Мира Салье
Мальн. Духи и Жертвы
Он выгнулся и закричал, спешно растягивая верх костюма. Следом разорвал рубашку и оглядел торс, на котором будто невидимой рукой выжигали большой треугольник: от верха груди и до низа живота.
Свея подлетела к нему и опустилась на колени.
– Алвис? – Она произнесла его имя едва слышно, словно через силу. – Что происходит?
– Я… не знаю… – хриплым, не своим голосом ответил он и почувствовал на голом предплечье ее теплую ладонь.
– Что мне делать? Как помочь?
– Берег…
– Что?
– Кажется, мне нужно… на берег… – Его язык отяжелел, и слова дались с большим трудом.
Глава 4
Алвис
– Обопритесь на меня. – Свея потянулась к его руке, собираясь закинуть ее себе на плечи, но он отмахнулся от нее. Она снова сердито зыркнула на него. – Сказала же, что я сильнее, чем кажусь! Ну же, помогите мне!
Алвис попытался встать на ноги, но тело почти не слушалось. Его шатало, мышцы отяжелели, настойчиво клонило к земле, и он понял, что без помощи не пройдет и трех шагов.
– В кого вы такой упрямый-то? – выругалась Свея, наблюдая за его тщетными попытками, а затем снова потянулась к его руке.
– Я не хочу причинить тебе боль.
Алвис больше не сопротивлялся, хоть и старался всеми силами перенести вес тела на свои ноги, а не на девичьи плечи. Поднявшись, они не успели ступить и шага, как ноги снова подвели его. Он начал падать, при этом пытаясь освободиться от хватки Свеи, но она вцепилась крепко. Алвис завалился на землю, подмяв Свею под себя, и тут же в ужасе приподнялся на руках.
– Ты в порядке? – прохрипел он.
– Нет! Вы ужасно тяжелый!
– Я ведь говорил.
Плотно стиснув зубы, Алвис напряг мышцы, чтобы удержать себя в прежнем положении. Руки дрожали, пот бусинками стекал по лбу. Он согнул левую ногу в колене и уже собирался встать, как вдруг понял: та находится прямо между бедер Свеи. Одна ее ладонь упиралась ему в обнаженную грудь, а вторая цеплялась в предплечье. Алвис на миг замер, вглядываясь в красивое лицо, порозовевшие скулы и слегка приоткрытые губы. Свея прерывисто дышала.
– Слезьте с меня! – Она сильнее надавила рукой в центр его груди, стараясь не касаться ожогов.
– Пытаюсь!
Алвис не знал, что сильнее обжигало кожу: раны или теплая ладонь на обнаженной груди. Он снова напряг мышцы и перекатился в сторону, заваливаясь на спину.
– Замечательно, – она протяжно выдохнула, – и как вы теперь собираетесь встать?
Он не успел ответить – треугольный знак на груди опалило с новой силой.
Алвис зажмурился и закричал, каждой клеточкой тела ощущая гнев духов. Они требовали, звали…
– Берег… Мне нужно к берегу…
Он почувствовал, как тонкие руки обхватили шею и потянули вверх. Напряженно дыша, он старался помочь ей и приподнять торс, – и у него почти получилось, но тут он, обессиленный, вновь повалился на землю вместе со Свеей. Теперь она лежала на его груди, продолжая обнимать за шею.
– Это делу не помогает, – прокряхтел Алвис, неловко держа ладони на ее талии и осознавая, в каком положении снова оказался. Но тут же поморщился, когда Свея разжала объятия и, приподнявшись, намеренно надавила рукой на то место, где горела рана. – Понял, молчу.
– Вот и замечательно, – бросила она, выпрямившись.
Внезапно Алвис почувствовал, что силы возвращаются в тело. Рана по-прежнему горела, кожу щипало и жгло, но он понимал, что теперь может подняться.
– Мне лучше, – произнес он и встал сначала на колени, а потом на ноги. Он все еще был слаб, руки и ноги дрожали, но по крайней мере теперь он мог самостоятельно двигаться. – Свея, возвращайся во дворец.
Она изумленно заморгала.
– Ну уж нет! Я пойду с вами!
– Я благодарен за твои попытки помочь, но на берегу тебе делать нечего, – сказал Алвис и медленно, слегка неуклюже зашагал вперед. Он слышал, как Свея поплелась позади. – Ты когда-нибудь делаешь, что тебе говорят?
– С чего вдруг я должна вас слушаться? И вообще… А если вам снова станет плохо?
Алвис подавил улыбку, хотя Свея и не могла ее увидеть.
– Думал, тебя это порадует.
Свея за спиной хмыкнула.
Алвиса несколько обескуражило ее поведение, но он догадывался, что, несмотря на неприязнь и всю свою взбалмошность, Свея просто не смогла бы уйти и отказать в помощи, даже если бы была не в силах помочь.
Рану на груди обожгло с новой силой.
Алвис удержался на ногах, лишь резко остановился, из-за чего Свея врезалась ему в спину.
– Вам больно?
– Да, – морщась, выдохнул он и осмотрел себя. Линии символа стали толще, а кровь запеклась, как будто рану в самом деле выжгли раскаленным железом. – Идем.
Они зашагали через сад. Свея постоянно озиралась по сторонам, бросая взгляды то на живые изгороди, то на некогда цветущие растения и серебристые деревья с потускневшими стволами, между которыми вился туман, окутывая мощные корни плотной дымкой. Он знал о ее любви к растениям и о том, что она ухаживала за небольшим садом в ее старом доме.
Но он и сам скучал по сладковатому аромату цветов и их свету. Алвис попросту не узнавал королевство мальнов, не узнавал свой родной дом. Его взгляд задержался на кроне ближайшего древа: тонкие потускневшие листья свернулись в трубочки и выглядели увядшими, но странным образом не опадали.
– Мне жаль, что ты увидела Мальнборн таким.
– Что? – встрепенулась она.
– Мне жаль, что ты увидела Мальнборн таким, – повторил Алвис. – Раньше цветы в садах и на берегу реки благоухали, листва на деревьях отливала серебром на солнце, а их стволы, – он кивнул на древо, мимо которого они проходили, – сияли светом звезд…
– И мальны? – прервала его Свея.
Он вопросительно выгнул брови.
– Когда я увидела тебя в первый раз, – Алвис заметил, что она перешла на «ты», – твоя кожа светилась намного ярче. Сейчас сияние тусклое, едва различимое.
– Да, ты права, – мрачно улыбнулся Алвис.
Поблекло не только сияние. Конечно, мальны не лишились способностей, но чувствовали себя иначе. Раньше после каждого быстрого перемещения Алвис был полон энергии, поскольку способности делали элитных воинов лишь сильнее, а теперь всего через несколько бросков ощущал жуткую усталость.
– А почему у вас вообще светятся глаза и кожа? – вдруг спросила Свея. На мгновение у нее на лице отразилось не просто любопытство, а нотка восхищения, которая тут же исчезла.
– Сияние – признак духовных сил, что струятся внутри нас. Это не только магия и способности, а все, чем мальны наделены с рождения. Когда духовные силы покидают нас, как сейчас, то сияние гаснет. Духи вложили в мальнов частичку своих сил и оставили особый знак, как напоминание. – Алвис склонил голову, демонстрируя духовные метки, и провел пальцами по узорам на висках и скулах.
Свея внимательно разглядывала его лицо, затем опустила взгляд на голые предплечья и резко отвернулась.
Они почти пересекли сад, когда Алвис увидел, как со всех сторон к воротам устремились мальны. Лица у них были озадаченными и напуганными, а движения – неуклюжими и тяжелыми. Он заметил Стейна и Райю. Стейн, как и он сам, шел обнаженным по пояс, а на его груди кровоточил ожог в виде треугольного символа.
– Свея, во дворец, живо! – рявкнул Стейн. – И не вздумай покидать покои, пока я не вернусь, – добавил он, прервав негодование племянницы.
Она недовольно хмурилась, всем свои видом выражая протест. Но, хвала духам, не раскрыла рта.
– Арэя? – сразу спросил Алвис и сглотнул, словно горло набили горячими углями. От одной мысли, что сестра и ее малыш испытали такую же боль, какую ощутил и он, и все остальные мальны…
– Не переживай, она в королевских покоях, Хэвард только что погрузил ее в сон. Она будет в порядке. – Стейн кивком головы указал на приближающегося старейшину, а затем взглянул на свою и рану Алвиса. – Ее одну это не коснулось.
Свея шагнула вперед, но Стейн бросил на нее предостерегающий взгляд, и она замерла на месте. Посмотрела на Алвиса так, будто ждала от него поддержи, но он отвернулся и молча последовал за остальными.
– Это то, о чем я думаю? – спросил он у старейшины, пытаясь подавить зашевелившийся внутри страх за сестру.
– Полагаю, что да. – Выражение лица Хэварда оставалось бесстрастным, но в напряженном голосе слышалось, что ему так же тяжело и больно, как и всем мальнам.
– Они знают.
– Да.
Алвис содрогнулся и замолчал. Он не мог допустить, чтобы с сестрой и ее малышом что-то случилось. Он и так достаточно потерял…
«Обязательно найдется выход. Даже если в поисках ответов мне придется всколыхнуть весь этот треклятый мир!»
Они шли к реке, к которой, казалось, стекался весь город. Правый и левый берег Лауна, насколько позволяли видеть глаза, уже были усыпаны жителями.
Алвис устремился в хаос, упрямо пробиваясь сквозь напуганную, но словно оцепеневшую толпу. Он кричал, пихался и толкался, пока не оказался у самого края берега.
Только тогда он увидел поверхность реки… От нее исходил свет, который с каждой минутой становился все ярче и поднимался все выше, пока белое свечение не накрыло пространство вокруг.
Алвис щурился, а затем вовсе закрыл глаза.
Земля под ногами загрохотала, воздух разорвал оглушающий звон, и Алвис схватился за голову, падая на колени. Он не понимал, раздавался этот гул только в его голове или же разносился по всему берегу. Сквозь звон и боль он едва слышал крики.
Он слегка приоткрыл веки, но свет был настолько ярким, что обжег глаза. Пришлось снова закрыть их. Но по нечетким очертаниям Алвис успел заметить, что все остальные тоже стояли на коленях и держались за головы.
Звон становился все громче.
Алвис почувствовал, как что-то теплое и мокрое потекло по шее.
Кровь. У него из ушей шла кровь.
Он не знал, сколько прошло времени, но отважился открыть глаза – свет уже был не таким ярким. Некоторые мальны продолжали истошно вопить, изгибаясь от нестерпимой боли. У Стейна и Райи из ушей бежала кровь, и они оба стояли на коленях, уперевшись ладонями в землю.
Алвис повернулся к реке. Сияние обретало контуры поистине гигантских размеров.
Он чувствовал их. Все мальны чувствовали. Нечто безмерно древнее, не принадлежащее ни одному из миров, ни даже этому времени.
Он нашел взглядом Хэварда и прочитал по губам: «Таос…»
Снова раздался оглушающий звон. Мальны схватились за головы и закричали. Кричал и Алвис. Кровь все сильнее сочилась из ушей, а теперь еще и бежала из носа. Горло будто сжали когтями. Он не мог дышать. Перед глазами все расплывалось.
Алвис не сразу осознал, что произошло – возможно, просто отключился, – но он больше не чувствовал боли. Звон стих, воцарилась странная тишина. Зрение прояснилось, и Алвис увидел, как Хэвард ошарашенно уставился куда-то.
Радвальд.
Два верховных старейшины с дикими глазами смотрели друг на друга, но потом Радвальд вскочил на ноги и ринулся бежать.
Алвис понял.
Этот звон… Духи говорили с мальнами, но понимать их речь могли лишь верховные старейшины. И теперь Радвальд все узнал. И он не станет молчать. Да, верховный старейшина был верен династии, но в первую очередь он служил духам и своему народу.
Короткий рывок, и Алвис оказался рядом со старейшиной. Схватил его за руку и в следующий миг вместе с ним переместился к дворцовым воротам, а затем неуклюже ввалился в зал совета. Вообще, Алвис никогда не применял способность ни к людям, ни к мальнам, тела которых не были приспособлены для подобной скорости, потому что перемещение грозило тяжелыми последствиями. Но выбора не осталось, и он пошел на риск.
Об этих неприятных последствиях он узнал сразу после Ритуала Посвящения, когда обрел способность. Похваставшись сестре, он взял ее за руку и рванул от берега реки к мосту. Тогда Арэя почувствовала лишь легкое головокружение, на что они даже не обратили внимания. Но чуть позже, стоило им промчаться от дворца к городской стене, все сразу выяснилось. Алвису и самому стало плохо, когда он увидел, что сестру рвет кровью из-за тяжелых внутренних повреждений.
В последний раз он проделывал нечто подобное несколько месяцев назад – когда перенес подальше от Гелиена раненого Стейна, но тот, к счастью, практически ничего не ощутил.
После перемещения старейшина Радвальд завалился прямо на пол. Его кожа из белоснежной превратилась в пепельно-серую. Казалось, что его вот-вот стошнит.
Алвис, встав рядом, со стоном согнулся пополам. Боль по-прежнему раздирала грудь, дыхание прерывалось, словно он был обычным мальном и только что пробежал до самого Деароса.
– Как… вы… смеете? – выдавил Радвальд.
– Успокойтесь, старейшина, вас нужно осмотреть. Вы могли пострадать.
Алвис выпрямился и протянул руку, чтобы помочь ему подняться, но старейшина зашелся в кашле, и его стошнило кровью.
– Я… не буду… молчать! – захрипел тот.
– Поэтому вы здесь. – Алвис стиснул кулаки. Он и не надеялся на поддержку Радвальда, но тот мог хотя бы выслушать их, дать возможность объясниться. – Старейшина, у вас внутренние повреждения. Позвольте помочь, а потом мы поговорим.
Радвальд попятился назад, не позволяя коснуться себя.
– Я знаю, что вы хотите сделать! Я не только слышал духов, но и видел все, что узрел Хэвард. Теперь все узнают, что вы задумали. Вы не понимаете, с какими силами решили тягаться.
– Ошибаетесь, старейшина, мы все понимаем.
Радвальд с холодной неприязнью оглядел Алвиса:
– Одно дитя за целый народ! Как вообще можно сомневаться?
– А вы бы так легко отдали своего ребенка? – вскипел Алвис. – Цель не оправдывает средства.
– Это не ваш ребенок!
– Это ребенок моей сестры. Моя кровь. Никто пока не делает выбор. Нам просто нужно время, чтобы найти выход.
Алвис все никак не мог совладать с дыханием. В голове лихорадочно кружились мысли. Если старейшина выйдет из зала совета, всем их замыслам придет конец. А судьба племянника…
– Другого выхода нет! А этому выродку… – Радвальд вновь закашлялся кровью. – Ему все равно не место среди мальнов. Это существо, его сила…
– Не называйте его так!
Алвис с такой дикой ненавистью посмотрел на старейшину, что тот попятился, приготовившись к худшему. Чего только стоило оставаться на месте! Слова Радвальда пробуждали в нем ту часть, которую он с трудом подавлял: все самое плохое, что было в нем и что однажды удалось вытащить на поверхность Оддвину – мальну, которого он когда-то считал своим другом и который разделил участь отца.
– С рождения сына короля Рикарда мы думали, что пророчество о Гелиене Мальнсене, – почти шепотом заговорил Радвальд. – Когда Элиас забрал ребенка, старейшины скрыли его чарами, практически сделав человеком до двадцати одного года… Конечно, позже Кьелл объяснил суть этого заклинания, но факт оставался фактом: любой несчастный случай мог прервать великую династию. Тогда мы не знали, что дитя под воздействием заклинания нельзя было ранить. И советники хотели вернуть принца уже через несколько лет. Состоялось голосование. Большая часть Совета во главе с Арвидом высказались против. Вероятно, они втайне надеялись на смерть ребенка. Ведь кто опаснее: Кьелл или его наследник, первенец Мальнсен, способный принести погибель всем мальнам – всему, что сотворили духи?
Гнев, вновь захлестнувший Алвиса, перешел в пылающую ярость. Он стиснул зубы и прошептал:
– Если вы хоть пальцем тронете ребенка моей сестры, вы познаете, на что действительно способен Гелиен Мальнсен.
«Цена для него не имеет значения, когда дело касается близких».
Радвальд приложил ладонь к груди и поморщился: ему явно стало хуже.
– Династия обречена, – выдохнул он. – Гелиен Мальнсен не проснется.
Алвис вздернул подбородок.
– Это мы еще посмотрим.
Дверь с силой распахнулась, и его обдало ледяным воздухом, от которого по спине побежали мурашки. Казалось, снаружи стало еще холоднее.
В зал ворвались Стейн, Райя и Тален. Последним влетел Хэвард.
– Вы не посмеете… – прошипел Радвальд.
Хэвард взмахнул рукой, и старейшина упал без сознания.
– Он спит, – сразу пояснил он. – Радвальд успел поднатаскаться. Мне потребуется время, чтобы сломать его защиту и заменить воспоминания о сегодняшнем вечере.
– Но ты сможешь? – спросил Алвис.
Конечно, он не желал идти на крайности, но если потребуется… Он был готов на все ради сестры и ее ребенка.
Его вопрос повис в тишине зала.
– Смогу, – наконец ответил Хэвард, явно о чем-то размышляя.
Алвис догадался, о чем темнорожденный старейшина умалчивает и чего не скажет вслух: если у него не получится, то в сознание Радвальд уже никогда не придет. Члены Темного круга Кьелла не боялись замарать руки – особенно ради того, чем по-настоящему дорожили.
Потом Алвис быстро пересказал недавний разговор с Радвальдом.
Стейн прислонился к стене возле двери. Он потирал шею, размазывая кровь, что сочилась из ушей и запекалась в длинных черных волосах, и смотрел на старейшину. В его глазах угадывалось лишь желание убивать, и Райя, стоящая рядом, предостерегающе сжала его ладонь.
Лицо Талена оставалось безучастным, но глаза пылали, когда он прошел в центр зала и склонился над Радвальдом. Протянул руку к старейшине, изо рта и носа которого текли струйки крови.
– Старейшине нужна помощь целителей, – с безмятежным спокойствием произнес он.
– Хэвард, что ты слышал? – спросил Стейн, проигнорировав слова советника. – Это был…
– Сильнейший из духов. Тот, кто сотворил Священный камень и подарил магию мальнам. Таос.
Каждый мальн наизусть знал легенды о первом короле Мальнборна. И в этих историях всегда упоминалось имя лишь одного духа – того, кто откликнулся на мольбы Мануса Мальнсена и назвал свое имя. На всем Великом континенте почитали и поклонялись духам, но подробностей о высших существах никто не знал. Только мальнам было ведомо имя сильнейшего из создателей.
– Что он сказал? – продолжил расспрашивать Стейн.
Хэвард хмурился, словно силился оживить в памяти тот момент.
– Двадцать один год. Духи прекратят изливать гнев на Мальнборн до совершеннолетия первенца Гелиена Мальнсена. В ночь своего Посвящения наследник должен войти в священную реку либо…
Старейшина замолчал, и тишина в зале стала почти осязаемой.
– Либо? – разом спросили Стейн и Райя, хотя ответ не требовался.
У Алвиса сразу же сдавило в груди.
– Либо конец всем: и мальнам, и смерглам. Как и гласит пророчество.
Глава 5
Ларен
Дворец еще спал.
Свадьба Финна и Литы длилась почти три дня, и все наконец попрятались в покоях. Колокола больше не звенели, смех и музыка стихли, и только слуги, стараясь быть незаметными, наводили порядок.
Алантцы прибыли в Деарос всего пять дней назад. Дорога вышла долгой и утомительной. Несмотря на то что Ларен заранее отправил обоз с вещами в столицу Хадингарда, двигался королевский отряд медленно. Отец слабел на глазах и дважды хватался за сердце. Ларен настороженно относился к мальнам, не доверял им, но узнав, что мальнийские целители смогут вылечить его отца… Ради этого он готов был подружиться с самой темной тварью, не говоря уже о мальнах. Теперь он навсегда будет в долгу у короля Мальнборна.
Едва гости с севера переступили порог дворца, как мальнийские целители взялись за дело и уже через несколько минут отправились домой. Как понял Ларен, старейшинам было приказано ожидать короля Аланты, и в этом томлении они поставили на ноги чуть ли не половину больных жителей Деароса, а также снабдили хадингардских лекарей целебными зельями. Когда отец бодрой походкой вышел из комнаты, Лита не сдержала слез – разревелась, повиснув у него на шее.
Ларен долго слушал тяжелый рассказ Финна, почему он не сможет лично поблагодарить короля Мальнборна за спасение отца. Вероятно, для людей Гелиен Мальнсен все равно что мертв.
Эрик был разбит. Да, он ответственно выполнял свои обязанности, везде и во всем помогая Финну, но, по словам, прежний Эрик исчез. Стал молчаливым и зажатым, совсем перестал улыбаться, а про его раскатистый смех вообще можно было забыть. Все изменилось в мгновение ока, когда вместе с алантцами с далекого севера возвратилась Кая. А новость о том, что он скоро станет отцом, практически вернула прежнего Эрика, и впервые за прошедшие недели он по-настоящему улыбнулся.
Все то время, пока Финн ждал невесту, столица готовилась к королевской свадьбе. Он дал гостям лишь два дня на отдых, прежде чем в Хадингарде появится новая королева.
Ларен и подумать не мог, что парень, однажды угодивший в плен к костяному народу и спасенный алантцами, окажется хадингардским принцем и вскоре станет ему близким другом, а после и мужем его сестры. Хотя чему он удивлялся? С Финном они сразу нашли общий язык. Его жажда узнавать новое и поистине врожденный талант увлекательно излагать истории удивительным образом располагали к себе людей. А желание обучиться иноземному боевому искусству только сильнее сблизило их.
В тот день, когда Ларен представил Финну свою сестру, он с первого взгляда понял, что если дело не кончится свадьбой, то разбитым сердцем. Что и случилось.
Лита тогда изрядно удивила Ларена, ведь алантские мужчины и близко не могли подойти к ней. Ее гордый и своенравный характер не допускал чрезмерной опеки старшего брата. Лита и без него легко избавлялась от навязчивых женихов – особенно тех, что выбирал отец. По его словам, умением «тараторить» и смеяться часами без остановки дочь пошла в мать. Помимо этой черты и Ларен, и Лита унаследовали от королевы Аланты нетипичные для северян яркие бирюзовые глаза, намекавшие на иноземных предков матери.
Ларен помнил, как Финн был очарован глазами алантской принцессы и просто молча наслаждался ее голосом. Впервые ему нравилось не говорить, а слушать, и тогда Ларен все понял. Он и сейчас видел тот миг, когда друг просил благословения на брак.
Прежде чем покинуть Аланту, Финн простился с ним и отцом, но не удосужился объяснить причин своего поступка, хотя Ларену все стало ясно без слов. Он не приставал с расспросами ни к нему, ни к Лите. Чувствовал, как ей тяжело, хотя она не признавалась в кошмарах, и ему не приходилась успокаивать сестру – на то она и северянка. Но Ларен догадался, что все дело в ее повторяющемся сне: о том дне, когда она осознала, что потеряла любимого навсегда. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как взять Литу за руку и самолично отправиться с визитом к новому королю Хадингарда.
Однако в этот раз не только здоровье отца и свадьба сестры стали поводами покинуть Аланту. Все три королевства, связанные древней клятвой с первым мальнийским королем, собирались на Совет в Дартхолле. Инициатором выступил сам Дартхолл, отныне тесно соседствующий с Мальнборном.
Приглашение получило и алантское королевство. Ларен не понимал, чем ледяной народ заслужил право принимать участие в подобном Совете. Аланту с мальнами не связывала клятва на крови. Возможно, король Дартхолла пожелал увидеть наследного принца в качестве будущего союзника и супруга своей дочери.
Финн не стал тянуть с поездкой.
Пока столица отдыхала от череды праздников, было решено выдвигаться на Совет. У главных дворцовых ворот уже ждали небольшой отряд из гвардейцев, самолично отобранных капитаном Матсом, и несколько алантских воинов. Эрик решил остаться в Деаросе подле беременной жены, а Лита захотела еще немного побыть с отцом. Несмотря на то что сердце ему подлатали, возраст не позволял ему пускаться в очередную скорую поездку.
К изумлению Ларена, неподалеку от Финна восседала на лошади Адела.
– Она всегда мечтала увидеть Дартхолл, я ничего не смог сделать, – ответил на невысказанной вопрос Финн, пожав плечами.
Адела. Ларен бы не сказал, что их отношения изменились в худшую или лучшую сторону. Они спокойно выносили друг друга, а их общение ограничивалось лишь парой фраз:
– Здравствуйте, принц.
– Как поживаете, леди Адела?
Просто не счесть, сколько раз Ларен игнорировал слова сестры, когда та пыталась завести с ним разговор на эту тему:
– Брат, я вижу, как ты на нее смотришь. Если Адела тебе небезразлична, найди силы простить. Расторгни помолвку с принцессой Дартхолла, не обрекай себя на жизнь без любви.
Но Лита не понимала, что он давно простил Аделу – практически сразу по возвращении в Аланту. Сначала Ларен не желал этого признавать из-за своей чрезмерной гордости, а когда признал, стало слишком поздно. Отныне он был обручен с принцессой Дартхолла.
После того как Ларен дал отцу ответ, тот предупредил, что король Дартхолла – как и его сын – чересчур высокомерен и горд, и в случае разрыва помолвки способен пойти на отчаянный шаг, чтобы отстоять честь дочери и ответить на нанесенное оскорбление. Ларен не хотел, чтобы из-за его ошибок гибли алантцы, поэтому его судьба была решена и пути назад не существовало.
До столицы Дартхолла отряд двигался в быстром темпе. Спали всего по несколько часов в сутки, потому что никто не желал растягивать путешествие. Да и свободные земли кишели дикарями, так что члены отряда всю дорогу оставались напряженными.
По пути в Хадингард алантцы дважды столкнулись с дикарями, но, к счастью, королевские гвардейцы легко смогли противостоять врагу.
Проблема с костяным народом должна была стать одной из тем предстоящего Совета: объединение людских сил против общего врага. Вероятно, этот вопрос предполагалось обсудить только после того, как Дартхолл покинет делегация Солнума – южан проблемы с дикарями не касались. Конечно, если они не намеревались проявить благородство и помочь.
– Я знаю, о чем ты думаешь. – Финн выдернул Ларена из мыслей, шумно разломав пополам хрустящий кусок хлеба.
Ларен уставился на кожаный нарукавник, так и не притронувшись к еде, а чай в руках почти остыл.
– Что?
Они сидели у костра – это был первый привал за сегодня. Гвардейцы подтащили к костру большое бревно, чтобы не сидеть на холодной траве.
В дорогу и Ларен, и Финн облачились в легкую кожаную броню. Конечно, это было менее безопасно, зато так они могли оставаться более подвижными в бою. Но, поскольку для хадингардцев конец осени выдался непривычно холодным, Финн накинул на плечи еще и плотный дорожный плащ, а вот Ларен в такую погоду прекрасно обходился без верхней одежды.
Каждое утро небо затягивали хмурые облака, которые низко стелились над окрестными лесистыми холмами и лугами, и периодически моросил дождь. По вечерам они все устраивались как можно ближе к костру, ежась от сырости, и выдыхали облачка пара.
– Завтра к полудню уже прибудем в Дартхолл. Твое выражение лица может означать только одно. Принц Дильяр.
Ларен фыркнул:
– Мне нет дела до наследного принца Солнума.
– Хорошо. – Финн стряхнул хлебные крошки с колен, и его глаза редкого золотистого оттенка предостерегающе блеснули в свете костра. – Этот Совет очень важен для всего континента. Надеюсь, ты не позволишь событиям прошлого все испортить.
– Не беспокойся насчет этого.
Принц Дильяр Садер.
Ларен не сдержался и сжал кулаки, стоило ему только подумать о наследнике Солнума. Престол в южном королевстве передавался по старшинству, однако вот уже сотни лет младшие королевские отпрыски стремились воткнуть кинжал в спину старшим наследникам, чтобы на шаг приблизиться к трону. В Солнуме это считалось нормой, даже традицией – выживал сильнейший муж. Однако ходили слухи, что принц Дильяр искренне любил младшего брата, принца Ширина. Ширин не только не собирался вонзать кинжал в спину, но и готов был подставить свою собственную, лишь бы защитить Дильяра. Младший брат служил надежной и верной опорой старшему, что положило конец смертям членов королевской семьи. Только за это Ларен мог бы уважать Дильяра, если бы однажды не застал его в постели со своей возлюбленной.
В юности Ларен дважды вместе с отцом посещал с дружественным визитом Солнум. Как и король южного королевства и его старший сын дважды гостили в Аланте. В первый визит Ларен подумал, что обрел хорошего друга и будущего союзника в лице Дильяра. А во второй – едва не развязал войну между королевствами, когда обнажил меч и ранил принца. К счастью, тот заверил своего отца, что это был всего лишь учебный поединок и он виноват в случившемся из-за собственной невнимательности.
Первая влюбленность Ларена закончилась предательством, и с тех пор женщины не задерживались в его постели дольше, чем на одну ночь.
Но разукрасить физиономию Дильяра хотелось даже сейчас.
Финн отошел от костра, чтобы о чем-то поговорить со старшим караула, и Ларен даже не заметил, как Адела заняла место брата, плотнее укутавшись в темно-бордовый плащ. Длинные темно-каштановые волосы, не спрятанные под капюшоном, мягкими волнами струились по плечам, подчеркивая нежные изгибы тонкой шеи.
– Почему вы не ладите с принцем Солнума?
– Старая история, – отстраненно бросил Ларен и замолчал.
Адела смотрела на него в ожидании продолжения. Осознав, что он не собирается говорить, она встала на ноги.
– Адела? – громко позвал Ларен, и она замерла. – Прошу вас, сядьте. Я должен вам кое-что сказать. – Когда она снова опустилась на бревно, он постарался подобрать нужные слова. – Уже завтра мы прибудем в Дартхолл, и после заседания я сразу отправлюсь в Аланту.
Адела поджала губы.
– Зачем вы говорите это мне, принц?
Зачем? Да затем, что Ларен самый настоящий глупец, который из-за собственной гордости испортил себе жизнь. И не только себе. Как минимум еще и принцессе Дартхолла, которой предстояло познать не только алантские морозы, но и холодность будущего мужа.
И сейчас, в эту самую минуту, ему хотелось кричать.
– Мы вряд ли снова увидимся, по крайней мере в ближайшие несколько лет. Хочу, чтобы вы кое-что знали. – Он сделал паузу и проглотил ком, вставший в горле. – Я давно простил вас. Более того, не имел ни малейшего права злиться. Если даже Финн простил, я не должен был…
«…отталкивать тебя».
Ларен стиснул челюсти, пытаясь подавить злость на самого себя. Он чувствовал, как от переизбытка эмоций на лице начал дергаться мускул.
– Ларен, вы не Финн и на все смотрите иначе, – натянуто улыбнулась Адела. – Вы имели полное право злиться из-за того, как я поступила с вашим другом. Только я одна во всем виновата.
Ларен всегда был рабом своей гордости. Она повелевала им и сопровождала по жизни, но впервые он готов был отречься от всех принципов, переступить через себя и растоптать эту треклятую гордость. Он желал забрать все обидные слова, которые сказал ей: «Вы трусливая… двуличная… видеть вас не хочу!»
– Нет, я виноват перед вами, Адела, виноват перед собой. И за эту ошибку я буду расплачиваться всю оставшуюся жизнь.
Ларен долго смотрел на нее. Так долго, что Адела съежилась и крепко сжала руки.
– Ларен, вы… не обязаны. Король Ленрис… он отступит, если…
– Нет, Адела, обязан. Обратной дороги нет. – Он провел пальцами по серебристо-белым волосам, нервно дернув за корни. – Но я рад, что по крайней мере вы сможете быть счастливы и выйдете замуж по любви.
Адела опустила глаза и покачала головой.
– Нет, уже нет.
Ларена будто ударили под дых. Дыхание перехватило, когда он понял смысл ее слов.