ГлавнаяЛитература 20 векаМаксим ГорькийСказки об Италии

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Максим Горький
Сказки об Италии

Полная версия

XXVII

В безлунную ночь страстной субботы по окраинам города, в узких щелях улиц медленно ходит женщина в черном плаще, лицо ее прикрыто капюшоном и не видно, обильные складки широкого плаща делают ее огромной, идет она молча и кажется немым воплощением неисчерпаемой скорби.

За нею столь же медленно, тесной кучей – точно одно тело – плывут музыканты, – медные трубы жутко вытянуты вперед, просительно подняты к темному небу и рычат, вздыхают; гнусаво, точно невыспавшиеся монахи, поют кларнеты, и, словно старый злой патер, гудит фагот; мстительно жалуется корнет-а-пистон, ему безнадежно вторят валторны, печально молится баритон, и, охая, глухо гудит большой барабан, отбивая такт угрюмого марша, а вместе с дробной, сухой трелью маленького сливается шорох сотен ног по камням.

Тускло блестит медь желтым, мертвым огнем, люди, опоясанные ею, кажутся чудовищно странными; инструменты из дерева торчат, как хоботы, – группа музыкантов, точно голова огромного черного змея, чье тело тяжко и черно влачится в тесных улицах среди серых стен.

Иногда это странное шествие ночью последних страданий Христа – изливается на маленькую площадь неправильных очертаний, – эти площади, точно дыры, протертые временем в каменной одежде города, – потом снова всё втиснуто в щель улицы, как бы стремясь раздвинуть ее, и не один час этот мрачный змей, каждое кольцо которого – живое тело человека, ползает по городу, накрытому молчаливым небом, вслед за женщиной, возбуждающей странные догадки.

Немая и черная, словно окована непобедимой печалью, она что-то ищет в ночи, уводя воображение глубоко во тьму древних верований, напоминая Изиду,^[54] потерявшую брата-мужа, растерзанного злым Сетом-Тифоном, и кажется, что от ее непонятной фигуры исходит черное сияние, облекая всё жутким мраком давно пережитого и воскресшего в эту ночь, чтобы пробудить мысль о близости человека к прошлому.

Траурная музыка гулко бьет в окна домов, вздрагивают стекла, люди негромко говорят о чем-то, но все звуки стираются глухим шарканьем тысяч ног о камни мостовой, – тверды камни под ногами, а земля кажется непрочной, тесно на ней, густо пахнет человеком, и невольно смотришь вверх, где в туманном небе неярко блестят звезды.

Но – вот вдали, на высокой стене, на черных квадратах окон вспыхнуло отражение красного огня, вспыхнуло, исчезло, загорелось снова, и по толпе весенним вздохом леса пронесся подавленный шёпот:

– Идут, идут…

Там, впереди, родился и начал жить, возрастая, другой шум – более светлый, там всё ярче разгорается огонь; эта женщина пошла вперед как будто быстрее, и толпа оживленнее хлынула за нею, даже музыка как будто на секунду потеряла темп – смялись, спутались звуки, и смешно высоко свистнула, заторопившись, флейта, вызвав негромкий смех.

И тотчас же, как-то вдруг, по-сказочному неожиданно – пред глазами развернулась небольшая площадь, а среди нее, в свете факелов и бенгальских огней, две фигуры: одна – в белых длинных одеждах, светловолосая, знакомая фигура Христа, другая – в голубом хитоне – Иоанн, любимый ученик Иисуса, а вокруг них темные люди с огнями в руках, на их лицах южан какая-то одна, всем общая улыбка великой радости, которую они сами вызвали к жизни и – гордятся ею.

Христос – тоже веселый, в одной руке он держит орудие казни своей, всё в цветах, быстро размахивая другою, он что-то говорит, Иоанн – смеется, закинув кудрявую голову, юный, безбородый, красивый, как Дионис.

Толпа вылилась на площадь потоком масла и как-то сразу образовала круг, и вот эта женщина – черная, как облачная ночь, – вдруг вся, как бы поднявшись на воздух, поплыла ко Христу, а подойдя почти вплоть к нему, остановилась, сбросила капюшон с головы, и облаком опустился плащ к ногам ее.

Тогда, в веселом и гордом трепете огней, из-под капюшона поднялась и засверкала золотом пышных волос светозарная голова мадонны, а из-под плаща ее и еще откуда-то из рук людей, ближайших к матери бога, всплескивая крыльями, взлетели в темный воздух десятки белых голубей, и на минуту показалось, что эта женщина в белом, сверкающем серебром платье и в цветах, и белый, точно прозрачный Христос, и голубой Иоанн – все трое они, такие удивительные, нездешние, поплыли к небу в живом трепете белых крыльев голубиных, точно в сонме херувимов.

– Gloria, madonna, gloria!^[55] – тысячью грудей грянула черная толпа, и – мир изменился: всюду в окнах вспыхнули огни, в воздухе простерлись руки с факелами в них, всюду летели золотые искры, горело зеленое, красное, фиолетовое, плавали голуби над головами людей, все лица смотрели вверх, радостно крича:

– Слава, мадонна, слава!

Колебались в отблесках огней стены домов, изо всех окон смотрели головы детей, женщин, девушек – яркие пятна праздничных одежд расцвели, как огромные цветы, а мадонна, облитая серебром, как будто горела и таяла, стоя между Иоанном и Христом, – у нее большое розовое и белое лицо, с огромными глазами, мелко завитые, золотые волосы на голове, точно корона, двумя пышными потоками они падают на плечи ее. Христос смеется, звонко и весело, как и следует воскресшему, синеглазая мадонна, улыбаясь, качает головою, а Иоанн взял факел и, размахиваяим в воздухе, брызжет огнем, – он еще совсем мальчик и, видимо, очень любит шалости – такой тонкий, остроглазый и ловкий, точно птица.

Они все трое смеются тем непобедимым смехом, который возможен только под солнцем юга, на берегах веселого моря, и смеются люди, заглядывая в их лица, – праздничные люди, которые изо всего умеют сделать красивое зрелище, а сами – красивейшее.

Конечно – тут дети, они мечутся по земле около трех фигур, как белые птицы в воздухе над ними, и кричат звонко, радостно, возбужденно:

– Gloria, madonna, gloria!

Старухи – молятся: смотрят на эту троицу, прекрасную, как сон, и, зная, что Христос – столяр из улицы Пизакане, Иоанн – часовщик, а мадонна – просто Аннита Брагалья, золотошвейка, – старухи очень хорошо знают всё это и – молятся, шепчут увядшими губами хорошие слова благодарности мадонне за всё… за всё… и больше всего за то, что она есть…

Где-то торжественно поют, и невольно вспоминаешь старую, знакомую песнь:

Смерти празднуем умерщвление…

Светает, в церквах веселый звон, колокола, торопливо захлебываясь, оповещают, что воскрес Христос, бог весны; на площади музыканты сдвинулись в тесное кольцо – грянула музыка, и, притопывая в такт ей, многие пошли к церквам, там тоже – органы гудят славу и под куполом летают множество птиц, принесенных людьми, чтобы выпустить их в ту минуту, когда густые голоса органа воспоют славу воскресшему богу весны.

Это славный обычай – вовлекать птиц, чистейшее изо всех живых существ, в лучший праздник людей; удивительно хорошо поет сердце в тот миг, когда сотни маленьких разноперых пичужек летают по церкви, и щебечут, и поют, садясь на карнизы, статуи, залетая в алтарь.

Площадь пустеет; три светлые фигуры, взяв под руки друг друга, запели что-то, дружно и красиво, и пошли в улицу, музыканты двинулись за ними, и толпа вслед им; бегут дети, в сиянии красивых огней они – точно рассыпанные бусы кораллов, а голуби уже уселись на крышах, на карнизах и – воркуют.

И снова вспоминается хорошая песня:

«Христос воскресе…»^[56]

И все мы воскреснем из мертвых, смертию смерть поправ.

XXIV – в журнале «Просвещение», 1913, № 2, февраль (этот номер был конфискован), и в газете «Правда» (Tip), 1913, № 58, 10 марта, как конец рассказа «Вездесущее» (см. выше, стр. 254);

XXV – в газете «Правда», 1913, № 87, 14 апреля;

XXVI – в газете «Русское слово», 1913, Л» 98, 28 апреля, под заглавием «Пепе»;

XXVII – в журнале «Запросы жизни», 1912, № 12, 23 марта.

В Архиве А. М. Горького хранятся:

1. Авторизованная (неполная, стр. 4–9) машинопись сказки VIII, первый экземпляр с правкой и подписью автора (ХПГ-45-13-2). Эта машинопись служила наборным экземпляром для газеты «Звезда».

2. Ксерокопия авторизованной машинописи (стр. 1–6) сказки XIII, первый экземпляр с подписью автора (ХПГ-45-13-9). Оригинал машинописи хранится в Болгарском историческом архиве Национальной библиотеки им. Кирилла и Мефодия в Софии. Софийская машинопись служила наборным экземпляром для газеты «Звезда».

3. Авторизованная (неполная, стр. 1, 7, 8) машинопись сказки XIV, первый экземпляр с авторской правкой (ХПГ-45-13-8). Эта машинопись служила наборным экземпляром для газеты «Звезда».

4. Авторизованная машинопись (AM) двадцати двух сказок (I–XXI и XXVII^[57]), вторые и третьи экземпляры с авторскими поправками и с перенесением правки автора неизвестной рукой – видимо, с первого экземпляра не дошедшей до нас машинописи. Некоторые сказки – за подписью автора (ХПГ-45-13-1). Эта машинопись служила наборным экземпляром для издания: Максим Горький. Сказки. Berlin, 1. Ladyschnikow Verlag, ‹1912› – Ск Л.

5. Яр С к Л – печатный текст С к Л (сказки I–XXI и XXVII), правленный автором для К (ХПГ-45-13-3).

6. Пр Ск ЖЗ – печатный текст Ск ЖЗ (сказки I–XXVII). На текст двадцати двух сказок (I–XXI ж XXVII) неизвестной рукой перенесена авторская правка из Пр Ск Л (ХПГ-45-13-4).

Печатаются: сказки I–XXI и XXVII по тексту Пр Ск Л, сказки XXII–XXVI по тексту Ск ЖЗ со следующими исправлениями по другим источникам:

Стр. 49, строка 24: «вьется узкая тропа» вместо «вьется тропа» (по AM и ЗЖ).

Стр. 56, строки 35–36: «ее сердце ‹у› предки ее» вместо «это сердце с древними камнями, из которых ее предки» (по Ск КП).

Стр. 56, строки 38–39: «сердце матери» вместо «ее сердце» (по Ск КП).

Стр. 56, строка 40: «подобно весам» вместо «как весы» (по Ск КП).

Стр. 56, строки 40–41: «взвешивая en не могло» вместо «взвешивая в нем любовь к сыну и городу, оно не могло» (по Ск КП).

Стр. 59, строка 21: «созидает города» вместо «создает города» (по AM и ЗЖ).

Стр. 64, строка 38: «и плескал волны» вместо «и плескали волны» (по AM и ЗЖ).

Стр. 95, строка 36: «к усам» вместо «к устам» (Ред.).

Стр. 96, строка 14: «с сигарой в зубах» вместо «с сигарой в губах» (по Ск КП),

Стр. 97, строка 13: «а вообще» вместо «я вообще» (по A M и ЗЖ).

Стр. 99, строка 20: «облаках зелени» вместо «облаках земли» (по Ск КП).

Стр. 102, строка 3: «Был ли бы ты доволен» вместо «Был ли ты доволен» (по Ск КП).

Стр. 112, строка IS: «изменяла мне» вместо «изменила мне» (по A M и ЗЖ).

Стр. 117, строка 9: «необоримое желание» вместо «непоборимое желание» (по AM и Ск КП).

Стр. 124, строки 19–20: «он казался черным и возбуждал еще более мрачные мысли» вместо «она казалась черной и возбуждала еще более мрачные мысли» (по Ск КП).

Стр. 131, строка 2: «кудрявые черные нумидийцы» вместо «кудрявые нумидийцы» (по AM и КМ).

Стр. 145, строки 24–25: «огромный рост» вместо «огромный рот» (по PC).

Стр. 145, строки 37–38: «точно себе самому» вместо «что-то себе самому» (по PC).

Стр. 146, строка 3: «он просил ее» вместо «он спросил ее» (по PC).

Стр. 147, строка 24: «выпустив» вместо «выпустил» (по PC).

Стр. 148, строка 19: «а ниже ее» вместо «и ниже ее» (по Пр).

Стр. 149, строка 20: «пять часов пути до Рима» вместо «пять часов до Рима» (по Пр).

Стр. 154, строка 16: «чистил зубы» вместо «чистит зубы» (по Пр).

Стр. 163, строка 12: «словно старый злой патер» вместо «словно злой ветер» (по ЗЖ).

Стр. 163, строки 20–21: «группа музыкантов» вместо «труппа музыкантов» (по AM и ЗЖ).

Стр. 164, строка 1: «ищет в ночи» вместо «ищет во тьме» (по Ск КП).

Стр. 164, строки 23–24: «как будто на секунду» вместо «будто на секунду» (по AM и ЗЖ).

Стр. 166, строки 19–20: «сдвинулись в тесное кольцо» вместо «двинулись в тесное кольцо» (по С к КП).

«Сказки об Италии» написаны Горьким в период его первого пребывания в Италии (1906–1913).

В этой стране имя Горького было хорошо известно задолго до его приезда. С 1901 г. в переводе на итальянский язык печатались его рассказы, с 1904 г. в театрах Палермо, Рима, Неаполя ставились его пьесы. Широко был известен он и как активный участник русского революционно-освободительного движения. Когда в 1905 г. писатель был заключен в Петропавловскую крепость, протест против этого ареста, вместе с деятелями культуры Франции, Англии, Германии, подписали и итальянские писатели Грация Деледда и Эдмондо де Амичис, композитор Джакомо Пуччини, философ Бенедетто Кроче. Группа депутатов итальянского парламента обратилась к своему правительству с предложением потребовать освобождения Горького.

13(26) октября 1906 г. итальянский народ горячо приветствовал великого русского писателя, ступившего на землю Италии в Неаполе. Руководитель Неаполитанской секции социалистической партии Луиджи Боттацци передал Горькому письмо от Энрико Ферри – одного из основателей и виднейшего деятеля Итальянской социалистической партии, главного редактора ее центрального органа – газеты «Avanti». От имени рабочего класса и социалистов Италии Энрико Ферри обращался к Горькому с братским приветом, выражал «солидарность пролетарской и социалистической Италии» («Avanti». Roma, 1900, 27 ottobre).

Сразу же по приезде Горький посетил неаполитанский Национальный музей. «Неподдельное восхищение, которое вызывало в нем то, что ему показывали, свидетельствует о его высочайшей культуре», – писала о Горьком в связи с этим посещением местная газета («Don Marzio». Napoli, 1906, 26–27 ottobre).

15 (28) октября неаполитанская федерация Всеобщей итальянской конфедерации труда и Неаполитанская секция социалистической партии организовали в честь Горького митинг, на который собрались тысячи людей. Митинг открыл видный деятель Итальянской социалистической партии Джованни Бергамаско, заявив, что Горького «приветствует весь Неаполь» («Avanti». Roma, 1906, 29 ottobre). Вечером этого дня Горький уведомлял З. Пешкова: «Здесь меня встретили торжественно и тепло, – даже городские муниципии присылают телеграммы, поздравляют с приездом» (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-30-46-1). 20 октября (2 ноября) 1906 г. он писал Е. П. Пешковой: «Здесь удивительно красиво всё – природа, люди, звуки, цвета. Тебе нужно быть в Италии. Принят я здесь – горячо. На второй день попал на митинг с Лабрпола, мне устроили овацию, а когда мы возвращались с митинга, улицу загородили солдаты, раздался знакомый звук рожка – „готовься!” – толпа закричала: „Долой милитаризм!” – и раньше, чем солдаты успели выстрелить, смяла их ‹…› Загораживали дорогу трижды – без успеха. Подрались немного, конечно».

20 октября (2 ноября) Горький приехал на остров Капри, где решил поселиться. «Тотчас же по его прибытии стихийно возникла грандиозная манифестация, в которой приняло участие все население острова» («Avanti». Roma, 1906, 4 novembre).

Природа Капри восхитила Горького, а сердечная встреча жителей – глубоко взволновала.

«Встретила меня Италия удивительно горячо, – повторял он в письме к Е. П. Пешковой с Капри от 6 (19) ноября 1906 г., – но полиция – следит т переписка под контролем. Один город предложил мне звание почетного гражданина, местное каприйское общество рабочих выбрало пожизненным членом и проч.».^[58]

Щедрая красота Капри, жизнерадостность и демократизм итальянцев вызвали у писателя творческий подъем. «Работаю – как тысяча чертей», – писал он К. П. Пятницкому в феврале 1908 г. (Г-30, т. 29, стр. 52). «Я еще никогда не писал так охотно и легко, как теперь…», – сообщал он тогда же Е. П. Пешковой (Архив Г_1Х, стр. 46). Вторая часть повести «Мать», «Последние», «Лето», «Исповедь», «Жизнь ненужного человека», «Городок Окуров», «Жизнь Матвея Кожемякина», «Жалобы», «Чудаки», «Зыковы», «Васса Железнова», «Сказки об Италии», «Хозяин», «По Руси», «Детство», «В людях» и многие другие произведения были написаны Горьким на Капри.

Горький встречался с представителями итальянской интеллигенции, среди которых были писатели Уго Ойэтти, Роберто Бракко, Ада Негри, Сибилла Алерамо, Джованни Чена, Матильда Серао, актер и драматург Эдуардо Скарпетто, актриса Элеонора Дузе, скульпторы Тронтакоста и Компаньоли, общественные деятели Артуро Лабриола, Энрико Феррл и др. Писатель много ездил по Италии, изучал ее историю, архитектуру, скульптуру, живопись. 6 (19) марта 1907 г. он впервые увидел Рим. Осмотр города продолжался пять дней, после чего Горький писал Е. П. Пешковой:

«Только что – 26-е – возвратился из Рима – он произвел на меня удивительно сильное впечатление. Мне кажется, что я впитал в себя волну духовного здоровья, бодрости, вера в жизнь, в силу духа человеческого поднялась, всё в душе кипит, я чувствую себя крепким, энергичным, способным на многое».

Горячо любил Горький Флоренцию, неоднократно посещал ее. 19 ноября (2 декабря) 1907 г. он писал Е. П. Пешковой: «Флоренция меня страшно захватила и своей красотой, и обилием предметов искусства, и тем, что из-за каждого угла здесь смотрят тебе в лицо спокойные глаза Истории, возбуждая в душе такие светлые и бодрые надежды на будущее человечества. Чудесный город!». Горький знал и другие города Италии с их сокровищами искусства. Не раз признавался он в своей горячей любви к Италии, к итальянскому народу, «…я люблю эту страну и народ!» – писал он сыну 15 (28) декабря 1908 г. «Завтра – именинник, – сообщал он Е. П. Пешковой 16 (29) марта 1909 г., – итальянцы уже тащат какие-то таинственные узлы и ящики – подарки, значит! Любят меня здесь, да и я люблю этих людей – чудесный народ! Сколько чувства собственного достоинства у них, какая живая отзывчивость ко всему хорошему!».

Корреспондент газеты «Il giornale d'Italia» Анжело Флавио Гвиди в статье «Славянская колония в Неаполитанском заливе», рассказывая о русских, проживающих на Капри, о тех, которые на родине «были людьми дела и людьми мысли», подчеркивал, что «среди этих давних и больших друзей Капри первым идет Максим Горький». «Он очарован Италией, а каприйцы восторгаются им и питают к нему искреннее глубокое уважение, которое его радует» (1911, № 267, 27 luglio).

А. В. Амфитеатров, находившийся тогда в Италии, свидетельствовал: «Народный энтузиазм гонится за ним ‹Горьким› по пятам, как в старину за Гарибальди. Да итальянцы и воображают Горького чем-то вроде русского Гарибальди ‹…› Горький для Италии не только личность ‹…› но – живая идея, огромная, международная, высоко чтимая» (А. В. Амфитеатров. Разговоры но душе. М., ‹б. г.›, стр. 45–46).

Выражением любви Горького к итальянскому народу явились его «Сказки об Италии».

Спустя несколько лет после окончания работы над «Сказками об Италии» Горький утверждал, что они написаны в 1906–1913 годах (см.: Г-30, т. 10, стр. 515). На первый взгляд, это утверждение представляется неточным. Самая ранняя публикация одной из сказок относится к декабрю 1910 г. (январю 1911 г.): сказка была отослана в газеты «Киевская мысль» и «Одесские новости» и опубликована там под заглавием «Праздник», в «Киевской мысли» – 28 декабря 1910 г. (10 января 1911 г.), а днем позже – в «Одесских новостях». В этой последней публикации факсимильно воспроизведены подпись Горького и дата: 3/1, 911. В известных нам письмах Горького сказки упоминаются лишь с января 1911 г. 14–16 (27–29) января 1911 г. Горький писал члену редакционной коллегии большевистской газеты «Звезда» Н. И. Иорданскому, который был также редактором журнала «Современный мир»: «Посылаю рукописи для „Современного мира” и для „Звезды”; нужным считаю сообщить, что „Сказки” посланы мною также „Киевской мысли” в ответ на любезность издателя, высылающего мне газету бесплатно» (Г-30, т. 29, стр. 153).

Но если учитывать время зарождения замысла и период накопления материала, то приведенное выше утверждение писателя будет вполне понятным. Уже в день приезда в Италию, 13 (26) октября 1906 г., Горькому был задан вопрос: намеревается ли он писать об Италии, подобно тому, как, находясь за океаном, писал американские очерки. Горький ответил: «У меня есть такое желание. Но прежде чем писать, я имею обыкновение долго наблюдать всё, что меня окружает. Только такое наблюдение дает мне правильные мысли. Писать ради того, чтобы писать, – этого я себе не представляю» («Il giornale d'Italia». Koma, 1906, 27 ottobre).

Первоначально сказки возникали как импровизации. «Алексей Максимович, – сообщала Е. П. Пешкова в комментариях к его письмам, – любил рассказывать сыну различные сценки и эпизоды из итальянской жизни; мальчик с увлечением слушал рассказы отца. Некоторые из этих устных новелл Алексея Максимовича потом вошли в цикл „Сказки об Италии”». Это свидетельство подтверждается замечанием самого Горького в письме к Е. П. Пешковой, отправленном с Капри не позднее 4 (17) марта 1911 г.: «Посылаю для Максима „сказку” – хотя это сцена с натуры, и я тебе, должно быть, рассказал уже ее». В этом письме Горький послал машинопись сказки III (по окончательной авторской нумерации).

Как правило, экземпляр очередной сказки, машинописный или печатный, Горький отправлял сыну. «Посылаю тебе, старикан, – писал оп Максиму 4 (17) января 1911 г., – мой рождественский рассказ: он напечатан сразу в четырех больших газетинах…». Здесь речь идет о сказке, вошедшей позднее в цикл под номером XXI.

Сказки V, VI, VII создавались, видимо, в апреле – первой половине мая 1911 г. Затем перепечатывались и отсылались в «Современник».

В письме, написанном до 8 (21) мая 1911 г., Горький спрашивал А. В. Амфитеатрова: «Сказки мои члп? Как? Следует ли печатать их в „Современнике”? На сие жду ответа» (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-1-25-149). 4 (17) нюня 1911 г. Амфитеатров сообщал Горькому, что сказки уже набраны (Архив А. М. Горького, КГ-п-3-1-90).

К середине ноября 1911 г. было написано и отослано в газеты и журналы одиннадцать сказок. 9 (22) ноября 1911 г. редактор журнала «Путь» И. А. Белоусов благодарил Горького за присылку сказок IX и X и сообщал, в каких номерах журнала они появятся (Архив А. М. Горького, КГ-п-8-7-11). Сказка, названная здесь девятой, по позднейшей авторской нумерации стала одиннадцатой.

Как видно из приведенных документов, над «Сказками об Италии» Горький особенно интенсивно работал в 1911 г. Писатель долго не мог определить масштабы собственного замысла. Уже девять сказок появились в печати, несколько было сдано в набор, но автор еще не видел конца работе: «…я не могу точно назначить срок их окончания», – писал он в начале ноября 1911 г. Б. Н. Рубинштейну – ответственному сотруднику издательства Ладыжникова (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-37-19-8). И ему же 7(20) ноября 1911 г.: «Посылаю X и XI-ю сказки, как я уже говорил, их будет 20. Некоторые из следующих будут посвящены социалистам и социализму в будни» (там же, ИГ-рл-37-19-10). А 14 (27) декабря того же года в письме к Е. П. Пешковой сообщал: «Пишу „сказки”, Бунин очень хвалит и Коцюбинский, а я им верю, оба – люди со вкусом. Написал уже 14, будет 25, вероятно».

Сказку XV писатель передал 16 (29) февраля 1912 г. К. П. Пятницкому для очередного сборника издательства «Знание», о чем Пятницкий сделал запись в дневнике (Архив А. М. Горького, Д-Пят, 1912, л. 847). Но еще раньше, в десятых числах января, была отослана в редакцию «Запросов жизни» сказка XVI (письмо Горького Р. М. Бланку – Архив А. М. Горького, ПГ-рл-4-18-5).

В первой декаде мая 1912 г. была завершена сказка XVIII. Под машинописным текстом ее – подпись и помета Горького: «12. V. 912. Capri».

Известна дата отсылки с Капри в редакцию «Русского слова» произведений «Нунча» и «Ночью» (сказки XXII и XXIII), поначалу не входивших в цикл. Об этом Горький писал Ф. И. Благову 23 ноября (6 декабря) 1912 г. (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-4-17-2). В письме к тому же адресату 17 (30) марта 1913 г. он сообщал об отсылке в «Русское слово» еще одного произведения, видимо, «Пепе» (сказка XXVI) (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-4-17-3). 24 марта (6 апреля) 1913 г. Благов телеграммой благодарил Горького за присылку «Пепе» (Архив А. М. Горького, КГ-п-9-2-2).

Вся работа над сказками была завершена весной 1913 г. Окончательно цикл был составлен из 27 произведений. Последняя сказка увидела свет в апреле 1913 г.

По мере написания и отсылки сказок в русские газеты и журналы, оставшиеся экземпляры машинописи Горький направлял в берлинское издательство И. П. Ладыжникова, чтобы впоследствии выпустить их отдельной книгой. Перед отсылкой он еще раз просматривал машинопись, внося в текст стилистические исправления. Три первые сказки Горький, вероятно, лично передал Ладыжникову 9 – 12 (22–25) марта 1911 г., когда тот приезжал на Капри. Вскоре они вышли отдельным изданием: М. Горький. Сказки. Berlin, I. Ladyschnikow Verlag, ‹1911›. Затем в издательство Ладыжникова пересылалась машинопись последующих сказок, по 2–4 сказки сразу. Издание их, однако, задерживалось, так как писатель долго не мог определить, из скольких произведений будет состоять весь цикл и когда он будет закончен. «Вопрос об издании сказок, – писал Горький Рубинштейну осенью 1911 г., – разрешите как вам удобнее: издавайте сейчас или же подождите конца им, но – нахожу нужным сказать, что я не могу точно назначить срок их окончания. Во всяком случае прошу все три сказки о матерях – т. е. IX, X, Х1-ю – поставить в книге рядом».

В мае 1912 г., когда в редакции русских газет было отослано 20 сказок, Горький предпринял энергичные попытки найти в России издателя, который выпустил бы сказки отдельной книжкой.

21 апреля (4 мая) 1912 г. он писал И. Д. Сытину: «…не возьметесь ли Вы издать книжку моих „Сказок” – очерков Италии?» (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-42-12-1). В июне того же года писатель предлагал «Сказки» петербургскому «Издательству товарищества писателей». 6 (19) июля 1912 г. к Горькому обратился И. А. Бунин с письмом: «Слышу от Александра Сергеевича ‹Черемнова›, что Вы хотели питерскому издательству дать свои итальянские сказки. Как бы рад я был, если бы Вы передумали – и дали московскому» (Г Чтения, 1961, стр. 63).

Горький принял это предложение. Но еще до того, как был найден издатель в России, автор просил задержать выпуск книги в Берлине. 1 (14) апреля 1912 г. он писал Рубинштейну: «Против выпуска в продажу «Сказок» на немецком языке – я, конечно, ничего не имею, но – весьма прошу: подождите выпускать на русском. Считая эти «сказки» недурным материалом для чтения русских рабочих, я хотел бы сделать русское издание особенно тщательным, что и сделаю в течение лета» (Г-30, т. 29, стр. 233). 13 (26) июля 1912 г., уже получив через Бунина предложение Московского книгоиздательства писателей, Горький вновь писал Рубинштейну: «Уважаемый Борис Николаевич! Я пришлю вам «сказки», когда подготовлю издание их в России отдельною книгой» (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-37-19-22).

Русское издание Горький готовил весьма тщательно. В текст было внесено множество стилистических исправлений. Именно в этот период, в июле – августе 1912 г., Горький изменил концовку рассказа «Праздник», сделав его сказкой XXI. Всего для издания было подготовлено 22 сказки (I–XXI и XXVII), написанные к этому времени.

22 августа (4 сентября) 1912 г. Горький извещал В. В. Вересаева, который был одним из руководителей Московского книгоиздательства писателей, что рукопись сказок выслана в Москву в адрес Бунина. В тот же день он отправил в издательство Ладыжникова машинопись оставшихся сказок, уведомив Рубинштейна: «Посылаю «сказки», можете печатать книгу, в России она выйдет в начале октября. Если бы понадобилось переводить эти «сказки» на иностранные языки – я очень прошу Вас пользоваться для этой цели тем изданием, которое выйдет в России: оно точней корректировано и в нем «сказки» иначе распределены» (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-37-19-28).

5 (18) ноября 1912 г. Рубинштейн, сообщая Горькому, что в Берлине его сказки ужо напечатаны, писал: «…ожидаю завтра или послезавтра первые экземпляры из типографии и немедленно их Вам пошлю» (Архив А. М. Горького, КГ-п-66-14-3). Это было отдельное издание: Максим Горький. Сказки. Berlin, I. Ladvschnikow Verlag, ‹1912›, (Ск Л). В книгу вошли сказки I–XXI и XXVII.

Выпуск «Сказок об Италии» отдельной книгой в Москве задержался из-за цензурных препон. Получив от Горького тщательно отредактированную рукопись «Сказок», В. В. Вересаев 18 сентября (1 октября) 1912 г. писал автору: «А как хорош ансамбль сказок! Сколько в них света и солнца, – и физического и духовного, и как это нужно именно в нынешнее время. И как больше начинаешь любить Вас после такой книги». Вместе с тем Вересаев обращал внимание автора на отдельные фразы, которые могут вызвать цензурное запрещение; он опасался также, что с этой точки зрения сказки о рабочем движении, поставленные рядом, «дают аромат очень сильный»; наконец, просил «выкинуть наиболее опасную сказку» – XVII – в окончательной нумерации XIV (Архив А. М. Горького, КГ-п-15-6-10).

25 сентября (8 октября) 1912 г. Горький писал Вересаеву:

«Спасибо Вам, Викентий Викентьевнч, за добрый отзыв о моих «сказках» ‹…› Относительно цензуры: все сказки были напечатаны, сказка о Тамерлане одновременно в трех изданиях: в «Сибирской жизни», «Киев‹ской› мысли» и еще где-то. Мне кажется, что фраза о царях, кои считают себя всегда мудрыми, – невинна ‹…› Относительно изъятия из книги сказки XVII-й я скажу: Вы сами знаете, как неприятно автору нарушать свой план. Нельзя ли сказки о рабочем движении не ставить рядом, а разбить по всей книге? М. б., это сделает их менее острыми?

Горько мне! За последнее время меня всё урезывают понемножку и всё более. А сердце – кипит».

И в следующем письме, от 15 (28) ноября 1912 г.:

54. Изида (точнее Исида) – одна из самых почитаемых богинь Древнего Египта, дочь бога солнца Ра, сестра и жена бога Озириса, растерзанного злым богом Сетом. Изида нашла и с помощью магических заклинаний оживила Озириса.

55. Слава, мадонна, слава! (Итал.).

56. Из пасхальных песнопений православной церкви («Молитвослов». Пг., 1915, стр. 94).

57. Сказка XXVII в машинописи и ранних изданиях имела № 22.

58. 5 (18) ноября 1906 г. каприйское общество взаимопомощи рабочих избрало Горького своим почетным членом и выдало диплом, который он бережно хранил.

<< предыдущий лист

следующий лист >>