Максим Кравчинский
Диссиденты советской эстрады
Песня для Гагарина
В 1964 году молодые супруги приезжают в Москву, и с этого момента начинается новый этап в творчестве молодой певицы. Почти не глядя, ее приглашают в свои оркестры Лундстрем и Рознер. Она выбирает последнего. Эдди Игнатьевич в то время руководил, наверное, самым популярным в Союзе оркестром. Работа в коллективе явилась для Ларисы трамплином в плане интеграции в столичную среду.
Юрий Гагарин (слева) и Лариса Мондрус на «Голубом огоньке» (1965)
Новогодний «Голубой огонек», показанный по ЦТ, где Мондрус засветилась «Лунным светом» Эдди Рознера, внес основную лепту во всесоюзную известность молодой певицы. Следом она появляется и в других телепередачах. Для очередного «Огонька» Мондрус в паре с Муслимом Магомаевым записала первый игровой клип «Разговор птиц», произведя на публику изрядный фурор: такого красивого дуэта, тем более с «объяснением в любви», советское ТВ еще не знало! На «Огоньке» 1965 года присутствовал первый космонавт Земли Юрий Алексеевич Гагарин, и нашей героине довелось не только спеть для звездного гостя, но и пообщаться.
Работа Ларисы в оркестре Рознера продолжалась недолго: она переходит на работу в Московский мюзик-холл, с которым дважды выезжает за границу (Польша и ГДР). С 1968 по 1972 год певица работает в Москонцерте: с успехом гастролирует и записывает новые песни. В 1971 году, с приходом Лапина, следует отлучение от эфиров, а затем и запреты на проведение сольных концертов. Для этого находятся смехотворные предлоги: однажды такой запрет был вызван тем, что она осмелилась выступить в Звездном городке перед космонавтами в мини-юбке. В другой раз Мондрус опять вызвали на ковер, после сняв с юбилейной праздничной программы уже за «макси»: длинные лоскутные рукава ее платья от Зайцева кому-то из жюри показались выглядящими, «как лохмотья».
* * *
Складывалась на редкость парадоксальная ситуация: популярность Мондрус у слушателей создавалась не благодаря, а скорее вопреки властям. Людям нравятся ее песни о простых человеческих чувствах, а чиновники Минкульта настойчиво рекомендуют ей «гражданскую тематику». «Душенька, ну что вы о любви да о любви. Включите в репертуар что-нибудь патриотическое, – советовал ей один опытный администратор, – подготовьте, к примеру, «Песни военных лет». Там (он поднял палец вверх) это оценят. Глядишь, и звание получите»… Конечно, иногда приходилось идти на компромисс: например, записывать патриотические опусы (от этого, кстати, зависело вступление ее мужа Эгила Шварца в Союз композиторов). Но вместе с осознанием всенародной признательности росло в ней и сопротивление той эстетике «лучезарной жизни», которая внедрялась на советской эстраде. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала история с диском-гигантом, который зарубил на худсовете один композитор-классик. Ему пришелся не по вкусу «пессимизм» песни «Листопад».
«Мы решили – надо уезжать»
Время было такое, что в тюрьму никого не сажали, а дорогу на сцену закрывали потихонечку, чтобы никто не понял, почему.
«У меня всегда были аншлаги. Куда бы я ни поехала, билеты за пару часов продавались, и вдруг в “Москонцерте” мне заявляют: ты будешь петь только одно отделение, а второе будет петь какой-нибудь Тютькин. Кто такой? Откуда? Никто не знает, билеты на него никто не покупает. Но он поет вместе со мной. А потом меня и вовсе перестали куда-либо приглашать. Наверно, мне было бы легче жить, если бы я прибегала к помощи могущественных друзей, генералов. Это было в порядке вещей, что женщина переходила от одного мужчины к другому, который мог дать ей больше. А мне, кроме Эгила, никого не нужно. Я как вышла за него замуж 47 лет назад, так и по сей день с ним. <…> Пытались разобраться, в чем дело. Нам отвечали: кто-то наверху вам вредит, а кто – разбирайтесь сами. Но мы были гордыми людьми, и нам разбираться ни с чем не хотелось. Да и разобраться было невозможно. Я готовила большую пластинку, но несколько песен запретили – мол, советскому человеку чужды эти ваши ностальгические настроения. <…> Мы решили, что хватит воевать с ветряными мельницами – надо уезжать. К тому времени мы уже объездили всю страну вдоль и поперек и подумали, что даже если на Западе я не буду такой популярной, то это не страшно. Буду чем-то другим заниматься. Мне ведь было всего 29 лет», – говорит певица.
* * *
Лариса Мондрус и Эгил Шварц решают уехать из страны. В 1973 году они подают документы в ОВИР и, получив разрешение на выезд «в Израиль», покидают СССР4. После этого из советского эфира исчезли либо были перезаписаны другими артистами песни «предательницы Родины» (к примеру, известная в то время песня «Для тех, кто ждет» была перезаписана Софией Ротару, причем первоначальный вариант был в той же аранжировке и тональности, что и у Мондрус). Размагничиваются и изымаются из фондов ее записи; в советской прессе появились заметки о том, что Лариса Мондрус якобы «попросилась назад в СССР», но, получив отказ в советском посольстве, «покончила жизнь самоубийством».
Лариса Мондрус. Первые годы эмиграции
За день до отъезда Муслим Магомаев пригласил в ресторан, не побоялся, хотя сам никогда не собирался уезжать. Прощаясь, сказал: «Лариса, мы с тобой всегда были друзьями, как бы ни сложилась жизнь, где бы ты ни оказалась, не забывай об этом». И подарил свою пластинку, которая только что вышла. Когда уже в Мюнхене Лариса разбирала вещи, обнаружила на обратной стороне конверта адрес и телефон Муслима. «Я ими никогда не воспользовалась. Боялась, что если начну переписываться, навлеку на него неприятности. Но это был трогательный и очень мужской поступок».
Баварская Советская республика
Весной 1973 года Лариса Мондрус вместе с мужем прибывают в ФРГ. По воспоминаниям певицы, перед ними был выбор, где поселиться: Гамбург, Кельн или Мюнхен. Они выбрали Мюнхен и впоследствии никогда об этом решении не жалели.
«Германия удивила, восхитила и поразила одновременно, – вспоминала позднее Лариса Израилевна. – Чем? Всем! Архитектурой, автомобилями, дорогами, магазинами, музыкой! Здесь не было бытовых проблем и очередей, не нужно было вставать спозаранку и бежать в очередь за молоком или записываться, чтобы по блату достать мяса или гречку. В каких нарядах ходили молодые девушки и женщины – у нас бы за такое порицанием не отделались! Мы словно оказались на другой планете: люди здесь улыбались не только по телевизору, звучала самая разнообразная музыка. На зданиях не висели портреты немецких руководителей. Мы уезжали от несвободы, прежде всего – творческой. Здесь свободы было предостаточно, но с творческим применением надо было постараться. К тому же поначалу пугал языковой барьер. Но его мы преодолели быстро, да и в Мюнхене мы не оказались одиноки – бывших наших здесь оказалось немало».
Мондрус права: «наших» в Мюнхене было предостаточно. В те годы здесь можно было встретить даже дворян, покинувших Россию еще после Октября, например небезызвестную Анну Марли. Здесь проживали чеченский писатель и правозащитник, автор нашумевших книг «Загадка смерти Сталина» и «Технология власти» Абдурахман Авторханов, режиссер Нугзар Шария, актер Юлиан Панич, недолгое время в мюнхенском офисе радио «Свобода» трудится Александр Галич. Опальный советский бард появился в Мюнхене осенью 1975 года. Ему сразу предоставили шикарную виллу в престижном районе и окружили, что называется, заботой и вниманием. 19 октября Александр Аркадьевич отмечал свой 57-й день рождения и, узнав, что в Мюнхене находится Лариса Мондрус, решил пригласить ее на торжество.
Александр Аркадьевич Галич
Певица пришла не одна, а с мужем. Но Галича, видимо, о наличии супруга никто не предупредил, и он, углядев очаровательную девушку, тут же пустил в ход все свое мужское обаяние. Пришлось Эгилу выйти из тени и объяснить, что «дама не свободна». Галантный кавалер не стушевался и тут же переключил свое внимание на другую особу. Впрочем, недопонимание нисколько не омрачило добрых отношений, и на память о том вечере Александр Аркадьевич подарил Ларисе свою недавно выпущенную в Норвегии пластинку «Крик шепотом» с трогательной надписью: «Нежной моей любви – Ларисе, очень сердечно. Александр Галич. 19.10.75».
В 1981 году к компании бывших соотечественников, осевших в Мюнхене, присоединится писатель Владимир Войнович, который, уезжая в Германию, написал напоследок открытое письмо Брежневу. Отпечатанные на машинке листки с текстом послания распространялись в самиздате. Одна из копий, причем с автографом Владимира Николаевича, хранится у авторов книги. Но не будем отвлекаться на не менее интересные, но посторонние темы, а заметим лишь, что недаром в то время эту часть Германии в шутку называли Баварской Советской республикой5.
«Голос с Востока»
Нашим вчерашним эмигрантам нужно было зарабатывать, ведь западная жизнь требовала немалых средств. Первой проблемой стало перед семьей устройство на работу по специальности. Решили отправить записи в крупнейшую немецкую компанию звукозаписи. И – о чудо! Через пару недель пришел ответ: «Готовы подписать с вами контракт на пять лет». Отныне она становилась немецкой певицей по имени Larissa. Начались концерты, интервью, эфиры на радио и ТВ. Вскоре вышел и дебютный диск, где звучали песни на разных языках мира.
Пресса писала:
«Это выдающийся голос с Востока! У нее черные волосы, большие миндалевидные глаза и изящная фигура. Это Лариса – девушка из холодного края, типичный образ из русской литературы от Толстого до Евтушенко. Воплощение русской души и одновременно символа Советского Союза сегодня. Русская звезда эстрады пожертвовала всем, чтобы петь в Германии. У себя на родине она купалась в славе и зарабатывала до двух тысяч рублей в месяц при зарплате рабочего в 150 рублей. И тем не менее Лариса захотела на Запад. Совершенно без средств к существованию она с мужем прибыла в Федеративную республику. Ее единственный капитал – очаровательный голос, природный шарм и железная воля…».
Осенью 1974 года Мондрус получила предложение выступить в престижном телевизионном «Ребров-шоу».
Кадр из программы «Ребров-шоу» на немецком ТВ
Продолжает биограф певицы Борис Савченко6:
«Долгое время Иван Ребров вел на германском телевидении свою программу, пользовавшуюся неизменным успехом. Когда волна шлягерной музыки на основе русского фольклора, достигнув апогея в конце 60-х, стала в ФРГ резко спадать, передачу решили закрыть. На 1 января 1975 года планировался последний эфир “Ребров-шоу”, и участие Мондрус как бы придавало передаче ностальгический шарм, делая ее финал исключительно красивым и запоминающимся.<…> Ребров, уверенно и вальяжно выступавший в роли хозяина, объявляет: “Сегодня у нас замечательная премьера. Речь идет о моей почти что землячке, одной советской коллеге, которая совсем недавно стала настоящей мюнхенкой”. На сцене появляется Мондрус. Впрочем, бывшую советскую «стар» узнать практически невозможно: настолько изменилась ее внешность».
Продюсеры занимались не только подбором репертуара и выпуском дисков, но и внешностью молодой певицы. Перед выходом на немецкую сцену с Ларисой основательно поработали имиджмейкеры и фотографы
Премьера программы состоялась 1 января 1975 года. В тот же день, когда Лариса и Эгил, сидя за праздничным столом в Мюнхене, смотрели передачу, редакторам Центрального телевидения СССР вручали очередной «список Лапина» с перечнем фамилий артистов, музыкантов и поэтов, чьи произведения по тем или иным причинам не могли звучать с советского экрана. Излишне говорить, что там были указаны и Мондрус со Шварцем. На волне успеха программы «Ребров-шоу» продюсер предложил Ларисе записать пластинку с русским репертуаром в современных аранжировках. Отобрали дюжину песен: проверенные временем хиты («Бублички», «Калинку», «Две гитары») и новинки советской эстрады, имевшие потенциал стать шлягерами на европейском рынке («Чертово колесо», «Разноцветные кибитки»). Диск пользовался успехом не только в Германии, но и за океаном. Посыпались приглашения на гастроли. В моей коллекции (М. К.) хранятся несколько программок с концертов Ларисы Мондрус в стране Кленового листа. Довелось артистке выступать и в Штатах, но там все было несколько скромнее.
Вновь слово Борису Савченко:
«Эксклюзивная поездка в Нью-Йорк состоялась благодаря Ефиму Ласкину, дельцу-торговцу (проще сказать, мафиози), с которым познакомил Ларису в Мюнхене пианист Кондаков. Игорь сказал, что у его друзей-“купцов” появились модные недорогие шубы, Лариса могла бы посмотреть, вдруг что-то приглянется. Ефим Ласкин торговал не только шубами, он держал несколько казино, с которых каждый вечер снимал крутой “навар”; занимался и другим нелегальным бизнесом. Ресторан Жени Бендерского, только что открытый и как следует не раскрученный, нуждался в хорошей рекламе. Видимо, поэтому Ласкин и предложил Мондрус: “Почему бы тебе не попеть в ”Садко”? Там хозяин – мой друг”. – “Как же я поеду туда? – растерялась Лариса. – Кто оплатит дорогу, мой гонорар? Почему я должна верить твоему приятелю?” Ласкин, улыбаясь, вытащил пачку тысячных купюр (в марках): «Говорю тебе – мой друг. Но если есть сомнения, я субсидирую твою поездку, а он мне потом отдаст. Сколько нужно на всё про всё?» И он зашелестел банкнотами… Мондрус провела в Нью-Йорке две недели. <…> Выступала только в «Садко», репертуар – развесистая русская «клюква»: «Очи черные», «Ямщик», «Две гитары»… Вот такие приватно-авантюрные гастроли тоже имели место в ее концертной практике».
Спортивный автомобиль, купленный на первые гонорары
Имя певицы включили в престижный справочник «Star Szene – 1977» наряду с Эллой Фицджералд, Демисом Руссосом, Фрэнком Синатрой, Барброй Стрейзанд, Карелом Готтом. Талант и трудолюбие исполнительницы берут свое. К 1977 году певица приобрела если не мировую, то европейскую популярность наверняка. Она много гастролирует, часто выступает на немецком телевидении с сольными номерами, есть приглашения в различные музыкальные шоу с такими известными певцами в качестве партнеров, как Карел Готт, Витторио Касагранде, Михаэль Шанце и др. В репертуаре Мондрус – песни на немецком, английском, латышском, итальянском, на иврите. Благожелательная критика подчеркивала не только вокальные данные певицы, но и ее яркую внешность, сценическую пластичность и артистичность. На Западе Мондрус, начав практически с нуля, добилась того, о чем в Союзе и мечтать не могла: она выпустила десять альбомов. В 1982 году у Ларисы Мондрус рождается долгожданный сын Лорен, и вскоре она оставляет сцену. Тогда казалось – навсегда…
В интервью журналу «Караван историй» певица откровенничала:
«Какое-то время после рождения сына я продолжала выступать. Нянь не приглашала, с хозяйством справлялась сама. Если уезжала на гастроли, Лорен оставался с бабушкой. Но меня постоянно преследовал па нический страх: вдруг с ребенком что-то случится?! И однажды решила: моя жизнь на эстраде была достаточно яркой, долгие годы работала на износ, теперь пора остановиться и посвятить себя воспитанию ребенка, сыну я нужна больше, чем публике. Эгил работал, так что о будущем можно было не беспокоиться».
Гастроли по США и Канаде
Но сидеть без дела Лариса не собиралась. Однажды, прочитав объявление в газете о продаже обувного магазина, решила рискнуть. Тем более что и любимый муж затею поддержал: «Ларочка, раз ты смогла сделать музыкальную карьеру в Германии, значит, и с магазином справишься». Взяли кредит в банке, и дело пошло. Ездили с Эгилом на выставки в Милан, Болонью, Дюссельдорф, занималась закупками. Посвятили этому делу больше двадцати лет. Недавно магазин продали, потому что… Лариса Мондрус вновь решила вернуться на сцену.
В 2009 году был снят документальный фильм «Спасти себя. Лариса Мондрус». В 2017 году в Екатеринбурге в Театре музыкальной комедии был поставлен спектакль «Оттепель. Мелодии судьбы», посвященный творчеству трех звезд советской эстрады: Нины Бродской, Аиды Ведищевой и Ларисы Мондрус
В 2001 году впервые после отъезда Лариса Мондрус с мужем посетила Россию.
В 2005-м она в качестве приглашенной гостьи выступила в Юрмале на фестивале «Новая волна». В 2011-м певица вновь выступала в Москве, было много предложений о гастролях по России и записях новых песен. Сын Лорен Шварц подавал большие надежды как музыкант-пианист, но затем ушел в науку и сейчас возглавляет кафедру автоматизации медицинских процедур на факультете информатики в Мюнхенском техническом университете. Мондрус и Шварц до сих пор – красивая пара, которая вот уже более сорока лет демонстрирует яркий пример многолетней любви и глубокой привязанности.
Глава 6
Леонид Бергер. Австралиец
Для знатоков отечественной музыки конца 1960-х Леонид Бергер – фигура знаковая. Участник московской подпольной группы «Орфей», солист ВИА «Веселые ребята», исполнитель таких шлягеров, как «Алешкина любовь», «Школьный бал», «Как прекрасен этот мир» и т. д. Лицо современной российской эстрады могло бы выглядеть сегодня совсем по-иному, не случись этому талантливому артисту принять решение об эмиграции…
На «Б»
Вступив в должность и слегка пообвыкнув в новом кресле, Председатель Гостелерадио С. Г. Лапин выпустил закрытый циркуляр, смысл которого сводился к тому, что у каждой нации, населяющий «великий и могучий» Советский Союз, должен быть один представитель на эстраде, ну, в крайнем случае, два. А с засильем всяких там певцов с нерусскими фамилиями типа Мондрус, Ободзинский, Бродская, Мулерман, Горовец и, этот, как там его, молодой такой, на «Б»… Их в эфир не пускать – родословной не вышли. А тот, который на «Б» молодой, пока прославиться не успел, пусть ерундой не занимается, а меняет фамилию. Да, вот хоть на Береговой. Леонид Береговой! Звучит?! Сразу слова хорошей песни на ум приходят: «Не нужен мне берег турецкий».
Леонид Бергер
Председатель Гостелерадио СССР С. Г. Лапин.
Рассказывают, что, пролистывая списки, где фамилии исполнителей стояли в алфавитном порядке, Сергей Георгиевич, делая соответствующие пометки карандашом, произнес буквально следующее: «Имена Александровича, Бергера, Бродской, Ведищевой, Горовца, Мондрус, Мулермана, Ободзинского я попрошу изъять из мировоззрения советского человека»
Но «молодой» имя менять не захотел, потому как справедливо считал, что кое-чего в мире музыки уже добился под своей фамилией. И с Давидом Тухмановым пластинку записал («Как прекрасен этот мир», помните?), и песни к фильму «Синие зайцы» с Максимом Дунаевским, не говоря уже о таких хитах, как «Алешкина любовь» и «Старенький автомобиль» с группой «Веселые ребята». Кроме этого, Леониду довелось поучаствовать во многих записях для мультфильмов: серия песен в «Бременских музыкантах» и продолжении – «По следам бременских музыкантов», где композитор Геннадий Гладков предложил спеть партию Осла, а в утешение еще и партию Пса. Вокал Бергера звучит также в не менее известном мультипликационном проекте «Фильм, фильм, фильм». Но зрительская популярность для дядей из высоких кабинетов ничего не значила: непонятливых в Союзе учили быстро. В 1971 году молодой талант записал в Останкино сольный номер для программы «Голубой огонек». Но 31 декабря, за несколько часов до выпуска передачи в эфир, артисту передали, что песня «в последний момент» была вырезана. Вот такой новогодний «подарок» получил строптивый парень от советской номенклатуры. А Лапин, накладывая резолюцию, как гласит легенда, сказал: «Не захотел фамилию поменять?! Так пусть подумает»7.
* * *
Бергер подумал и направился к руководителю «Веселых ребят» Павлу Слободкину: «Так, мол, и так – уезжаю!». Павел Яковлевич взмолился: «Леня, ты спятил! Тебе скоро ставку поднимут! Мы в Чехословакию едем, новый альбом начинаем, перед нами просто космос, а ты?!»
Леонид Бергер (слева во втором ряду) в составе ВИА «Веселые ребята»
«Уходя из ансамбля, я обещал Паше сразу документы на выезд не подавать, чтобы не портить коллективу репутацию: всё-таки четыре с половиной года вместе проработали. Напоследок мы еще съездили на гастроли в Чехословакию. Там был тише воды, ниже травы, чтоб ничего не пришили (меня и выпустили туда только благодаря тому, что знаменитый Яков Слободкин (Пашин папа) был личным другом Андропова), и я получил по приезде самую красивую и смирную характеристику. Но решения своего не изменил и по возвращении уволился из “Веселых ребят”. Последний год в Союзе я пел в ансамбле ресторана “Лесной” под управлением Виталия Клейнота», – вспоминал музыкант.
В «Очерках истории отечественной рок-музыки «Первые» (1999) Алексей Петров писал об отъезде Бергера:
«Леонид подал документы на отъезд в Австралию. Тогда эта страна ассоциировалась, в основном, с папуасами. В соответствующем учреждении некий майор поднял на Бергера глаза, хлопнул кулаком по столу и заорал: “Так! Ты что… шутки к нам пришел шутить, гад? Да я тебя…”. Он на полном серьезе подумал, что Бергер прикалывается, поскольку в его понимании что Австралия, что Новая Гвинея – было одно и то же…».