Михаил Иванов
Полшага до Небес
– А вы не подумали, что происходит со Вселенной из-за нашего вмешательства?
– Ничего не происходит, – сказал Максвелл. – По крайней мере, если рассматривать её состояние с нашей позиции. Но, даст Бог…
– Даст ли?! Может, Он остался на той стороне, вместе со всеми?! А мы просто сбежали – и от всех, и от Бога!
– Айк, дружище, мы оказались здесь потому…
– Мы оказались здесь только потому, что в последний момент вот эта самая рука нажала на кнопку! – Айзек со злостью потряс перед собой пятернёй. – На чёртову кнопку! Будто кто подтолкнул… Да какой дьявол вообще вбил нам в голову мысль, что людям дозволено…
– Кризис, – отрезал Рэй. – Если бы не кризис, всё было бы по-другому. Цивилизация уже трещала по швам, и Дамокл – всего лишь вишенка на торте. Человечество довело себя до аутогенной катастрофы, коллапса, и только очевидное для всех доказательство существования Творца способно было исправить критический дисбаланс. Буквально очевидное, а не всякие там «космологические аргументы», являющиеся по сути итогом подгонки решения к желаемому результату под влиянием мировоззренческой установки.
– Мы ничего не добились, – буркнул Айзек.
– Мы выжили.
– Кто – «мы»?! Полторы сотни «счастливчиков»?! А остальные восемь миллиардов?! Просто задержались в ожидании казни! Это, по-твоему, «выжили»?!
– По крайней мере ещё не умерли!
– «По крайней мере», – язвительным эхом отозвался Айзек. – Заладили… Хотя вы правы: теперь всё «по крайней мере». Полный цикл самообеспечения – не такой, оказывается, и полный. Регенерации воды и воздуха недостаточно для того, чтобы обеспечить минимальной нормой людей и ферму с её гидропоникой, я уж молчу об оранжерее. И если хотим, пусть изредка, кормить людей мясом, а не держать на одном картофеле и диком маисе, – то кроликам тоже надо что-то пить и чем-то дышать.
– Причины…
– Основная причина известна всем, хотя никто не осмеливается назвать её вслух! Дети, знаешь ли, имеют одну занятную особенность – они растут! Растут, оттягивая на себя всё больше ресурсов! Растут независимо от сезона или намерений садовника! Если, конечно, это можно назвать ростом… Да и внутренний ресурс – психический, духовный – он тоже вышел за свой предел, он истощён…
– Это ещё не конец. Надо просто подумать, – сказал Рэй. – Взять себя в руки, собраться и подумать, – с нажимом повторил он, будто в первую очередь старался убедить самого себя.
– Я уже не могу думать, – нервно отмахнулся Айзек.
– Тебе необходим отдых.
– Отдых… А я не могу спать с тех самых пор. Одни и те же картины перед глазами – ни капли не потускнели. Ты ведь тоже всё видел. И помнишь. Да все помнят – разве такое можно забыть? – Айзек с судорожным всхлипом втянул в себя воздух и выпустил через стиснутые зубы. – Я даже предположить не могу, кому в тот час пришло в голову всё это транслировать с коптеров. Целая эскадрилья поднялась тогда в воздух. Всё было прекрасно видно… Несколько сателлитов Дамокла врезались в Землю один за другим пулемётной очередью, следом ударили «Всадники апокалипсиса», и вот – кора лопнула, будто арбуз, и трещина расползлась… Рана, в глубине которой горело сердце планеты… Потом оно вспухло, плеснуло своей раскалённой кровью…
Айзек поперхнулся – что-то в горле мешало ему говорить. Он сглотнул с усилием, дёрнул головой, но так и не смог продолжить. Мечущийся взгляд упал на бутылку с остатками разбавленного самогоном коньяка. Айзек с хватил её, нетерпеливо вытряхнул в стакан всё, что было, стряс со злостью последние капли и залпом выпил.
– Ты… преувеличиваешь, – принудил себя быть тактичнее Рэй. – Не всё из того, о чём ты сказал, уже произошло.
Айзек глянул налившимися кровью глазами.
– Произошло, произойдёт… – кое-как просипел он и фыркнул. – «Уже» и «ещё» – какое время их разделяет? Две минуты? Пять?
Заставив Айзека вздрогнуть, Максвелл с шумом отодвинул свой стакан (так и не пригубил даже, всё крутил его пальцами на столе, уставясь в янтарную муть) и заявил:
– Рэй прав, не всё потеряно, – и умолк на мгновение: не поторопился ли?.. – Я завершил расчёты, – выдал-таки, словно в холодную воду сиганул. – Есть возможность…
– Да как вы не понимаете! – неожиданно гаркнул Айзек. – Я долдоню вам уже целую вечность: неспроста это всё произошло! Дамокл – вдруг потерявший стабильность небесный камень! С чего бы?! Чёртову уйму тысячелетий он болтался на своей орбите как приклеенный! И что же случилось?! Вам не приходило в голову, что это небесная кара за человеческое самомнение? Нельзя! Нельзя было даже в мыслях допускать – проверить математикой Бога, тем более заявиться к Нему не спросясь! И вот – наш мир разбился, рассыпался… Мы последние его осколки… И то, что мы должны теперь, – должны тем, кого трусливо бросили, – разделить общую судьбу, приняв предназначенное всем! И довольно уже медлить, оттягивать неизбежное!
– Успокойся, Айк…
– Да я спокоен! Чертовски спокоен! Что сделано, то сделано… – и Айзек, насупившись, замолчал.
– Вот именно: «что сделано…» – терпеливо согласился Максвелл и снова взялся за своё: – Мы несколько поспешно создали этот карман: не было времени всё учесть и должным образом настроить оборудование. Однако ситуация поправима. Мы застряли всего лишь из-за нехватки энергии. Той, что располагаем сейчас, едва хватит вернуться назад, в точку, с которой начали, но чтобы «прыгнуть» выше, нужен импульс гораздо большей мощности. Так вот, тот же Дамокл и даст этот импульс – надо только его освободить и позволить…
