Максим Лагно
Чёрная волна
НОВЫЕ ПЛАНЫ
Главный пилот спецотряда ПВК «Эскадрон Жизель», Карл Дженго, снял шлем управления бес-пилотом. Отстегнул провод и поставил шлем в специальное углубление в столе. Накрыл аппаратуру плёнкой. Зевая, потянулся и протёр покрасневшие глаза.
Кроме Карла в операторском отсеке сидело ещё около десятка мужчин и женщин в униформе Эскадрона. Они крутили головами, со стуком задевая проводами о край стола. Из-под шлемов доносились глухие отголоски радиопереговоров. Иногда то один, то другой оператор поднимал руки, работая с виртуальным интерфейсом бес-пилотов. Часть кресел пустовала. На столиках лежали шлемы, прикрытые прозрачной плёнкой.
За стеклом большого продолговатого иллюминатора клубились облака и водяной пар. Время от времени по стеклу проскальзывала плоскость стеклоочистителя, убирая капли и следы запотевания.
В кабину заглянул Матис Галин:
– Карл? Вы что устроили? Дался вам этот дикарь?
Из-за его спины выглянула Жизель:
– Карл всё правильно сделал. Дал возможность изучить дикарей, не раскрывая своё присутствие раньше времени. Я приказала взять курс на берег.
Жизель отодвинула Матиса Галина, не давая тому пройти внутрь отсека:
– Здесь я отдаю приказы военному персоналу.
Матис Галин смело попробовал отодвинуть Жизель:
– А я здесь отдаю приказы любому персоналу, если того требуют задачи экспедиции. В том числе и вам приказываю: посторониться!
Жизель и Матис одновременно шагнули к Карлу. Пилот отстегнул ремни и поднялся из кресла навстречу двойному начальству.
– Устал? – спросила Жизель.
Карл кивнул:
– Да, но в брифинге участвовать буду. Дайте пару минут. В тубзик сходить надо, да подкрепиться бы.
– Я прикажу подать обед в кают-компанию.
Матис Галин тоже проявил начальственность:
– А я прикажу… прикажу подготовить материалы. Нам нужно принять решение о высадке.
Стюарды накрыли стол в кают-компании. Жизель сидела на одном конце, Матис Галин занял кресло на противоположном. Оба вели себя начальственно, демонстрируя полноту своей власти.
Остальные места за столом занимали члены командного состава экспедиции:
Огинга Коуту, капитан «Императрицы Екатерины». Пожилой негрянин, которому сильно за семьдесят. Будучи представителем старинной негрянской семьи, капитан Огинга Коуту считал «Императрицу Екатерину» своей собственностью, а пассажиров принимал за назойливых насекомых, от которых надо поскорее избавиться. Поэтому смотрел на всех презрительно, в обсуждениях не участвовал, подавая голос лишь в тех случая, когда речь шла о дирижабле. По идее он был главным начальником для тех, кто находился на «Императрице». Но и Жизель, и Матис Галин предпочитали об этом забывать.
Присутствовало и несколько научных помощников Матиса Галина, среди которых выделялся худой смуглолицый мужчина с седыми висками. В его движениях и манере говорить настолько явно проглядывался агент Имперской Канцелярии, что его все в шутку так и называли «месье Бортовой Шпион». Его настоящего имени никто не помнил.
Рядом с Жизель сидел единственный на борту «Императрицы Екатерины» австралиец, переводчик Дэвид Робертс. Бледный и несчастный мужчина. Он постоянно жаловался на тошноту из-за качки дирижабля. После каждого обеда регулярно бегал в туалет, и всё выблёвывал.
– Дэвид, – говорила ему Жизель, – если ты так продолжишь, мы будем закачивать в тебя бульон клизмой через задницу. Давай, ешь нормально.
Он виновато улыбался и обещал «проглотить ещё кусочек».
Дэвид Робертс боялся всех материковых людей, в особенности имперцев. Боялся их грубых шуток и готовности применять физическую силу, как решающий аргумент в споре.
Австралиец оказался в составе экспедиции в качестве жеста доброй воли со стороны Австралии. Программа по обмену специалистами, навязанная Австралии, так и называлась «Добрая воля». Австралия отправляла в Империю Ру́сси и Конурский Ханаат физиков, химиков или специалистов по вычислительной технике, взамен получала шпионов, военных и просто бездельников из дворян, которые желали поглядеть на ранее закрытую от всех Австралию.
Австралия, потерпев двойное поражение от Империи Ру́сси и Поднебесного Ханаата, лавировала между желаниями победителей, не отдавая явного предпочтения кому-либо. Кстати, Клод Яхин, бывший командан Эскадрона, как раз находился в Австралии по этой программе.
Во время войны Дэвид Робертс работал переводчиком, допрашивал тех пленных материковых людей, чьи диалекты не поддавались машинному преобразованию. Для этого закачал из Потока Сознания себе в голову знания самых распространённых добедовых языков.
Чтобы освободить больше места, Дэвид Робертс стёр память о детстве и юности, да вообще стёр большую часть воспоминаний. Стёр всё, что делало его человеком. Оставил только навыки чтения и прочие базовые умения. Он пожертвовал существенной частью своей личности, чтобы уместить в памяти тысячу мёртвых языков. Одним из них являлась упрощённая версия португальского, на которой разговаривали дикари Новых Земель.
Удалённые данные Дэвид Робертс пересохранил в Потоке Сознания, рассчитывая вернуть их на место после войны. Этого не произошло: Поток Сознания был выключен из-за обнаруженной возможности получить контроль над всеми подключёнными к нему людьми, превратив их в покорных зомби. Именно экстренное отключение спасло Австралию от полного порабощения материковыми государствами.
Дэвид Робертс остался многоязычным обрубком человека, не способным при всём этом нормально общаться самостоятельно. Он совершенно не понимал значения переводимых слов.
Самое ужасное в его положении было то, что напоминание о необходимости восстановить свою личность из архива, должно было прийти непосредственно из Потока Сознания. Но Дэвид Робертс даже не знал, что где-то, на обесточенных серверах Потока Сознания, хранилась его настоящая личность.
По-сути, ему пришлось заново учиться быть человеком. В обществе же имперцев он превратился во что-то вроде зашуганного подмастерья, который даже не знал, как пользоваться носовым платком, поэтому размазывал сопли по одежде.
В кают-компанию явился Карл, сел в кресло, открыл крышку тарелки с бульоном:
– Прошу у всех пардона, но я буду жрать. А вы начинайте.
Матис Галин провёл пальцем по табло – на экране стены кают-компании отобразилась карта Новых Земель: несчётное множество маленьких островов с несколькими крупными островами в центре.
Матис Галин подошёл к карте и начал вещать. Он именно, что вещал, а не говорил. Сказывалась привычка растолковывать императору его гороскоп:
– Новоземельный проект должен соответствовать реальным возможностям местного населения на достигнутом ими уровне материальной и интеллектуальной культуры.
– То есть, дикари обречены остаться дикарями? – съязвила Жизель.
– Они не способны вдруг перейти в развитое общество. Можно вытащить перо из задницы дикаря, но самого дикаря оттуда не вытащишь.
Карл доел бульон. Облокотившись на стол, прихлёбывал цикорий:
– Идеальные подданные, а? Ни тебе Фронды, ни парламента, ни прав и свобод гражданина…
Вмешался один из научных помощников Матиса Галина:
– Эти дикари не так уж дики. У них своё представление о мире. Оно обязательно войдёт в противоречие с нашими целями.
– А какие ваши цели?– быстро спросила Жизель.
– Построить базу и основать центр взаимодействия с дикарями, – спокойно отозвался Матис Галин.
– Поэтому большая часть нашего груза – это оборудование непонятного предназначения?
Тут вмешался Бортовой Шпион:
– Вы, Жизель, не горячитесь. У каждого свои задачи. Например, на вашу пэ-вэ-ка ложится ответственность не только по обеспечению безопасности экспедиции, но и проникновение вглубь больших островов, где на спутниковых снимках видны остатки древних, и, судя по всему, добедовых городов.
Карл согласился:
– Я на бес-пилоте полюбовался развалинами. Такого мы и в Неудоби не встречали. Дикари, видимо, считают эти места проклятыми и обходят стороной. Ничего не разворовали. А некоторые строения, честное слово, выглядят лучше, чем муниципальные микрорайоны на окраинах Моску.
Капитан дирижабля, надменно, не глядя ни на кого сказал:
– Через сорок минут выйдем к острову. Мне спускаться ниже линии облаков или нет?
Жизель приготовилась отбивать попытки Матиса Галина перетянуть командование на себя, но тот неожиданно мягко заметил:
– Это решать нашему главе по безопасности.
Но даже эта мягкость рассердила Жизель. Этот ублюдок словно разрешал ей командовать.
Карл отставил кружку и сунул Жизель свой ординатёр-табло:
– Смотри, это записи с бортовой камеры моего бес-пилота, который в автономном режиме сейчас патрулирует берег. Наш паренёк вернулся.
Все присутствующие, кроме капитана, сгрудились вокруг табло.
Жизель пару секунд смотрела, как спасённый от морских чудищ пастух шагал по песку.
Положила руку на плечо Карлу:
– Давай его к нам? В прошлый раз какого-то безумного старика захватили. Он нёс какую-то муть про Платформу какую-то…
– «Плат-а-Форма», искажённое произношение на древнем языке, – вставил переводчик Дэвид Робертс и стыдливо замолк, ковыряясь в носу.
– Про огненный шнур какой-то вещал, – продолжила Жизель. Про всемирную воронку. Сказки дурацкие. По существу мы про мировоззрение дикарей ничего не узнали.
– В крови старика нашли много химикатов, наркотики какие-то, – сказал один помощник. – Вообще на островах десятки растений, каждое из них пригодно для создания галлюциногенов. Просто клад какой-то… Куда там нашей пудре…
– Изучим молодого представителя дикарей, прежде чем начнём высадку, – подвела Жизель итог совещания. – Карл, прости, но тебе снова за работу. Подними парня на борт.
– А не проще ли выслать эликоптер? – вмешался Матис Галин.
– Не проще. Я сама решаю, какой уровень взаимодействия с местными жителями будет безопасным.
– Ну-ну, решай, решай, – усмехнулся Матис Галин.
НОВЫЕ ВРАГИ
Хавьер потерял счёт оборотам солнца, отмечая своё пребывание во чреве веспы-матки. Да и само солнце видел редко – только через «ил-лю-ми-на-тор».
Люди-из-Веспы пытались научить его цифрам, но с ними были самые главные трудности. Хавьер не понимал, почему одна закорючка означала пять пальцев, а другая – один. Одна, круглая, вообще не означала ничего, но в соседстве с закорючкой «один палец» составляла сразу десять.
– Зачем сложности? – удивился Хавьер. – Один палец нужно изображать одним пальцем, то есть одной чертой. Два пальца – двумя. Три – тремя.
– А десять пальцев – десять чёрточек? – спросила Жизель через переводчика слов. – А двадцать?
Хавьер сложил руки крест-накрест на груди и повторил движение:
– Это двадцать. – Повторил в третий раз. – И тридцать.
– Ну, ладно, а тысячу, а сто тысяч?
Хавьер вопросительно посмотрел на Дэвида Робертса:
– Что такое «сто тысяч»?
Тот пожал плечами:
– Не знаю.
Хавьер недоумевал, почему Люди-из-Веспы вообще оказались наивными, как дети. Они ничего не знали о мире. Они не знали, что мир состоял из множества островов, которые Плат-а-Форм связал огненной бечевой, чтобы не разбежались в разные стороны во время бега в воронку, которая крутилась в центре Бесконечного Осеано. Ведь это знал любой ребёнок в любой деревне.
Хавьер очень старался рассказать, что Бесконечный Осеано выливался в воронку. Когда настанет конец его водам, тогда и будет конец времён.
Но ему ещё не хватало слов.
Бледный мужчина, Дэвид Робертс, которого постоянно тошнило, был хорошим учителем слов. Хотя, кажется, невероятно глупым человеком. Он говорил на языке людей лучше, чем шаман. Он знал такие слова, какие сам Хавьер слышал впервые, но понимал, что это, несомненно, слова человечьего языка. Правда, смущало то, что Дэвид Робертс, икая от рвоты, называл язык людей «мёртвым» и каким-то «пор-ту-гэль-ским».
Ещё Дэвид Робертс умел немного колдовать, впрочем, как и все Люди-из-Веспы. Иногда он водил Хавьер в какую-то пустую комнату с металлическим седалищем в центре. Прикреплял к голове Хавьера мокрые кружочки на ниточках и просил сидеть спокойно.
Хавьер боялся, но Жизель, самая красивая женщина на всех островах, стояла рядом и успокаивала:
– Это технология, которую разработал наш бортовой дурачок Дэвид. Она позволит тебе быстрее учиться.
Хавьер тогда не понимал её слов, но кивал, радуясь тону её голоса.
Дэвид Робертс натягивал на голову Хавьеру маску. Вместо окружающего пространства Хавьер видел мир, в котором быстро-быстро появлялись и пропадали изображения людей. Они выполняли обычные действия: ходили, садились, смеялись, ели и пили. Их действия сопровождались голосом, называющим эти действия одновременно на языке людей островов и одновременно на языке Людей-из-Веспы.
Вперемешку с людьми мелькали предметы: тарелки, накидки, овощи и животные. Многие из предметов были незнакомы.
Каждый появившийся человечек или предмет отдавался в голове покалывающей болью, будто колючая мышь орисо выкопала внутри его черепа норку и распрямила все свои иголки.
Мельтешение заканчивалось, когда у Хавьера так сильно болела голова, что он тихонько скулил не смея плакать в присутствии самой великой и прекрасной женщины в мире.
Его отводили в комнату «ка-ю-та» и давали уснуть. Во сне Хавьер вёл себя как Человек-из-Веспы, свободно говорил на их языке и называл все предметы, понимая их предназначение.
Просыпался Хавьер с лёгкой головой и ещё большим знанием слов Людей-из-Веспы.
Спустя много-много оборотов солнца, Хавьер уже мог связно высказать чернолицему человеку Карлу благодарность за своё спасение.
Хавьер уже знал, что веспы – это не живые существа, но что-то вроде оружия, которым Люди-из-Веспы управляли силой мысли, надев специальную шапку. Что, кстати, было понятным: шаман Маттеус Коричневый Коготь, когда принимал волшебный сок, тоже часто надевал большие маски, изображающие разных зверей.
Ещё Хавьер знал, что Карл – главный пилот. Что такое пилот понимал смутно – в мыслях мелькала картинка человека верхом на веспе.
– Значит вы наши бес-пилоты «веспами» кличете? – смеялся Карл. – А что, мне нравится. Красиво.
Учитель слов, Дэвид Робертс, сдерживая непрекращающуюся рвоту, поведал:
– На мёртвом языке «веспа» – это «оса».
– Что такое оса? – недоумевал Карл.
Дэвид Робертс пожимал плечами:
– Я не знаю. Знаю, что «оса».
Хавьер слышал и понимал разговор, нетерпеливо прыгал перед ними, махал руками, пытаясь изобразить насекомое:
– Веспа, оса, делает так з-з-з-зы. И жало этует…
Показывал как насекомое село на руку и ужалило.
Карл смеялся, Дэвид Робертс зажимал рот рукой, а самая красивая женщина на свете, Жизель, улыбалась.
Чтобы развеселить её ещё сильнее, Хавьер кривлялся, танцевал и кувыркался через голову, как на празднике окончания Чёрной Волны.
Люди-из-Веспы хорошо относились к Хавьеру. Давали удивительно вкусную пищу, приготовленную в железном ящике. Давали пить оранжину, светло-жёлтую воду, которая приятно щипала язык. Давали пить алкоситро, от которого Хавьер чувствовал себя выше ростом и боялся удариться о потолок комнаты.
Правда, они не выпускали его обратно вниз, на родной остров. Но он не переживал. Внутри веспы-матки было во сто тысяч раз (Наконец-то применил невообразимое число!) интереснее.
Да и сам Хавьер не спешил домой, припоминая удар острым посохом по спине. Ведь в следующий раз на кончике посоха мог бы быть яд. Именно так шаман приводил в исполнение смертельные приговоры. Правда, приговорённый узнавал об этом только после укола.
Люди-из-Веспы старались узнать о мире всё.
Жизель, самая главная и красивая женщина на свете, часто водила Хавьера к стене в брюхе матки. Через эту стену открывался вид на родную деревню. Хавьер видел сверху каждый дом, каждого стражника у ворот.
Видел, как шаман собрал однажды всех жителей у котла. Горел огонь, крышка была открыта, в котле кипела вода.
Хавьер уже овладел умением приближать и отдалять предметы в окне, касаясь пальцем стены с изображением деревни. Мир послушно увеличивался, показав вблизи то, как шаман бросил в кипящую воду охапку кореньев и плодов, объявляя начало Чёрной Волны.
– А теперь что он делает? – спросила Жизель.
Хавьер тяжело вздохнул:
– Это по моей вине… Я потерял стадо, значит, мяса не хватит для всех. Шаман даёт знать духу Буффалы, что в этот раз кореньев и травы будет больше, чем мяса.
– Не понимаю, неужели вы ни разу не пробовали попросту истребить этих выдр? – спросила Жизель.
– Ты разве, не знаешь, что случилось с людьми из деревни Несчастных? – ужаснулся Хавьер.
– Не знаю, – улыбнулась Жизель. – Мы ведь не местные. А что с ними было?
– Много-много оборотов островов вокруг воронки, быть может, сто тысяч тому назад, жители деревни Несчастных решили, что они могут не закрывать свою деревню на период Чёрной Волны. Чтобы драться с выдрами, они решили сделать много-много железных доспехов. Кроме того, нашли в забытых землях, где квадратные горы, небывалой силы оружие, которое могло убивать солнечным лучом.
– Забытые земли, по-видимому, те самые острова с остатками добедовых городов, – подсказал Карл.
– Несчастные сделали себе железные доспехи, выковали много стрел для луков и много топоров и вышли к берегу, ожидая начала Чёрной Волны, – продолжил Хавьер. – Когда из Бесконечного Осеано вышли первые выдры, они легко убили их солнечными лучами. Когда выдры поняли, что на берегу их ждёт смерть, затаились в воде. Несчастные люди решили, что победа за ними. Вернулись в свою деревню и начали пировать. Вместе с собой они притащили мёртвых выдр, отрезали их головы и прибили к забору, показывая всем, что они самые сильные люди мира, которые никого не боятся.
– Молодцы, так и надо, – сказала Жизель.
– Но выдры вернулись за своими мёртвыми. Их пришло огромное множество, сто тысяч, наверное. Они полностью покрыли собой весь остров. Даже лучи из магического оружия не могли их остановить. Выдры изгрызли весь остров. Не осталось не только деревни Несчастных, но и ни единого растения, только квадратные горы и камни на берегу.
– Что вы думаете об этой легенде? – спросила Жизель Матиса Галина. Тот всегда присутствовал при подобных беседах во время наблюдения жизни дикарей.
– Что, как и все легенды, это правда, от первого до последнего слова. Мы изучили несколько особей. Удивительные животные, кстати говоря. Всеядные, умные, живут под водой, но и на суше нормально себя чувствуют. Объём мозга больше всего удивил. Почти человеческий. Неудивительно, что они способны на сложную организацию и планирование атаки. Даже само желание целенаправленно отомстить определённым людям – свидетельство о зачаточном интеллекте.
– Зачистка всего острова похожа на показательное наказание. Чтобы другие люди не вздумали повторить подвиги этих несчастных.
– Именно.
Жизель задумалась:
– Атаковав выдр, мы как бы записались в их враги?
– Хе-хе, для существа, обладающего сознанием, любые другие существа – уже враги. Для войны с выдрами экспедиции и нужна ваша ПВК. Мы продолжаем изучать выдр, строение тела, слабые места, язык…
– У них есть язык?
– Ну, мы его так назвали. Точнее – невербальная знаковая система, основанная на химической сигнализации. А если точно и коротко – молекулярная коммуникация. Когда одна выдра хочет что-то сообщить другой, она выделяет в окружающую воду телергоны, смесь молекул разных веществ. Выдра-адресат принимает их, расшифровывает и, при необходимости, выпускает обратно, видоизменив набор молекул. То есть ведёт диалог.
– Можно ли как-то перехватить диалог?
– У нас мало данных, чтобы точно объяснить всё. Даже сам диалог – это теория. Перехватить-то не проблема. Но чтобы понять, о чём одна выдра говорит другой нужно самому стать выдрой. Кроме того, мы выяснили, что хоть выдры и способны сплотиться против общего врага, живут они обособленными враждующими кланами. Социальная иерархия не известна. Учитывая зачатки сознания, можно сказать – что выдры живут государствами. Мы запускали несколько подводных зондов, для изучения ближайшего сообщества выдр.
– Да, я слышала, что были потери?
– Первый зонд выдры, так сказать, изучали. Датчики химсостава жидкости зафиксировали появление в воде дикой смеси телергонов. То есть, при виде зонда, выдры устроили что-то вроде тревоги. Скоро наш зонд окружили. После «совещания», наличие которого мы предположили из-за быстро менявшегося состава телергонов, выдры одновременно набросились на зонд. Мы не стали применять оружие или уводить аппарат, решили посмотреть, как они с ним справятся. Заодно мониторили изменения состава телергона.
– И что они сделали?
– Сначала кусали, ломая зубы. Били лапами, целясь в объективы камер. Поняв безуспешность попыток, они снова посовещались и разом накинулись на зонд, уводя его вниз, на дно. Мы регулировали тягу двигателя, сопротивляясь ровно настолько, чтобы им казалось, что они не справляются. Тогда сверху набрасывались дополнительные выдры. Достигну дна, они затолкали зонд в расселину между камнями, а сверху накидали целую пирамиду камней.
– Разве зонд не смог бы выбраться?
– Смог бы. Но тут мы потеряли связь.
– Почему?
– Когда выслали второй зонд, увидели, что каменная пирамида сверху накрыта кусками металла. Судя по форме, обшивка подводных судов.
– То есть выдры знали, что могут блокировать управление зондом, экранировав каким-то металлом?
– Я думаю, этот метал – остатки подлодок. В их строительстве применяется подобный подход, чтобы быть неуязвимыми для радиолокаторов.
– Смышлёные твари, – заметила Жизель.
Матис Галин предостерегающе растопырил ладонь:
– Рано делать выводы. Применение экранирующего металла могло быть случайностью. Закончились камни в округе, вот и тащили, что попадётся.
– Хорошо, что выдры обитают только в Новых Землях.
– Да, Неудобь для них непреодолима. Слава Иисусу-деву-марие!
