Мира Салье
Мальн. Духи и Жертвы
– Вижу. Холодно и отстраненно.
– Ничего ты не видишь, болван! – огрызнулась она.
Стейн схватил ее за талию, притянув к себе.
– А за болвана ответишь, – сказал он и, наклонившись, поцеловал чувствительное место у нее за ухом.
– Разве я не права? – Она откинула голову назад, обнажая для него шею. – Ты двадцать лет не замечал, как я к тебе на самом деле относилась.
Стейн водил губами по нежной золотистой коже, иногда покусывая ее.
– Ты хорошо это скрывала.
Райя положила ладонь ему на грудь, а затем проникла рукой под рубашку и коснулась его сердца, которое вот уже несколько минут билось неровно. Стейн почувствовал ее тепло, проникающее под кожу. Он обхватил запястье Райи и сильнее прижал ее руку к груди. Его губы замерли над ее губами, обольстительными и манящими. Ее рот на выдохе приоткрылся, и Стейн вмиг забыл и о племяннице, и о друге, потому что желание затмило прочие мысли.
Он видел лишь ее, хотел лишь ее.
– Ну да, как я могла устоять перед…
– Сильным, обаятельным и безумно привлекательным воином?
– Забыл добавить «скромным», – шепнула Райя. Ее дыхание ласкало ему губы.
– О, я весьма скромен.
Рука, которой он обвивал тонкую талию, дернулась, и Стейн сильнее прижал ее к своему телу.
– Господин командующий, мне не нравится блеск ваших глаз. О чем это вы думаете?
– О, милая Райя, ты правда хочешь знать, о чем я сейчас думаю? – Он положил руку ей на бедро, и Райя потянулась, лишь на мгновение коснувшись его губ, а потом вдруг вынырнула из объятий и подошла к дверям покоев. Быстро оглянувшись, она проскользнула внутрь.
Когда Стейн вошел в комнату, она стояла спиной к нему и слегка крутила головой, словно осматривала хорошо знакомые ей покои, оформленные в темных тонах. В отличие от отца, Стейн давно переделал интерьер и заменил мебель. Даже распорядился, чтобы здесь разрисовали потолок, придав тому сходство со звездным небом.
Он прислонился к дверям, скрестив руки на груди.
Райя сделала шаг, замерла напротив тлеющего камина и, не оборачиваясь, произнесла:
– Можно тебе признаться?
– Любовь моя, уже поздно скрывать свои чувства. – Но, расслышав в ее голосе серьезные нотки, добавил: – В чем?
– Мне не нравится здесь. Я скучаю по Черным горам, скучаю по дому.
– Я тоже скучаю.
Он говорил правду. Он тосковал по Черным горам, но не так, как большинство темнорожденных. Он привык к здешней жизни, и ему даже нравился Мальнборн, но не прошло ни дня, чтобы он не вспоминал о доме.
– С тех пор как мы сюда попали, наша жизнь стала… непредсказуемой, – прошептала она.
Стейн приподнял брови.
– Не думал, что тебе по нраву скучная жизнь.
Райя повернулась и, словно не услышав его слов, продолжила:
– Только кажется, что все осталось позади, как снова что-то происходит. И нет больше смысла ждать, надеяться… Это лишь вопрос времени, когда духи раскроют наш замысел и накажут нас и всех мальнов.
Она стянула верх боевого костюма, а затем медленно, одну за другой, начала расстегивать пуговицы на рубашке. Стейн тяжело сглотнул, когда черная ткань с тихим шуршанием упала к ее ногам, а темные волосы мягкими волнами рассыпались по обнаженной груди, полностью скрывая ее.
Они засыпали и просыпались в объятиях друг друга, но между ними еще не было настоящей близости. После похорон его отца Райя настояла на соблюдении положенного у мальнов траура длиной в шестьдесят дней: она не хотела, чтобы их первая ночь стала лишь средством забыться. Потребовалась вся выдержка Стейна, чтобы не касаться любимой так, как того желала каждая клеточка его тела.
– Я не хочу больше ждать, чтобы броситься в бездну и показать, как сильно я люблю тебя. Я не хочу больше ждать…
– Тогда иди ко мне, – выдохнул он, почувствовав, как кровь в венах запульсировала сильнее.
За несколько коротких шагов они оказались рядом. Стейн схватил Райю за талию и с жадностью набросился на ее рот, сливаясь в поцелуе – страстном, почти грубом. Как только их языки столкнулись, она застонала и требовательно впилась пальцами в мускулы на его руках. Стейн заскользил ладонями по ее обнаженной спине и плечам, желая прикоснуться к каждому сантиметру кожи, но тут Райя прервала поцелуй и снова отстранилась. Он зарычал, чувствуя, как загораются его глаза. Райя лишь слегка улыбнулась, взяла его за руку и потянула за собой. Остановившись напротив громадной кровати, толкнула его в грудь, и он упал на матово-черные шелковые простыни.
– Райя, – прохрипел он, когда она уселась на него верхом, расставив колени по бокам от его бедер.
Она решила поиграть с ним. Хорошо. Он подыграет. Пока.
Райя наклонилась и слегка прикусила его нижнюю губу. Стейн положил руки на ее обнаженную талию и медленно скользнул вверх, откидывая назад длинные волосы и открывая взору грудь. Он накрыл ее обеими ладонями, наслаждаясь мягкостью и бархатом нежной кожи, и проникновенно сказал:
– Ты прекрасна… Восхитительно совершенна.
Он поднял голову, и их взгляды встретились. В янтарных глазах Райи горело столь сильное желание, что даже ее потрясающее тело слегка подрагивало под его ладонями.
Тут она снова толкнула его в грудь и начала расстегивать рубашку, но Стейн перехватил ее пальцы с хищной улыбкой.
– Хочешь быть главной? – Приподнявшись, он легко коснулся языком ее затвердевшего соска, и громкий стон тут же заполнил мирную тишину покоев. – Тогда у нас проблема. Я тоже люблю быть главным.
Стейн резко перевернулся, оказавшись сверху и накрыв ее тело своим. Она схватилась за его плечи, впившись в них ногтями, и открыла рот – явно вознамерилась возразить.
«Небеса, как она очаровательно хмурится!»
Но Стейн прильнул к ее губам, не давая ответить. В его требовательном поцелуе ощущался голод, сдерживаемый все это время.
– Что ты со мной делаешь… – прошептал он, разорвав поцелуй.
Райя ответила загадочной улыбкой, и ее сердце бешено заколотилось, когда он коленом раздвинул ее бедра. Ее кожа пылала, глаза ярко горели, а грудь часто поднималась и опускалась. Она коснулась щеки Стейна, а затем провела теплой ладонью по его волосам, пропуская их между пальцами. Когда он стянул с себя рубашку и отбросил в сторону, ее руки мгновенно легли на разгоряченную кожу, и Райя начала ощупывать тугие мускулы на груди и животе. Стейн издал гортанный звук и едва не набросился на нее, словно изголодавшееся животное. Он не помнил, когда в последний раз так долго воздерживался, но старался владеть собой, давая ей время изучать его тело и медленно, мучительно медленно очерчивать каждую мышцу.
– И ты прекрасен…
– Знаю.
– Ненавижу тебя, – фыркнула Райя.
– Врушка, – с тихим смешком сказал Стейн, но в тот момент, когда ее ладонь двинулась вниз по дорожке черных волос, задевая ремень, у него перехватило дыхание. Она уверенно скользила рукой все ниже, поглаживая его через штаны. Не в силах стерпеть, Стейн вновь прижался к ее телу, а затем и к распухшим губам. Как только его обнаженный торс потерся о ее грудь, и без того шаткая стена, которая сдерживала желание все эти месяцы, пошла глубокими трещинами.
Стейн потянулся к пуговицам на ее штанах и, поменяв положение ног, несколькими ловкими движениями снял с нее остатки одежды, затем обхватил ее бедро и закинул себе на талию. Ладонью провел по икре и скользнул по согнутой ноге выше, пока его губы медленно спускались к ее шее, груди и животу. Он собственнически покусывал ее восхитительно гладкую кожу, отчего Райя выгибала спину и запрокидывала голову.
Получая удовольствие от того, как ее тело отзывалось на его прикосновения, Стейн спускался все ниже, водил языком по внутренней поверхности бедра и оставлял на ней поцелуй за поцелуем. А когда он коснулся самой чувствительной части тела, с губ Райи сорвался громкий стон. Он ласкал, истязал ее плоть, чувствуя, как она выгибается навстречу каждому прикосновению. К языку добавились пальцы. Сначала один, затем второй. Стейн неспешно двигал ими внутри нее, продолжая языком очерчивать круги на нежной точке. Райя стонала и изнывала от желания – ей явно было мало пальцев. Она дернулась, будто собиралась привстать, но Стейн зарычал и надавил ладонью ей на живот, не позволяя шевелиться.
– Стейн… пожалуйста… – выкрикивала она, умоляя о большем, пока он изгибал пальцы внутри нее и ускорял темп.
Но он хотел большего, хотел ее всецело и без остатка, только для себя самого.
Наконец все стены рухнули. Он отстранился и скользнул взглядом по ее обнаженному телу. Каждый его сантиметр был безупречен, одновременно женственный и натренированный. А эти соблазнительные груди, плоский живот, крепкие бедра… Она выглядела прекраснее, чем во всех его снах и любой из фантазий.
Вот уже совсем скоро он медленно исследует руками, и не только руками, ее восхитительное тело, покроет поцелуями каждый миллиметр кожи. Он будет наблюдать и подмечать прикосновения, от которых она дрожит, а потом даст ей полную власть над собственным телом.
Но не сейчас.
Сейчас Стейн слишком долго томился в ожидании, слишком сильно желал эту женщину.
Не в силах больше сдерживаться, он начал стягивать с себя штаны. Райя приподнялась на локтях и следила за каждым движением его рук. Покусывала пухлые чувственные губы, откровенно разглядывая его. Мгновение Стейн наслаждался восхитительным зрелищем того, как она изучает его тело, останавливаясь на возбужденной плоти, но потом все самообладание иссякло. Он прижался к телу Райи своим и обхватил ее подбородок, заставляя посмотреть ему прямо в глаза.
– Я люблю тебя, – прошептал Стейн.
– И я люблю тебя, – выдохнула ему в рот Райя.
Стейн медленно вошел в нее и замер, давая ей привыкнуть к ощущениям. Он и сам словно впервые почувствовал такое наслаждение, судорогой пронзившее его тело. Когда он проник еще глубже и начал двигаться в ней, покрывая поцелуями ее подбородок, шею и грудь, Райя издала рваный вздох. Обхватив ногами его талию, она царапала ногтями спину и требовала двигаться быстрее, жестче. С каждым новым толчком шептала: «Я люблю тебя».
Стейн едва не сошел с ума при виде того, насколько прекрасно ее тело подходит к его.
Он наклонился и провел языком вдоль груди, замедляя темп. Каждое касание к коже сопровождал медленным толчком в нее, а потом также медленно выходил. Райя ерзала под ним, выгибая спину и дрожа всем телом от удовольствия.
– Стейн, – взмолилась она. Видимо, ей надоела эта игра.
– Да, милая Райя, – поддразнил он. – Хочешь больше?
– Да!
– Желание дамы для меня закон. – И он с такой силой толкнулся бедрами, что ее тело заскользило по черным шелковым простыням. Он двигался в ней как безумный, упиваясь тем, как меняется ее выражение лица и как подпрыгивает восхитительная грудь.
Духи! А какие звуки срывались с ее уст!
После очередного мощного толчка Райя резко приподнялась, явно желая утолить бушующую в венах страсть. Она перехватила инициативу, устроившись у него на коленях, но в этот раз Стейн не стал препятствовать. Он зачесал ее волосы назад, открывая лицо, и слегка потянул за них, отчего она высунула язычок и облизала губы.
– Ты ведь понимаешь, что околдовала меня? Завладела мной без остатка?
– Так докажи, – промурлыкала его дикая кошечка, и он мгновенно обрушился на нее в новом поцелуе, кусая нижнюю губу. Райя крепко вцепилась в его плечи, будто боялась, что любимого вырвут из объятий, и властно очертила рельеф мышц, а затем привстала и на выдохе опустилась прямо на него.
– Проклятие, Райя, – выругался он, и из его глаз словно посыпались искры.
Она что-то невнятно бормотала, снова и снова опускаясь на него, пока он терзал ее губы. Между поцелуями Стейн смог разобрать лишь одно слово: «люблю».
Еще не раз за долгую ночь она с тихими и громкими стонами повторяла его. Ее слова слились в блаженную мелодию, в которой смешались звуки их тяжелого дыхания, соприкосновения мокрых тел и шепота, срывавшегося с ее уст. Их любовь была отчаянной, временами неистовой, и она сочетала в себе все то, что Стейн всю свою жизнь предпочитал разделять.
Любовь и страсть.
Раньше он знал лишь последнее. Теперь же Райя была его женщиной. Он любил ее и желал каждую минуту во сне и наяву. И желание не проходило – только усиливалось.
Стейн никогда не забудет, как она смотрела на него, когда впервые призналась в любви. Никогда не забудет ее взгляд, такой любящий и нежный… Пламя в груди, трепет, что он чувствовал в ее присутствии… Чистая, невозможная страсть, бушующая в крови, ни на миг не угасала. Это чувство окрыляло и вместе с тем пугало его до ужаса, но он хотел, чтобы так было всегда.
Он мечтал провести безмерно долгую жизнь только с ней.
Он хотел, чтобы она стала его женой.
Он принадлежал ей навечно.
Глава 8
Арэя
Легкое прикосновение к щеке заставило ее резко вынырнуть из сна.
Рядом с ее кроватью замер расплывчатый силуэт с изумрудными глазами, ярко горящими в темноте.
Арэя отползла на край постели и часто заморгала, пытаясь смахнуть сонную пелену.
«Показалось».
Она начала осматриваться. Огромный бассейн в центре главной комнаты выглядел словно безмятежное озеро. Занавески у распахнутых окон едва заметно колыхались, а рядом на круглом столе стоял поднос с нетронутым ужином. Поленья в большом мраморном камине давно прогорели.
Не раздавалось ни звука. Не было ни единого признака того, что здесь кто-то находился.
Снова внимательно осмотревшись, Арэя коснулась щеки и вздрогнула.
«Это был сон, всего лишь сон».
Она положила голову на подушку и закрыла глаза.
«Он не мог быть здесь… Не мог…»
В ее сознании мелькнуло еще одно воспоминание.
Почувствовав чужеродную силу, Арэя пришла в себя. Она слишком быстро вскочила на ноги, отчего у нее закружилась голова, а затем затошнило.
А вдруг все случившееся в зале совета не более чем иллюзия, очередной кошмарный сон?
– Успокойтесь, Ваше Величество. Вы в своих покоях, в безопасности.
Она узнала голос Хэварда, и он помог ей снова лечь в постель.
Холодный ветер, подувший из открытых окон, всколыхнул занавески и заставил ее поежиться. В горле запершило.
Старейшина настороженно посмотрел на нее и протянул стакан воды, а затем одним взмахом руки закрыл все окна.
– Хэвард, вы живы. Я боялась, что он солгал.
Сделав два больших глотка, она начала осматриваться. Почему-то ей казалось, что они в покоях не одни.
– Его здесь нет. Пока что, – сказал старейшина и, пододвинув стул, сел рядом.
– Хэвард, это правда? Я беременна?
– Да, Ваше Величество. И сейчас об этом лучше никому не говорить.
– Вот почему мне было плохо, – прошептала Арэя скорее сама себе, опустив руку на живот.
Она представила, как сообщает мужу об этом, как чистая любовь загорается в его глазах, как он бросается обнимать ее, а она смеется и плачет от счастья.
– Да, – ответил Хэвард. – Срок три месяца. Я сделаю все, что в моих силах, но вам нужно знать: беременность проходит тяжело. Так будет и дальше. Плод необычайно силен.
«Всего три месяца! – подумала Арэя, готовая поклясться, что ощутила отклик ребенка на ее прикосновение. Она улыбнулась. – Наш с Гелиеном малыш».
Перед ее мысленным взором предстала новая картинка: муж смеется и подбрасывает ребенка в небо. Они с Гелиеном засыпают в одной постели, а малыш между ними ворочается во сне.
Арэя почему-то даже не сомневалась, что у нее будет мальчик – сын, очень похожий на своего отца. Она хотела этого. А Гелиен пошел бы на все что угодно, лишь бы защитить его.
– Хэвард, вы умеете лечить?
– Потенциал верховного старейшины более велик, нежели у любого другого старейшины, владеющего чистой магией. – Он хмуро поглядывал на нее.
Отвернувшись к окну, Арэя заметила, что за полупрозрачными занавесками пасмурно, а к стеклам лип туман. Она поежилась.
– Да, – кивнул Хэвард, – это неестественный туман. Что-то произошло. Или должно произойти. Духи разгневаны. Я чувствую…
– Где он? – перебила она, сомневаясь, что хочет услышать ответ.
– Я тоже скучал, дорогая, – мгновенно отозвался ненавистный голос.
От одного слова «дорогая» ей захотелось громко выругаться.
Настоящий Гелиен никогда не называл ее так… И стал звать так только после того, как изменился.
Хэвард резко встал.
В центре комнаты появился смергл, окутывая все пространство тенями.
Катан был в простой черной рубашке с закатанными до локтей рукавами, что подчеркивало крепкие руки. Короткие иссиня-черные волосы были слегка растрепаны. Все это делало его образ до жути обычным, но стоило поднять голову и увидеть горящие изумрудные глаза, как становилось понятно, какое чудовище он из себя представлял. По бледным рукам, от пальцев до предплечий, тянулись черные линии, словно сами вены напитались тьмой и выступили наружу.
– Оставьте нас, старейшина, – произнес он голосом смергла, жестким и холодным.
Хэвард напрягся и расставил руки в стороны, будто готовился защищаться.
– Мы это уже проходили. Я сохранил вам жизнь, поскольку вы нужны королеве, но не испытывайте мое терпение. – Глаза Катана вспыхнули, и изумрудный свет озарил всю комнату. Хотя его лицо выглядело бесстрастным и холодным, разъяренный взгляд пронизывал насквозь, оставляя после себя лишь чувство страха.
Арэя потянулась к рукам Хэварда, молчаливо призывая исполнить приказ. Она была уверена, что смергл не хочет причинить ей вред, но вот другим…
Старейшина недолго колебался, а потом нехотя покинул покои.
Арэя с трудом поднялась на ноги, едва не застонав. От испарины на спине и груди легкая шелковая сорочка гадко прилипала к коже, почти ничего не скрывая. Катан хищно скользнул взглядом по ее телу, и она быстро накинула халат.
Чудовище, не знающее пощады – вот кем он был.
В этот момент покои начали кружиться, и она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы побороть головокружение.
– Откуда ты узнал, что я беременна?
Катан наградил ее язвительной улыбкой.
– Отец всегда чувствует свое дитя.
Ей показалась, что она заледенела изнутри. Сердце замерло, а перед глазами снова заплясали разноцветные пятна.
– Что ты несешь?
– Лишь правду, – пожал плечами Катан.
– Гелиен – отец ребенка, – процедила она сквозь зубы.
– Верно, отец. По большей части. Дорогая, скажи, часто ли ты вспоминаешь брачную ночь? Прокручиваешь в голове каждую минуту? Он никогда не касался тебя так, как я. Ты ведь почувствовала разницу?
Арэя медленно проваливалась в кошмарную пустоту, тело бросало из жара в холод, а проклятая пелена не желала рассеиваться. Она схватилась за столбик балдахина. Куда исчез воздух? И зачем закрыли все окна?
Она давно запретила себе думать о том, что в брачную ночь рядом с ней был не Гелиен, и зло мотнула головой, не желая поверить гнусным речам смергла.
Но глубоко в душе знала, что он не лжет.
– Ты… я… – заплетающимся языком начала она, но от ужаса сжалось горло. Осознание обрушилось на нее лавиной, лишив возможности связно говорить.
Катан вновь окинул ее пристальным взглядом от макушки до пят.
– Я познал каждый уголок твоего тела. И пусть снаружи ты видела его, ощущала его, но сознание в тот момент было моим.
Ее снова сильно затошнило, но вовсе не из-за беременности. Одна мысль о подобном отозвалась противной сухостью во рту. Ужас, ярость – все эти чувства притупились, и теперь она не испытывала ничего, кроме отвращения.
– Даже если и так, ребенок все равно не твой.
В этот раз Катан медлил с ответом, словно раздумывал, стоит ли делиться секретами.
– Помнишь порез на ладони мужа? Мой дух давно был внутри него, и, чтобы он укоренился и в ребенке, потребовалось провести сложнейший ритуал.
Арэя ждала продолжения, но что-то подсказывало ей, что смергл не собирался посвящать кого бы то ни было в детали. Поэтому она выдавила лишь одно слово:
– Зачем?
– Мне нужен наследник, – просто ответил он и улыбнулся. От его улыбки по коже поползли мурашки, но Арэя старательно попыталась скрыть дрожь.
– Но почему я?
– Этому ребенку не будет равных. Никто не сравнится с ним: ни Темный король, ни Гелиен Мальнсен, ни даже я. Ты, я и наш малыш…
– Нет никаких «ты и я», и этот ребенок не твой! – сердито прошипела Арэя. Ее глаза застилала горькая, кипящая ненависть. Руки непроизвольно сжались в кулаки.
Ноздри Катана раздулись.
Атмосфера вокруг изменилась. Почувствовались волны темной силы, заполняющей пространство. Арэя окружила себя магическим щитом, но тот быстро рассыпался. Она была слишком слаба и с трудом держалась на ногах, едва не всхлипывая от собственного бессилия.
– Можешь обманываться дальше. Но рано или поздно ты поймешь, что нам суждено править вместе, – небрежно бросил он.
Арэя поморщилась и отвернулась. Он увидела на столе копье, белая рукоять которого слабо мерцала в сумраке покоев. Ей ничего не хотелось так сильно, как вонзить острие проклятому мерзавцу в сердце. Стоило немного поднапрячься… но грохочущее море ярости, похоже, отняло последние силы.
Катан проследил за ее взглядом или опять прочитал мысли, потому что сказал:
– Я не мальн и тем более не жалкий человек. Мне не навредит мальнийское копье. – Его рот скривился в гримасе ярости, а в и без того жутких глазах промелькнуло что-то опасное. Он сделал шаг вперед и остановился в опасной близости от Арэи. Выражение его лица стало серьезным, а голос зазвучал низко и чувственно: – С того дня, когда я впервые увидел тебя, твой образ преследовал меня. Каждый раз, во сне и наяву. Я смотрел на тебя его глазами, стучался, рвался наружу… так хотел коснуться тебя, так хотел…
Арэя вспомнила странный, дикий взгляд Гелиена. Порой он словно отшатывался сам от себя.
Прежде чем она успела опомниться, Катан поднес к ее лицу руку и провел кончиками пальцев по щеке. Они были ледяными, но прикосновение обжигало. Арэя не могла пошевелиться, не отваживалась даже дышать, когда он наклонился ближе к ее губам.
– Ты такая красивая. – Его голос превратился в шепот.
– Это лишь желание, ничего больше. – Она посмотрела на него со всей ненавистью и отвращением, что испытывала к этому чудовищу.
Он отстранился.
– Ошибаешься, Арэя. – Катан как-то болезненно поморщился и неспешно двинулся к двери. – Но в одном ты права. Я – чудовище.
* * *
Она не видела это чудовище несколько дней, но могла поклясться, что каждую ночь в темноте мелькали изумрудные глаза. Хотя когда зажигался свет, покои оказывались пустыми.
«Скоро ты станешь моей…» – пела тишина.
Хэвард навещал ее чуть ли не каждые два часа, следил за состоянием и постоянно твердил, чтобы она как можно реже вставала с постели. Он рассказывал, насколько тяжело будет протекать эта беременность и как силен малыш. Так оно и было: тошнота и головокружение не проходили, и все больше охватывала страшная слабость. Но Арэя не понимала, как она могла отдыхать, когда в Мальнборне творилось такое. Ее беспокоила судьба королевства и всех, кто был ей дорог, но Хэвард заверил, что в городе стало спокойно. Катан приказал готовиться к коронации, а сам пропадал неизвестно где.
Как и в предыдущие ночи, Арэя спала плохо – ворочалась, предаваясь воспоминаниям и тоскуя по единственному мужчине, которого любила всем сердцем. Рубашка мужа все еще хранила его запах: запах летней ночи, свежести, какая бывает после грозы.
Появление Гелиена в ее жизни было сродни грому среди ясного неба. Арэя до сих пор не могла разобраться, как с самого первого дня этот мужчина заполнил ее мысли, каждый ее сон, словно проник под кожу. Все годы своего обучения Арэя видела в мужчинах вокруг себя только соперников и старалась не замечать их взглядов. Мужчины есть мужчины, даже если они – благородные мальнийские воины.
Арэя начала учиться боевому искусству в раннем возрасте. Сперва Элиас, согласившись на уговоры Алвиса, тренировал ее тайно, но затем все рассказал ее отцу. Конечно, женщины-воины были в Мальнборне не редкость, но не каждый родитель одобряет подобный выбор. Тем более не мог одобрить и ее отец, который лишь хотел выдать дочь замуж за главного советника, своего сообщника. Однако единственное поспешное решение наместника изменило все: кто бы мог подумать, что ей прикажут обучать будущего мужа.
Гелиен…
Ее первая и единственная любовь.
Когда она открыла глаза, то сразу ощутила присутствие смергла. Сейчас он не скрывался, просто сидел за столом у окна и попивал что-то из бокала.
– Завтрак, дорогая?
Арэя села в постели. Она чувствовала себя так плохо, что даже не нашлось сил, чтобы послать смергла гнить в его проклятые земли.
– Проваливай.
Катан рассмеялся, одарив ее улыбкой, острой и смертоносной, как темный кинжал Кьелла.
– Неважно выглядишь. Похоже, Хэвард не справляется со своей задачей, и я уже начинаю жалеть, что сохранил ему жизнь. – Холодный и неестественный, он говорил о смерти без каких бы то ни было эмоций.
– Оставь Хэварда в покое, он ни при чем. Малыш очень силен.
– Ты права, – ответил Катан и снова улыбнулся. В этот раз его улыбка показалась пугающе счастливой и гордой.
Последние дни она ела очень мало, потому что лишь от одного вида пищи ее начинало тошнить. Хэвард наседал, каждый раз повторял: «Если не для себя, то для ребенка» – и не уходил, пока она не съедала хоть что-нибудь. И Арэя глотала куски, с трудом проталкивая их в горло.
Она встала с постели и плотнее запахнула шелковый халат, надетый поверх рубашки Гелиена – вот уже который день ей приходилось спать в одежде, потому что в покоях постоянно ощущалось постороннее присутствие. Она сделала осторожный шаг к столу. Стеклянная поверхность была уставлена едой, из серебристого чайника поднимался пар, а вокруг витал любимый аромат чая с нотками корицы.
Катан подвинул стакан воды, будто знал, чего именно она хочет.
– Что тебе нужно? – Арэя сердито смотрела на него, не понимая, почему он все еще здесь.
– Просто хочу позавтракать с матерью моего будущего ребенка, – ответил он с преувеличенным удивлением.
Комната словно уменьшилась, воздух куда-то исчез. Само присутствие смергла душило, а лживые слова застревали в голове и горле, не позволяя нормально дышать. Ее злило собственное бессилие и настроение, и ей хотелось одновременно плакать и проткнуть этого мерзавца копьем.
– Это. Не. Твой. Ребенок.
Рот Катана болезненно скривился.
– Арэя, это начинает надоедать.
– Так проваливай! – закричала она, на что, казалось, ушли все силы.
Катан так резко дернулся, что она отскочила назад, влетела в стеклянную дверь террасы. По гладкой поверхности побежала паутина трещин, как от мощнейшего удара кулаком. Арэя не поняла, чего именно испугалась, ведь никогда раньше не страшилась смерти. Вероятно, сработал инстинкт, и она попыталась защитить вовсе не себя.
Катан внезапно оказался рядом, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на тревогу.
– Ты испугалась?
Арэя не ответила. Никак не могла привыкнуть к его столь переменчивому настроению. Как маятник, оно раскачивалось за одно мгновение от едкости, гнева и раздражения до неподдельного беспокойства и обратно.
– Не хочу, чтобы ты меня боялась. Я никогда не наврежу тебе и ребенку. Кому угодно, только не вам.
Арэя ни на мгновение не желала верить в то, что смергл дорожит ею. Существо, которое без колебаний убивало невинных людей и мальнов одним движением руки, вряд ли могло проявлять настоящие чувства. Но она слышала биение его сердца. Смергл не врал.
Внезапно мир вокруг померк. Пульс отдавался в каждой клеточке тела, в сознании потемнело, но Арэя постаралась избавиться от этих ощущений. Катан мог считать ее эмоции, заглянуть прямо в душу, узнать все секреты, поэтому сейчас внутри нее должно было остаться лишь чувство всепоглощающей ненависти.
– Почему я? – снова спросила она. Ее голос звучал на удивление спокойно вопреки тому, что творилось в душе.
– Ты и ребенок… Вы – моя единственная слабость, – прохрипел Катан так, словно это его искренне расстраивало.
Однажды нечто подобное пытался сказать бесчувственный Гелиен, или тогда говорил смергл? Или они оба?
Арэя с трудом сглотнула, но сумела преодолеть шок, не показав эмоций.
Катан перевел взгляд на ее рот и уперся ладонями в стекло рядом с ее головой. Он наклонился ниже, и его дыхание коснулось ее губ. От него пахло костром или пеплом.
– Один поцелуй. Больше я ни о чем не прошу. – Он с пугающей нежностью убрал прядь волос с ее щеки, и Арэя почувствовала, как мышцы лица и тела онемели. Она не могла даже пошевелиться.
– Если ты действительно не хочешь причинить мне вред и получить его силой, то… отойди. – Сама мысль о поцелуе с чудовищем, который когда-то владел сознанием и телом Гелиена, вызывала отвращение и тошноту.
В глазах Катана вспыхнуло раздражение. Он собирался снова коснуться ее щеки, как вдруг стиснул челюсти, схватился за грудь и закричал:
– Ах ты мерзавец!
Его окружила тьма, когда он попытался переместиться, но лишь сдвинулся немного вперед и налетел на стол.
– Не думал, что ты решишь отказаться от всего! – Голос Катана звучал холоднее, чем когда-либо.
«С кем он говорит?» – подумала Арэя.
– Я все равно всегда… буду на шаг… впереди тебя… всегда…
Потом он упал, словно замертво.
