Михаил Константинович Зарубин
Горький дым
Как и ожидалось, новый Спортивно-концертный комплекс, которому по традиции дали имя вождя мирового пролетариата, стал крупнейшим спортивным комплексом Ленинграда. В нем проводились крупнейшие спортивные соревнования по различным видам спорта. Именно в комплексе в 1984 году прошел матч, ставший знакомым для Ленинграда: ленинградский «Зенит» обыграл харьковский «Металлист» со счетом 4:1, тем самым впервые став чемпионом СССР по футболу.
В постсоветский период СКК им. Ленина переименовали в СКК «Петербургский» (или Петербургский СКК), тем самым отпраздновав возвращение Петербургу исторического имени. Однако вместе с именем из СКК ушел и спорт. В первые годы после советской власти в СКК еще проводились крупные соревнования, такие как Игры доброй воли – 1994, однако все больше места уделялось концертам и различным шоу. В 1998 году здесь прошел финал серии Гран-при по фигурному катанию. Кроме того, каждый год здесь проводится теннисный турнир St. Petersburg Open. Но уже тогда правое крыло заняла «Ярмарка в СКК». А в 2000 году из комплекса ушли почти все крупные спортивные турниры – на смену ему пришли Ледовый дворец.
СКК находится в центре большого луга и представляет собой цилиндр образное здание в стиле Нео конструктивизма. Центральный вход обращен к парку Победы, от него идет выложенная асфальтом дорожка, являющаяся своеобразным продолжением аллеи Героев.
Вместимость зала 25 тысяч зрителей. Высота основной части сорок метров, ее диаметр сто шестьдесят метров. Да простит меня читатель, как строитель я не могу промолчать и не отметить достоинства этого уникального сооружения.
Играли в тот вечер в волейбольном клубом ЦСКА, сильнейшим клубом России. Это сегодня о нем не слышно и на экране не видно. В былые годы лучшие волейболисты отечественных клубов почитали за честь играть под знаменами Вооруженных сил. Выступление за ЦСКА – это был своего рода «высший пилотаж» спортсмена-волейболиста, открывающий прямую дорогу в национальную сборную. Мы сегодня радуемся за «Зенит» – он обладатель Кубка обладателей кубка Европы, а вот ЦСКА – тринадцатикратный обладатель Кубка Европейских чемпионов и трехкратный обладатель Суперкубка Европы и имел еще массу регалий. Дай Бог, может, все вернется на круги своя.
Главным тренером волейбольного ЦСКА был в это время Олег Алексеевич Молибога, с которым я благодаря Платонову тоже был знаком. Малибога – гордость нашего волейбола. Игрок сборной Советского Союза в пору ее наивысшего пика под руководством Вячеслава Алексеевича. Его достижения как спортсмена недосягаемы: олимпийский чемпион, серебряный призер Олимпийских игр, двукратный чемпион мира, двукратный обладатель Кубка мира, четырёхкратный чемпион Европы, чемпион Европы молодежных команд, семикратный чемпион СССР, бронзовый призер чемпионата СССР, серебряный призер Спартакиады народов СССР, серебряный призер Спартакиады народов СССР, победитель Кубка СССР, трехкратный обладатель Кубка европейских чемпионов.
И на тренерской работе достижений предостаточно. А в трудные девяностые вместе с Платоновым тянул лямку второго тренера сборной страны.
Совсем недавно, уже подготавливая эти записки к печати, смотрел игру сборной России по волейболу, которая боролась за трофей в Мировой лиге. Увидел хороший волейбол, отличные ребята были собраны под знамена сборной России, им не хватало мастерства по сравнению с бразильцами, но была огромная жажда к победе. И к радости всех российских болельщиков и моей тоже, наша сборная победила. И часто на экране мелькало для меня знакомое лицо, немного постаревшее. Господи, неужели? Показали крупным планом. Да, это Молибога – помощник нынешнего старшего тренера российской команды. Молодец, Олег Алексеевич. Жив, курилка. Я был рад это встрече, хотя и виртуальной.
Но вот и началась игра, во время которой я сидел недалеко от Платонова, наблюдал за ним, посматривал на трибуны, народу немного, может, тысяча человек, может, две. Несколько болельщиков бьют в барабаны, режут слух детские пищалки, десятка два парней после каждого удара орут что есть мочи. Все как обычно. Это не Аргентина, о которой рассказывал Вячеслав Алексеевич, когда крики беснующихся болельщиков были сравнимы с грохотом Ниагары, с ревом реактивного двигателя и наэлектризованной ярости ансамбля поп-музыки вместе взятых.
Наши играли хорошо, выиграли, но Платонов практически не вмешивался в игру, сидел тихо, несколько раз что-то сказал Жеке Сивкову – второму тренеру. Я хоть и был рядом, ничего не слышал. В тайм-аутах о чем-то попросил Сашу Богомолова, Семена Полтавского и Олега Согрина, негромко, мне так и не удалось ничего подслушать. После игры я спросил его:
– Почему вы вели себя так, будто игра была безразлична вам? Я же видел с трибуны, как на матчах с другими командами вы не садились на лавку, были постоянно в технической зоне, что-то подсказывали игрокам, брали тайм-аут, порой кричали так, что болельщики удивлялись.
Он улыбнулся:
– Значит, именно в этой игре так было нужно. Когда-нибудь я объясню тебе все эти хитрости. Найдем время, этого на ходу не расскажешь.
Времени на беседу так и не нашлось, я позабыл о вопросе, который задал Платонову, но он не забыл. Получил я ответ на свой вопрос, прочитав его книгу «Моя профессия – игра», вышедшую после смерти Вячеслава Алексеевича. Я привожу ответ полностью, думаю, что он будет интересен читателям.
«Ведение игры – само по себе большое искусство. Многое здесь делается по наитию, интуитивно, но опыт выработал и рациональные приемы ведения игры, которых стоит придерживаться.
Если команда играет хорошо – не мешайте ей своими заменами. Теоретически верная замена хорошо играющей команде только вредит. Первая заповедь – «не навреди». Это относится как к тренеру, так и к выходящему на замену игроку. Если у команды не заладилось, вступайте в игру вы, тренер, своими заменами и тайм-аутами начинайте свои тренерские игры. Но прежде чем к ним приступать, проанализируйте причины плохой игры, прикиньте, смогут ли эти замены изменить ее ход. Может быть, лучше команде «отстояться», прийти в себя. Возможно, надо найти сильно действующие слова, средства психологического воздействия. Замена не должна быть лотереей, она (замена) всегда должна иметь идею, реальную, конкретную идею. Если же замена «не пошла», моментально откажитесь от нее и верните на площадку замененных игроков, не упорствуйте, не упрямьтесь. Теоретически вы сто раз правы, но в данный момент не победителей, есть только проигравшие. У игры свои непредсказуемые течения и законы. Продумайте до матча возможные варианты замен, причем самые фантастические. При дефиците времени в ходе поединка, его страшной психологической напряженности эти предигровые мысли – идеи могут все внезапно и очень вовремя «озарить» и оказаться единственно верными в данной ситуации.
Самое правильное решение, принятое во время матча чуть раньше или чуть позже нужного момента, становится ошибочным. Тренер играющей команды, как шахматист в цейтноте, должен принимать молниеносное решение.
Обязательно нужно готовить замену. Позовите к себе волейболиста, объясните идею замены, успокойте его, посмотрите ему в глаза – они о многом вам скажут. Поставьте ему конкретные задачи, с акцентом на наиболее важное в данный момент для команды. Если вы предупреждали спортсмена о замене, но не сделали ее по каким-то причинам, объясните ему, почему так поступили.
Мне посчастливилось тренироваться у наставников, каждого из которых считали седьмым игроком по площадке. Четко руководя командой во время матча, они часто спасали нас от поражений, помогали в трудные минуты, находя нестандартные ходы – можно сказать, они играли вместе с нами, и иногда они выигрывали игры, а не мы. Это высший класс тренера.
Готовясь к игре, обязательно учитывайте личность своего коллеги – противника. Наблюдайте за ним, составьте его психологический портрет, узнавайте его творческое кредо. Как спортсмен перед поединком анализирует действия своего оппонента, так и вы, тренер, должны делать это тщательно. Начинайте личную, подготовку к игре как можно раньше – на пресс-конференциях, в интервью, при личных встречах, через друзей и врагов. Хвалите, ругайте, не замечайте, избегайте контактов или, наоборот, общайтесь с тренером команды противника, но постарайтесь заставить его нервничать или, наоборот, успокоить, расслабить, сделать злым или добродушным. Все это также должно входить в тренерские подготовительные игры перед матчем. Конечно, не они главное в подготовке, скорее, это мелочи, имеющие второстепенное значение, но сегодня тренироваться хорошо могут многие, а побеждает тот, кто учитывает все детали и умеет положить их в банк победы вовремя и под хорошие проценты.
…Велико напряжение – нервное, душевное, психическое, испытываемое людьми нашей профессии. Не жизнь, а сплошной стресс. Надо помнить об этом и готовить себя к этому. Вспоминаю одного своего коллегу. Мы тренировали разные по классу команды. Я – одну из ведущих команд высшей лиги, ленинградский «Автомобилист», он – клуб, занимавший обычно шестое – восьмое места в чемпионате.
Но выигрывали мы у них всегда тяжело, случалось, и проигрывали. Нам нельзя было терять очки, им – не страшно было нам проиграть, а если уж они нас выигрывали, это воспринималось как сенсация. Обычно этот тренер держался на скамейке легко, непринужденно, раскованно. К тому же я был главным тренером сборной команды СССР, а он, как мне казалось, в какой-то мере примерял на себя мой «костюм». Что ж, плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом. В общем, в соперничество команд привносились (вмешивались) личные амбиции тренеров. Но вот в один из сезонов его команда заиграла так, что стала претендовать на одной из призовых мест. Наша встреча, одна из последних в чемпионате, решала очень многое для команды моего коллеги. Под давлением сильного нервного стресса он наделал много ошибок в ведении игры (забыл, кого на кого менял, просил лишние тайм-ауты, за вторую неподготовленную замену получил карточку), и его команда с треском проиграла.
Умение выходить из стрессовых ситуаций надо в себе воспитывать, хотя чаще всего его воспитывает сама жизнь. Архиважно самокритично проанализировать свои действия игры, в спокойной ситуации, наедине с собой, а еще лучше – с другом – помощником. Ведь бывает, что тебя так захватывает игра, столько отдашь ей нервов и души, что многие детали пройдут мимо твоего сознания, не отложатся в памяти. Иногда мне рассказывает, что я делал или говорил во время матча то-то и то-то, а не верю, не может быть! Для меня это были несущественные детали, а моим помощникам, оказывается, они запомнились как что-то смешное или драматичное.
Как вести себя тренеру во время игры? Сделать непроницаемое выражение лица и не снимать эту маску, пока не прозвучит финальный свисток судьи? Или не обращать внимание на то, как ты выглядишь со стороны, и реагировать на изменение ситуации, как это свойственно тебе в жизни? Склоняюсь ко второму варианту, но, разумеется, контролировать себя свои, эмоции надо жестче, чем на отдыхе, в дружеском кругу или даже на тренировке. Во время игры нельзя впадать в панику и растерянность, терять выдержку и самообладание. Надо всегда помнить, что игрокам на площадке тяжело и они ждут от вас помощи, а не ругани и критики, хотя и это, правда, крайне редко, помогает в отдельных эпизодах. Любите игроков во время матча, жалейте их, понимайте их проблемы, и тогда тон и содержание ваших разговоров будут на пользу игре. Жесткий тон возможен только когда нарушена тактическая и игровая дисциплина. Хочу дать один банальный совет: берегите нервы игроков и свои. В любом конфликте в ходе поединка будьте мудрее человека, действуйте только в интересах команды, дела. Если игрок перевозбужден, вы должны быть хладнокровны. Перенесите основное разрешение возникшей в матче проблемы на послеигровое время. Первое быстрое решение иногда бывает верным, но не обязательно мудрым. Конкретные, деловые указания, как вести игру, команде и отдельным игрокам, высказанные в дружелюбном тоне, на мой взгляд, лучшая форма общения во время тайм-аутов между тренером и спортсменами».
Я часто вспоминаю ту скамейку, себя рядом с великим тренером, а понимаю только сейчас, какие бури были в этот момент внутри этого человека, сколько эмоций закрывало внешнее спокойное выражение лица с чуть безразличным взглядом и как это все действовало на команду, в итоге на ее победу.
Игра, работа с командой приносили Платонову кроме огромных забот, бед, разочарований также и большое счастье.
Подбирая материалы к этим запискам, я нашел интервью Вячеслава Алексеевича, данное им после десятого чемпионата мира, который проходил в Буэнос-Айресе в спортивном дворце «Луна-парк». Удивительные слова, и в этом тоже Платонов.
«Вроде бы не пристало мне восхищаться своей командой. Кто же знает, что тренеру по штампу положено не успокаиваться на достигнутом, не удовлетворяться сделанным и т. п.? Поверьте мне – чаще всего нашим чемпионам, корифеям, заслуженным-перезаслуженным, приходится выслушивать от их старшего тренера не комплименты, а критику, ибо предела для совершенства нет.
Но бывает минуты, часы, целые игры, когда до малейшей зазубринки знакомая команда, вместе с которой знал, казалось, до донышка, предстает перед тобой в сияние и блеске, командой твоей мечты, пусть на семьдесят две минуты, но в яви, а не во сне, хоть в третьем часу ночи добропорядочным гражданам полагается смотреть сны…
Счастлив тренер, который видел однажды команду своей мечты, подготовил ее и не подозревал до конца, на что она способна, воспламененная собственным вдохновением и трибунами…
Семьдесят две минуты длился матч, решивший судьбу чемпионского звания. Такого скоротечного финала не было еще на чемпионатах мира. Я затрудняюсь описать, как играли наши волейболисты, хотя был там и все три партии до сих пор стоят у меня перед глазами.
Сказать – у нас получалось все, – значит ничего не сказать. Один человек, когда он виртуозно владеет своим телом, – мим, акробат, жонглер, гимнаст – поражает воображение. А тут шестеро творят с мячом, взаимодействуя друг с другом, с противником, со зрителями, нечто абсолютно согласованное, ритмическое завораживающее, подчиняющее душу, сердце: танец – не танец, музыку – не музыку, игру – не игру…
Пожалуй, все же игру, ибо игра – это и танец, и музыка, и тайна. Всегда недосказанность.
Надо быть просто железным, даже железобетонным, чтобы тебя не пробила, не достала, как говорит нынешняя молодежь, такая игра. Меня, тренера, каюсь, пробила, достала. Я любовался ребятами все семьдесят две минуты и, как мне сказали потом, аплодировал вместе со всем «Луна-парком». Да-да, они склонили-таки на свою сторону и трибуны! Их тороидная часть стушевалась, быстро уразумев, что варианта Рио-Де-Жанейро здесь не предвидится, а нещадная публика, грозившая накануне буквально разорвать советскую сборную, с той же пылкостью принялось нас поддерживать.
Бразильский тренер, пытаясь спасти положение, делал лихорадочные замены, брал перерыв. Во время первого из них наши игроки, как водится, подошли ко мне за советами. Я сказал им: «Тренер нужен бразильцам, а не вам. У вас все получается! Дайте мне отдохнуть хоть раз в жизни…»
Вот так завершился чемпионат мира, перед которым у меня было как никогда тревожно на душе. Все, конечно, хорошо кончается, но и благополучные исходы нуждаются в неспешном анализе. И сейчас, выиграв вторично с этой командой звание мировых чемпионов, не могу сказать, что все у нас ладно.
Несколько лет назад в сборной было одиннадцать равноценных игроков. Это давало свободу маневра, позволяло равномерно распределять нагрузки, обостряло конкуренцию за место в стартовом составе. В Аргентине, несмотря на все предварительные эксперименты, выбор тренера был по существу ограничен восемью спортсменами. Но из них так и не достигли прежних высоких кондиций Дорохов и Селиванов. Значит, осталось шестеро. Причем, если уж быть откровенным до конца, в каждом матче (финал – исключение) у кого-то из этой проверенной шестерки были сбои, кто-то выпадал из ансамбля. Так что при свете дня выясняется, что мои опасения были небеспочвенными…
И все-таки мы победили. Победили по всем статьям! Специалисты признали нашу победу на десятом первенстве мира безоговорочной. Как же вяжется одно с другим – небеспочвенные опасения тренера и безоговорочная победа тренируемой им команды?
В общем-то, вяжется. Во всяком случае, одно другому не противоречит. Тренер даже в минуту ликования – ну, понятно, не в самую минуту восторга, а чуть позже, на остывшую уже голову, – обязан думать о завтрашнем дне, должен жить будущим. Тренер, опьяненный победой своей команды, витающий в облаках радости, быстро опускается на землю и обнаруживает себя у разбитого корыта, еще вчера – не корыта, а клипера, мчащегося под всеми парусами.
Тренер обязан опережать игроков в осознании перспектив игры, команды, в понимании встающих проблем: это его профессиональный долг. Тренер должен жить с «заглядом» вперед и не предвидеть возникновение тайфуна задолго до того, как он наберет головоломную скорость.
Несмотря на все свои тревоги, я верил, что потенциал нашей сборной еще не исчерпан и она способна победить в Аргентине. Но о такой безоговорочной победе, признаться, не помышлял…»
В этих двух цитатах виден весь Платонов, специалист и Человек с большой буквы…
Непогода в Пулково-2 не выпускала нас с женой Ниной из Праги. Мы изнывали от жары, солнце хоть и поздней осенью, пекло так, что хотелось раздеться насколько позволял этикет. Но этикет позволял не много, поэтому и обливались потом. Сначала рейс отложили на один час, потом на два, затем вылет перенесли на шесть часов. Не ничего хуже слоняться по чужому аэропорту, хотя коротать время и в родном нелегко. Все они одинаковые, когда приходится ждать. Кажется, изучили все, рассмотрели все, купили что надо и не надо в магазинах «дьютти фри», спину уже не разогнуть. В голове один вопрос: «Ну когда же? И что же это такое? Что мешает посадке в Питере, непогода?» Дождь для Питера – дело привычное. По мобильному телефону родные, ожидающие нас, говорят, что у нас там сильный ветер со снегом. Но неужели современному самолету это стало преградой? Покоя не дают мысли и огромное желание быть дома, увидеть свою комнату, принять ванну, сесть на диван и включить телевизор.
Ну, слава богу, вот, наконец, нас пропускают в «отстойники», но там держат больше часа. Даже в Праге, в международном аэропорту, в отстойнике на всех не хватает кресел, это даже не кресла, а просто лавки и один туалет на всех пассажиров, изнывающих от жары. Про условия для маленьких детей, пожилых людей, инвалидов вообще говорить не приходится. Все устали до безумия.
Но вот пошли в рукав, даже не верится, однако сели в самолет, и он разбежался по полосе и взлетел. В полете все успокоились, кто-то вздремнул, кто-то читал газеты. Мы были не одиноки: из-за мерзкой погоды задержали десятки рейсов из других стран, и все они приземлялись на питерской земле с пятиминутными интервалами. Когда после всех передряг вошли в зал паспортного контроля, то яблоку негде было упасть от скопления людей.
Однако в подарок за все невзгоды судьба нас с Ниной подарила встречу с Платоновыми, которые прилетели из Берлина. После первых радостных возгласов и расспросов, кто откуда прилетел и кто что видел, жена Платонова, Валентина Ивановна шепнула мне:
– Поздравь Славу: он лучший тренер двадцатого века! Вчера в берлинском «Гранд-Гала» состоялась церемония награждения.
Вячеслав Алексеевич услышал ее слова:
– Валя, лучший тренер – Ясутака Мацудайра, а я в числе тех, кто отмечен специальными призами за вклад мирового волейбола в двадцатом веке.
Я стал поздравлять Платонова, а он, немного стесняясь и волнуясь, говорил мне:
Ну ладно, ладно, Константиныч, неудобно же, видишь, люди уже стали обращать внимание.
Я понял это по-своему и спросил напрямик:
– Ты обиделся, что лучшим тренером планеты по волейболу двадцатого века первым номером назвали японца Мацудайру, а тебя вторым?
– Ну что ты? Быть в одной компании с Ясутака – великое счастье. Он главный тренер той мужской сборной Японии, которая в 1972 году выиграла Олимпийские игры. На протяжении многих лет господин Мацудайра возглавлял японскую волейбольную ассоциацию и Азиатскую волейбольную конфедерацию, занимал пост вице-президента Международной федерации волейбола (ФИВБ). Но, наверное, главная его заслуга перед мировым волейболом – это создание Мировой лиги, одного из самых престижных мужских волейбольных турниров. Вплоть до начала 90-х годов волейбол был популярен лишь в социалистических странах и в Японии. Мацудайра, бесконечно влюбленный в волейбол, очень хотел, чтобы этот замечательный вид спорта развивался во всем мире. А для этого нужен был крупный коммерческий турнир, за победу и участие в котором национальные сборные получали бы реальные деньги. Таким турниром и стала созданная Мировая лига. Господину Мацудайре удалось увлечь проектом солидных спонсоров, благо тому способствовала стабильная в то время экономическая ситуация Японии. Несмотря на то что сам Ясутака Мацудайра удалился от дел, его детище продолжает жить и до сих пор оправдывает себя во всех отношениях. Волейбол с каждым годом приобретает все большую популярность в США и странах Западной Европы, в Азии и Латинской Америке. У Мировой лиги появляются все новые спонсоры, среди которых теперь много фирм, находящихся далеко от японских островов.
К нашей стране и, особенно, к нашему городу господин Мацудайра питает особо теплые чувства, так как считает, что именно в Ленинграде, куда в 1961 году он приехал на стажировку, он постиг таинство тренерского мастерства и проникся идеей беззаветного служения волейболу. Именно в городе на Неве жил человек, которого он считал своим учителем – это заслуженный тренер Советского Союза, заслуженный мастер спорта, военный хирург, полковник медицинской службы Анатолий Николаевич Эйнгорн. Как написал когда-то известный петербургский писатель и журналист Алексей Самойлов: «Все мы (имеется в виду волейболисты) вышли из шинели Эйнгона». Мацудайра один из них. По его словам все своим достижениям в волейболе, начиная с олимпийской победы в Мюнхене, он обязан Эйнгорну.
Если говорить об олимпийском драгметалле, у него его больше, чем у меня: кроме золота, есть серебро, две бронзы, а у меня лишь одно золото Москвы-80. Кстати, я расскажу одну историю, и ты поймешь, кто такой Мацудайра. В 1980 году Московскую Олимпиаду вслед за Штатами бойкотировало и правительство Японии. Но федерация волейбола Японии сказала: «А мы поедем!» Президентом федерации был Мацудайра. Он так решил не из-за симпатий, например, ко мне. Просто он считал, что бойкот – это ошибка. Понимают такие вещи многие. Но немногие могут выступить наперекор своим правителям. История потом рассудила: Япония была не права, а Мацудайра – прав. Так что быть вторым за таким человеком – большая честь для меня.
– Вячеслав Алексеевич, я знаю, ты был против бойкота Олимпийских игр в Лос-Анджелесе 1984 года.
– Был против, но у нас не Япония. Я высказался резко: для спортсменов потеря четырех лет – невосполнимая потеря, да и для тренера тоже. А при командных видах спорта все это вдвойне. Ну, меня и одернули. Мои слова не дорого стоили, да, наверное, стоят и до сих пор. Правда, сейчас нашлась тьма умных храбрецов, умеющих махать руками после драки, от которой они в свое время благоразумно уклонились. Все, оказывается, тогда видели пагубность и ошибочность бойкота Олимпиады, но боялись КГБ и тяжелых последствий, вплоть до тюрьмы. Ну да Бог им судья! Грустно, что и говорить: повторить демарш Мацудайры в нашей стране было невозможно, а попасть в немилость к властям можно было мгновенно. С тех пор, хоть я, оставаясь главным тренером команды, выигрывал чемпионаты мира, Европы, различных мировых турниров, получал звания лучшего тренера Европы и мира, похвала и награды от родной державы и власти получал весьма скромные: так уже, если деваться им было некуда, то вручали награду на уровне запасных игроков. Все это – в назидание другим, чтобы помнили, что такое власть.
В одном из журналов, уже во время перестройки, меня назвали «волейбольным диссидентом» и связывали все последующие мои злоключения с моей реакцией на решение о бойкоте Олимпиады. Писать можно что угодно, но диссидентом я не был, никогда не выступал против существующего режима и не боролся с ним. Но не будем об этом: столько времени прошло, и боль осталась, нот это моя боль.
Да и сейчас – вроде новое время, демократизация общества, а уверен, что решение Международной федерации волейбола пройдет никем не замеченным.
– Да ладно, Вячеслав Алексеевич! Все газеты будут трубить о таком событии.
– Посмотрим.
Я был не прав: только две питерские газеты написали об этом, официальные власти хранили молчание. Не разве это событие: среди всех российских тренеров по игровым видам спорта двое – Вячеслав Платонов, тренер мужской команды, и Гиви Ахвледиони, тренер женской команды, – названы лучшими тренерами по волейболу в двадцатом веке? Эка невидаль!..
Если мне не изменяет память, по другим видам спорта и этого нет. Готовя записки, я перерыл тонну литературы, не нашел других имен, не, не в волейболе, а по всем видам спорта, исключая хоккей.
Вспомнился опять «Зенит». Сразу оговорюсь, я болельщик этой команды и желаю ему только побед. Так вот, после победы в суперкубке тренеру Дику Адвокату, иностранцу, устроили почести, каких не устраивали ни одному соотечественнику. Пошли даже на исключение из правил, вернее закона Санкт-Петербурга, избрав его почетным гражданином города. Ну что тут поделаешь? Любим футбол, а особенно иностранцев. Свои – они и есть свои, все стерпят, а если от обиды и уедут тренировать спортсменов в другие страны, плакать не будем…
Говорю эти слова с горечью.
Не прошло и полгода, и снова имя Платонова прозвучало на весь мир. Он был принят в Зал волейбольной славы.
Место, где расположен Зал волейбольной славы, – город Холиок, в котором в 1895 году зародился волейбол. Членами Зала славы являются игроки в волейбол, в том числе и пляжный, тренер, функционеры, судьи, команды, государственные и общественные организации, оставившие заметный вклад в развитие игры. Первым в Зал славы был принят в 1985 году основатель волейбола Уильяма Морган. До 1997 года в зал принимались только представители США.
Вячеслав Платонов был первым российских тренером и третьим иностранцем, принятым в Зал волейбольной славы. Впереди него были лишь Ясутака Мацудайра и тренер женской команды Японии Хирофуми Даймацу.
И опять молчание. Что это – рядовое событие? Скорее всего, это огромная зависть спортивных чиновников, которые шепчут в ухо людям, обладающим властью: «Да волейбол – разве это игра? Что так сложного? Да и тренерская работа при этой игре практически не нужна…»
Чем больше времени проходит с того момента морозного декабрьского дня 2005 года, когда Платонов обрел свой последний приют на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, тем больше понимаешь – немногие ценили его при жизни так, как следовало. Чем больше турниров и матчей на высшем уровне отделяют нас от его побед со сборной СССР и ленинградским «Автомобилистом». Тем больше оцениваешь победы Платонова.
Спортивные шоу были вчера, есть и сегодня. Огромное количество болельщиков платят большие деньги, чтобы посидеть на трибуне, покричать, иногда поорать, попрыгать, похлопать, завести себя, забыть о заботах, иногда – о своей серости, о пустоте душевной, но, в конце концов, подзарядиться энергией спортсменов. И даже плакать в порыве гордости за свою страну, за команду, которая одерживает победу.
Большинству людей, к сожалению, живут, как шестеренки в огромном механизме под названием «Бизнес» или под названием «Социум», в котором сценарий и роли расписаны, все разложено по полочкам, как в двигателе внутреннего сгорания, и каждая шестереночка, каждый клапан знает свое место и вращается с заданным ритмом. И только спорт в нашей стране заменяет понятие, которое раньше давило нас, как пресс, а сегодня исчезло, не оставив следа и ничем не заменено. Сегодняшнее общество в России не имеет идеологии. Любая победа в спорте, любое звание, отмеченное международной организацией, для нас отмеченное международной организацией, для нас необходимый, нужный элемент жизни. Потому и непонятна реакция спортивных чиновников страны на достигнутое Платоновым. Что это – обида, что все сделано без их участия? «А раз так, мы просто не заметим этого. Чему радовать, подумаешь, волейбол, ну и что, что игра любима миллиардом человек на планете. Все равно кого наградить решаем мы».
Почему же Петербург молчал? К сожалению, как бы наши власти ни льстили себе, называя Петербург «второй столицей России», «культурной столицей России», «самым европейским городом», однако это не так. Нам много еще нужно сделать для того, что содержать современные команды по игровым видам спорта. Слава богу, нашли спонсора на футбол, но об остальных лучше не думать и не замечать.
«В городе появился лучший тренер планеты двадцатого века? Да, конечно рады, при случае поздравим. На заседании правительства? На заседании Законодательного собрания? Подать эту новость на телевидении? Радио? В газетах? Ну, зачем, у нас столько дел, столько работы, снег на улицах, сосульки, вот если бы футбол. Постараемся найти время, возможно, направим поздравление».
Грустно, но было почти так, как я описал.
Так хочу верить, что не «Зенитом» единым жив и будет жить в дальнейшем наш великий город, хотя желаю клубу всех благ и успехов. Верю в чудо, хотя желаю клубу всех благ и успехов. Верю в чудо, что власти Санкт-Петербурга окажут поддержку волейболу, такую же, какую получает в Казани волейбольное «Динамо» и в Белгороде «Локомотив – Белогорье», вспомнят, что он дал стране много олимпийских чемпионов, чемпионов мира и Европы, а подготовил их Вячеславу Алексеевич Платонов, и к нему как никому другому относятся слова Сократа, адресованные олимпийским чемпионам: «Потому что такой человек старается о том, чтобы вы казались счастливыми».
Сегодня миллионы компаний стремятся получить прибыль, стремятся завоевать как можно больше денег, территорий. Но ни одна из этих компаний, ни одни человек, ни один лидер этих компаний, которые ведут «толпу» к богатству, не думают о духовном росте людей. Они, наверное, даже и не догадываются, что у нас есть учителя, что у нас есть ощущение величия, ощущение наполненности жизни. И хочется обратиться к каждому моему читателю, моему дорогому соратнику, другу, товарищу. Как можно быстрее наполняйте свое сердце величием, распрямляйте плечи, поднимайте подбородок! Пусть у вас в кармане еще нет ни копейки, и пусть о вас еще никто не знает в вашей области, в вашей стране, это не имеет значение. Наполняй свое сердце величием!
