Алесей Тишайший.
– Фёдор болен и слаб, он не сможет, благослови, отец, меня на царство! – вдруг с ехидной ухмылкой стала просить Софья.
– Дочь, пойми, управление державой – не женское дело, но, если Фёдор окончательно откажется, мне ничего не останется, как благословить тебя… – со скорбью ответил царь Алексей…
Фёдору не было важно получить власть, но он знал характер сестры, понимал, что для их семьи и для страны воцарение Софьи было бы скорее бедой, чем решением проблемы, поэтому собрался силами и решительно изрёк:
– Помогите мне кто-нибудь встать с колен, пожалуйста, я хочу подойти к отцу, чтобы принять его отцовское благословение стать царём!
Софья раскраснелась от злобы, поправила смоляные волосы и выскочила из светлицы, Наталья Кирилловна помогла подняться Фёдору, подвела к отцу, Алексей Тишайший благословил сына и тихо подбодрил бледного сына:
– Фёдор, сынок, я всегда гордился тобой и не зря: ты сегодня показал, что умеешь принимать верные и ответственные решения, как настоящий мужчина и царь…
Фёдор вернулся в свою светлицу, лёг на кровать, закрыл очи от усталости, а голове звучал тот разговор с Симеоном Полоцким…
Спустя какое-то время Фёдору сообщили, что отец скончался…
Фёдор искренне, без всякого ханжества, переживал и носил траур, но прошло сорок дней, и нужно было миропомазать нового царя…
Фёдор открыл окно в светлице и выглянул: на улице лето было в разгаре, зеленели деревья, палило солнце. «Что ж, подходящая погода для восшествия на престол. Только как же я пойду на миропомазание, ведь у меня снова обострение болезни?» – думал Фёдор, но думы его прервали слуги словами:
– Великий государь, вас уже ждут в Успенском соборе…
Фёдор задумался, а потом ответил:
– Хорошо, приготовьте палантин (палантином называли тогда кибитку с ручками, в которой несли знатных господ) и людей, которые смогут его нести, я буду готов через полчаса…
Фёдор красиво нарядился в зелёный, украшенный изумрудами, кафтан, зачесал чёлку на лицо, чтобы не так заметна была болезнь молодого царя, взял в руки скипетр и державу…
Двоякое чувство испытывал Фёдор: он и боялся немного, но и не собирался отступать, наоборот, молился за то, чтобы принести пользу Руси…
Тут принесли палантин, Фёдор с трудом сел, взял в руки трость и решительно скомандовал:
– Всё, несите!
Народ, собравшийся увидеть нового царя, был поражён, и неизвестно чем больше: красотой, величественностью, решительностью и мудрым взглядом Фёдора или его болезненным видом и тем, что он не смог дойти сам до церкви…
Фёдор сидел и старался быть невозмутимым, но его очень огорчали выкрики народа и бояр:
– Какой же это царь? Выглядит больным, как тощая колченогая коза! Нет, он долго не проживёт, быть снова смуте…
Фёдор не выдержал и попросил:
– Несите меня быстрей…
В церкви душа Фёдора, которая поранилась об остроты зевак, успокоилась, Фёдор сел в специально приготовленное кресло, поставил рядом трость, и служба началась…
Пожилой седой патриарх с зелёными очами, давний друг Фёдора, вёл службу, периодически шёпотом подбадривая молодого царя:
– Молодец, Фёдор, так держать. Если почувствуешь себя хуже, скажешь…
Свечи мерцали среди древних фресок, огонь в лампадах дрожал, лики святых были бледны и прекрасны, как лицо Фёдора, пахло ладаном. Юноша молился, наслаждался красотой храма, вслушивался в пение…
И, наконец, настал кульминационный момент таинства миропомазания на царство: патриарх должен миропомазать царя, одеть на него шапку Мономаха и объявить царём всея Руси…
Тут патриарх растерянно прошептал Фёдору:
– Обычно, в этот момент таинства царь должен опуститься на колени, но, если ты не в силе, мы можем сделать исключение…
– Не надо исключений, я справлюсь… – тихо ответил бледный Фёдор, тяжёло встал, опираясь на трость, и опустился на колени, патриарх миропомазал Фёдора, украсил его шапкой Мономаха и толстым басом пропел:
– Отныне раб Божий Фёдор помазанник Божий, великий государь и царь всея Руси…
У Фёдора закружилась голова, но он дождался окончания службы и попросил:
– Кто-нибудь, помогите мне подняться…
К Фёдору подскочила красивая румяная девушка в богатом летнике и длинной светлой косой, украшенной зелёной, под цвет очей девицы, лентой.
Красавица помогла встать Фёдору и дойти до палантина, а Фёдор любовался ей, что-то приятное, похожее на тепло солнца или на лёгкость пуха испытывала душа юноши…
– Благодарю за помощь, милая девица. Скажи, красна девица, как имя твоё? – успел спросить светловолосую девушку Фёдор.
– Агафья Семёновна Грушницкая, великий государь… – нежно ответила девушка…
Фёдора принесли в его палаты, и чувствовал он себя уже немного лучше, чем утром, образ Ангелоподобной Агафьи поселился в сердце юноши и наполнял радостью.
– Эй, позовите музыкантов: гусляров, балалаечников и других! – крикнул счастливый Фёдор, думая: «Что это со мной? Неужели я влюблён?».
Тут пришли музыканты и с поклоном спросили:
– Великий государь, что пожелаете услышать?
– Плясовую! – воскликнул радостно Фёдор, музыка завертелась волчком, Фёдор танцевал, как мог, и получалось у него это эмоционально и красиво…
Вдруг Фёдора покинули силы, и он растянулся на полу, разбив нос…
«За что мне эта болезнь, Господи?» – с грустью подумал Фёдор, когда в палату вошла царевна Софья с надменной осанкой и словами с такой же интонацией:
– Фёдор, брат, как чувствуешь себя? Может, наконец, поймёшь, что должен разделить власть со мной, что ты один не справишься? Все сегодня только и обсуждают, как немощного нового царя несли на миропомазание…
Фёдор поднялся, подошёл вплотную к сестре и гневно ответил:
– Не дождёшься, ведьма! Не надейся! До последнего дня своего сам буду править так, чтобы принести пользу Руси!
– А кто, кто продолжит твоё дело, а? Иван болен, завещай престол мне, или хотя бы быть регентом при Иване! – предложила царевна Софья.
– Я же сказал: не дождёшься! Если у меня не будет своих детей, я подготовлю Петра к правлению, он продолжит моё дело… – ответил Фёдор и, стуча тросточкой, направился к дверям.
– Фёдор! Не переходи мне дорогу и не поворачивайся ко мне спиной! – закричала в ярости Софья.
– Это ты, сестра, помни своё место и не поворачивайся ко мне спиной! – ответил недовольно Фёдор и ушёл из палат на конюшню, к своему любимцу Гарпону.
Фёдор накормил, попоил своего питомца и стал расчёсывать, рассуждая вслух тихо с кислой улыбкой:
– Гарпон, а, Гарпон, ну, вот скажи, что Софье не хватает? Носит парчовые одеяния и драгоценности, развлекается, я ей ни в чём помехи не творю. Нет, власть ей подавай! Змея гордости укусила её! Ещё смеётся надо мной, сестра родная называется! Ну, не обидно ли, Гарпон?
Белоснежный конь склонил к хозяину голову, то ли сочувствуя, то ли прислушиваясь к интонации речи Фёдора, а молодой царь продолжал:
– Вот, расчешу тебя, животинка ты моя хорошая, сам оденусь по красивей, и поедем к усадьбе Грушницких, очень уж сердцу моему хочется любезную красавицу Агафью увидеть…
Фёдор продолжал ухаживать за конём, намотав уздечку себе на локоть, и что-то говорить с мягкой улыбкой и блеском глаз-озёр и не видел, что в далеке стояла царевна Софья с дротиками…
– Ну, всё, Гарпон, пойдем, поищем кого-то из слуг, чтобы меня подсадили! – радостно воскликнул Фёдор, выводя коня из стойла…
Тут Софья метнула дротик прямо в ногу Гарпону, от боли и испуга конь поскакал во всю свою лошадиную силу, так быстро, что, казалось, конь разрезает и обгоняет ветер, а Фёдор, который забыл отвязать уздечку от локтя, катился по земле за питомцем, собирая ушибы и царапины и крича от испуга:
– Гарпон, стой!!! Кто-нибудь, помогите!!!
Тут появилась Наталья Кирилловна на гнедой лошадке и перегородила дорогу Гарпону. Арабский скакун успокоился и посмотрел виновато на хозяина, а Наталья Кирилловна слезла с лошади и подбежала к Фёдору и, отвязывая уздечку от локтя, спросила с волнением:
– Фёдор, ты живой? Не сломал ничего?
Фёдор встал, опёрся покрепче на трость и со слабой улыбкой спокойно, даже немного весело ответил:
– Не беспокойтесь, Наталья Кирилловна, я цел, только изгваздался, да поцарапался, это ерунда, могло бы быть и хуже. Я не понял совершенно, что на Гарпона нашло…
Наталья Кирилловна покачала головой и изрекла:
– Фёдор, как только ты поднимешь голову от подушки, то сразу находишь себе приключения, хотя, вроде, серьёзный образованный человек, сегодня стал царём! Я за родного сына маленького переживаю меньше, чем за тебя! Как это у тебя получается?
– Не знаю, – весело и обаятельно протянул Фёдор – Приключения как-то сами находят меня, я их специально не ищу…
Но Наталья Кирилловна тяжело вздохнула и, не обращая внимания на хорошее настроение Фёдора, глаголила:
– Фёдор, скажу тебе ещё одну очень важную вещь: Гарпон сорвался с места не зря, посмотри: у него в ноге дротик. Я видела из окна, как его метнула Софья, ты понимаешь, с какой мыслью она это сделала, так что будь осторожен…
Бледный Фёдор ещё сильнее побелел и нагнулся к Гарпону: юный царь без труда узнал дротики, которыми любила развлечься его сестра…
– Да что это за безобразие?! За что Софья так со мной?! И что мне теперь делать?! – возмутился с невинной обидой, как ребёнок или отрок, Фёдор.
Тут появилась Софья, уже без дротиков, и с вальяжными движениями спросила:
– Фёдор, ты жив?
Фёдор не выдержал, подошёл, стуча тростью, к сестре и гневно крикнул:
– Жив?!! Да, жив, слава Богу, назло твоим планам! Не уходи, сестра, от разговора, я знаю, что ты метнула дротик! Зачем? Хотела, чтобы я погиб?!! Не поняла нашего разговора в царских палатах? Повторю: не дождёшься!
Софья раскраснелась от ярости и громким криком ответила брату:
– Фёдор, я тебя предупреждала: не переходи мне дорогу! Я всё равно каким-то способом добьюсь своего! Если не тебя, так волчонка Петра погублю! И ты мне ничего не сделаешь, потому что у тебя душа добрая!
Фёдор тяжело задышал и сурово изрёк:
– Петрушу не тронь, а то разговор короткий будет: в карету под конвой и в монастырь! Наталья Кирилловна и Пётр под моей защитой!
– Ну, держись, Фёдор! Это – война! – выкрикнула с оскалом Софья.
– Ты объявляешь мне войну? А за что? За то что я, больной цингой, характером и духовно сильнее тебя? – спросил без тени злобы или обиды Фёдор, лишь побледнев и ещё крепче вцепившись в рукоять трости…
Софья, стуча каблуками сафьяновых вышитых жемчугом сапог, поспешила уйти, Фёдор вытащил дротик из ноги Гарпона и перевязал рану, а потом пошёл с Натальей Кирилловной в царскую светлицу привести себя в приличный вид.
Наталья Кирилловна закончила перевязку и ласково спросила:
– Фёдор, если не секрет, скажи, пожалуйста, куда ты хотел поехать на Гарпоне такой нарядный?
– Наталья Кирилловна, мне полюбилась девица, что помогла мне встать на миропомазании, Агафья Семёновна Грушницкая, я хотел полюбоваться на неё, когда она выглянет в окно… – смущённо и робко признался Фёдор.
– Боярышня Грушницкая? Что ж, достойный выбор, у тебя хороший вкус, как и у твоего отца. Только просто посмотреть в окно – идея неудачная. Давай завтра я подскажу тебе, как подружиться с ней… – заботливо предложила Наталья Кирилловна.
– Благодарю вас, Наталья Кирилловна, вы мне окажите большую услугу! – воскликнул счастливый Фёдор и в приподнятом настроении лёг спать, а Наталья Кирилловна задула свечу и ушла с грустными мыслями:
«Алексей, Алексей, милый мой муж, что ж ты так рано ушёл, почему оставил нас с Петрушенькой, Ивана, Фёдора?»…
… На следующий день Фёдор собрал бояр, растянул на длинном дубовом столе свиток, в котором записал свои идеи, и изрёк:
– Так, все помогаем мне, у вас головы, а не кочаны капусты, для начала я зачитаю примерные тексты ближайших законов: провести налоговую реформу, заменив налоги единым подворным обложением, потом необходимо утвердить единую систему мер и расписание работы всех государственных учреждений и создать постоянное правительство – Расправную палату. Так же нужно закончить с местничеством и кормлениями, ещё необходимо создать регулярную армию, открыть светскую типографию, дома для инвалидов и приюты для сирот, где бы их учили грамоте и ремёслам! Начинаем воплощать эти идеи с этого дня!
Бояре смотрели удивлённо на бледного красивого молодого царя, поглаживая бороды, наконец, один из бояр решился сказать:
– Царь-батюшка, не изволь гневаться, но слишком вы быстро хотите волю свою царскую исполнить и много думушек-законов воплотить…
Фёдор тяжело вздохнул и ответил:
– Я понимаю, что загрузил и себя и вас, но поймите: с моим здоровьем не стоить рассчитывать на долгую и лёгкую жизнь, я не знаю, сколько ещё протяну, поэтому нужно успеть как можно больше и в короткие сроки!
Весь день Фёдор занимался государственными делами, а вечером в его палаты вошла Наталья Кирилловна с цветами, красивыми бусами и исписанным листом и промолвила:
– Фёдор, ты забыл, что ты собирался покорять сердце любезной тебе боярышни Грушницкой?
– Нет, что вы, не забыл, просто… не представляю, как это сделать… – смущённо и робко с обаятельной улыбкой ответил Фёдор.
– Вот, держи: крикнешь ей в окно, чтобы Агафья вышла на крыльцо, подаришь бусы и цветы и прочитаешь это стихотворение о любви, которое написали мои лучшие придворные поэты. Главное – веди себя естественно, покажи, что ты не претендуешь на её девичью честь и не гордишься царским титулом… – изрекла ласково Наталья Кирилловна и благословила Фёдора.
Фёдор с воздушной радостью поблагодарил царицу Наталью и отправился с подарками для Агафьи на конюшню. Конюх помог молодому царю сесть на Гарпона, и, казалось, у Фёдора даже появился лёгкий румянец, что, вообще-то было не свойственно его бледному болезненному лику…
– Гарпон, хорошая моя животинка, едем медленно к усадьбе Грушницких, не повезло с родственниками и здоровьем, должно повезти в любви! – с обаятельной улыбкой произнёс Фёдор…
Скоро он был у дома Грушницких…
Едва смеркалось, летний день выдался тёплым, дул лёгкий приятный ветерок, Фёдор вдохнул глубоко, не решаясь позвать Агафью, Гарпон демонстративно фыркнул.
– Гарпон, не возмущайся, я – не трус, просто стеснительный… – поставил на место своего питомца Фёдор и радостно крикнул – Агафья, милая любезная Агафья, выйди на крыльцо, поговорим, не бойся, ничего худого в мыслях у меня нет, я подарочки тебе привёз…
Агафья во всей красе, с длинной светлой косой, зелёными выразительными очами, алыми губками, румяными щёчками, выглянула в окно, улыбнулась и крикнула в ответ:
– Если батюшка разрешит, спущусь!
Фёдор замер в восхитительном ожидании, и скоро на крыльце появилась красавица Агафья и помогла Фёдору слезть с коня…
Фёдор залюбовался Агафьей и даже забыл про трость, ласково начав разговор:
– Агафья, свет очей моих, я поражён твоей добротой и красотой, прими, пожалуйста, цветы, эти милые бусы, которые так дополнят твою небесную красоту, и позволь мне признаться в любви красивым стихотворением…
Девушка смутилась, но подарки приняла и нежно ответила:
– Великий государь, можете читать стихотворение, я слушаю…
– Не обращайся, Агафья, ко мне так, мы почти ровесники, обращайся ко мне на ты и зови по имени: Фёдор…
Фёдор начал читать стихотворение о любви, и Агафья заслушалась: во-первых, само стихотворение было наполнено пафосными и торжественными фразами о чистой невинной первой любви, во-вторых, Фёдор читал это произведение искренне, эмоционально, обаятельно…
– Ну, как, понравилось, Агафья, милая? – спросил с волнением Фёдор.
– Фёдор, я в восхищении, и даже не знаю от чего больше: от стихотворения или от того, как ты его прочитал. Ты сам сочинил это признание в любви? – заинтересованно произнесла Агафья.
Фёдор обаятельно смутился и ответил:
– Вообще-то не сам, но я действительно считаю так, как написано в стихотворении и отрочестве пробовал сочинять, но прозу, я поклонник литературы и других высоких искусств, к этому меня приучил мой учитель Симеон Полоцкий…
– Симеон Полоцкий? – удивилась и обрадовалась девушка – Я большая поклонница его литературных свершений, тоже, как и ты, люблю читать, только я больше православную литературу, даже сама пыталась сочинить стихи, посвящённые Господу…
– Как замечательно, у нас уже есть одна тема для беседы: литература. А чем ты ещё занимаешься, милая Агафья? Ты мне очень по сердцу пришлась, мне бы хотелось знать о тебе больше… – заботливо признался Фёдор
– Ну, я ещё вышиваю, сама шью себе наряды, много времени посвящаю благотворительности и молитве, я и моя семья – православные христиане, хотя мои предки по отцу – поляки, поэтому я не одеваю венец: так носили мои польские предки… – рассказала без жеманства Агафья.
– Агафья, ты всё больше и больше напоминаешь мне Ангела, и с тобой очень интересно! У меня вот увлечения более мужские: стрельба из лука и конная езда, в особенности конная езда, уход за лошадьми, изучение пород. Видишь, на каком коне я сегодня приехал? Это мой любимый питомец Гарпон, арабский скакун. Умён, и мне иногда кажется, что он понимает, когда мне тяжело… – поддержал разговор Фёдор.
– Ты назвал коня латинским именем? Ты знаешь латынь? Я приятно удивлена… – призналась Агафья, а потом спросила заботливо и ласково – А от чего тебе бывает тяжело? От цинги?
– Ну, от цинги и от отношений с сестрой. А я не противен тебе из-за болезни моей? Я очень боюсь обидеть тебя… – признался со светлой печалью Фёдор.
Агафья положила ручку на плечо Фёдора и заботливо успокоила сердечного друга:
– Фёдор, даже не думай так, ты – образованный, умный, красивый человек и просто душка! И не переживай из-за болезни и конфликтов с сестрой, главное, чтобы не болела душа, а всё остальное – ерунда! Ну, мне пора идти, благодарю, Фёдор за всё…
Счастливый Фёдор посмотрел на Агафью влюблённым взглядом и спросил:
– А можно, я тебя поцелую в щёчку?
Агафья смутилась и ответила:
– Нет, до венчания только ручку…
Фёдор прикоснулся к её нежной ручке, и Агафья легко, как бабочка, убежала…
Царевна Софья сидела на вороном коне в окружении двух сильных охотничьих собак и со злорадной ухмылкой думала: « Так, наш немощный царь влюбился! Что ж, испортим ему личную жизнь, война, так война!».
Софья дождалась, пока Фёдор уедет, и вошла в палаты бояр Грушницких. Её встретила Агафья, Софья ухмыльнулась: это ей и нужно было.
– Кто вы, барыня, и что вам нужно? Чем могу помочь? – спросила учтиво Агафья.
– Я – царевна Софья Алексеевна, сестра царя Фёдора, я заметила, что у вас возникло чувство и хочу тебя, наивное дитя, предупредить, что Фёдор неизлечимо болен, что он немощен, что он не сможет иметь детей, ты не будешь с ним счастлива, ухаживая за больным!
Агафья распахнула от удивления зелёные очи, задумалась и ответила:
– Царевна-матушка, я знаю, что Фёдор болен, и это не мешает мне восхищаться им и любить его, если так захочет Господь, я буду ухаживать за ним, а про немощь и не способность иметь детей, мне кажется, вы преувеличиваете: я общалась с ним долго сегодня и не заметила сильных увечий. Но, даже если это будет так, я всё равно не откажусь от него…
Софья раскраснелась от злобы и выскочила из палат с гневным криком:
– Влюблённая глупышка, ты ничего не понимаешь!
– Это вы не понимаете, ваше высочество, вам не знакомо чувство настоящей чистой христианской любви! – закончила разговор Агафья.
… Шло время, и скоро Фёдор воплотил некоторые свои планы в жизнь: в первую очередь Фёдор провёл налоговую реформу, благодаря которой множество мелких ненужных налогов заменились одной податью, во вторую очередь молодой царь утвердил единую систему мер и расписание государственных учреждений…
А ещё Фёдор исполнил свою мечту: открыл приюты для инвалидов и приюты для сирот, где воспитанники получали бы образование и работу, и в этих делах Фёдору активно помогала Агафья Грушницкая.
…Фёдор обсуждал с боярами достижения и дальнейшие планы, и, если бы не бледность и трость, выглядел совсем здоровым. Вдруг из носа Фёдора потекла кровь, Фёдор крикнул:
