bannerbannerbanner
Другие люди

Михаил Кураев
Другие люди

Полная версия

3. Акт на одной трети листочка

Составители исторических романов нынче находятся в положении значительно лучшем, чем их предшественники. Каждый, в меру своего любопытства, может воспользоваться примерами и отдаленными, и не столь отдаленными, с тем, чтобы не повторять ошибки, замеченные даже у самых наших авторитетных учителей.

Лучше всего примеры черпать в трагедиях.

Так, к примеру, Александр Сергеевич Пушкин поселил в известной трагедии своего дальнего родственника в Москву при жизни Бориса Годунова. А по правде-то говоря, не было в ту пору пушкинского пращура в Москве. Если уж все-таки по правде, то появился боярин Пушкин в Москве лишь после странной, что ни говори, смерти законного царя и по поручению первого, так и оставшегося не до конца разгаданного, Самозванца. То, что боярин был гонцом у Лжедмитрия, Пушкину, похоже, не льстило, потому и забыто. А в действительности внеочередной отважный претендент на русский престол, чей реальный портрет не разглядеть под многими слоями изображений, созданных историческими портретистами, доверил именно боярину Пушкину доставить его письмо к московскому народу. Никто от такой неточности не пострадал, стало быть, не на всякую правду спрос, и не во всяком месте.

Вот и еще раньше Уильям Шекспир, и тоже в трагедии, рассказывает о последних двух годах царствования малоизвестного Ричарда II. И как же не заметил великий сочинитель, что супруга короля Ричарда II, присутствующая у Шекспира на сцене, ко времени предъявленных публике событий, уже умерла, и, чтобы утешиться, вдовец даже поспешил обручиться с малолетней французской принцессой Изабеллой, дав согласие ждать свадьбы до ее совершеннолетия. Вот и Шекспир нарушил историческую правду, и снова от этого ни кто не пострадал, а зрители даже выиграли.

Авторитетные люди не настаивают на соблюдении строгой исторической буквы в сочинениях свободных жанров, но уклонение от исторической правды непременно рекомендуют возмещать чем-нибудь фантазическим. Тем же, кому не досталось смелости и умения образцовых выдумщиков, едва ли следует полагаться на свои способности к фантазиям, и потому все-таки лучше держаться исторической правды, тем более, что едва ли самые смелые вымыслы превзойдут невозможность жизни.

Саамы умели писать вчерашним снегом по летучему камню, мы так не умеем, у нас пишут проще.

«27 октября» 1938 г. Мною, Комендантом УНКВД ЛО ст. лейтенантом госбезопасности Поликарповым А.Р. на основании предписания за № 051 от «21» октября 1938 года приведен в исполнение приговор Особой Тройки НКВД ЛО в отношении АЛДЫМОВА Алексея Кирилловича.

Вышеуказанный осужденный РАССТРЕЛЯН.

Дата: 28 октября 1938 г.

№ 45/708.

Комендант УНКВД ЛО ст. лейтенант Поликарпов».

27-го исполнил, 28-го оформил документ.

Поскольку на один машинописный лист вмещались аккурат три «Акта», то документ, подтверждающий завершение жизненного пути Алексея Кирилловича, уместился на клочке в треть листа, впрочем, даже еще место осталось. Немного, но осталось. «Акт» исполнили на простой слегка шероховатой бумаге, что говорит и о некоторой простоте ведения дел, в конце концов, не в бумаге суть, а в подписи.

О старшем лейтенанте Поликарпове, Аркадии Романовиче, исполнившим приговор в отношении Алексея Кирилловича Алдымова, известно немного.

Надо думать, человек он был аккуратный и к выполнению своих обязанностей относился с надлежащей тщательностью, готовился загодя. Текст «Акта» заготовлен накануне, напечатан на машинке с черной лентой, а даты «27 октября», «28 октября» и «№ 45/708» впечатаны цветными знаками на другой машинке, оснащенной машинописной лентой голубого цвета. Надо еще заметить, что после первой даты текст «Акта» начинается с заглавной буквы, хотя красной строки нет: «Мною, Комендантом и т. д.»… Впрочем, можно увидеть и вовсе странные документы, подписанные не дрогнувшей рукой старшего лейтенанта Поликарпова: «…на основании предписания от «14» августа… приведен в исполнение «11» августа…» Какая уж тут аккуратность? Тут уже недогляд и тех, кто полученные от старшего лейтенанта рапортички собирал и направлял в Ленинградский областной комитет ВКП(б) т. Кузнецову А.А. Такой был порядок. Но люди рассуждали здраво. Дело сделано, расписка получена, куда надо представлена, а «11-го» сделано, или «14-го», какая, в сущности, разница, во вторник или в пятницу. Никому от этого ни тепло, ни холодно.

Был старший лейтенант Аркадий Романович человеком не молодым, уже близко к пятидесяти, крепко пьющим и несколько глуховатым, особенно на правое ухо. Начальство смотрело на отдельные недостатки коменданта УНКВД сквозь пальцы, снисходительно, люди хорошо понимали специфику работы. А еще совсем не молодой старший лейтенант Аркадий Романович был не по возрасту капризен. Постоянно требовал для своей работы немецкие «вальтеры», наш «ТТ» два-три месяца и выходил из строя, перекос патрона при подаче в патронник, осечки, это раздражало подвального воина. Дома держал кошку, многое ей позволял, и она отвечала ему взаимностью.

Кого-то из людей несведущих может несколько смутить то обстоятельство, что звание, как бы воинское звание, старший лейтенант, не сочетается с такой важной и большой ответственности должностью, как «Комендант НКВД» Ленинградского округа, в ведение которого до 1938 году входили территории, образовавшие впоследствии Мурманскую область и целый Карельский край.

Скромное звание не смущало Коменданта.

Известно, к примеру, что, по сути дела, министр, с хозяйством побольше, чем у многих прочих министров, всем известный Орлов А. Г., начальник Главспецстроя НКВД, человек, ведущий силами спецконтингента множество строек от побережья Охотского моря до побережья Баренцева моря, отвечающий за исполнение гигантского объема работ невероятной сложности и важности, пребывал в необычном звании всего лишь старшего майора, правда, госбезопасности. Звание званием, а в петлице у майора был ромб! А ромб давался тогда, когда кончались шпалы. Но у капитана госбезопасности было четыре шпалы, то же что у армейского полковника. Ромб в петлице в армии носил не майор, а комбриг, целый генерал-майор, а в органах другой счет. Собственно, ничего особенно нового здесь придумано не было. И в прежние времена поручик в гвардии, тем более лейб-гвардии, совсем не то что армейский поручик, а уж любой флигель-аксельбант мог и генералу указать место, не говоря о бригадирах и полковниках.

Так может ли хотя бы и Комендант, пусть даже Ленинградского округа, имея на фуражке традиционный для определенного рода войск в России синий околыш, сетовать на недостаток шпал в петлицах?

Нет, конечно.

Больше о пожилом старшем лейтенанте Поликарпове А. Р. сказать нечего, одно слово, добросовестный исполнитель.

Да, и уж самое последнее. В июне месяце 1939 года старший лейтенант Поликарпов застрелился, оставив предсмертную записку. Что уж он там написал, так и осталось для многих неизвестным, потому как секретарь Ленинградского областного комитета ВКП(б) тов. Кузнецов, курировавший органы, когда получил материалы по загадочной кончине Поликарпова А.Р., записку прочитал, порвал и выкинул. Тем немногим, кто эту записку все-таки прочитал, тоже хотелось ее порвать или сжечь, но то ли смелости не хватило, то ли власти.

Понять поступок Аркадия Романовича было трудно, вроде бы тяжелое, опасное время миновало. Прошло уже два года, как сеявший страх Николай Иванович Ежов стал мирным Наркомом водного хозяйства, а заменил его на высоком посту Лаврентий Павлович Берия, начавший свою деятельность с пересмотра некоторых приговоров, необоснованно вынесенных в пору ежовщины. А еще годом раньше расстреляли Начальника УНКВД ЛО комиссара госбезопасности I ранга Леонида Михайловича Заковского и его заместителя Натана Евновича Шапиро-Дейховского, награжденных в июне 1937 года орденами Ленина. Прокурора Ленобласти, грозного Бориса Позерна, в 1937 не наградили, но расстреляли вместе с награжденными.

К старшему лейтенанту Поликарпову у руководства претензий не было, хотя Заковского, Шапиро-Дейховского и Позерна старшему лейтенанту Поликарпову не доверили, возили в Москву. Неужели уязвленное самолюбие заставило Коменданта вынести себе приговор и привести в исполнение? Трудно сказать. Записка могла бы пролить свет, но, увы, уже не прольет.

Кошка, которой так много позволял Поликарпов и которая, в свою очередь, позволяла даже подбрасывать ее в воздух и ловить, сразу после скромных похорон хозяина куда-то исчезла. Может, кто и умыкнул, уж больно красивая, белая, но не как медицинский халат, а с перламутровым отливом, без единого пятнышка, как волосы у норвежской ведьмы.

4. Лапландия

Саамский край расположен к востоку от Кольского залива и озера Имандра в бывшем Кольском, а до этого бывшем Александровском уезде бывшей Архангельской губернии.

Бывшие, бывшие, бывшие… Много повидала эта земля, и многое в своей памяти сохранила. И не в преданьях населявших эти места племен, а в самом своем естестве первозданных здешних обитателей. Лапландский таракан, которого вы встретите в Ловозерских тундрах, свидетель выхода позвоночных из воды на сушу. Зубастую бабочку нынче тоже нигде на земле не встретите, только здесь. Может быть, и выжила со времен мелового периода, потому что зубаста. Впрочем, не факт. Саблезубые тигры, уж на что были зубасты, а сгинули при всех своих вселяющих ужас клыках. А здесь выжила и бабочка, и ее доисторические современники, та же гагара, только потому, что Кольская земля, восточный ломоть финно-скандинавского щита, никогда не уходила под воду, даже во времена самых лютых океанских трансагрессий. Говорят, это самая древняя на земле суша. Ну что ж, похоже, очень на то похоже. Вот и саамы самые давние жители Европы, оттесненные более предприимчивыми племенами в эти суровые и пустынные места.

Менялись времена, менялась власть, менялись имена народов, претендующих на эту неприветливую, трудную для жизни землю, даже не столько на самую землю, как на право собирать дань с миролюбивых обитателей этой земли, никого не задиравших, ни на чье добро не зарившихся, разводивших оленей да разнообразивших свою жизнь охотничьим и рыбным промыслом. Не менялись саамы, ну, разве что по названию. Долгое время именовались они лопарями, потом прозвище, данное им финнами, сменили на достойное имя. Откуда пошла эта кличка – лопари? Лоап-Лооп по-фински край, конец земли. А были времена, когда саамы не были лопарями, не селились на самом северном кончике земли и все равно именовались крайними. Судя по сохранившимся названиям, была в городе Орешек, по новгородской переписной книге, Лопская часть и погост Лопский-Егорьевский. Осталась память о них и в Холмогорских краях. Селились по всей Финляндии, населяли земли от Онеги и Ладоги до Кемского уезда и Кандалакшской губы.

 

Кто их теснил? Чудь? Финны? Карелы? Новгородцы?

Да все понемногу.

Вот и оказались миролюбивые и непритязательные кочевники поневоле прижатыми к самой кромке земли. И хотя саамы едва ли не самые давние обитатели самой древней на Земле суши, нет у них преданий о совсем уже непроглядном прошлом. Не украшают себя подвигами былых времен, не придумывают себе героических предков, зато детей не бьют. В Англии порку в школах отменили только в ХХ веке, да и то в конце семидесятых годов. Да что там дети! Помните, как Сомс Форсайт кричал своей жене Ирэн: «Хорошая трепка, это единственное, что может тебя образумить!» Так, видно, было заведено у джентльменов, благородных торговцев и мореплавателей, а у саамов вообще даже никогда детей не били. А уж о том, чтобы ударить женщину, даже запрета такого не было, поскольку такое могло прийти в голову лишь представителям более развитых народов. «Да убоится жена мужа своего…», вразумляла старая мудрость. «Бьет – значит любит», – вещали уж самые мудрые. А саамские жены своих мужей не боялись, а любили, и мужья им за любовь платили верностью.

Кто знает, ни поэтому ли саамы на редкость мирно живут между собой?

Ни поэтому ли и к пришельцам приветливы, снисходительны, но осторожны, знать научены долгим горьким опытом.

Саамам не завидуют, а ведь как посмотреть.

Как живет мужик? Грязная, тесная, зловонная изба, где еще и теленка держат, это что, лучше саамской тупы? Лапти да онучи лучше таборков? Дырявый зипун, продувной кафтанишка да истертый полушубок лучше мехового наряда саама? А наряд двойной, нижнее – мехом внутрь, верхнее мехом наружу. А пища? Мужик ест мясо по большим праздникам, а у саама и мясо и рыба, те же куропатки, обычная, повседневная пища, вкусно, питательно, выгодно, и ягод полно на любой вкус, вот тебе и витамин.

Полярную тундру обычно представляют местом ровным, этакой пустыней, раскинувшей свои топи, болота и чахлый лес на громадных пространствах, вздыбленных кое-где вараками, одинокими невысокими горами, одетыми в лесные шубы. Есть и такие места поближе к берегу океана, но Скандинавские горные хребты хорошо вдвинулись в Кольскую землю, вознеся на восток от Имандры тысячеметровые снежные вершины Хибинских гор, а еще дальше на северо-восток изрядный горный массив, поименованный Ловозерской тундрой.

Ловозерская тундра, разумеется, не так знаменита, как Мончетундра, но уже с 1478 года стала известна, как местность, хотя и отдаленная, но населенная добропорядочными охотниками и рыболовами. Саамы, они же лопари, исправно пополняли данью со своих угодий всегда прожорливую, хотя и неразличимую за далью, казну Москвы. Восемнадцать песцов в год дань не обременительная, а песцы шли хорошо, по десять денег. Но это при государе Иване III, первом Государе всея Руси, правителе мудром и дальновидном. Заплатив годовую подать, саамы жили вольно и хвалились заглянувшему в их края царевым приказным, дескать, никому мы ничего не должны и тягостей над собой не знаем. Было время, когда после лопарских челобитных им дозволили самим доставлять дань ко двору московского царя. Не все ли царю равно, кто ему дань привез? Ему-то без разницы, а челядь-то как же с таким делом смирится, это сколько же добра мимо ухватистых рук потекло! И кто первым возмутился? Патриарший двор! Бог им судья.

Нет, не для того на Москве правители сидят, чтобы людишки, под их благодетельную высокую руку принятые, жили не в натяг, да еще и в свое удовольствие, будь это хоть и удовольствия-то самые бесхитростные. Уже великий государь Иван Васильевич Грозный драл со своих подданных налогу в четыре раза больше, чем в те же годы его коллега на английском престоле, Георг IV. А у английского-то Георга народ жил в целом побогаче и в добром климате, что не так разорительно в отношении одежды, усиленного питания и отопления.

То-то государи наши, выезжавшие для умственных и прочих прохлад в европейские земли, удивлялись, почему там мужики живут полутче наших, и крыши у них на избах не соломенные, да не дерном крытые, лаптей не носят и с голоду не пухнут. И вернувшись, для восполнения немалых командировочных расходов и удобства размышлений о бедных своих подданных накидывали на мужичков подать еще повыше прежней.

Уже при первом взошедшем на многострадальный российский престол Романове лопарю было положено сдать в казну аж 15 рублей 82 копейки. Что за деньги? В пересчете, для удобства, на «полярную валюту», на тех же песцов, выходит 316 штук с мужика. Против восемнадцати при Иване III, это в семнадцать и пять десятых раза больше. А климат за это время не подобрел, и зверя больше не стало, и не разбогатели за сто лет лопари в семнадцать и пять десятых раза, да и в два раза не разбогатели, по простоте своей, считая, что не в богатстве счастье.

Поизмывались над лопаришками и двигатели прогресса, купцы. Проедут по промыслам, сговорятся с лопарями, что те привезут им семгу по 25–30 копеек пуд. Те везут. Привезли. А купчина передумал, может дать только по десять копеек, а то и по пять за пуд. Плачут люди, воют, молят, а назад рыбу не повезешь, испортится. Выли под окнами благодетеля по двадцать по тридцать человек, а тот еще у окошечка сядет, чтобы видели, как он кушает чай во славу первоначального накопления… Чем не жизнь!

Поди, разгляди за две-то с половиной тысячи верст Лапландские земли, а на них еще погост Ловозеро, стоящий над Ловозером, где и домов-то нет, а всего семь веж, саамских чумов, да пяток вросших в землю бревенчатых тупов, в коих обитают двадцать душ мужского пола, женщин в счет не брали, как и деток, по причине нестойкости последних к жизни, только за барышом, как говорится, и семь верст не околица.

А уж царевы мытари, тем сам Бог велел, и смотрели хорошо и брали чисто.

За две-то с половиной тысячи минувших лет в этих местах перебывало множество разного народа. Кто-то оставил по себе только недобрую память, а кто, к примеру, затейливые следы в виде выложенных из камня лабиринтов, похожих на те, что еще сохранились на острове Готланд, на Соловецких островах и на Большом Оленьем в Кандалакшском заливе. Неплохо сохранились сейды, камни, ставшие местом обитания невидимого пока что духа, подлинного хозяина и покровителя прилегающей территории. Живы еще и наскальные рисунки, подлинное украшение стоянок людей, обитавших в этих краях в незапамятной древности, именуемой неолитом. Известно, что сейдам поклоняются, что сейды это бесспорно священные камни, рядом с которыми не следовало ни браниться, ни шутить. Спросите саама, что такое – сейд? Если удастся вызвать доверие, то узнаете, что сейд это окаменевший человек. И тишина рядом с сейдом нужна для того, чтобы подумать хорошенько, отчего окаменел человек? Может быть, от испуга, может быть от чрезмерного гнева, от страха перед врагами, от безысходности, словом, не справился человек с жизнью, и стал камнем. А это урок, здесь есть над чем задуматься.

Сейдов много, а вот Бабушка одна, так и стоит она, сгорбившись, на высоком скалистом берегу озера Акиявр, «акка» и значит – бабушка. История ее известна и в высшей степени поучительна. А дело начиналось просто. Заспорила жена с мужем, эко дело! Это у нас. У саамов событие чрезвычайное. Оба стоят на своем. Бывает. Только муж, забыв себя, замахнулся, чтобы ударить жену. Нет, такого у саамов быть не должно. Подхватила жена дочку и побежала к отцу на Воронье. Путь неблизкий, села отдохнуть и окаменела. Муж жены лишился, жена в камень обратилась, а отчего? Оба не правы. Так жить нельзя. Чтут Бабушку-страдалицу, несут ей оленьи мозговые косточки, лакомство, несут рога диких оленей, даже деньги. Помогает Акка, и в охоте, и в рыбном промысле, даже в торговле, творя добро, какого при жизни сделать не успела.

Немало загадок, неразрешимых для просвещенного человека, в жизни саамов. Ну, как им удается, не сговариваясь, не располагая никакими средствами оповещения, съезжаться на сход в одно время и к нужному месту. А их способность, не всех конечно, видеть человека каким-то там внутренним зрением насквозь, и даже видеть то, что происходит за полем, так сказать, физического зрения? У нас только святые старцы да колдуны бывают на такое способны. Кстати, Кольские шаманы, нойды, издавна слывут самыми сильными чародеями. При этом саамские шаманы – обычные люди, ничем особо не отличающиеся от соплеменников. Обходятся без внешних эффектов. Они не молятся, не постятся, не заклинают духов, имеют жен и детей, но кроме этого умеют то, что другим не дано. Когда пришельцам пришла охота крестить саамов, нойды этой затее не препятствовали, чем больше богов будет заботиться о саамах, тем лучше. Но сами нойды не крестились и в церковь не ходили. Есть у саамов и вполне действенное колдовство, доступное многим. Берете рога диких оленей, чуэрвь-гарт, выносите в ваши охотничьи угодья, ставите в две параллельных ряда, не вплотную, можно пошире, получится, будто олени бегут друг за дружкой. Дело верное, успех и при охоте и даже при нападении недругов, коли такие вдруг объявятся, практически гарантирован. Если вы владеете чуэрвьгартом, можете управлять, к примеру, водными пространствами, пошевелил должным образом рогами, пожалуйста, на море буря, чужак не подойдет.

А как поют саамы? Знатоки обращали внимание, прежде всего, на непомерную вибрацию, с которой они выпевают каждую ноту. И вибрация эта настолько сильна, что порой трудно уловить определенный тон: звук все время как бы качается вверх и вниз, задевая соседние полутоны. И еще, постоянная игра грудных и горловых звуков, кажется, что поющий все время срывается… Но это надо слышать, на пальцах не покажешь.

А вот что надо видеть, так это саамские пирамиды. Увидеть их трудно, Алдымов только мечтал добраться до этих загадочных и казавшихся мифическими сооружений, о которых знал по скудным преданиям. Увидеть их ему так и не довелось. А первая экспедиция в поисках саамских пирамид была снаряжена уже в 1921 году, но тайно. Возглавил экспедицию в самые недоступные места Кольского полуострова знаменитый профессор, заведующий лабораторией нейроэнергетики Всесоюзного института экспериментальной медицины, чья фамилия не подлежала разглашению. И само путешествие, и все проведенные исследования этого похода проходили, кто бы мог подумать, под патронажем ОГПУ. Потому и результаты экспедиции оказались за семью печатями.

И лишь в конце века минувшего приоткрылась тайна загадочных сооружений, пребывающих среди многочисленных озер в малодоступных дебрях Кольской тундры. Однако вернувшийся из экспедиции Владимир Демин, ученый глубокий и самоотверженный, знаток Севера, географ, историк и философ, скоропостижно умер. Помнится, что в свое время тем, кто проник в египетские пирамиды, тоже не поздоровилось. Но весть об антропогенном происхождении заполярных пирамид вызвала новую экспедицию, определившую, что возраст рукотворных Кольских пирамид более 9 000 лет! Египетские моложе почти на 5000 лет. Участники похода рассказывали, как трудно было найти проводника, без которого не отыскать сооружения, поросшие мхом, лишайниками и мелким кустарником. Сверху, с вертолета, к примеру, их не разглядишь. Первый проводник просто сбежал, дав понять, что не хочет вступать в конфликт с предками, что, кстати, лучше всего свидетельствует о прочности исторического сознания саама. Место, где, в конце концов, нашли пирамиды, практически безлюдно, на 150 км вокруг нет ни души, ни тропинки. Современная геофизическая аппаратура позволила увидеть внутреннее пространство пирамид и подтвердить вывод Демина – пирамиды творение рук человеческих. Стоят они строго в направлении Восток-Запад и представляют собой обсерваторию, позволяющую следить за звездным небом. Так что предки саамов достаточно простыми методами создали систему, при помощи которой они фиксировали галактические изменения и изучали Космос. Судя по тому, что пирамиды трижды надстраивались, служила обсерватория многим поколениям.

Верно сказано было о саамах уже в первых свидетельствах европейцев: «Происшествие и раннее бытие сего народа погружено в неисповедимость». Ну, что ж, пока это верно. А вот это: «Кочуя в самых суровых пустынях, не умея ни грамоте, ни счислению времен…», – уже устарело.

 

Вот они какие – саамы! Нам бы ту грамоту, да счисление времен…

Конечно, можно скептически относиться к датскому летописцу двенадцатого века Саксу Грамматику, именно он оставил свидетельство о том, что саамы не только ходят на лыжах, но и предсказывают будущее и управляют силами природы. Так до просвещенного восемнадцатого века саамов считали провидцами, коим подвластны земля, воды и воздух. Прибрежные племена были хорошо известны путешественникам и грабителям, а вот обитатели внутренней территории Кольского полуострова жили, предоставленные самим себе, вокруг Имандры, Умбозера и Ловозера.

Поскольку среди вовлеченных в саамский заговор будут не только саамы, но и ижемцы, то нелишне будет напомнить тем, кто запамятовал, что коми-ижемцы, или попросту зыряне, появились в этих краях совсем недавно, в конце царствования царя-освободителя, Александра Второго.

Ижемцы пришли сюда с берегов Печоры, за ними двинулись и с полуострова Канина. Шли переселенцы, перебираясь, кто через горло Белого моря, а кто и по берегу кругом, в поисках спасения от постигшей их в родных краях необъяснимой напасти, мора, косившего тысячи оленей сибирской язвой и копыткой. Пришельцы облюбовали себе места для поселения в Краснощелье и Чалмны-Варрэ, по среднему течению Поноя, прорезающего Кольский мешок в его низменной части с Запада на Восток. Приглянулось им и Ловозеро с Вороньей, куда ижемцы принесли высокое искусство оленеводства.

Да, высокое, и это притом, что именно саамы ведут свое происхождение от оленей, они так сами о себе и говорят: «Мы народ олений, предки наши были олени». Среди языческих саамских божеств особым почтением пользовался олень Мяндаш – человек-олень. От него саамы убежденно ведут свою прямую родословную.

Есть тому и некоторого рода подтверждения.

У села Чалмны-Варрэ неподалеку от берега Поноя нашли гладкий камень, размером со среднюю картину Айвазовского, около четырех квадратных метров. Но это размер. Стилевое же решение ближе к Филонову, к его многофигурным композициям, где рисунку тесно, а мысли просторно. Весь камень сплошь покрыт наскальными рисунками. Среди шестидесяти изображений, почти вплотную притиснутых друг к другу, и даже налегающих друг на друга, есть повторяющийся сюжет рожающей женщины. Что двигало рукой мастера, вооруженного кремневым стилом? Какая тревога, какое волнение, какая радость? Восторг? Страх? Благодарность? Ужас? Желание эпатировать публику острым сюжетом? Теперь уже не узнаешь, ясно только одно, – лишь сильное чувство заставляло возвращаться к изображению дарующей жизнь женщины, в пределах традиции, стремясь к совершенству рисунка.

И вот как раз среди этих рисунков есть изображение женщины, рожающей олененка. Что характерно? Правой рукой роженица удерживает за заднюю ногу изготовившегося бежать хирваса-оленя, то бишь самца. Проблема признания отцовства и в пору позднего неолита, судя по всему, стояла не менее остро, чем нынче. Жизнь меняется, проблемы остаются. Впрочем, момент удержания оленя за ногу не очень понятен. Женщина, сошедшаяся с оленем, могла бы и знать, что на одного доброго хирваса приходится в стаде двадцать-двадцать пять важенок, которые тоже хотят стать мамашами. Но в любом случае рисунок наглядно говорит о близости и прямом родстве оленя и человека в сознании саама.

И при всем при этом, по меркам ижемцев, саамы оленеводами были аховыми.

Лопарь привык к тому, что олень не требует почти никакого ухода. Заклейми оленя, сделай надрезы на ушах, чтобы с чужими не спутать, и пускай его на все четыре стороны. Жили олени на воле летом и зимой оставались без всякого присмотра. А жизнь меняется, ох, как меняется. Это на погостах, да в головах лопарских мало новостей. Саамы народ честный, покладистый, к воровству не приучены, иное дело народ цивилизованный, промышленники, тут не зевай. Было у саамов по 200 да по 400 оленей, а стало по 20 да по 40, редко у кого до коллективизации сохранилось по 300 да по 500 голов. А олень это же и пища, и одежда, и крыша над головой.

Стали налегать на охоту, на рыболовство. Что речной ресурс, что озерный, сиги, кумжичка, семужка, форель, голец, черпай хоть на день, хоть на неделю, хоть на год впрок, в две тысячи лет не вычерпаешь.

Ижемцы, прибывшие в эти земли со стадами оленей, хотя и поредевшими в трудной дороге, но все еще изрядными, не упускали случая показать, как они ловко управляются с оленьим стадом. Был здесь, конечно, и момент соперничества и ревности.

Когда на землю, где от веку жили одни племена, вдруг приходили и поселялись новые люди, их редко встречали как желанных гостей. Понадобилось немало времени и великие потрясения всех основ жизни на территории всей России, чтобы саамы и пришлые в Лапландии коми-ижемцы, попросту зыряне, преодолели взаимное отчуждение.

Было время, ижемцев даже не принимали в саамские игры.

Было дело, один ижемец, из недавно прибывших, умудрился пробраться на заповедное Сейдозеро, спрятанное в чаше, образованной горами. А что он увидел на берегу? Увидел множество лопарей, раздетых донага, мужчин и женщин. Мужчины, чьи головы украшали оленьи рога, боролись между собой за право обладания женщиной. Дело было теплым летом где-то в самом конце позапрошлого века. Можно понять изумленного ижемца, да любому, будь он даже и не ижемец, тоже захотелось бы помериться силой и получить вожделенный приз. Он разделся и выбежал из своего укрытия к месту схватки. И что же? Лопари и лопарки предпочли разбежаться, но не принимать в свои игры чужака. Постоял ижемский человек, в чем мать родила, на опустевшем игрище и пошел восвояси, несолоно хлебавши.

Первые аргиш, санные обозы и оленьи стада, караваны ижемцев, появились в Лапландии в 1883 году, а первый брак между двадцатитрехлетним саамом и восемнадцатилетней ижемкой был заключен только в феврале 1929 года, кстати, как раз в Ловозерском загсе.

В Ловозеро ижемцы сначала поселились на особицу, на другом берегу речки Вирмы, потом уже двинулись в глубинку, застроив Краснощелье, Ивановку и Каневку.

Почти полвека друг к другу приглядывались!

А тут и коллективизация подоспела, весьма способствовавшая объединению саамов, коми, ненцев и русских в единые дружные трудовые коллективы.

Надо признать, что отважившиеся на переселение ижемцы оказались более предприимчивыми, более инициативными, изобретательными, и отличались сплоченностью, которая только и позволяет пришлому племени выжить в чуждых пределах. И в торговле они преуспели, а при советской власти в начальство охотно пошли, и за новое дело брались бесстрашно, одно слово, зыряне. Недаром же первым председателем местного Совета в Ловозере, на исконно лопарской земле, стал ижемец, а первым шофером стал его сын.

Обо всем этом сказать совершенно необходимо, иначе трудно будет понять, почему Иван Михайлович Михайлов отвел в саамском заговоре такую значительную роль ижемцам, почти такую же, как русским.

Наряду с появлением коми-ижемских колонистов важнейшим событием, по-своему знаменательным в истории края, стало в 1894 году начало переписки об учреждении Ловозерской метеостанции.

Это событие трудно переоценить как в научном, так и в художественном плане.

Нет, жизнь сочинитель непревзойденный и соревноваться с ним – только пеночек смешить, есть в тундре такие маленькие смешливые птички, чуть поменьше ворокушек, тех, что прилетают следом за лебедями.

Организатором Ловозерской метеостанции и первым метеорологом стал священник, грубо говоря, поп.

Были времена, когда наука и просвещение находили себе прибежище в монастырях и на церковных подворьях. Не прервалась эта традиция и в ХIХ веке. Пусть австрийский монах придумал правила наследственности, а зато наш ловозерский батюшка Николай по просьбе Главной Физической Обсерватории в Санкт-Петербурге согласился устроить на Ловозерско-Лапландском погосте метеостанцию и вести на ней наблюдения.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50 
Рейтинг@Mail.ru