Максим Кравчинский
Диссиденты советской эстрады
«Я не уехал…»
В начале 1970-х годов еврейский репертуар попал под тотальный запрет. Горовец понял: пора уезжать и в 1972 году подал документы на выезд в Израиль.
Есть легенда, что, узнав о планах артиста, ему позвонил министр МВД Щелоков и грустно поинтересовался: «Ну, что, уезжаешь? А кто же теперь будет петь про макароны?» Правда это или досужий вымысел, нам неизвестно, но факт налицо: чинить препятствий власти популярному артисту не стали. Летом 1973 года вместе с сыном Александром и женой, актрисой Маргаритой Полонской, его верной соратницей, партнершей и помощницей Эмиль Горовец сошел по трапу в аэропорту Тель-Авива. Столичный записной острослов, исполнитель хулиганских куплетов Костя Беляев тут же запел злободневную песенку на известный мотив:
С чего начинается Родина?
С подачи заявки в ОВИР,
С путей, что в изгнании пройдены
До вас в окружающий мир.
А может, она начинается
С отъезда певца Горовца,
С дороги, которой пока ещё
Все «идн» не видят конца!
«Я не уехал, меня уехали», – сказал Эмиль Горовец в первом интервью на Земле Обетованной.
«Отъезд знаменитого певца поверг советскую общественность в состояние шока. <…> Горовец уезжал на пике популярности и материального благополучия, продав генеральскую дачу и бросив квартиру на улице Горького, “Волгу”, нажитое за много лет добро. Уезжал под свист и улюлюканье властей, с клеймом предателя. Его отъезд заставил задуматься даже тех, кто тогда еще не помышлял об эмиграции: если уж такие, как Горовец, уезжают, значит, что-то неладно в “датском королевстве”. Он ни разу не пожалел о своем решении, несмотря на все превратности эмигрантской судьбы. Такой у него характер: он ничего не делает, не обдумав, но приняв решение, не меняет его», – продолжает Б. Езерская.
После отъезда певца советская пропаганда устроила настоящую вакханалию. Его записи стирались, а пластинки изымались из продажи и уничтожались. Советским вандалам от искусства пришлось попотеть, ведь записи «российского Карузо» разошлись многомиллионными тиражами: он выпустил к этому времени 12 долгоиграющих дисков.
Эмиль Яковлевич вспоминал:
«Готовясь к отъезду, я сделал большую программу на еврейском языке. Но откуда мне было знать, что культура на идише в Израиле искореняется? Представители СОХНУТа со мной упорно говорили на иврите, хотя все они отлично понимали и русский, и идиш. Тогда вопрос стоял так: или учи иврит, или… Мне, тенору, предложили выучить на иврите… репертуар Шаляпина за 100 тысяч лир, огромные по тем временам деньги. Петь “Блоху” на иврите! Я отказался. Все-таки я дал там четыре концерта на русском и идише, а дальше что? Израиль – маленькая страна, там нельзя быть просто певцом, надо что-то делать, чем-то зарабатывать на жизнь. Правда, там мне после первого же концерта дали квартиру. Ну и что из того? Была бы работа, я бы сам заработал на квартиру. Но мне не дали выхода ни на телевидение, ни на радио. О моем приезде никто не знал. Но самой большой неожиданностью для меня было то, что и в США, которые я считал оплотом еврейской культуры, эта культура умирала. Уже при мне продали небоскреб газеты “Форвертс”3 на Ист-Бродвее. Знаете, какая это была газета? Толстая, как “Нью-Йорк Таймс”. А сейчас? Она теперь выходит на английском и на русском, потому что почти не осталось читателей на идише. Продали радиостанцию, вещавшую на идише. Закрылась моя программа, которую я вел 14 лет. Грустно…»
Карьера в Израиле не сложилась. Дав после израильских выступлений несколько концертов в Европе, Эмиль Горовец уехал в США, заключив рабочий контракт на семь лет. Мэр Нью-Йорка Эдвард Коч лично принял участие в оформлении ему рабочей визы.
Реклама выступления в ресторане «Сокол». Писатель С. Довлатов вспоминал, что ресторан был огромный, как футбольное поле, и вмещал 900 человек. В 1981 году там отмечалась годовщина издания газеты «Новый Американец»
Тем временем в СССР со страниц газет и телевизионных экранов на него выливались ушаты клеветы. В статье «Над пропастью во лжи», опубликованной в газете «Известия» 16 мая 1976 года, писали, что в Израиле он бедствовал и был вынужден пойти «учиться кроить кожи», что, перебравшись впоследствии в Америку, дал там лишь пару концертов и о былой популярности ему не приходится даже мечтать. Неизвестно, какими путями, но эта газета попала в руки к Эмилю Яковлевичу. Возмущению его не было предела, и он написал открытое письмо-опровержение, которое по понятным причинам в Советском Союзе не обнародовали, зато без купюр опубликовали в эмигрантской печати:
«…за год в Америке я дал не два концерта, а десятки: и здесь, в США, и в Канаде, где я совершил три турне за год. Сейчас я еду на три концерта в Мексику. За год я выпустил пять долгоиграющих пластинок: две – в Израиле и три – в Америке. К сведению незадачливой корреспондентки “Известий” добавлю, что один концерт в нью-йоркском Таун-холле дал мне больше, чем если бы я в Советском Союзе выступал дважды в день в течение полугода».
* * *
Горовец, действительно, много концертировал, а в 1976 году, чтобы иметь постоянную возможность для выступлений, открыл на Манхэттене, на углу Двадцать четвертой улицы и Второй авеню, ресторан под названием «Балалайка» с собственным шоу, где был солистом. Незадолго до grand-opening на страницах эмигрантской печати вышла большая статья с незатейливым названием «Балалайка» и странной припиской «Стороннее сообщение», что, видимо, сегодня стоит читать как «На правах рекламы». Привожу ее целиком:
Пианист Владимир Ратнер у входа в ресторан «Балалайка» в Нью-Йорке. Фото из архива Евгения Иткина
«На первом этаже нового здания на углу Второй авеню и Двадцать четвертой улицы появилась броская вывеска “The Balalaika”. Для американцев это странно звучащее слово, значение которого, может быть, и не все знают, связано с Россией, а для русских “балалайка” означает нечто радостное, веселое, чуть легкомысленное, как и сам этот треугольный и трехструнный инструмент. Скоро, а точнее – 4 ноября, “Балалайка” – русский ночной клуб и ресторан примет своих первых гостей. Эмиль Горовец – известный певец, эмигрировавший из Советского Союза, один из владельцев “Балалайки”, рассказывает: В Нью-Йорке есть все. Здесь можно насладиться кухней, музыкой, атмосферой любой страны, любого народа. И, как ни странно, в Нью-Йорке при его большом русском населении нет русского ночного клуба, нет такого места, куда люди пришли и получили бы настоящую русскую еду, послушали бы русские народные и современные песни, потанцевали бы под русскую музыку. А людям хочется иметь такое место, особенно тем, у кого с Россией, с русской культурой, бытом связаны годы прожитой жизни. Я знаю, по рассказам тех самых старожилов, которые “все помнят”, что когда-то в Нью-Йорке было много русских клубов, кабаре, ресторанов, в которых выступали замечательные певцы (и среди них наиболее популярная – Маруся Сава), танцоры, музыканты. Все эти начинания пользовались большим успехом у русской публики, привлекая одновременно американцев, искренне ценивших особый, своеобразный, если уж можно так сказать, “русский дух”, там царивший. Постепенно, по каким-то причинам (а может быть, причины были самые естественные: годы, не щадившие ни владельцев, ни посетителей, ни артистов) рестораны и клубы эти позакрывались, и оказалось, что в Нью-Йорке, где русское население с каждым днем увеличивается, где интерес ко всему русскому велик, не осталось места с подлинно русским колоритом. Все это и привело к мысли создать русский клуб и ресторан.
– Почему вы выбрали именно это помещение?
– Выбор места для успеха любого начинания имеет первостепенное значение. Это помещение привлекло нас по нескольким причинам. Прежде всего, до него легко добраться. К нему ведут поезда сабвея из Бруклина, Квинса, Бронкса. По авеню идут автобусы. Рядом с нашей “Балалайкой” – недорогой и вместительный паркинг. Помещение это большое: в нем свободно, без сутолоки могут сидеть 200 человек, но в то же время зал нашего клуба-ресторана так компактно спроектирован, что не чувствуешь себя потерянным, задавленным пространством.
– Как оформлена “Балалайка”?
– В Нью-Йорке никого ничем не удивишь. Поэтому проблему оформления мы постарались решить с предельной простотой, в русском стиле. Стена большого зала ресторана расписана по мотивам картины известного художника Виктора Васнецова “Берендей-город”, которая, в свою очередь, навеяна видами старинных северных городов. Во втором зале воспроизведены яркие, красочные картины Юрия Васнецова к народным сказкам. Мы старались соединить праздничную фантастичность, присущую художникам Васнецовым, с приветливостью и веселым уютом, столь необходимыми для ресторана и ночного клуба.
– Не секрет, что секрет успеха ресторана или клуба сокрыт чаще всего в кухне.
– В этом вопросе, я думаю, нам повезло. Наш повар готовил в лучших ресторанах Москвы. Я не могу открывать его профессиональных секретов, но позволю себе сообщить, что наших гостей наряду с прославленными “завоеваниями” русской кухни ожидает сюрприз – специальное фирменное блюдо “Балалайка”. Конечно, у нас будет бар с широким ассортиментом водок, коньяков, вин.
– Но не хлебом единым сыт человек. Что же интересного увидят и услышат ваши гости?
– Я начну с себя, так как к созданию ночного клуба меня побудила во многом и творческая неудовлетворенность. Вот уже три года я в Америке, но практически мне не удается исполнять тот репертуар, который я пел, живя в Советском Союзе, и который мне особенно близок. Я стосковался по моим любимым песням и собираюсь петь их в “Балалайке”. Сейчас в Нью-Йорке много талантливых певцов, музыкантов, танцоров – артистов высокопрофессиональных, самобытных. Моя мечта – собрать их всех у нас, познакомить с ними публику. И я уверен – Нью-Йорк полюбит их так же, как их любили на родине. Замыслы у нас большие.
Руководитель оркестра ночного клуба «Балалайка», блестящий джазовый пианист Владимир Ратнер. С 1974 года Владимир жил в Америке, присоединившись к первому поколению «советской джазовой эмиграции». В 1984 году вместе с известным российским джазовым басистом Львом Забежинским гастролировал в 12 городах США – аккомпанировали исполнителю русских и цыганских песен из Парижа, легендарному Алёше Димитриевичу. Фото из архива Евгения Иткина
Я пока назову тех, кто будет выступать в “Балалайке” в ближайшее время: оркестр под управлением Владимира Ратнера, исполнительница русских народных песен Лариса Чиркова и баянист-виртуоз Михаил Шнайдер, скрипач Гарри Шахет, исполнительница эстрадных песен Майя Розова, бывшая солистка Моисеевского ансамбля Кира Гузикова, исполнительница татарских и русских песен Зинаида Шарафутдинова. Из Парижа приглашен известный певец Жан Татлян. Мы надеемся, что частым гостем в “Балалайке” будут Роман Романов и гитарист Гарри Шилд. Первое выступление Романа Романова в “Балалайке” намечено на вторую половину ноября, сразу же после его сольного концерта в Alice Tully Hall … Мне остается напомнить, что первый и пока единственный в Нью-Йорке русский ночной клуб и ресторан “Балалайка” открывается 4 ноября в 7.30. Бар открыт с пяти часов. Шоу начинается в 9.30 вечера. Ждем вас, друзья!»
Л. К.
Портрет Романа Романова (1926–2005) работы художника Георгия Крыжицкого (1924–2001) из коллекции Максима Кравчинского.
До эмиграции Р. Романов (настоящее имя Рэм Байер) был театральным актером, иногда снимался в эпизодических киноролях, работал в театре «Ромэн». В эмиграции, во многом благодаря активности своей супруги, журналистки Л. Кафановой, проявил себя как блестящий исполнитель цыганских романсов, один из лучших интерпретаторов русского репертуара. Куда чаще, чем в ресторанах, Романов выступал перед американской аудиторией самого высокого уровня. В США вышло 2 его виниловые пластинки
За инициалами Л. К. скрылась очень известная журналистка «третьей волны» Людмила Кафанова, она же по совместительству, так ска зать, являлась супругой невзначай упомянутого в заметке талантливого певца Романа Романова. Людмила Наумовна оставила блестящие мемуары «Любовь и мистика», где подробно и увлекательно рассказала и о жизни в СССР, и о заокеанских приключениях. Постарайтесь отыскать и прочитать этот двухтомник, получите огромное удовольствие.
Однако вернемся на Манхэттен, где вот-вот «заиграет» наша «Балалайка». Во время работы над книгой мне довелось познакомиться в Торонто с четой Каневских. Бывший одессит Алик – профессиональный музыкант, вокалист и аккордеонист, долгие годы аккомпанировал самому Ивану Реброву и объездил с ним весь земной шар. Его жена Вера – потомственный ресторатор, еще в начале 1970-х ее родители открыли в Торонто знаменитый ресторан «Доктор Живаго», где выступал Алик Ошмянский, а сегодня сама Вера владеет красивым и стильным банкетным залом «Амулет». Так вот при нашей встрече Алик и Вера вспомнили, что им довелось присутствовать на открытии «Балалайки». Народу было немного, несмотря на то что в зале, помимо Горовца и других музыкантов, присутствовал уже в ту пору легендарный Иван Ребров, которого пригласили, конечно, не специально, а просто так совпало: он был в Нью-Йорке на гастролях.
Хотя в «Балалайке» выступали многие бывшие звезды советской эстрады, заведение прогорело. Один из партнеров оказался жуликом и сбежал, прихватив с собой все капиталы. Потеряв более 50 000 долларов (весьма существенную по тем временам сумму), Горовец по окончании американского контракта вернулся в Израиль. На этот раз он триумфально проехал по всей стране, дал 22 концерта за один месяц – огромное число для маленького Израиля. Снова сделал попытку остаться: была вакансия преподавателя вокала. Не приняли. Местная бюрократия второй раз оттолкнула певца. И Горовец снова вернулся в США. Работал преподавателем пения в канторской школе, но учиться на кантора не захотел, хоть его и соблазняли. Были приглашения и с Бродвея, но для того, чтобы попасть туда, американские импресарио ставили условие: сменить имя, фамилию и стать «цыганом», тогда его русский акцент был бы объясним для публики. Музыкант категорически отказался, о чем никогда не жалел. Помимо гастролей много сил отнимала работа на радио. Три раза в неделю выходил Эмиль Яковлевич в эфир со своей авторской программой, открывая для слушателей забытые имена: «…поет певец по-русски на радио WMNB» – без малого пятнадцать лет звучали в эфире знакомые позывные. Интернета тогда не было, и он днями просиживал в библиотеках, подбирая материал. А еще для своих программ он сочинял новые песни, переводил русские арии и романсы на… идиш. Он показал, как на идиш могут звучать «Из-за острова на стрежень», «Жаворонок» и даже… ария Ленского.
Эмиль Горовец с женой Маргаритой Полонской в Нью-Йорке
* * *
В 1989-м Эмиль Горовец впервые за 16 лет приехал в Россию. Бывшего отщепенца встретили с почетом. Он принимал участие в радио- и телевизионных передачах, выступил на вечере, посвященном 100-летию своего учителя Соломона Михоэлса. Эмиль Яковлевич вернулся в Америку счастливый, окрыленный встречей, с надеждой на новые концерты. Но перемены, начавшиеся и в России, и в Америке, не позволили в полной мере сбыться его мечтам.
«Маргарита, которую все звали Мусей, вела концерты мужа и должна была заполнять паузы, во время которых певец и его музыканты могли немного отдохнуть. <…> Муся напоминала мне воробушка: миниатюрная, говорила, вернее щебетала скороговоркой, была очень доброжелательной, восторженной. <…> Маргарита Полонская была его, как сказали бы сегодня, менеджером, продюсером, импресарио, улаживала все его проблемы, то есть была гораздо больше, чем женой» – из воспоминаний Александра Сиротина «Жизнь и смерть еврейского театра. Факты семейной биографии» (журнал «Чайка», США).
Серьезным ударом стал уход супруги Маргариты Полонской, с которой он прожил больше половины жизни. Лишь год спустя он впервые вновь вышел на сцену, представив на суд слушателей программу памяти ушедшей жены. Вспоминают, что люди в зале плакали, настолько пронзительно звучали эти песни-признания. В 1997 году друзья, дабы поддержать артиста, устроили ему большой гастрольный тур по Америке, а потом и серию встреч со зрителями в Москве. Горовца пригласили тогда на «Голубой огонек» и в программу «Смак» к Андрею Макаревичу, где он, конечно же, готовил воспетые им полвека назад макароны. Вернувшись в Нью-Йорк, некоторое время певец жил один, пока не встретил приехавшую из Москвы женщину Ирину, ставшую его третьей женой. «Бог послал мне в конце жизни счастье», – часто повторял Эмиль Яковлевич. Три года они были вместе, а потом… Потом, словно цунами, на артиста обрушилась смертельная болезнь.
Эмиль Горовец ушел из жизни в Нью-Йорке 17 августа 2001 года, успев отметить свой 78-й день рождения в кругу родных и друзей. Похоронили артиста в Нью-Джерси, рядом с женой Маргаритой Полонской. На могильном памятнике выбиты слова и ноты песни «Я был твоим сыном, Россия». Сегодня вдова певца очень много делает для сохранения его творческого наследия. В 2014 году, благодаря ее усилиям, сценаристом и режиссером Валерием Шатиным был снят блестящий документальный фильм «Я был твоим сыном, Россия», премьера которого состоялась в Центральном доме работников искусств в Москве. Эмиль Яковлевич Горовец пел для души, а не для славы, а потому песни его будут петь и помнить еще очень-очень долго.
Эмиль Горовец. Один из последних снимков
Глава 5
Лариса Мондрус. Просто LARISSA
Первое, что всплывает в памяти при упоминании имени певицы: «Добрый вечер! А что это значит? Значит, день был по-доброму начат…» – так пела Лариса Мондрус. Премьера песни «Добрый город» (слова к которой, между прочим, написал Александр Галич) состоялась в фильме Эльдара Рязанова «Дайте жалобную книгу» (1965). Пройдет совсем немного времени, и ее станут называть звездой № 1 советской эстрады; правда, сиять ей под Кремлевскими звездами было суждено недолго.
«Неужели это мне одной?»
В репертуаре Ларисы Мондрус было множество хитов: «У всех по-разному», «Билет в детство», «Между небом и землей», «Белый пароход» ну и, конечно, неувядающая «Синий лен» Раймонда Паулса, которая поначалу звучала по радио без особой популярности, но позже принесла известность не только исполнительнице, но и молодому композитору. Однажды Паулс доверил ей песню «Подарила Мариня девочке жизнь» на стихи Леона Бриедиса. Несколько лет спустя на эту мелодию написал свой текст Андрей Вознесенский, и композиция стала называться «Миллион алых роз», превратившись в главный хит Аллы Пугачевой. Но самым первым шлягером Ларисы стала песня «Неужели это мне одной?». К сожалению, в фильме, для которого она предназначалась, режиссер остановил свой выбор на Майе Кристалинской, чье имя было известно к тому времени больше. Несмотря на справедливо заслуженную популярность у слушателя, официальная критика песенное творчество Мондрус не приняла. Видимо, потому, что певица отказывалась петь идеологически выдержанную «гражданскую тематику», навязываемую Министерством культуры СССР, и идти на какие-либо компромиссы с руководством советской эстрады: почти все исполняемые ею песни были о любви и человеческих отношениях. А еще Мондрус одна из первых начала пританцовывать во время пения, что тогда, в 1960-х, отнюдь не одобрялось. Ее творческое кредо можно было сформулировать в двух словах: «Ничего советского!» И в этом – истоки ее «тихого» конфликта с властью.
Песни в исполнении Ларисы Мондрус звучали не только с эстрады, но и в кино: «Дайте жалобную книгу» (1965), «Зареченские женихи» (1967), «Следствие продолжается» (1968), «Улыбнись соседу», «У себя дома» (1968), «Песни моря» (1970), «Опекун» (1970), «Джентльмены удачи» (1971)
Проснись и пой!
Родилась Лариса Мондрус в 1943 году в городе Джамбуле (Казахстан). Сразу вспоминается диалог из знаменитой кинокомедии Александра Серого «Джентльмены удачи»:
– Почему Джамбул?
– Там тепло, там мой дом, там моя мама!
Кстати говоря, в этом фильме прозвучала песня «Проснись и пой» в исполнении нашей героини.
В многочисленных интервью певица вспоминала:
«Когда я появилась на свет, маме едва исполнилось восемнадцать. Шла война. Юная Лидочка Заплетина встретила моего отца, курсанта Израиля Мондруса, в казахском Джамбуле. Ее семья там жила, а отец учился в летном училище. Он не попал на фронт, был откомандирован в Вышний Волочёк преподавать летное дело. Мама, оставшаяся дома, вызова к мужу не дождалась».
Вскоре родители развелись, мать вышла замуж за Гарри Мацлияка, к которому с дочкой переехала в Ригу. В 1962 году Лариса окончила Рижское музыкальное училище и прошла по конкурсу в Рижский эстрадный оркестр при городской филармонии. Там она познакомилась с дирижером и аранжировщиком Эгилом Шварцем, одноклассником известного в будущем композитора Раймонда Паулса по специализированной музыкальной школе. Кроме прочего, Мондрус произвела впечатление на Шварца тем, что свободно исполняла шлягеры на языках оригинала – польском, итальянском, французском, английском. Личные отношения Мондрус и Шварца переросли чисто деловые и творческие – они поженились.
Лариса с мужем, Эгилом Шварцем
Прибалтику в те годы не зря называли Советской Европой: духа свободы творчества и самовыражения там было больше, нежели в остальной части страны. Рижская эстрада той эпохи была однозначно ориентирована на западную музыку. К счастью, в Латвии никто не пытался «разгибать саксофоны». Москва до поры мирилась с этой вольностью: «У них там еще живы остатки буржуазного прошлого, но ничего, мы скоро искореним эту безыдейщину». Теперь вы понимаете, в каких условиях расцвел талант Ларисы Мондрус?