Хотя во всех правлениях законодавцы соглашаются наказывать смущающие общества преступления, однако единые в некоторых странах строже наказаны, нежели в других, по мере как нация более ли, или меньше, имеет в склонности в иные впадать. Также и род правления действие свое производит; так в республиках, где разные партии часто колеблют государство, преступления оскорбления величества не столь строго наказуются; под монархическим правлением милосердие государя иногда некоторое ослабление дает; а понеже самовластие на страхе основано, то содержится мечем и кровию.
Сохрани меня, Боже, похвалить сии бесчеловечные законы, которые наказуют смертною казнию и самые малейшие преступления: понеже надлежит иметь уважение к человечеству. Но так же я не могу похвалить и сие неумеренное послабление, которое прощает и дарует жизнь всяким преступникам; отцеубиец, разбойник, смертоубиец, обагренный кровью своих братьев, достоин ли такого милосердия? Иль лучше сказать. Учиненное милосердие с таковым чудовищем не возбуждает ли других в таковые же преступления впадать? И сей самой человек в сих преступлениях, есть ли простится, и опять в них впадет. То учиненное милосердие не злость ли для невинных? <…> Меч правосудия не меньше нужен для укрощения мздоимства судей, которых я почитаю, яко разбойников, тем более опаснейших, что труднее избежать от их рук. И что они разбои и грабительствы свои среди градов и в священных местах чинят.