Марина Эльденберт
Поющая для дракона
– Вы сказали, что я спровоцировала всплеск силы.
Это я помнила точно. Так же, как наши огненные объятия.
– Да, – Халлоран отодвинул стул, приглашая меня сесть за прямоугольный стеклянный стол, в котором отражались высоченные потолки и два висячих светильника, напоминающих скопление астероидов вокруг разгорающихся звезд – особенно сейчас, когда солнце играло в гранях. Они располагались настолько низко, что при желании их можно было потрогать.
– Но вы ни слова не сказали, что это была моя сила.
– Я ни слова не сказал, что она была не ваша.
Ну-с… прителепортанулись.
Наверное, когда тебе сообщают такую новость, положено прыгать до потолка, гнусно ругаться или вообще как-то обозначить свое отношение к происходящему, но я просто таращилась на стоявшее рядом драконище.
– Это значит… я там… то есть…
Понимая, что сформулировать что-то с первого раза не получится, замолчала.
– Леона, в вас течет кровь иртханов, – Халлоран открыл духовку, и по комнате потянулся аромат запеченных с мясом овощей.
– И давно вы об этом знаете?
Раздался еле слышный щелчок, и по рукам потянуло прохладой: включилась автоматическая вытяжка.
– Предположил, когда вы рассказали про Марра.
В другой раз я бы удивилась раскладывающему еду Халлорану. Халлорану, который достал бокалы и сам открыл бутылку вина, сам наполнил бокалы и протянул мне салфетку, которую я неосознанно расстелила на джинсах. В моем представлении вокруг него должны были разгуливать полуголые официантки с опахалами, или же домработница. Которая накрывает на стол и исчезает так же незаметно, как появляется, сливаясь со стенами и шкафами, чтобы не нарушать идиллию. Но сейчас мне и так было чему удивляться.
До переезда мама работала горничной в отеле, в элитном отеле Раграна. Отец вполне мог быть одним из постояльцев, или… не знаю, кем-то из гостей на деловой конференции. Как местным, так и приезжим. Был ли это короткий роман, или же вообще мимолетный, ничего не значащий секс? Но о светлых, да и о ничего не значащих моментах так не вспоминают. Хорошо, если мама хотела того, что между ними произошло, а если…
Меня передернуло. Я отчетливо поняла, что чувствует Танни.
Не хочу ничего знать о своем отце. Ни-че-го.
Пристальным взглядом Халлорана меня пригвоздило к спинке стула. Пошевелиться не получалось и дышать тоже. Взглядом или осознанием? Так вот зачем он возил меня к драконам. Вот зачем перед выступлением меня допрашивал Норгхар. Что, если они уже знают? Знают, кем был мой отец? Хотя почему был. Иртханы за счет магии очень долго живут, да и стареют медленнее людей.
Мне снова захотелось что-нибудь разбить. Или водички.
– Можно мне воды? – поинтересовалась, оглядывая идеальную кухню.
Ореховые тона, точечные светильники, шкафы: в отличие от гостиной и холла, здесь было царство стекла и металла. За исключением разве что полов, я буквально чувствовала исходящее от них тепло. Передо мной поставили графин с водой и высокий стакан, но я на них едва посмотрела.
– Леона, я не знаю, кто он.
В его голосе отчетливо слышалось «пока». Каким-то чудом Халлоран снова влез в мою голову.
– Я не хочу знать. Слышите?
Посмотрела в прозрачный стол, и отражение моргнуло.
– Так что на самом деле произошло на выступлении?
Спросила, чтобы отвлечься. В голове и так творилось что-то похлеще налета: джумбийские танцы в перевернутой комнате, объятой огнем.
– Вы играли голосом. Сами того не понимая, спровоцировали всплеск магии – своей и присутствующих, из-за раскрытия полной силы.
– Полной?
– У вас сильная кровь. Вы не сгорели только потому, что я забрал часть силы, завершил выброс.
Замечательно! Теперь все яснее ясного. В частности, почему первую часть выступления я пережила спокойно, хотя тоже чувствовала вихри магии. Странно, что раньше об этом не задумалась: если бы восхищение иртханов так действовало на людей, на все выступления перед правящими нужно было бы вызывать бригаду парамедиков. Сомневаюсь, что Халлоран хотел, чтобы меня так приложило. А его братец… зачем он все это провернул? Тоже что-то заподозрил и решил проверить, на что я способна?
– То есть все, кто там был, тоже в курсе моего… происхождения?
Иртхан кивнул.
– Ешьте, пока не остыло.
Сам ты ешь. Мне еще только подавиться осталось.
– Ешьте, Леона! – он слегка понизил голос, и рука сама собой потянулась к вилке.
– Не рычите на меня!
– Я еще даже не начинал.
Сдвинутые брови и холодок по спине.
Я упрямо отодвинула тарелку. Несмотря на то, что жаркое пахло до одури аппетитно, а вино играло в бокале искрами бликов, есть не хотелось. А то еще вилка с ножом вырвутся из рук, или верну первый же кусочек в мир вместе с соусом. Нет, в общем-то все здорово. Толпа иртханов узнала о том, кто я такая, раньше меня. Да что там, даже Марр узнал об этом раньше меня. Признал во мне полуиртханессу практически с пеленок, когда у него еще крылышки не расправились. А главное, я бы жила себе спокойно, и ни о чем таком не догадывалась, если бы Халлорана случайно не занесло в Ландстор-Холл.
У-и-и-и…
Остановите карусель, пока я не вылетела из кабинки. У меня что-то не то с ремнем безопасности.
Дотянулась до бокала с вином и под освежающим взглядом иртхана залпом выпила половину. Только потом вспомнила, что у меня выступление сегодня, и вернула на место.
Выступление…
Неожиданная догадка обожгла, стало нечем дышать.
– Я что, не смогу петь? – Голос сел, как от сильнейшей простуды, поэтому следующие слова вытолкнула через силу: – Я имею в виду… никогда не смогу петь в опере?
– Сможете, разумеется, – Халлоран подался вперед. – Леона, вы хотите, чтобы я вас покормил?
Этого я точно не хотела, поэтому схватилась за вилку с ножом с удивительным проворством. Но даже сейчас, после его слов, мне все равно чудился какой-то подвох. Возможно, дело было в том, как он на меня смотрел – прищурившись, как расслабленный хищник. Или в том, что от его близости все волоски напоминали токопроводящие жилки под напряжением, а кожу начинало покалывать.
– Но вы сказали, что я спровоцировала всплеск.
Еда оказалась вкусной, надо бы об этом сказать.
– Этого больше не случится. Если научитесь контролировать силу.
– А учить меня…
– Буду я.
Ну вот и подвох. Что ж, наверное, надо с этим смириться, как с неизбежностью.
– Когда? – поинтересовалась скорее к сведению.
– Будни у меня загружены, но на следующие выходные я весь ваш.
Ну ладно. Не так уж это и страшно.
– Вам тоже нужно будет два полностью свободных дня.
– Полностью?! – взвыла я.
– А чего вы хотели?
– Но ведь я пою по ночам! А на выходных больше всего посетителей.
– Вряд ли вы будете в состоянии петь после первых занятий.
Я все-таки подавилась и закашлялась.
– Выбирайте, чего вы хотите больше – продолжать петь сейчас, или расти.
Представила, что скажет Эвель, и поморщилась. Хорошо хоть у нас с ней нет постоянного контракта, а то никто бы меня никуда не отпустил. Без неустойки. Но даже отсутствие контракта не гарантирует приятного разговора. Да и потом, мне по-прежнему нужно откладывать деньги на учебу Танни.
– Ваша мечта об опере все еще жива, Леона?
Я вернула ему холодный взгляд.
– Вы не можете так ставить вопрос.
– Могу и ставлю. Ландстор-Холл – ваше прошлое. На что вы готовы ради будущего?
У-у-у… диктатор!
– Ландстор-Холл – мое настоящее. И подставлять коллег я не имею права.
– Я и не прошу вас никого подставлять. Неделя – достаточный срок, чтобы найти вам замену на две ночи. Я могу решить этот вопрос одним звонком.
– Нет! – яростно вскинулась я.
– Тогда разбирайтесь сами. – Он поднял бокал: – За встречу?
Вино было терпким и пьяным, выдержанным. Ягодный вкус теплом растекался по телу, согревая. И уже не хотелось думать, что мне предстоит разговор с начальством и занятия с иртханом. При мысли о них в груди разгорался пожар, а отвести взгляд от его пальцев – красивых, длинных и сильных, было сложно. Даже в том, как он держал бокал, тоже было нечто завораживающее: легко, и в то же время достаточно одного движения, чтобы хрусталь разлетелся крошкой. Ломать Халлоран умеет, в этом я уже убедилась. Вот только сейчас мне хотелось почувствовать, каково это – невесомое прикосновение его ласки. Бывает ли оно вообще невесомым или всегда идет волной, сокрушающей все и вся?
– Снова обвиняете меня во всех грехах, Леона?
– И да, и нет, – я указала на него вилкой, – умеете вы прогнуть под себя обстоятельства.
– Позвольте принять это как комплимент. Вы по собственной воле чуть было не устроили ритуальное самосожжение.
– Но я же не знала! И если бы вы сказали мне заранее…
– В случае с вами, Леона, вообще сложно что-то предсказать. Гораздо спокойнее и проще связать и положить на большую кровать с защитным полем.
– Интересные у вас фантазии. И кляп вставить для верности? – хмыкнула я.
– Это вы сами предложили.
Он смотрел мне в глаза, не отрываясь. От одного лишь взгляда по телу бежали волны будоражащего тепла. Собирались в кончиках пальцев, которые как магнитом тянуло к нему – коснуться подбородка, повторяя его резкий контур.
– Сами готовили? – невольно облизнула губы.
Халлоран усмехнулся.
– Для этого у меня есть домработница.
– Сливающаяся со стенами?
– Очень видная женщина. Надо будет вас с ней познакомить.
– Зачем это?
– Эсстерда Карингэм тоже очень принципиальная. Однажды я перевел ей премию ко дню рождения, так она прибежала на следующий день. Выяснять, в чем дело.
– Теперь будете мне это припоминать?
– Не буду. Тем более что деньги вы все равно возьмете.
– И не подумаю!
– Возьмете, иначе я не возьмусь вас учить.
Я судорожно втянула воздух. Нет, его ничем не проймешь!
– А знаете, что? Я, пожалуй, пойду. Спасибо за обед.
Решительно спрыгнула со стула, и огненные брызги напряженного, звенящего тишиной притяжения расплескались по просторной комнате. Успела миновать коридор – светлый, упирающийся в панорамные окна, перетекающий в гостиную, и… оказалась буквально распластанной вдоль широкой полосы перил сильным телом Халлорана.
– Ничему вас жизнь не учит, эсса Ладэ. – Низкий бархатный голос напоминал еле слышное рычание, от которого мутился разум. Обволакивающий, лишающий воли. – Еще ни разу от меня не убежали. Но так упорно продолжаете убегать.
Каждая частичка меня откликалась на его власть. Откровенная и бессовестная картина, в которой я сама подаюсь назад, позволяю его рукам скользнуть под свитер, а после – по покрывшемуся мурашками животу и ниже, заставила содрогнуться. Горьковато-терпкое, как его запах, огненное, как дыхание дракона, желание, прокатилось от низа живота по всему телу.
– Не смейте использовать на мне свою магию, я вам не драконишка какая-нибудь!
– Вы не драконишка, – шепот прошелся по телу жаркой волной, заставляя все волоски на коже встать дыбом. – Вы самая настоящая драконица. Непредсказуемая и опасная. Непокорная.
Меня развернули лицом к себе – так резко, что опомниться не успела. С заведенными за спиной руками, прикованными стальными наручниками пальцев к перилам, вжатая в металл его сильным телом. Халлоран оказался так близко, что отшатнуться не было ни малейшей возможности. Скользнул губами по губам, выбивая из груди остатки воздуха… горячего, как сверхновая. Глаза его полыхнули, и я подалась навстречу. Стирая последнюю преграду между нами, падая в жесткий поцелуй, как в пропасть.
Дыхания не стало, не стало меня, его хриплое рычание перетекло в меня, а мой сдавленный крик в него. Наши языки переплелись, мы переплелись прямо в одежде, и мир вокруг горел вместе с нами. Халлоран меня больше не удерживал, но это было бы лишним: я вжималась в него – бедрами в бедра, телом в тело. Запустила пальцы в темные волосы, чувствовала его пальцы, стягивающие мои волосы в узел. Грубая ласка, подчиняющая. Обжигающая ладонь скользнула по шее, заставив вздрогнуть. Контраст нежности и силы отзывался в каждой клеточке. Я судорожно вздохнула и оказалась на дне его глаз.
Несмотря на яркий солнечный свет, горели они, как в ночи.
Алое пламя, которое невозможно забыть. Вытянувшийся зрачок. Жесткие пальцы на подбородке, и прикосновения к губам – порочные, раскрывающие: собственнический жест. Жест победителя.
– Как же приятно будет сделать тебя своей… – Мгновение, в которое я почти не дышала, рокочущие переливы голоса. – Леона.
От того, как он произнес мое имя, внутри полыхнуло солнце. Солнце беспощадное, всепоглощающее. Жаркое.
Это и отрезвило.
– Нет!
Собрала остатки самообладания, уперлась ладонями ему в грудь.
– Не хочу… так! Меня колотит от одного вашего присутствия, когда я вас вижу… – я задыхалась, потому что воздуха не хватало. – Когда вы ко мне прикасаетесь… У меня перед глазами все плывет, потому что вы… Вы играете со мной, вы с самого начала играли своим голосом, своей магией!
Он отстранился резко, рывком, словно часть меня забрал.
– Магией? – руки его легли на ремень и сжались с такой силой, словно он боролся с желанием ударить. – Магией, говоришь?
Я взвизгнула, отпрянула, но меня перехватили за талию. Наугад ткнула пяткой, угодила куда-то в иртхана, после чего его руки сомкнулись так, что пошевелиться не было никакой возможности. Халлоран перекинул меня через плечо, как охотник полупридушенного виара и поволок наверх. Я брыкалась, колотила его по спине, но добилась только того, что меня плотнее прижали к себе и скомандовали:
– Замри.
Спокойно и легко.
Ни намека на рычание или приказ, но в голову словно плеснули ледяной воды или мгновенной заморозки. Сознание попятилось, как признающий вожака набл, уступило место безволию. Тело стало тяжелым, руки свободно повисли вдоль напряженной спины Халлорана. И я вслед за ними. Сердце равнодушно отстукивало шаги: первый-второй, первый-второй, первый-второй.
Второй этаж представлял собой просторный коридор. Холодная плитка на полу и высокие стеклянные ограждения с деревянными перилами. Первая же дверь привела нас в спальню, огромную и просторную. Меня швырнули на кровать, на которую я приземлилась кубарем, как новорожденный виар, выкатившийся из яйца. Давление чужой воли не возрастало, но и не ослабевало, не накатывало волнами, но неизменно держало прочнее всяких цепей. Внутри меня все сжималось от ужаса: я понимала, что и рта не могу раскрыть. Не могу закричать, не могу позвать на помощь, не могу попросить его прекратить.
– Снимай джинсы.
Мои руки творили все без моего ведома: сами потянулись к молнии, сами спустили брюки на пол, и выпуталась я из них так же покорно, как если бы просто раздевалась перед сном. Но я раздевалась перед Халлораном, не в силах отвести расширенных глаз от его, вмиг потемневших до ледниковых провалов. Все мое существо противилось тому, что происходит, но я этому противиться не могла.
– Подойди.
Я подошла. Джинсы остались за спиной, внутренняя ехидна задрала вверх большой палец: хороша же я, наверное, в свитере, трусиках и носочках.
– Расстегни ремень, вытащи и отдай мне.
Как во сне я наблюдала за тем, что творят мои пальцы. Касаются холодной пряжки, вытягивают кожаную ленту из петель, а потом сворачивают вдвое и протягивают ему. На мгновение в темно-зеленых глазах сверкнул огонек: яростный, злой, который тут же поглотила бездна льда. Напряглась, когда свернутая петля коснулась подбородка, заставляя поднять голову.
– Ну как? – жестко спросил он. – Похоже на то, что ты чувствовала раньше?
«Нет! – захотелось завопить мне. – Нет, нет, нет, не похоже! Отпустите меня!»
Но я могла только стоять и смотреть на него.
– Да будет вам известно, эсса Ладэ, подчиняющая магия голоса… – от каждого слова что-то внутри сжималось. – Работает именно так.
Это действительно ничем не напоминало то, что я чувствовала раньше. Никогда в жизни я не испытывала такого: подчинение чужой воле, отстраненность, сосредоточенность на последнем слове и ожидание нового приказа. Даже в ту ночь, когда он приказал мне замереть… перед тем, как забрать силу, нет, это не было безволием. Я следовала за ним, но сама хотела того. Безволие – это полная пустота, покорность и желание идти за голосом, который эхом звучит в ушах. То нарастая, то затихая. Но ведь я и правда думала, что…
– А теперь ложись на кровать. На живот.
Развернулась и направилась к кровати. Огромной, застеленной плотным кремовым покрывалом, с перекинутым поверх темно-коричневым полотном. Перед глазами все плыло: то ли от осознания того, что должно случиться, то ли от чувства, что я сама себя загнала в эту ловушку. Сердце билось о ребра с отчаянной силой, а когда лента ремня коснулась моих ягодиц в скользящей будоражащей ласке, пропустило удар.
Если я пошевелиться не могла, то мысли наоборот устроили пляски.
Он же меня сейчас выпорет… чтоб его, меня же в жизни никто не порол. Мама ни разу не ударила, а отчим единственный раз отшлепал, и то не больно. Но я за это на него две недели дулась. А этого… этого… вообще никогда не прощу!
Щеки полыхали от унижения.
– Урок первый, эсса Ладэ, – в голосе его с шипением плавилась сталь, – мне не нужно использовать магию, чтобы заставить женщину себя хотеть.
Да вы что?! Еще и второй будет?
Ремень продолжал поглаживать мои ягодицы, выписывая узоры то на них, то на внутренней стороне бедер. Лежать неподвижно становилось все тяжелее: страх смешивался с возбуждением, от которого кружилась голова и пересыхало во рту. Заставляя готовиться к боли удара, как к чему-то неизбежному и желать Халлорану упасть на иглорыцку[5] причинным местом.
– Ничего не хочешь сказать?
Я поняла, что и впрямь могу говорить: язык больше не напоминал бесполезный придаток, вшитый в мой рот за ненадобностью.
– Драконище драное! – прошипела я. – А ну отпусти меня неме…
Свист ремня заставил сжаться, готовясь к обжигающей боли. Кожаная лента впаялась в покрывало рядом со мной с таким хлестким звуком, что внутри от сердечного приступа насмерть умерла одна Леона. А сама я почувствовала, что сейчас хлопнусь в обморок. Благо хоть падать будет недалеко, уже лежу, и все такое. Во мне дрожало все, от кончиков волос до поджилок, уж не знаю, где они там находятся. Даже пятки подергивались… что?
– Урок второй. Я не бью женщин. И я уже с минуту тебя не держу.
На сей раз голос его сочился насмешкой, я же взвилась на кровати и принялась швырять в него все, что попадется под руку: подушку в атласной наволочке – на тебе! Вторая, третья, четвертая! Халлоран уворачивался с таким непробиваемым лицом, словно в Совете готовился выступать. При этом еще и ремень сматывал вокруг пальцев. У, скотина! Бессердечное драконище, изувер, чтоб тебе никогда больше ни одна женщина не дала! На тумбочках не нашлось ничего подходящего, а столик с пепельницей и длинный диван располагались слишком далеко, чтобы до них бежать. Точнее, бежать до них надо было через Халлорана, поэтому я замерла, тяжело дыша и мысленно посылая ему лучи презрения.
Судя по монолитной физиономии, они не доходили.
– Запомни на будущее: ни одна магия в мире не способна вызвать желание близости.
Он с силой отшвырнул ремень в сторону, пряжка жалобно звякнула о стену. Прищуренные глаза яростно сверкнули, обожгли похлеще, чем мог бы тот же отвергнутый ремень.
– Ну да, – хмыкнула я, сполна возвращая его яд. – На это способен самый обыкновенный афродизиак.
– Не путай желание близости с инстинктом размножения.
Взгляд его снова заледенел, иртхан отошел к окну. Устроился на диване, закинув руку на спинку и глядя куда-то в стену. Меня же затрясло с удвоенной силой – затрясло так, что зуб на зуб не попадал, глаза защипало. Ну уж нет! Рыдать перед ним я не стану, и вообще не стану. Не дождется.
– Как у вас все потрясающе четко и по полочкам!
– Так проще жить.
– Проще жить, когда умеешь чувствовать!
Я мстительно наступила на подушку и подхватила лежавшие на ковре джинсы. В штанину попала не с первого раза, но все-таки попала. Руки все еще чесались как следует поцарапать одну слишком самоуверенную физиономию, поэтому пришлось отвлекаться на вид из окна. Гельера во всей красе: залитая солнцем, уходящая вдаль, без преграды гор. Бесконечная гладь воды, безветрие и отражение холодной каймы облаков. Пальцы соскальзывали с молнии, но с горем пополам я все-таки застегнула джинсы и направилась к двери.
Сейчас главное выйти из этой квартиры, а после… после я придумаю, что сделать, чтобы заставить Халлорана сполна испытать то, что сегодня испытала я.
– Эсса Ладэ. Жду вас на выходных, в первой половине дня. Не опаздывайте.
– А не то что? – я обернулась и уперла руки в бока. – Не станете со мной заниматься?
Взглядом иртхана можно было заставить покрыться льдом Лаувайс – от башни до подножия.
– Это в ваших же интересах.
– Не меньше, чем в ваших. – Мило улыбнулась и отвела руки за спину, чтобы не расколошматить что-нибудь еще. – И как же вы будете объяснять остальным высокородным, что оставили меня с такой убойной силой наедине? Что я могу спалить кого-нибудь на выступлении – да хотя бы себя, и создать ма-а-аленькую такую проблемку. Они ведь крайне встревожены по этому поводу, как я понимаю. Иначе бы вы не взялись меня учить.
– Вы говорите о том, о чем не имеете ни малейшего представления.
– Ну так вы меня просветите на теоретических занятиях. Или у нас будет практика? Кстати, за опоздание и ошибки положены наказания в том же стиле?
Халлоран поднялся и шагнул ко мне, нависая сверху. Привычно прищурился.
– Все еще не поняли, что играть со мной опасно?
– Все еще не поняли, что я не играю?
Подняла валявшийся у двери ремень, и, хотя внутри меня все сжалось, сунула в иртхамские руки. Со своими страхами надо бороться!
– У вас кое-что из брюк выпало, местр Халлоран.
Вот. Даже не отскочила в сторону.
Развернулась, чтобы уйти, когда в спину мне ударило:
– Не забудьте свой мешок.
– Свой мешок можете оставить себе на карманные расходы. А если назначите мне в преподаватели кого-нибудь другого, я возражать не стану.
Вышла за дверь и медленно спустилась по лестнице. По лестнице, где каждая ступенька запомнила мой позор. Ну ничего, местр Халлоран. Вы мне за это ответите.
Эрри по-прежнему спала: умильно посапывая и вызывая желание погладить блестящую шерстку. Как у такого чудища завелась такая прелесть? Точнее, как завелась-то понятно. Как она с ним живет?
Быстро оделась, схватила сумку, и…
– Удачной недели, эсса Ладэ, – иртхан скользнул карточкой по панели, аккурат над моим плечом, заставив меня подпрыгнуть на пару метров.
Ну ладно, не на пару, как от электрического разряда.
Ручка поддалась легкому нажиму, и я спешно вылетела из квартиры. Пока бежала до остановки аэроэкспресса – в этом районе их было мало, да и зачем, если у всех свои навороченные флайсы – вообще ни о чем не думала, кроме страшной мести. Правда, страшная месть оставалась на уровне двух слов, потому что я не представляла, чем именно зацепить мужчину, у которого вместо сердца аккумулятор.
А еще до меня понемногу начинало доходить, что все это время меня к нему влекло. Насколько меня к нему влекло. По-настоящему, с силой, природу которой я так упорно старалась списать на все подряд. Это и впрямь была магия. Не магия голоса, не магия иртханов, но магия, привязавшая меня к нему со дня первой встречи. Не мое тело отзывалось на его призыв, на него отзывалась я. Самая моя суть, гораздо откровеннее, чем можно себе представить. Драконы выбирают себе пару один раз и на всю жизнь. А как это бывает у иртханов? Или… у таких, как я?
Вот же… чтоб тебя, чтоб тебя, чтоб тебя!
Кажется, я встряла гораздо сильнее, чем думала.
