Мира Баук
Меня не видно изнутри
Включив музыку в наушниках на полную громкость, надеясь отвлечься, я разглядывала закатные улочки, но, как бы ни хотела стереть из памяти последний час в библиотеке, всё возвращалась к снисходительному выражению лица мистера Делира. Лучше бы он так и остался для меня далёкой фигурой на другом конце лектория. Ах, если бы только это было возможно…
В холле никого не было. На кухне – тоже. В котелке под крышкой томилось ароматное овощное рагу. Есть не хотелось.
Марго была у себя – лёжа на диване, качая ногой, она читала «Еженедельник Атермонта». Журнал накрыл её как крыша домика.
– Долго ты сегодня, – заметила Марго. – Мы уже поужинали. Ты поела?
Я покачала головой и села рядом, рассматривая, что за статью она читает. Разумеется, журнал был открыт на страничке, посвящённой кинематографу. Раздел вёл любимый журналист Марго – Авер Сильва. Она его боготворила и мечтала когда-нибудь создать такую же колонку. Я предпочитала не соваться в сферу интересов Марго, чтобы не ввязаться в спор – в чём мы редко бывали согласны, так это в вопросах массовой культуры.
– Что случилось? – спросила Марго, отложив журнал.
– Настроение не очень.
Я переживала – вдруг Марго как примерная старшая сестра заставит меня есть? – но она не настаивала на ужине.
– Вдохновение испарилось?
– Ты же знаешь, я не верю во вдохновение. Вдохновение – отговорка ленивых.
– Знаю. Так что тогда? – она вальяжно перекатилась вбок и села рядом. – Ты даже не написала, что освободилась, хотя обещала. Обещала!
– Точно. Извини. Наверное, просто не в духе сегодня. Вся в своих мыслях…
Стоит ли рассказать ей о встрече с мистером Делиром? О том, как он холодно говорил со мной? Не лучшая идея, да и жалость неуместна. Я сама нарвалась.
– Какие планы на вечер? – спросила я, надеясь избежать расспросов.
Марго улыбнулась и пошарила ладонями по дивану. Мобильный телефон запал между ручкой и сиденьем – она достала его, взглянула на оповещения и положила гаджет на столик.
– Как и грозилась, покажу тебе город. Познакомлю с друзьями детства… – голос её звучал ностальгически. – Одевайся тепло, но красиво. Пойдём в парк аттракционов, на колесо обозрения. Ветер жуткий, но вид оттуда – шедевр.
– Отлично.
Я с облегчением направилась к себе, решив, что тему с библиотекой мы проехали, но радость эта была преждевременной.
– Только не думай, что я забыла про твоё настроение, – добавила Марго, увязываясь следом и сбивая все карты. – Не бывает ерунды, из-за которой тебе плохо.
– Бывает.
– Нет, Алекс. Ты слишком добра и слишком терпелива, чтоб расстраиваться из-за фигни.
Чёрт. Неужели это в самом деле для меня так важно?
– Не знаю, фигня это или нет. Я встретила в библиотеке нашего преподавателя.
Раз уж пришлось отвечать, пусть всё выглядит как неудачное стечение обстоятельств.
Марго молчала, поощряя продолжать. Я не знала, как правильно подать историю, потому не спешила с ответом, и, оказавшись в спальне, сразу нырнула под кровать за чемоданом, чтобы подобрать наряд на вечер – вещи так и не разобрала. Молчание затянулось. Вопросов не было.
– Мистер Делир, – напомнила я, решив начать с имени.
– А, да, я его помню, – видимо, Марго не удивилась. – Делир живёт по ту сторону леса. Часто бывает в библиотеке. Театр в соседнем здании. Бывало, иду вечером на представление, а он как раз к парковке топает. Значит, вы поговорили?
– Да, если принять за разговор его остроумные реплики в мой адрес… Ай, чтоб тебя!
Пытаясь перевернуть чемодан набок, я забыла, что молния открыта. Одежда вывалилась на пол. Я принялась заталкивать обратно мятые платья и рубашки. Гладить и раскладывать их по местам? Пф-ф… Явно не мой конёк.
– Дай помогу, – Марго опустилась рядом и теперь складывала всё в стопочку. – Издевался? О, он умеет. Ирония – его второе имя. Так Делир защищается от нежелательного общения, и в особенности – от неуместных влюблённостей.
Она многозначительно ухмыльнулась. Я раздражённо вздохнула в ответ.
– Я знаю. Но мне-то без разницы, кто в него влюблён. Я просто хотела поздороваться! Лучше б не видела его вовсе. Морда кирпичом. Тоже мне Терминатор 7 нашёлся…
Марго выудила со дна чемодана – правда, дно в данном случае было наверху – отличную, почти не мятую рубашку в красную клетку.
– Вот эту возьми, я поглажу, – она ободряюще потрепала меня по плечу. – Не кисни. Всё быстро забудется, особенно если ты сама не будешь на этом зацикливаться.
– Ладно, я попробую.
Марго так заботливо гладила рубашку, что даже утюг фыркал от удовольствия. Я нашла чистые джинсы. Порепетировала приветствие перед зеркалом в ванной – нужно произвести на друзей Марго хорошее впечатление. Вид всё равно был кислый. Я вернулась, прошлась по комнате и уставилась в открытое окно. В отдалении медленно вращалось и помигивало колесо обозрения, ожидая встречи и заставляя меня нервничать всё больше и больше.
Главное с ними так же не облажаться, как в библиотеке. Любовный роман… Молодец.
– …Алекс!
От прикосновения к плечу я вздрогнула. Марго стояла рядом, протягивая рубашку – похоже, она уже не раз позвала меня по имени. Я машинально схватила клетчатую ткань. Она была приятно горячей и сухой. Заметив мой плавающий взор, Марго уставила руки в боки:
– Забудь ты об этом цинике. Пуп земли. Вот ещё! Наслаждайся моментом, ясно? – она красноречиво ткнула пальцем в сторону колеса обозрения. – Ребята, с которыми я тебя познакомлю – просто бомба. Сейчас же выкидывай из памяти всё плохое, иначе не останется места глупым выходкам и гениальным шуткам.
– Ладно.
Прозвучало бодрее, чем я ожидала, но не настолько, чтобы Марго отстала от меня. Синева её глаз сверкнула предвкушением в свете «кальмарной» лампы.
– Пообещай! – потребовала она. – Я хочу, чтобы это лето было лучшим в твоей жизни.
– Обещаю. Никаких грустных мыслей.
– Вот и отлично.
Я взглянула на рубашку. Ни единой складочки. Как Марго это делает?
Мы ждали ребят, наблюдая за цикличным движением аттракциона-маятника. Сверху то и дело сыпались испуганные, радостные, безумные визги. К третьему запуску «Маятника» – влево-вправо-влево-вправо-вле-е-ево-впра-а-а-аво – начало подташнивать не только посетителей. Меня мутило ещё и от волнения. Встав спиной к аттракциону, я наблюдала, как Марго снова и снова набирает номер, подписанный именем «Шейла». Своим колючим взглядом она способна была полопать шарики на стенде для метания дротиков безо всяких дротиков.
Наконец послышался ответ. Марго с энтузиазмом обрушила на трубку весь свой гнев:
– Где вы там потерялись, боевые улитки? Сто лет уже прошло!
Над парком вновь прокатился смазанный хор криков, а следом за ним чуть с опозданием – мужской испуганный бас: «Мама!». Я расхохоталась и повернулась к Марго, чтобы оценить её реакцию, но она как раз съёжилась, прикрывая динамик, и моего веселья не разделила.
– У какой скамейки? Это мы здесь стоим! У «Маятника». Не слышу… Что?
Её лицо оживила резиновая улыбка:
– Вот они! Засранцы…
Из сумрака с неразборчивой болтовнёй и хохотом на нас выпрыгнули четверо парней и девушек. Окружённая незнакомцами, я прижалась к Марго. Она пыталась вкратце рассказать о друзьях по пути в парк, но имён было так много, что всё смешалось в голове. Теперь, глядя на новую компанию, я думала, может быть, стоило хоть попытаться запомнить?
– Ну и какого… – поприветствовала их Марго.
– Привет, Марго, – бесцветный девичий голос опал шелестом за моей спиной.
Обернувшись, чтоб разглядеть его обладательницу, я наткнулась на её огромные круглые очки, поблескивающие в огнях аттракционов. Из-под стёкол на меня глядели такие же огромные ясные глаза, и под этим прямым, всеобъемлющим взглядом я чувствовала себя как под микроскопом. Голос зашелестел, обращаясь ко мне:
– Привет… Эм-м…
– …Алекс.
Бледная и хрупкая как снежинка брюнетка легко покачивалась из стороны в сторону, молча ожидая, пока утихнет гомон, но не дождалась. Запустив аккуратные пальчики-веточки в копну кудрявых волос, она отбросила их с лица.
– Привет, Алекс. Я Диана А́пис. Лучше – просто Ди.
Голос Ди был больше похож на шёпот. Удивительно, что я его слышала. Мы одновременно кивнули друг другу, и на том знакомство было окончено, но я всё разглядывала её. Диана обладала, без преуменьшения, странной внешностью. Кукольно-фарфоровая кожа почти светилась на фоне угольно-чёрных кудрей. Невыразительные черты лица – тонкие губы, приплюснутый нос, гладкий уголок подбородка – казались непропорционально маленькими, какими-то анимешными в сравнении с очками, а разрез глаз сильно сужался к краям, прикрытый эпикантусом. Диана была метисом.
Ди всё смотрела на меня, спокойно и терпеливо, не смущаясь непрошенному вниманию. Хотя бы не придётся разбавлять неловкое молчание. Мы могли бы стоять так и дальше, но тут на моё плечо с энергичным хлопком опустилась чья-то ладонь.
Чумазая рука принадлежала нескладному рыжему пареньку, смахивающему на пугало в мешковатой одежде: широкие спортивные штаны заправлены в длинные белые носки, на ногах гигантские белые кроссовки на липучках, под расстёгнутой ржавой толстовкой на измятой белой футболке размазано пятнышко зубной пасты.
– Хай, Алекс. Я Рем, – до меня долетел запах нечищеных зубов и чипсов.
Вот и Рем. Заметив, как я скукожилась от энергичного прикосновения, он опустил руку.
– Окей, понял-понял… Ты жива? Надеюсь, «наша радость» не проела тебе мозг со скуки?
Паренёк увернулся от подзатыльника Марго и расхохотался. Его широкая, почти клоунская улыбка зеркально отразилась на моём лице.
– Очень смешно, Эла́пс, – Марго для вида попыталась прогнать Рема пинком, но промахнулась и любезно обратилась к мрачному верзиле. – Север, а где Вероника?
– За попкорном пошла, – глухо буркнул Север – голос его, громкий, но гулкий, словно доносился с другой стороны полой медной трубы. – Щас придёт.
Верзила махнул головой в сторону касс. Длинные чёрные волосы взметнулись и опали на лицо, точно он сошёл с обложки альбома альтернативной рок-группы – для полной картины не хватало только бас-гитары. Заметив невыразимое волнение на лице Марго, рокер поднял ладонь:
– Не парься, она там не одна. Я ж не дурак.
Потом помолчал и добавил:
– С ней Марк пошёл. Всё путём.
Север был не просто высоким, а по-настоящему длинным. Для того, чтобы рассмотреть его, пришлось запрокинуть голову. Весь он был какой-то отталкивающий и угловатый, даже черты лица будто наспех начертили углём. Впрочем, если бы не его байронический равнодушный взгляд и снисходительный тон, я могла бы назвать Севера загадочным.
Марго обнимала его так долго, что я потеряла счёт времени. Не любит она обниматься, как же. Так же пытливо на них глядела восточная красавица. В конце концов Север ощутил пристальное внимание и разомкнул ладони.
– С Марком ей никакое дерьмо не страшно. Ну ты и так знаешь… – заметил он.
– О, мой герой – спасает всех и сразу, – с игривым восхищением вздохнула красавица.
Речь её была переливающейся и подвижной как крохотная рыбка. Мельчайшие нюансы интонации дополняли друг друга будто элементы мандалы, сходясь в единый гармоничный круг.
Услышав её звучный, серебрящийся голос, Марго вся подобралась. Она отвернулась от Севера и замерла, с неспешным вниманием разглядывая подругу. В ответ её окутала мягкостью улыбка глаз – тёплых, мерцающих, сладких как орехи в меду.
– Шейла! Как же я по тебе соскучилась! – вдруг заявила Марго с таким восторгом, будто её подменили, и обе повисли друг на друге, сцепившись в радостных крабьих объятиях.
А ведь болтая с ней по телефону, Марго вовсе не была такой милой. Даже матом ругалась.
От объятий подол платья Шейлы пополз вверх, открывая покатые бёдра и стройные длинные ноги. Неожиданно для нас обоих мы с Севером скрестили взоры, изучая изгибы её фигуры, и он, помедлив, с напускным безразличием отвернулся в сторону.
Марго подскочила ко мне с тихим смехом:
– О-у, ну тебя прямо перекосило от ревности…
Я несогласно фыркнула, демонстрируя, что это вовсе не так.
– Прости-прости, я увлеклась, – сказала Марго с самым невинным выражением.
Она схватила меня за плечи и с гордостью выставила перед собой – в точности как художник представляет публике новый проект:
– Это Алекс – моя лучшая подруга. Мы вместе учимся.
Я улыбнулась. У меня задёргался глаз.
– Всем привет.
– А это мы. Мы просто какие-то чуваки. Мы не вместе учимся, – ответил рыжий и заржал. Шейла игриво отпихнула его в сторону:
– А не помешало бы поучиться, ума палата… Алекс, прости что так насели на тебя. Ты всех по имени запомнила? – её прохладные руки опустились на мои предплечья.
– Ты Шейла.
Я с удивлением обнаружила, что воодушевлённо обнимаюсь с ней, позабыв о ревности. От Шейлы приятно веяло тонким ароматом цветов – шалфеем или жасмином, и от самого её присутствия всё тело почему-то расслаблялось.
Она единственная из всей четвёрки обняла меня – неощутимо, почти воздушно. Пожалуй, так обнимают старушек, боясь их сломать… Чудесно. Похоже, остальных отталкивала моя стеснительность. Или, может быть, они сами не были расположены к проявлениям чувств. Ожидать объятий от Севера я бы уж точно не стала.
– И всё? Только Шейла? Как ты могла! – Рем драматично изобразил сердечный удар.
– Тебя-то уж сложно не запомнить, – хихикнула я, – Ты Рем, верно?
– Наш вечный клоун, – Марго поаплодировала, чтобы он поскорее раскланялся и умолк.
– Север Са́львиа.
Уже знакомый гулкий бас прогромыхал совсем близко, заставив меня подпрыгнуть. Север взирал сверху как хищная птица, размышляющая, стоит ли пробегающая мышь лишних телодвижений. Придя к определённому умозаключению, он протянул длинную жилистую руку. Я пожала её, ужасаясь тому, как пальцы теряются среди прутьев его цепкой хватки.
– Сейчас познакомишься с моей младшей сестрой Вероникой. И с Марком. Вон идут…
Голова моя покорно закивала. Потребуй Север в знак приветствия сделать двойное сальто, дабы произвести впечатление на его сестру, я бы уже вовсю кувыркалась среди аттракционов.
Из темноты топала аккуратная девчушка… девушка в розовом платье-пачке. В приглушённом освещении она сильно смахивала на перевёрнутое эскимо в клубничной глазури. На ногах у неё были полосатые носки – один носок сполз, и красные видавшие виды конверсы. Сунув в руки брата бумажное ведёрко с попкорном, девушка остановилась около Рема и мимолётно потрепала его по волосам:
– Сладкая вата кончилась. Прости.
– О горе мне!..
– Никки, ты ничего необычного не заметила? – с кривой насмешкой уточнил Север.
«Мороженка» застыла в ступоре, оглядывая ребят, а потом издала удивлённый звук:
– Аоаыао! Чего молчите! Молчат они!
С визгом счастливого порося она подлетела к Марго и крепко стиснула её ручками. Потом обняла и меня, почему-то сразу назвав по имени. Никки что-то тараторила мне на ухо, но от нетерпеливых подпрыгиваний и восторженных восклицаний её слова прерывались и путались. Ничего не разобрав, я расплылась в неуверенной улыбке и безотчётно погладила её по спине:
– Угу.
Спинка розового платья оказалась открытой. Под тонкими как шёлковая нить и светлыми как лён волосами, собранными в хвостики, подушечки моих пальцев ощутили тепло нежной кожи. От Никки пахло карамельным попкорном и чистотой. Так пахнут маленькие дети, только что выкупавшиеся перед сном. Наивно распахнутый взгляд и прелестное детское личико выдавали в ней школьницу, но очень уж высокую – с одинаковым успехом ей можно было приписать и восемнадцать лет, и четырнадцать.
Вероника набрала побольше воздуха:
– Алекс, я так рада! Я про тебя уже всё знаю – Шейла рассказала… Когда Марго…
Она на секунду замолчала, встретив цепкий взгляд медовых глаз.
– Ой, Шейла, не волнуйся, Марк уже идёт. Он там с кассиршей заболтался. Ой…
Шейла заинтересованно приподняла бровь. Закусив язычок Вероника ретировалась за спину брата и принялась набивать рот попкорном. Пока Марго тревожно жестикулировала за спиной Шейлы, та с улыбкой суккуба поджидала приближающуюся крепко сбитую фигуру. Даже мне от её охотничьего вида стало не по себе.
Вопреки нарастающему напряжению, подлетевший к Шейле Марк – этакий ротвейлер в человеческом облике – одной рукой сгрёб её в охапку и крепко поцеловал. Тяжёлая спортивная сумка оттягивала его плечо, но он даже не скинул её и быстро закружил девушку в воздухе. Слившиеся силуэты зарябили в пелене цветных вспышек. Хоть видеоклип снимай.
В безопасном кольце сильных мышц Шейла мгновенно оттаяла. Она довольно уткнулась носом в крепкую грудь Марка, пока руки его с жадной нежностью исследовали её талию, спускаясь ниже. Я стояла напротив парочки неподвижно и молча, не зная, как реагировать.
– Не обращай внимания. Так каждый день, – прозаично заметила Ди.
Я улыбнулась ей, но ответить не успела. Марк и Шейла направились ко мне, держась за руки. Чуть склонившись, так что я разглядела капельки пота на его лбу, Марк провёл пятернёй по русым волосам, уложенным гелем. Его ровнозубая улыбка полоснула темноту.
– Алекс, рад знакомству. Марк.
Марка я бы скорее назвала мужчиной, чем парнем – слишком уж зрелое впечатление он производил. Так же как и Север, он размашистым жестом пожал мне руку. От горячей мозолистой ладони резко потянуло дезодорантом и гелем для душа. Идеально сочетаясь с духами Шейлы, запах окружал меня спокойствием. Едва завершилось рукопожатие, ладонь Марка недвусмысленно опустилась на бедро Шейлы, поглаживая и пощупывая.
Пока этих двое не слиплись, я прикинула, куда бы от них деться, и подобралась к Марго. Только устроила голову у неё на плече – Марк с Шейлой вплотную занялись друг другом. Посмотрев сквозь них, Марго спокойно достала смартфон. На экране светились цифры «20:37».
– А где Фрэдди? – нахмурилась она. – Опять маме помогает? Поздновато уже вроде.
– Не …наю. Скоро …удет. Сказал …поздает, – ответил Марк, не отрываясь от поцелуя.
Вероника скривилась, высунув розовый язычок – весь в кусочках попкорна:
– Не болтай с набитым ртом, Марк.
– Кто бы говорил…
Рем счёл хорошей идеей разрядить обстановку пародией на тираннозавра. Прижав кисти рук к груди на манер крохотных лапок, он сунул лицо в ведёрко с попкорном.
– Фу, Элапс! Фу! Теперь всё в твоих слюнях!
Воздушная кукуруза облаком посыпалась на землю. Никки недовольно вопила и требовала прекратить, не забывая при этом тоненько хихикать.
– Как это можно есть?! Фу-у-у!!! Рем! Хи-хи-хи…
– Уа-р-р-р!!! – ответил Рем в своё оправдание.
– Дурачок.
Брезгливо отвернувшись от ведёрка, держа его кончиками пальцев, точно это был гигантский дохлый таракан, Вероника всучила попкорн брату:
– На, держи.
– Э! Ты, что, думаешь, я что ли буду это есть?
Но она уже упрыгала прочь. Закатив глаза, Север со стоном развёл руками:
– И за что мне это вот досталось?
Его вздох прервал сигнал сообщения. Шейла мягко высвободилась из хватки Марка и потянулась к телефону. Острое личико, освещённое ярким экраном, заулыбалось:
– Фрэдди скоро будет. На подходе уже. Идём – займём пока места в очереди.
– На колесо обозрения?
– Оборзения, – хохотнул Север.
Марго вежливо улыбнулась и потянула меня за руку – видимо, привыкла к таким шуткам.
– Жаль, что не на крышу собора, – посетовал Рем. – Круче любого колеса.
– Если добудешь нам пригласительные на обзорную экскурсию, сходим.
– Вот ещё, за такую фигню платить…
Отвлекая Марго от любования Севером, что одиноко шагал впереди, рассекая толпу как носовая фигура фрегата, я настойчиво пожала её пальцы:
– Скажи, что за таинственный Фрэдди? Второй раз за день про него слышу.
– Скоро сама увидишь. Отличный парень – тебе понравится.
– Только не говори, что ты мне уже и парня подобрала.
Она ответила на это выразительно приподнятой бровью.
Добравшись до хвоста очереди, Север выбросил испорченный попкорн в ближайшую мусорку, чем вызвал бурное негодование Никки. Напомнив, что она сама жаловалась на слюни, он лишь усугубил истерику, и, чтобы успокоить сестру, согласился купить новый попкорн. Не успел Север собраться в путь-дорогу, как друзья завалили его личными заказами.
– Да вы издеваетесь, – буркнул Север и поспешил скрыться в темноте.
– А это честно по отношению к нему? – спросила я у Марго.
– Купить всем еды за мой счёт? Более чем, – она скрестила руки. – Пусть не жалуется.
Мы заняли очередь. Толпа двигалась быстро, но людей было много, и когда Север вернулся, впереди по-прежнему змеилась длинная живая цепочка. Стаканчик карамельного попкорна Север держал зубами – руки были заняты газировкой и бумажными пакетами с едой.
– Да ты издеваешься, слюнявый гад! – просопела Вероника, приподнимаясь на цыпочки, чтобы схватить добычу. пока Север безуспешно пытался то ли огрызнуться, то ли оправдаться сквозь стиснутые зубы.
Набив щёки сладким, Никки тут же забыла о недовольстве и переключилась на Рема.
– Тьфу ты…
Север раздал пакеты и потянулся за сигаретой. Уже зажав фильтр губами, он вспомнил, что в очереди курить нельзя, и выругался, пряча сигарету обратно в пачку.
– Туда с едой тоже не пускают, кстати, – он ткнул узловатым пальцем в сторону таблички с правилами посещения, где красовался зачёркнутый гамбургер, но друзья были заняты хот-догами, и никто ему не ответил.
Север сунул руки в карманы и прислонился к ограждению. В очереди перед нами осталось не больше десятка людей. Кабинки медленно приближались и удалялись.
– Так. Если Фрэдди сейчас не появится, я второй раз на колесо не пойду, – заявила Ди.
– Да вон он идёт. Хах, опять в любимой цветовой гамме.
Со стороны продуктовых палаток, откуда пришёл Север, прогулочным шагом приближался миловидный парень. Чем была так примечательна его любимая цветовая гамма, я так и не поняла. Фрэдди был в длинной тёмно-фиолетовой клетчатой рубашке, выправленной из чёрных узких джинсов, и кислотно-зелёных кедах. На этом отличительные черты заканчивались.
Заметив нас, Фрэдди ускорил шаг. Его широкая улыбка – не такая клоунская как у Рема, а открытая и лучащаяся светом, показалась прежде, чем удалось рассмотреть лицо.
– Добрый вечер всем. Ри, наконец-то! – фиолетовое пятно мелькнуло в сторону Марго.
«Ри»? Ни разу не слышала, чтоб Марго так кто-то звал.
Обняв его, она небрежно потрепала друга по вихрастым пепельно-русым волосам.
– А ты вырос, Фрэдди!
– А ты отлично выглядишь. Как всегда.
Фрэдди чмокнул её в щёку и перевёл взгляд на меня – я подняла ладонь.
– Привет.
Это я сказала?! Уже второй раз за день здороваюсь первая.
Марго хотела было меня представить, но Фрэдди её вежливо опередил:
– Здравствуй, Алекс. Я о тебе слышал.
Когда это он успел?
По американской горке с адским грохотом пронёсся состав вагончиков – жуткие крики посетителей, напоминающие сводный хор Судного дня, не дали мне произнести ни слова. Фрэдди приблизился. И хотя вокруг было темно, а парк освещали только редкие цветные блики, я ясно разглядела его тёплые хвойно-зелёные глаза.
Хотелось верить, что Фрэдди не мог так же легко разглядеть меня – щёки предательски пылали. Фрэдди был симпатичным, но не сногсшибательным, и беспричинное волнение изрядно раздражало. Помалкивая, ребята с интересом наблюдали за нашим знакомством.
– Значит, ты Фрэдди? Я уже виделась с твоей мамой – мы с Марго ходили за хлебом.
Какая интересная история, Алекс…
Он собирался кивнуть, но передумал.
– Мама назвала меня Меркурий, но я терпеть не могу своё имя. – А вот и Меркурий. – Ребята зовут меня Фрэдди.
– В честь Фредди Крюгера? – я старалась не смеяться, но хохоток вырвался сам собой.
Он коротко улыбнулся и переступил с ноги на ногу.
– В честь Фредди Меркьюри. Я люблю «Queen»… И мне так нравится больше.
– М-м… А-а… Мне тоже.
Во рту пересохло.
Фрэдди смотрел на меня, я – на него, ребята – на нас обоих. Сверкая нимбом вокруг его головы, колесо обозрения вращалось неповоротливо и грузно, точно мешало цемент. Возгласы посетителей доносились до меня далёким эхом, и даже музыка казалась приглушённой. Чтобы заполнить неловкую паузу, я отняла у Марго свою газировку и крепко ухватила трубочку губами. Ледяной напиток тут же отморозил мне мозг.
От глубокой криоконсервации мои внутренности спасла Вероника, потащив упирающегося Севера к освободившейся кабинке. Выставив «фак» под ироничное улюлюканье друзей, он согнулся как Гэндальф под потолком хоббичьей норы, чтобы пробраться внутрь низкой люльки. Пока они с Никки препирались, кто где сядет, следом увязался Рем. Никки усадила Рема рядом, а Севера выпихнула напротив. Он засел в углу со стоическим видом, будто готовился к долгой пытке. Дверца с грохотом захлопнулась перед его мученическим лицом.
Не успев даже разместиться в следующей кабинке. Марк и Шейла опять слиплись друг с другом. Под немым давлением ожидающего контролёра, Диана с мольбой взглянула на Марго:
– Ничего, если я пойду с вами? А то меня стошнит, и впервые не из-за высоты.
Даже голос её зазвучал громче. Рассмеявшись, Марго мягко погладила Ди по плечу.
– Спрашиваешь еще. Солнышко, спрячь газировку, – эта фраза была адресована мне.
Тревога промаршировала по моему желудку. Я взглянула на картонный стаканчик.
– Что? В смысле «спрятать»? Как? Куда спрятать?
– Давай помогу, – Фрэдди бережно коснулся моих пальцев и забрал газировку.
Руки у него были тёплые и нежные.
Прикосновения всегда действовали на меня сильно, а теперь и вовсе превратились во что-то невообразимое. Я не могла пошевелиться. Мурашки завоевали всё тело, а сердце отплясывало ирландские танцы. Пытаясь понять, отчего возникло такое замешательство, Фрэдди внимательно изучил моё лицо, но Диана подтолкнула нас обоих в спину:
– Идём, а то всё укатится к чертям.
Я что-то благодарно промычала. Мы запрыгнули в шатающуюся кабинку. Фрэдди и Диана сели напротив нас с Марго. Как Фрэдди пробрался внутрь с газировкой – понять я не могла. Прятать её было негде. Фокусник, не иначе.
Вернув мне стакан, Фрэдди подмигнул. Я ему дежурно улыбнулась и отвернулась в надежде, что наконец перестану краснеть. Тело в подробностях помнило нежное прикосновение его пальцев и раз за разом пропускало по нервам отголоски возбуждения. Кабинка, покачиваясь, набирала высоту. Я сосредоточилась на вращающемся механизме, что приводил конструкцию в движение, но вскоре обзор заслонила боковина кабинки, и на виду остался только Атермонт.
Вокруг нас будто на старинной карте раскладывались черепичные крыши домов. Далеко внизу вертелись пёстрые карусели. Повсюду гулял ветер. Волосы, подхваченные вихрем, разметались по сторонам, то и дело влезая в лицо не только мне, но и Марго. Прохлада освобождала разум от повседневной мишуры, а живописный вид настраивал на поэтический лад.
Тёмный горизонт покачивался в мерном гуле волн, сливаясь с отдалённой полифонией аттракционов. Глянцевая бухта тянулась по окружности, как золотое кольцо, усыпанное бриллиантовой крошкой звёзд и огней ночного освещения, что подсвечивали золотом уютные улочки и крылечки таунхаусов, красноречиво подтверждая облик лучшего города на свете. Венчал это кольцо огромный сапфир – бесконечное Тихое море. Атермонт сиял во всей красе. Как Марго и сказала, истинный шедевр: от гладкого булыжника мостовой до самых верхушек лесных деревьев.
За спиной возвышалась огромная чёрная гора. Незыблемая и безмолвная, она присматривала за городом как древний страж. Луч старого маяка крадучись облизывал склон, отражаясь от него истёртым золотом, потом соскальзывал далеко в плодородные земли и снова терялся над волнами. По другую сторону кабинки в пушистой зелени леса тонула окраина города. Меж черепичных крыш виднелись башенки-«рожки» и крошечный стеклянный купол – отсюда особняк Равелов казался миниатюрным, похожим на кукольный домик.
Кафедральный собор тоже напоминал архитектурный макет, но, расположенный гораздо ближе, по-прежнему смотрелся монументально. Возвышаясь в центре города веками, он горделиво ощетинился готическими башнями, аркбутанами и контрфорсами, а полные черноты оконные розетки взирали на улочки старыми глазницами.
Атермонт пульсировал энергией. Не бешеным ритмом ночных мегаполисов, а мерным и спокойным ходом жизни. Если бы пришлось сравнить его с природным явлением, это была бы могучая широкая река с неторопливым величавым течением.
Марго отвлекла меня от раздумий, отобрав стакан с колой, и поставила его на край лавочки, а потом протянула Фрэдди телефон:
– Снимешь нас на память? Не хочу делать селфи.
Он молча запустил камеру и подобрал нужный ракурс. Марго обняла меня, прижалась щекой к моей щеке – такая близкая и родная. Уголки губ потянулись вверх сами собой.
– Самая искренняя улыбка из всех, что я видел, – сказал Фрэдди и тоже улыбнулся в свете экрана.
От смущения щёки закрыли мне глаза – я пыталась справиться с эмоциями, но отчего-то сияла ещё сильнее. Глянув на меня, Марго покачала головой:
– Снимай давай, пока у Алекс лицевой нерв не защемило от умиления.
Наш дружный хохот разнёсся по округе. Камера щёлкнула снова, а сверху послышался бодрый, полный иронии голос Марка:
– Вы там что, запрещённые вещества с собой протащили? Поделились бы, что ли!
– Зачем тебе наркотики, Пана́кс? Ты и так пьян от любви, – бросила Ди, не поднимая головы. Пальцы её крепко сжимали край сиденья, а лицо было цвета вчерашней овсянки.
– Ты как? Плохо себя чувствуешь? – спросила я с беспокойством.
– Нормально, просто не люблю высоту.
– А чего тогда катаешься?
– Если бы я не делала всего, чего боюсь, я бы и из дома не выходила. Что теперь, всю жизнь прятаться? – ответила Диана с видом Конфуция.
От разговора про высоту ей определённо не стало лучше – Ди поспешила зажмуриться. Я перевела беседу в иное русло:
– Ди сказала: «Панакс». Что значит Панакс?
– Марк Панакс. Это его фамилия, – объяснил Фрэдди, на секунду подняв голову.
Свайпая большим пальцем по экрану, он бегло пролистывал недавние снимки.
– А, вот как… А у Рема фамилия Элапс? – спросила я.
Фрэдди кивнул. В голове начала складываться общая картина.
– Фамилии – это ещё понятно. Но почему ты назвал Марго «Ри»?
– Марга-ри-та. Ри, – вклинилась Марго. – Фрэдди в детстве не выговаривал «р». Я его дразнила. До того достала, что он назло научился говорить правильно. Всю школу меня донимал.
– Вот уж месть так месть… – булькнула Ди.
Нацелив фронтальную камеру на себя, Фрэдди наклонился к Диане и обнял её за плечи.
– Давай, держись, полпути уже проехали.
Ди открыла глаза и, нетвёрдо улыбнувшись, к моему изумлению, скорчила забавную рожицу. Мимика у неё была выражена настолько слабо, что это казалось невозможным.
Постепенно кабинка начала опускаться. Сквозь ветер до нас долетел всеобщий приступ хохота, настолько заразительный, что, даже не разбирая, о чём речь – кажется, снова что-то про попкорн, – я тоже расплылась в невольной улыбке.
– Вы всегда так помираете со смеху? – спросила я у Марго.
