Михаил Мокрецов
Копирайтинг от Иисуса. Нагорная проповедь как редполитика
2. Три «плача» роста
«Блаженны плачущие,
ибо они утешатся»
(Мф. 5:4)
Проповедник Леонид Михович в статье-проповеди «Счастливы “несчастные”» выделяет три типа плача, которые мог подразумевать Иисус: «скорбь и испытания, выпадающие на долю человека (плач 1), плач о грехе и страдании этого мира (плач 2), сокрушение о своем грехе (плач 3)».
Если воспользоваться этой интерпретацией, то для многих авторов придет утешение, а также понимание, что путь профи – тернист, труден и со слезами на глазах.
Первый плач состоит в том, что писателю приходится выполнять различные задания, которые даются очень непросто, но именно в писательской практике золотая теория получает переплавку в форму индивидуального стиля. Других путей нет. Вспомните тезис А. Рыбакова: «Чтобы написать, нужно писать». Что интересно, этот процесс не имеет конца. Это своего рода духовное освящение, где каждый этап сопровождается новой метанойей – переменой мышления.
Второй плач – это сокрушение о низком уровне читателей-писателей. Обратите внимание: не насмешка, а сокрушение. Часто ли вы такое видели в жизни? Как правило, маститые авторы критикуют, иронизируют и даже издеваются над низкопробными текстами коллег, а также обсуждают «читательскую тупость».
Иисус не такой, потому что понимает, что каждый автор и читатель может стать лучше. Вопрос в другом: а захочет ли? И здесь настоящего писателя разрывает плач, что многие авторы не хотят преодолевать «грехи» своего творчества, а, наоборот, утверждают, что грех есть стиль(!), или еще что-то в таком же роде. Замечу, что особенности творчества и отход от правил могут воспринимать как «писательский грех», но это не всегда так. Как отличить «писательский грех» от «писательского стиля»? Вопрос интересный и заслуживающий отдельного обсуждения, но не здесь.
Закрывая рассуждения о «втором плаче» отмечу, что иногда стоит и посмеяться над неразумными коллегами, чтобы подтолкнуть их на праведный путь исправления. Иисус не запрещает сарказм, критику и иронию. Не верите – полистайте Евангелия.
И, наконец, плач третий – это скорбь о своем писательском несовершенстве. Язык, языковой корпус, созданный предками писателями, всегда лучше одного писателя. Писателю невозможно стать идеальным: только бог-язык, бог-слово имеют эту характеристику. Этот плач хорошо охарактеризовал Станиславский: «Любите не себя в искусстве, а любите искусство в себе». Действительно, как прекрасно осознавать, что ты – часть большой писательской компании, в которой так или иначе проявляется бог-слово.
Можно подытожить, что боль и ее преодоление, сопереживание другим грешникам-писателям, а также осознание своего несовершенства – еще один принцип счастливого писательского творчества. «Сеющие со слезами, будут пожинать с радостью» (Пс. 125:5) – утверждает псалмопевец.
