Марина Колесова
Мевервильский оборотень
– Замечательно, – герцог удовлетворенно кивнул, – полагаю, это послужит ей хорошим уроком. Да и урок Георгу, надеюсь, ты преподашь не хуже.
– Я постараюсь, отец, – кивнула Каролина.
Герцог подошел к ней и, нежно поцеловав, тихо проговорил:
– Ты чудо, дитя мое. Я люблю тебя. Храни тебя, Господь, – он перекрестил ее, после чего вышел.
Откинувшись на спинку стула, Каролина с усмешкой посмотрела на кузена: – Где Вы предпочитаете, Георг, обсуждать Ваше поведение? В Ваших покоях или моих?
– Я бы предпочел, что бы Вы, миледи, пришли ко мне, – тихо проговорил тот.
– Что ж тогда я приду часа через два. Прогуляюсь после обеда, а потом зайду к Вам, – она стремительно поднялась и вышла. Дерик последовал за ней.
На прогулку с собой она его не взяла, велев ждать ее в комнате, и вернулась лишь перед ужином. Когда они пришли на ужин, в зале был лишь герцог.
– Как я понимаю Георга ждать не надо? – усмехнулся он.
– Абсолютно правильно, отец, ему стоит несколько дней не выходить к столу, чтобы поразмыслить над своими поступками и запомнить правила поведения в нашем доме.
– Ты права, дитя мое, – улыбнулся ей герцог. – Я рад, что ты становишься полновластной и взыскательной хозяйкой, строго следящей за порядком. Я горжусь тобой.
– Я счастлива, отец, – Каролина подошла к нему и нежно поцеловала, а потом едва слышно на ухо прошептала: – леди Белла, кстати, осознавая, что очень сильно провинилась, и репутацию ей уже не восстановить, хотела бы хоть чем-то оказаться Вам полезной. Она согласна приходить к Вам вечерами, чтобы скрасить Ваше одиночество…
– О чем это ты, дочь моя? – рассмеялся герцог.
– О том, что если Вы найдете ее язычку лучшее применение, чем ныть и сетовать на судьбу, я буду только рада.
– Что ж, буду надеяться, что она не откажет мне как в прошлый раз.
– Теперь она не посмеет, отец, отказать Вам ни в чем и будет очень стараться угодить. Однако если все же не угодит, скажите.
– Ты знаешь, чем порадовать старика, – герцог ласково потрепал дочь по волосам, – присылай ее ближе к ночи.
После ужина миледи Каролина прошла в сопровождении Дерика в свой кабинет и, раскрыв шкафы, занялась приготовлением какой-то смеси.
Дерик с интересом наблюдал за ней, а когда она, долив в колбу синеватый раствор, стала нагревать ее над пламенем спиртовки, осторожно спросил:
– Я могу помочь Вам, госпожа?
– Ты умеешь обращаться с горелкой?
– Да, госпожа, – кивнул он, – отец часто поручал мне приготовление лекарств и снадобий. Поэтому если скажете что и как смешать, я постараюсь в точности исполнить…
Каролина обернулась к нему и, смерив заинтересованным взглядом, едва заметно кивнула:
– Что ж учту на будущее.
Потом помолчала немного и, качнув головой, едва слышно проронила: – Хотя если б я точно знала что и как… то уже давно бы проблем бы никаких не было и смешивать больше ничего бы не потребовалось…
В ее глазах мелькнула горечь.
– Вы ищите новый рецепт?
– Можно сказать и так.
– Отец часто искал новые… менял ингредиенты, время нагревания, порядок смешивания, – Дерик понятливо закивал, – это сложно правильную рецептуру составить для нового снадобья.
– Он записывал, что и как делал?
– Да… только сгорело все… лишь та книга, что Вы взяли, осталась, но там только проверенные и отработанные рецепты.
– Да, я видела… А над какими новыми рецептами он работал, ты знаешь?
– Многие знаю… Но только не последний… он запирался, когда его готовил и даж записей не вел… уже месяца два как… Я только если ингредиенты, какие ему новые приносил… Странные все такие… кровь летучих мышей… или еще серебро с могильного креста. Только не творил он зла… вот истинный Вам крест, – Дерик размашисто перекрестился, – никогда не творил… он больше лечил кого или проклятье какое снимал, ну или судьбу предсказывал…
– Я знаю, – Каролина едва заметно кивнула, потом нервно повела плечом, – только разве епископу объяснишь то. Для него главное не чтобы люди добро творили, а чтобы церковь его восхваляли, да жили в покорности да страхе перед ним… Вот и творит он зло сам, прикрываясь именем Господа, и страху не ведает… А всех, кто даром владеет, причислил к пособникам дьявола и никак иначе. И отца моего в том же убедил… Ну ничего, мы с ними по их же правилам играть станем, и еще посмотрим кто в выигрыше окажется.
Она решительным жестом перелила содержимое колбы в небольшую бутылочку и, загасив горелку, обернулась к Дерику:
– Ты в седле держаться умеешь?
– Ну да… отец часто посылал отвести кому лекарство.
– Вот и славно. Поедешь сейчас со мной.
– Госпожа, но вечер уж совсем поздний… На лошадях на ночь глядя опасно ехать, – удивленно проговорил Дерик и тут же в страхе попятился, такой яростный взгляд бросила на него его хозяйка.
– Да ты оказывается трус, – губы ее презрительно дрогнули, – ну что ж оставайся здесь. Из комнаты до моего возвращения не выходить и не разговаривать ни с кем!
– Я не про себя, госпожа… мне лишь за Вас боязно было… я-то сам часто ночами ездил… и, если позволите, с удовольствием поеду Вас сопроводить…
– За меня не стоит беспокоиться, – раздраженно хмыкнула она, – я сама о себе побеспокоюсь.
Она накинула плащ, потом взяла из ящика сумку, положила в нее бутылочку и сунула в руки Дерику:
– Пошли!
Они вышли во двор. Полная луна освещала мощеный двор, повинуясь приказу Каролины, слуги быстро оседлали и привели им двух коней. Каролина легко вскочила в седло, Дерик последовал ее примеру, и охранники распахнули перед ними ворота.
Свет луны, озаряющий ехавшую перед Дериком Каролину, делал похожей ее на сказочную фею. И Дерик не столько смотрел на дорогу, сколько восхищенно разглядывал спину своей спутницы.
Они достаточно долго ехали по лесной дороге, когда вдруг неожиданно конь Дерика испуганно заржал и попятился. Мальчик поднял глаза и в страхе замер в седле. Перед ними на дороге стоял огромный черный волк. Размером он лишь чуть уступал лошади. Лунный свет серебрил его сверкающую шерсть, и волк казался закованным в легкую серебристую броню.
Дерик слышал об оборотне мевервильского леса и понял, что повстречали они именно его. Рассказывали, что волк в одиночку истребил почти всю армию напавших на Мевервиль в прошлом году кочевников. И хоть слыл он заступником Мевервиля, встречи с ним боялись все окрестные жители. Потому как многочисленные исчезновения людей в мевервильских лесах приписывали именно ему.
– Бегите, госпожа! – завопил он, посылая своего коня прямо на волка. Однако спутница его напротив замерла, а волк лишь в сторону отпрыгнул, пропустив коня Дерика.
– Уезжайте, госпожа, спасайтесь! – Дерик вцепился в узду, снова разворачивая лошадь на волка. Его конь хрипел от страха, но послушный поводу, вновь пошел на огромного серебристого зверя. Однако тот опять лишь отпрыгнул, после чего сипло проговорил:
– Каролина, успокой своего спутника, мне надоело скакать словно зайцу.
– Хватит, Фредерик! Мне не грозит никакая опасность, – мелодичный голос дочери герцога, заставил Дерика растерянно остановить коня и обернуться.
– Вы уверены, госпожа? – срывающимся от волнения голосом спросил он.
– Абсолютно. Возьми повод и коней привяжи, – она легко соскочила с коня и протянула Дерику повод.
Мальчик дрожащими от пережитого ужаса руками взял его и, отъехав чуть в сторону и спешившись, принялся привязывать лошадей, искоса поглядывая на замершего неподалеку громадного зверя.
Его хозяйка тем временем приблизилась к тому и, ласково погладив, прижалась щекой к волчьей морде, едва слышно выдохнув при этом:
– Я соскучилась…
– Тогда почему так долго не приходила? – волк носом уткнулся ей в шею, и его язык нежно коснулся мочки ее уха.
– Я не могла раньше, пришлось ждать удобного момента. За мной следил кузен, да и епископ опять облаву собрался устроить… Ему покоя не дают лавры неустрашимого борца за победу церкви над всеми, кто имеет хоть какой-то дар…
– Он никак не может успокоиться?
– Нет, – Каролина печально покачала головой, – он разошелся не на шутку… отца заставил Мартина с семьей казнить… Я еле успела сына его спасти, теперь вот, как видишь, за собой мальчишку таскаю…
– Убили Мартина? – волк то ли взлаял то ли кашлянул, – Скверно… Он успел передать тебе новое зелье?
– Нет, у меня остался лишь тот, опробованный рецепт.
– Жаль, конечно… но что делать… Это за что же епископ на него так взъелся?
– Даром и знаниями, по его мнению, вправе владеть лишь церковная власть и никак иначе. Поэтому он стремится истребить всех, кто этим владеет, не принадлежа к церковному сообществу, объявив их нечистью и богомерзкими созданиями… Одним словом задумал он снискать себе славу и звание неутомимого радетеля за веру и Господа…
– Да уж… Хорошо хоть, что твой дар не столь очевиден… Кстати, а как сейчас? Уверена, что кузен твой за тобой не следит и епископу все о тебе не доложит?
– Теперь уверена. Я власть над кузеном получила. И будет он отныне не за мной следить, а молиться с утра и до утра, отмаливая как свои грехи, так и чужие… уж я-то постараюсь…
– Не переусердствуй. Во всем мера нужна…
– Напоминай почаще, и, возможно, мне удастся сделать его моим покорным слугой, не убив и не искалечив при этом, – рассмеялась в ответ она. Потом обернулась к Дерику: – Бутылку со снадобьем мне подай!
Тот достал из сумки бутыль и, шагнув к ней, подал. Она взяла и вновь притянула к себе волка: – Будешь?
– Ты спрашиваешь? – было похоже что волк рассмеялся, – Я из твоих рук даже яд с радостью выпью, а ты такие вопросы задаешь.
– Прекрати! – глаза Каролины гневно сверкнули, и она раздраженно хлопнула ладонью волка по спине. – И ведь не подавился такими словами…
– Тсс… ладно, ладно… не сердись, – волк осторожно ткнул ее носом в плечо. – Давай свое снадобье.
Каролина открыла пробку и дала выпить содержимое зверю.
Некоторое время не происходило ничего, а потом тело волка стала бить крупная дрожь. Он стал тяжело дышать, затем изогнулся весь, и тишину леса прорезал его громкий полный муки вой.
Дерик в ужасе зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что его госпожа склонилась над неподвижно лежащим обнаженным мужчиной. Очень мускулистым и пропорционально сложенным, с разметавшимися по плечам черными, как смоль, густыми волосами. Она притянула к себе его голову и нежно поцеловала прямо в губы. Тот едва слышно застонал и открыл глаза. Лицо Каролины осветила улыбка. Чуть отстранившись, она нежно рукой коснулась высокого лба оборотня, потом ее пальцы скользнули по его резко очерченным скулам и чуть тяжеловатому, упрямому подбородку, затем тронули дрогнувшие от ее прикосновения тонкие губы.
– С возвращением, Алекс, – с чувством выдохнула она, вглядываясь в его выразительные темно-синие глаза, обрамленные густыми длинными ресницами.
Ничуть не смущаясь своей наготы, мужчина приподнялся и в свою очередь, притянув красавицу-герцогиню к себе, жадно приник к ее губам.
Поняв, что его любопытство становится непристойным, Дерик поспешно отвернулся. Теперь ему стало ясно, почему оборотень хранит Мевервиль, и что за зелье в тайне ото всех пытался сотворить его отец.
Через некоторое время полный муки полу вой – полу вопль повторился и обернувшийся Дерик увидел, что рядом с его хозяйкой вновь стоит огромный черный волк, которого она нежно гладит рукой. Наконец Каролина отстранилась и властным тоном приказала Дерику:
– Коней отвяжи и запомни, хоть слово кому о том, что видел, скажешь, самолично в глотку свинец залью!
– Да, госпожа. Я все понял и буду нем как рыба, – Дерик отвязал лошадей и подвел ей, после чего, дождавшись, чтобы она вскочила в седло, тоже сел на коня.
Тем временем она повернулась к волку:
– Пойдешь к моховым болотам, поплутаешь по трясине, оставляя следы, а потом уйдешь через горелую топь, на запад и чтоб не меньше недели носа сюда не казал!
– Как скажешь, – волк, склонив голову на бок, грустно посмотрел на нее.
Каролина, чуть повернувшись, открыла седельную сумку, и в ее руке сверкнул длинный серебряный кинжал с рукоятью в виде распятья:
– А теперь прощальный поцелуй, любимый, мне необходимо предстать в выгодном свете перед епископом, так что не обессудь…
– Как скажешь, – вновь повторил волк, и в следующее мгновение его мускулистое тело взметнулось в воздух.
Испуганное ржание зашатавшегося под тяжестью волка коня Каролины, блеск сверкнувшего в лунном свете кинжала, брызнувшая во все стороны кровь, треск материи, и черная громадина волка уже метнулась в сторону, чтобы раствориться в ночной темноте леса.
Дерик в ужасе прижал руки ко рту, потому что рукав и бок платья юной герцогини были разодраны и залиты кровью, так же как и бок ее коня.
– Госпожа… – только и смог выдохнуть он, ошеломленный случившимся.
– Вперед! – Каролина пришпорила коня, посылая в галоп. Ничего не понимающему в происходящем Дерику не осталось ничего, как пуститься следом за ней, стараясь в темноте леса не потерять ее из виду.
Каролина гнала коня до тех пор, пока они на полном скаку не ворвались во двор епископа.
Бросив повод взмыленного коня подбежавшим слугам, она соскочила на землю и громко потребовала срочно позвать епископа.
– Может быть, Вы отложите Ваш визит, миледи? – с крыльца сбежал высокий худой монах, с вытянутыми чертами лица и сросшимися в одну линию бровями, – Его преосвященство, только после вечерней молитвы спать легли.
– Как можно спать, когда по округе разгуливает оборотень??? Какой может быть сон? Я выследила его! Я знаю теперь, где он, и мы должны немедленно ехать, чтобы его уничтожить! Немедленно! Вы с тем отрядом ратников, что предоставил вам отец, должны выступить со мной немедленно!
– Вы, насколько я вижу, ранены, миледи… – монах осторожно взял ее за плечо, – пойдемте в дом. Вам окажут помощь, и мы все обсудим.
– Во-первых, я не ранена, это его кровь… я ранила его… а во-вторых, нужно немедленно ехать, пока он не успел отойти от ранения… Я ранила его серебряным клинком, до утра рана не затянется… это точно… и мы сможем найти его по кровавым следам…
– Такие вещи сгоряча не решаются, миледи, – продолжил ее увещевать монах. – Потом какие кровавые следы можно разглядеть в ночи? К тому же надо все обсудить, подготовиться, а Его преосвященство сейчас спит…
– Брат Алоимус, Вы понимаете, что оборотень свободно разгуливает по дорогам, а вы с его преосвященством спокойно спите?! Я напишу Его высокопреосвященству кардиналу! Это безобразие! Я из сил выбиваюсь, одна сражаясь с исчадьем ада, а вы спите и не желаете мне даже помочь в этом! Я буду требовать, чтобы вас заставили навести порядок на вверенных вашему попечению землях! Вы только на то и способны, чтобы лекарей колдунами объявлять, а как да истинно богомерзких тварей дело дошло, вы спать решили. Я готова собственноручно во славу Господа перевешать хоть всех лекарей, но когда ваше попечение ограничивается лишь подобными советами, я с этим согласиться не могу! Вы обязаны, просто обязаны хранить округу от происков Сатаны и его приспешников.
– Миледи, успокойтесь. Я, конечно же, немедленно разбужу его преосвященство, и мы сейчас все обговорим, и уверен, сумеем найти оптимальное решение… Пойдемте в дом, и подождите всего несколько минут, Его преосвященство обязательно сейчас к Вам спустится.
– Скажите слугам, чтоб лошадь мою осмотрели… в отличие от меня, похоже, коню моему порядком досталось от когтей оборотня, – сбавила тон Каролина.
– Да, конечно, миледи, я распоряжусь, – монах увлек ее в дом, – хотя Ваше плечо тоже осмотреть не помешает… Вы уверены, что зубы оборотня Вас не тронули?
– Хотите найти повод повесить меня на воротах вместо того, чтобы прикончить настоящего оборотня?
– Вы зря иронизируете, миледи, зубы оборотня дело опасное.
– Я покажу Вам свое плечо, но только в присутствии епископа, чтоб исключить любую возможность ложных обвинений и всяческих наветов.
– Я не собираюсь ни в чем обвинять, я хочу лишь помочь…
– Вы, брат Алоимус, лучше Его преосвященство позовите.
Через некоторое время в гостиную, куда прошла Каролина вышел епископ, облаченный в темную повседневную сутану. Он был высок и представителен. Могучий размах плеч, открытое лицо, обрамленное каштановыми чуть волнистыми волосами до плеч, еще не тронутыми сединой, и проницательный взгляд карих чуть прищуренных глаз.
Каролина склонила голову:
– Благословите, святой отец.
– Господь благословит, дочь моя. Что случилось? – рукой в золотых перстнях он осенил ее крестным знамением.
– Я сумела выследить оборотня и ранила его тем клинком, что вы дали мне, святой отец, – Каролина протянула ему окровавленный клинок.
– А сами Вы не пострадали?
– Нет, Господь хранил меня. Пострадала лишь лошадь, да и то не сильно и лишь от когтей…
Каролина обнажила плечо, и брат Алонимус, принесший миску с губкой осторожно смыл с ее кожи кровавые подтеки, удостоверившись, что кожа юной герцогини действительно даже не поцарапана.
– Господь действительно несказанно добр к Вам и явно хранит Вас, дочь моя… – епископ удивленно покачал головой. – Как я понял из рассказа брата Алоимуса, Вы хотите, прямо сейчас с отрядом ратников и с нами ехать разыскивать оборотня…
– Да, я хочу именно этого. Я знаю, что Господь на моей стороне, да иначе и быть не могло, – убежденно проговорила Каролина и в упор посмотрела на епископа. – И я убеждена, что если Вы сейчас поедите со мной, возглавив отряд ратников, мы сможем выследить это исчадье ада по следам крови и окончательно уничтожить, пока он не отошел от удара.
– А Вы уверены, дочь моя, что это его кровь, и Вы ранили именно его? – недоверчиво вертя в руках кинжал, осведомился епископ.
– Неужели Вы не заметили, что кровь на клинке не засохла… – раздраженно скривилась Каролина. – Но если Вас это не убеждает, то прикажите принести жидкое серебро и окуните в него кинжал. Кровь оборотня не сворачивается в нем, а вот если это кровь кого другого – обязательно свернется…
Епископ повернулся к брату Алоимусу, и тот, понятливо кивнув, вышел. Вернувшись через некоторое время со стеклянной плошкой, на дне которой плескалась серебристая жидкость. Епископ окунул конец кинжала в нее и заворожено стал наблюдать, как сползшая в жидкость капля крови с кинжала растеклась тонкой пленкой по поверхности.
– Да, дочь моя, – кивнул он, – Вам действительно удалось то, что не удавалось еще никому… ранить эту дьявольскую тварь… и то, что сами вы никоим образом не пострадали, доказывает то, что Господь избрал Вас своей карающей десницей.
– Да, я знаю это… и еще знаю, что с Вашей помощью или без оной я все равно сумею справиться с исчадьем ада, появившимся во владениях моего отца…
– Мы, конечно же, поможем Вам, дочь моя, я давно желал очистить не только Мевервиль, но и мевервильские леса от нечисти.
– Я так рада, так рада, святой отец… Не иначе как Господь услышал мои молитвы и послал мне такого мудрого и опытного наставника в столь нелегком деле. Только поторопитесь, святой отец, до рассвета не так много времени, а с рассветом рана его затянется, и найти его станет труднее…
– С чего Вы взяли, миледи, что раны оборотней с рассветом затягиваются? Вы что общались с ними? – ехидная усмешка тронула губы прислужника епископа.
– Нет, не общалась, – Каролина зло сверкнула глазами в его сторону, – но в отличие от Вас, брат Алоимус, я читаю исследования святых отцов церкви, которые преуспели в делах борьбы с порождениями Сатаны… Потому что хочу, используя их бесценный опыт, навести порядок во владениях моего отца, чтобы все они были под рукой Господа, и не осталось в них порождений лукавого… А вот Вы, как я вижу, подобным не особенно интересуетесь… У Вас как, такого желания нет? Или все-таки есть, а дело исключительно в лености характера?
– Вы правы, дочь моя, глупости брат Алоимус говорит… он действительно плохо разбирается в методах борьбы с порождениями тьмы и, когда видит такие знания у других, сразу в подозрения впадает… А ему бы не в подозрения впадать, а поучиться тому, чего не знает… Ладно сейчас не время о том… – епископ раздраженно поморщился.
– Это точно, что не время. Поторопиться бы нам не мешало… – Каролина с улыбкой посмотрела на него.
– Не волнуйтесь, дочь моя, – кивнул он. – Сейчас я отдам необходимые распоряжения и, думаю, очень скоро мы сможем выехать…
