Морана
Гилофобия
Плейлист
Внимание! Это любовный роман + триллер. Распределение жанров примерно 40/60.
Чмоки в щеки и приятного погружения))
Take Me Back To Eden – Sleep Token
Say It – Evans Blue
Hunters – Helmut
Spit You Out – The Anix, Daedric
Nightmare – Save us
Fear of the Dark – Yahel
GASOLINE – Maneskin
Глава 1. Напев
Обзор заволокло туманом. Споткнулась. Руки погрузились в жижу. Я дернулась и стряхнула грязь. Мокрые комки со шлепком приземлились на землю. Я подскочила. Сквозь дымку едва просматривался рельеф.
Сраное болото! До ближайших деревьев еще бежать и бежать. Я рванула вперед. Даже не оглянулась, чтобы проверить, преследуют ли меня. В последнее время постоянно преследовали. И я не желала сталкиваться с тем, кто это делал. Всего лишь нужно продержаться до рассвета. Когда бы это дурацкое утро не наступило.
Бегу мешали кочки. Я то и дело спотыкалась или проваливалась в лужи. Но упорно двигалась вперед. Если мне тяжело, то, может, и тому, кто шел следом, нелегко. Не просто так я на болото забежала. Но нет уверенности, что план сработает. Я же предпочитала не встречаться с опасностью лицом к лицу. Несколько раз доводилось. Не понравилось.
Я вздрогнула от воспоминаний. Казалось, что еще сильнее напугаться уже нельзя. Но страх усилился. Ночной холод пробрал до костей. Метр. Другой. Черная полоса деревьев приблизилась, а затем двинулась. Я резко замерла. Туман уплотнился. Но я усердно не моргала. Не хватало еще проморгать опасность. Лес вновь двинулся. Едва заметно. Но я была внимательной.
Твою ж за ногу! Хотелось закричать от негодования. Но я сжала зубы и попятилась в спасительную пелену. Плюсы – преследователь меня не видит. Минусы – я его тоже. Грудь тяжело вздымалась. Легкие уже ломило от активного бега. Возможно, меня вычислят по громкому дыханию. Я пыталась успокоиться. Чем тише бежит кровь по венам, тем лучше.
Эта мысль повеселила. Преследователь наверняка думал так же. Он-то точно собирался меня умертвить. Тогда кровь уже точно шуметь не будет. Как только покинет мое тело. Сразу станет тихо. Так же тихо, как сейчас. Даже слишком.
Я поежилась и остановилась. Осмотрелась. Сраный туман! Ничего не видно. Я присела и поползла на четвереньках. И носа не покажу из пелены. Почему бы не пропали звуки, но это слишком подозрительно. Отсутствие звуков никогда не значило ничего хорошего. Будто все вымерло. Ни одной души вокруг. Нормальной уж точно.
Я почти хихикнула. Нервы ни к черту. Глупо умереть из-за такой фигни, как смешок. Нужно сосредоточиться на чем-то конкретном. Неопределенность давила. Бояться не так страшно, когда знаешь чего именно. Но я не знала. Напугалась пения и побежала. И вот я на болоте. И меня преследуют.
Я почувствовала, что земля под руками и ногами уплотнилась. Край болота? Нормальный лес далеко? Я сомневалась, хочу ли покидать туман. Спасительное невидение или ловушка? Есть вероятность, что меня сюда и гнали. В это самое место. Я поняла, что хмурюсь, когда лицо от перенапряжения дернулось. Я собралась поменять позу, чтобы тело не затекло. Судорог еще не хватало для полного счастья. Я и так на грани истерики. Еще и гнетущая тишина! И это сразу после жуткого пения.
До нервного срыва: один, два…Свист. От испуга я ахнула и зажала рот руками. Дура! Как же нелепо, если меня разорвут в клочья из-за такой глупости! Я должна быть готовой к возобновлению звуков. Да и к чему угодно! Срань! Знала же, где нахожусь. Сердце больно билось в груди. Я старалась дышать ровнее, прислушиваясь к веселому напеву. Ему вторил металлический лязг, будто цепи по камням волокли.
Кто бы ни насвистывал эту песню, я уже ее слышала. Она меня преследовала не в первый раз.
Раздался пронзительный рык. Свист был с той же стороны. Я подскочила. Теперь хоть понятно в какую сторону убегать. Пусть твари дерутся между собой, а меня не трогают. Я вылетела из тумана. Чуть не врезалась в ствол дерева.
Сухие ветки под моими босыми ногами хрустели. Прохладный воздух обжигал лицо. Больно. Я постепенно сбавляла скорость, пятки искололо. Да и слишком шумно, чтобы продолжать бег. Мне новые попутчики не нужны. И любая другая компания тоже.
Хотя чем дальше в лес, тем сильнее не хотелось оставаться одной. Веселый напев и лязг цепей остались далеко позади. Или тот, кто создавал шум, затих.
Я задрала голову. За сухими кривыми ветками деревьев хорошо просматривалась полная луна. Еще бы. Полнолуния всегда выдавались особо жуткими. Словно все твари, что обитали в этом царстве мрака, выползали на свет. Так же мотылек летит к огню.
Я медленно и, надеюсь, беззвучно шла вперед. Лес густел. На деревьях появлялись листья. Они шуршали от ветра. Я мерзла в пижаме. Знала ведь, что луна полная, и все равно забыла одеться. Дурацкий психолог! Так и знала, что ей нельзя верить. Никому нельзя. Никто не понимал.
Когда добралась до кривого строения, я выдохнула, почти с облегчением. Обветшалая церковь. Как же много раз я пряталась здесь. Пришлые бежали отсюда в ужасе. Зря. Место хорошее. Относительно всего остального.
По позвоночнику пробежали мурашки. В окне что свет? Огонь здесь всегда не к добру. Я на цыпочках подошла к церкви, то и дело нервно оглядываясь. Нельзя расслабляться. Нельзя полагаться на удачу. Всегда нужно ждать подвоха. Здесь все не так. Не так, как должно быть.
Доски на крыльце не скрипели, но о моем появлении знали. Ворон над церковью каркнул. Я внутренне содрогнулась. Раздражающая птица! Вечно пугала меня. Я положила ладонь на холодную ручку и ждала. Дверь чуть скрипнула, едва приоткрывшись: меня впустили.
Я медленно потянула ту на себя. От любопытства слегка притупился страх. Теплый слабый свет дрожал. Свеча стояла между лавочек, прямо по центру прохода. На ветвистый алтарь спиной опирался парень. Он, не мигая, уставился на меня.
Живой.
В глазах неизвестного скакали отблески свечи. Он сидел далеко. Все никак не удавалось его хорошенько рассмотреть. Вроде, человек. Но здесь никому нельзя верить. Никогда. Здесь…
Рассвет.
Я чуть не разрыдалась, когда на лицо неизвестного упали солнечные лучи. Его волосы осветило. Светло-русые. Недлинные. Волнистые.
Солнце. Оно грело спину. Как же я его люблю. Надоела мне сегодняшняя ночь.
Глава 2. Звонок
Я села на кровати и поежилась от боли. Пятки изрезало. Наверняка те кровоточили. Надеюсь, не сильно. По окну хлестал дождь. В комнате темень. Почти непроглядная из-за плотных штор. Пока глаза привыкали, я восстанавливала дыхание. Не слечь бы теперь с воспалением легких. Едва я пришла в себя, сразу потянулась к телефону. Открыла заметки и поспешно записала:
«Болото, туман. Лес двигался. Напев. Цепи? Церковь».
Я задумалась. В церкви что-то было. Я прокручивала все случившееся в голове вновь и вновь. Пыталась вспомнить. Сон быстро стирался. Слишком. Обрывки мелькали в мозгу все более бледными вспышками. Синее небо. Полная луна. В церкви точно что-то было. Что-то важное. Я знала это, но не помнила. Больше не помнила.
– Дура, – прошипела я на себя.
Нужно было сразу записывать. От гнева я прикрыла глаза и треснула кулаком по матрасу. Я должна знать, что там было! Поздно. Пришлось отложить телефон и плестись в душ. Ноги саднили.
Я пыталась держать в голове то, как те появились.
– Болото, я бежала, туман, лес, цепи, – шептала я. – И этот свистун.
Не получалось вспомнить, почему он меня раздражал. Но отчего-то я его боялась. Мерзкий свист застрял в голове. Веселый такой. По телу прошла дрожь, когда я залезла в душ и села, пытаясь осмотреть пятки. Никаких глубоких порезов. Едва заметные полосы. Домашние будут недовольны, если увидят раны. Я не планировала их показывать. Иначе проблем не оберусь. Опять будут вопросы, на которые я не отвечу. Потому что ничего не знаю. Как же я устала. Включила воду и долго сидела под горячим душем.
Я с трудом вылезла из кабинки и выругалась, поражаясь собственной тупости. С пижамы бежала вода. Я так сосредоточилась на угасающих воспоминания о ночном кошмаре и желании попасть в тепло, что опять забыла взять полотенце и хотя бы снять пижаму, прежде чем лезть в душ.
Я на цыпочках подошла к двери, планируя тихо пересечь небольшое расстояние от ванны до спальни, пока меня никто не заметил. Не успела я далеко уйти, как раздался оглушающий крик. Дом всполошился. Из своей спальни выскочила мать. За ней отчим. Феликс упал на колени и заплакал. Его тощие плечики резко вздымались и опускались.
Бледная мать укоризненно глянула на меня и бросилась к моему младшему брату.
– Аля, ты что сделала?! – Отчим тряхнул меня за плечо.
– Ничего, – оправдалась я слабо.
От взгляда отчима не ускользнул мой внешний вид. Он устало вздохнул. Понял в чем дело.
– Иди к себе.
Я кивнула и побежала в комнату. Я почти скрылась в спальне, когда услышала вкрадчивый голос матери:
– Феликс, ну что случилось?
Мелкий сквозь всхлип выдал:
– Она похожа на Самару. Я подумал, она пришла за мной!
Я закрыла дверь и фыркнула. Рано или поздно пристрастие младшего брата к ужастикам должно было дать знать о себе. Я предупреждала мать, что двенадцать лет рановато для просмотра фильма «Звонок», но та не слушала. Как и всегда. Брату всегда все разрешали. И вот во время ночного похода до туалета он принял меня за Самару. Прекрасно. Лучший комплимент. Хотя я действительно на нее походила.
Черные волосы, глаза. И, видимо, вода, стекающая с меня, усилила впечатление и так впечатлительного Феликса. Его плач стихал. Я залезла под одеяло. Спряталась. Хотя знала, что меня найдут. Эта мысль пробудила, какой-то животный страх. Найдут. Нужно бежать.
Щелчок. Дверь в комнату открылась.
– Аля, все нормально?
Я не удивилась, что пришел отчим. Двенадцать лет этот человек пытался наладить контакт. Его бы старания да передать моей матери. Я сразу забыла обо всем, кроме раздражения.
– Да, – буркнула я, кутаясь поплотнее в одеяло.
Забота отчима бесила еще сильнее, чем безразличие матери.
– Уверена?
– Сергей, я уверена.
Получилось грубее, чем планировалось. Ну и ладно. Сам виноват. Что он от меня хотел? Чтобы я пожаловалась на испуганного ребенка? Чего ждал? Отчим помялся еще немного в проходе и наконец ушел, чем сильно облегчил мне жизнь.
В итоге я так и не уснула. Лежала и злилась на всех домачадцев. Мне и без них было чем заняться. Необходимо обработать ноги. Раньше я хранила аптечку в комнате. Но поддалась влиянию нового психолога. Как оказалось, зря. Я почти поверила, что сеансы помогали. Две недели спокойствия. Но в глубине души я сомневалась, что это продлится долго. Затишья случались и раньше.
Как я так сглупила, что доверилась психологу, и легла спать без обуви? Доверие – ошибка. Давно пора это усвоить.
После будильника я засобиралась в универ. Последний курс. Еще немного и здравствуй взрослая жизнь. От этой мысли захотелось безумно рассмеяться и разрыдаться одновременно. Ощущение, что я никогда не покину родительский дом. Да и родительским его можно назвать с натяжкой. Сюда мы переехали после смерти отца, двенадцать лет назад. До сих пор не простила этого матери. В тот день мой счастливый мирок треснул. Тогда то и начались кошмары, избавиться от которых казалось невозможным.
Завтрак я пропустила. Стыдно, что я напугала младшего брата. С остальными разговаривать не хотелось. И хоть на ногах были едва заметные царапины, я переживала, что те оставят отпечатки на полу. Поэтому надела две пары носков и сбежала на первый этаж, а оттуда юркнула в гараж.
В машине бросила рюкзак на пассажирское сиденье и рванула в универ. Когда выехала за ворота, заметила, что через кухонное окно за мной наблюдал Сергей и неодобрительно качал головой. Вечно он со своими семейными ценностями доставал.
«Мы же семья, есть, по возможности, должны вместе. Мы же семья, отпуск совместный. Мы же семья, проведем вместе выходные?» – его голос проносился в моей голове.
– Мы не семья. Я тебя ненавижу, – ответила я, когда покидала коттеджный поселок. Сергей этого, конечно, не слышал. Но мне немного полегчало.
Дорога заняла полчаса. Когда я парковалась рядом с универом, весеннее солнце уже ярко светило, словно пыталось избавиться от грязного подтаявшего снега поскорее.
Глава 3. Прошлое
Я старалась не спать, растекшись по столешнице на последнем ряду. Пара вот-вот начнется. А спать в общественных местах я себе запрещала. Однажды это закончилось не очень. Повторять болезненный опыт я не планировала.
С моего места просматривалась вся аудитория. Та наполнялась людьми. Я сидела в отдалении, чтобы ни с кем по возможности не контактировать. Большинство одногруппников считали меня странной, хотя к последнему курсу они привыкли и перестали обращать на меня внимание. Первые же два года были адом. Еще в первый семестр я пришла на учебу с изодранными до локтей руками.
Все тогда считали, что я сама себя порезала. А я не могла объяснить, что произошло. Сама не знала. Проснулась с ранами, будто за руки цеплялся кто-то когтистый. Я была в этом уверена, хотя ничего и не помнила. У матери тогда случился нервный срыв. После, выбора, ходить ли мне к психологу, не осталось.
Единственный, кто верил в мою адекватность, – Света. Она влетела в аудиторию вместе со звонком. Споткнулась. Очки слетели с носа-кнопки. Светлые кудри упали ей на лицо. Я только поднялась, чтобы ей помочь, как дверь в аудиторию открылась. Преподаватель подал упавшей руку. Старик чуть не сломался от потуг, хотя Света была крошечной.
Она его поблагодарила и пробежалась взглядом по аудитории. Увидев меня, помахала. Преподаватель ее поймал и указал на сумку, валяющуюся на полу. Света что-то пробормотала и принялась подбирать вещи. Я улыбнулась ее рассеянности. Все как всегда. Удивительно, что Света умудрялась учиться на отлично. Она наконец упала на сиденье рядом со мной:
– Ну и утречко.
Я хихикнула, глядя на пушистый свитер с высоким горлом. Тот надет задом наперед. Ярлычок игриво торчал.
– Что? – возмутилась подруга, доставая тетрадь из сумки.
– Просто ты отлично выглядишь, – сообщила я, положив руку на сердце.
Чистейшая правда. Света нахмурилась:
– Что-то случилось?
Меня пробрало холодом. Наверное, синяки под глазами выдали. Я нервно переставила ноги, старалась не ставить ступни ровно на пол, чтобы не чувствовать дискомфорта, связанного с ранами. Жутко хотелось разуться и дать ногам отдохнуть.
– Все в порядке, – ответила я.
Подруге я о кошмарах пыталась рассказать всего один раз. Нас тогда прервали. Это к лучшему. Я в это верила. Если бы я ее потеряла, то точно бы свихнулась. Спасибо, но нет. Риски слишком высоки. Нельзя раскидываться близкими людьми вот так просто, даже если ты сумасшедший. Чем бы я ни страдала, – гуляла по ночам и мне отшибало память, лунатила или наносила себе травмы, – это не повод отказаться от солнышка в виде Светы.
– Но…
К счастью, ее перебил препод, сделавший нам замечание. По мнению людей постарше, образование важнее всего. Ментального состояния, тем более. Подумаешь какие-то проблемы с башкой, стать журналистом – главное. Я – журналист. Я! Да уж. Немного прокосячила в выборе будущей профессии. Ничего страшного. Вся моя остальная жизнь тоже отстой. Бесполезный диплом не так уж и испортит ее.
Но, как говорил мой отчим: «Не тебе жаловаться на жизнь». Он частично прав. Я жила в хороших условиях. Выше среднего, даже по меркам моих не самых бедных однокурсников. Однако легче от этого не становилось. Нет от денег пользы, если они достаются сумасшедшим.
Пара тянулась мучительно долго. Возможно, потому что я, как и всегда, не знала, зачем нахожусь в универе. Вообще-то, профессию я не выбирала. Света выбрала направление. А я побежала за ней после выпуска из школы. Чего не сделаешь, чтобы не чувствовать себя одинокой. Уверена, есть люди, которые идут и на большие глупости. А я всего лишь окончу универ. Не так уж и плохо. Только вот…
Последний курс. Последняя весна в университете. Я не представляла, что делать дальше. Что потом, когда учеба закончится? Света планировала найти работу. Я же не могу преследовать подругу до конца жизни?! Неопределенность раздражала.
Из мыслей вывел урчащий живот. Преподаватель, как назло, затих, поэтому звуки умирающего кита слышала вся аудитория. На меня уставилось несколько пар глаз. Больше, чем я способна вынести. Я стекла пониже на стуле. Спряталась как смогла.
Света грозно выдала:
– Почему опять не позавтракала?
Одногруппники уже про меня забыли. Я пожала плечами:
– Сережа с утра был общительным, пришлось бежать.
«Сережа» я произнесла пренебрежительно. Чтобы выразить всю степень тошнотворности от его заботы и присутствия в моей жизни. Света пригрозила звонить каждое утро, чтобы проверять, не умерла ли я от голода. В итоге договорились после пары дойти до столовой. Вот это мне нравилось. Просто и понятно. Почти план на жизнь. Дольше, чем на два часа, планы строить и не стоит. Девиз отличный. Жаль, не рабочий.
Пара закончилась. Свету задержал преподаватель. Они обсуждали магистратуру. Света хотела поступать на заочку, чтобы совмещать с работой. Меня это смешило. Ей нет смысла работать. Она обеспечена с головы до пят. Я уважала ее стремление к самостоятельности, но не понимала его. Родители Свету любили. Вроде бы. По крайней мере, за те десять лет, что мы общались, я ни разу не видела от них плохого отношения к дочери.
Мне бы Света сказала, если бы что-то было не так.
Я свела брови от мысли, что она, наверное, думала так же обо мне. А я ей не рассказывала о своих проблемах. Света же никогда не давила. Поэтому мы и подружились. Она не лезла в душу. Вопросы задавала, но если не получала ответа, то оставляла в покое. Идеальный друг.
Я мялась на выходе из аудитории. В коридоре послышались ахи. Я выглянула посмотреть, что случилось. Какие-то девушки отделились от толпы и пошли в мою сторону, перешептываясь.
– Думаешь, найдут? – спросила одна из них у подруги.
Вторая заметила, что я за ними наблюдаю, и толкнула подругу в бок, чтобы оказаться подальше.
– Чего эта сумасшедшая пялиться? – спросила она тихо.
Вторая девушка послала мне недобрый взгляд и сказала достаточно громко, так, чтобы я услышала:
– Кто поймет этих чокнутых, у них же мозги набекрень?
Вот так один раз приди с изрезанными руками и невнятной историей, так сразу получаешь клеймо на все оставшиеся годы. Будто мне дома этих взглядов не хватало. Сплетники в универе еще и приукрасили мою историю. Добавили, что я кидаюсь на людей. Проблема подобных обвинений в том, что их нельзя опровергнуть. Не кидаться же на них, доказывая, что это не так?!
Я отвернулась. Света как раз отделалась от препода. В ее глазах читалось четкое: «Этот дед невыносим. Пусть отстанет уже от меня со своей магистратурой!» Я согласна, но втайне мечтала, чтобы тот уговорил подругу продолжить учиться очно. Иначе мой мир рухнет. Так он тоже рухнет, но на два года позже.
Глава 4. Помощь
Я положила ладонь на колено. Предательская нога дрожала. Этот психолог отличался от предыдущих. Первая, кого я послушала и применила все советы на практике. То ли Оксана Владимировна профессионал, то ли я перед прыжком в пропасть (началом взрослой жизни) стала податливой.
– Алина, понимаю, что ты вновь не хочешь говорить, но смысла врать нет. – Она постучала пальцами по подлокотнику бежевого офисного кресла. – У тебя на лице все написано.
Я посмотрела в окно. Вид отличный. Бизнес-центр, где я сидела на диване, находился в сердце города. Отсюда недалеко до спорт-зала. Поэтому я и согласилась на этого психолога. На профессиональные навыки мне все равно. Я не верила, что очередной мозгоправ поможет. И только сейчас поняла, что мечтала об этом, но боялась себе признаться.
Что может быть хуже пустых надежд?
– Хорошо, – психолог сложила руки на колени и чуть подалась вперед, – у нас впереди почти час и уйти раньше ты не можешь. – Я промолчала. Оксана Владимировна продолжила: – Давай обсудим твои планы.
Я прикрыла глаза. Еще хуже. Лучше уж поболтаем о кошмарах вымышленных, чем о настоящих.
– Не помню, что снилось. Помню только страх, – прошептала я.
На самом деле редко, но пред глазами появлялись картинки снов – короткие, едва уловимые, вспышки. Из тех крупиц, что я собрала за последние годы, решила, что мне постоянно снился лес. Это предположение подтверждали записи в заметках. Или я на основе заметок все придумала и теперь страдала ложными воспоминаниями о снах.
– Ты все делала, как я говорила?
Я кивнула:
– Да, убрала все из комнаты. Так, будто ночью я никуда не хожу. Притворялась нормальным человеком две недели.
– И это работало. Вопрос, что изменилось?
Я хмыкнула:
– Полнолуние.
Очевидно же. Психолог на мгновение отвела взгляд. Секундная слабость, которая выдала ее раздражение. Она, естественно, не считала, что фазы луны влияют на мою голову. Физически, по крайней мере. Она повторяла, что дело в убежденности и вере в плохое. Ольга Владимировна считала главной причиной моего сомнамбулизма ментальные проблемы. Действительно. Так сложно установить эту связь! Ведь я всего лишь начала страдать от кошмаров сразу после смерти отца. В девять лет.
– Допустим, – согласилась вдруг психолог. – Ты расскажешь свой сон?
Молчание длилось минут десять. Больше часа я здесь не просижу в любом случае.
– Не помню, – наконец выдала я.
– Ты говорила, что записывала сны.
Я прикусила губу. И когда я успела об этом рассказать? Не стоило.
– Этот не записала, – соврала я.
Ольга Владимировна внимательно осмотрела меня. На мне широкие, на два размера больше, джинсы, затянутые на талии ремнем, и серая толстовка на молнии, под которой пряталась оверсайз футболка с Джейком из время приключений. Света в пятнадцать подсела на этот мультик, а потом заставила меня посмотреть все. Я так и не поняла, почему именно этот сумасшедший перевернутый мир запал ей в душу, но я хотела быть частью ее жизни. И подстроилась.
Я никогда бы ей не сказала, что меня бесит жизнерадостность этой цветастой выдуманной вселенной. Нравился мне только пингвин – Гантер. Тот ходил за Снежным Королем. Их дружба напоминала нашу со Светой. Я – пингвин. Хотя Света считала, что мы как Фин и Джейк. Она веселая и хочет быть хорошей, а я странная. Наверное, меня должно было обидеть сравнение с собакой, но не обидело, потому что преданность моя походила на преданность Гантера.
Под моей широкой одеждой нельзя рассмотреть, появились ли новые раны. А раздеться даже смелый психолог не попросит.
Ольга Владимировна ждала. Блин. Наверное, она что-то спросила, пока я обдумывала, что похожа больше на пингвина, а не собаку. Не то, что стоило делать в двадцать один год, сидя на сеансе у психолога.
– Покажешь записи? – повторила Ольга Владимировна.
– Они не со мной.
Со мной. В телефоне. Я их уже перечитала, пока мы со Светой сидели в столовой. Какой-то бред написала. Еще меньше, чем обычно. Ольга не поверила. Еще десять минут тишины, и сдалась уже я. Достала телефон, открыла заметки и зачитала.
– Алин, мы уже обсуждали, что сны не берутся из ниоткуда. Твой мозг создает их, – сказала психолог. – Что случилось? Подумай, почему кошмары возобновились. Может, есть что-то, что не дает тебе покоя?
Я грызла ноготь, стало неловко, что Ольга Владимировна это заметила. Я кашлянула и убрала руку от лица. Беспокоило будущее. Почти весеннее обострение. Точнее, весенняя паника. Накануне кошмара Сергей решил расспросить меня о планах на будущее. Наверное, он подразумевал работу. Но стоило только заикнуться, что я бы хотела (потенциально) пожить отдельно, как дома разразился скандал. Сергей настаивал, что с моими проблемами, и думать нельзя о жизни без присмотра.
Мать никак не отреагировала. Мы с ней почти не разговаривали. А если что-то обсуждали, то тот факт, что во сне со мной может что-то случиться. И что если я в очередной раз проснусь с исцарапанными руками, то рядом должен кто-то находиться. Тот, кто спасет меня, забинтует и, если нужно, довезет до больницы или вызовет врача. Звучало это столь логично, что не поспоришь. Только значило, что? Существовать до конца жизни под присмотром?
Никакая самостоятельность не поможет мне жить отдельно. Даже нет смысла отказываться от денег отчима. Забавно. Единственным выходом я видела жить с тем, кто был бы мне ближе, чем мать. Таких людей целых – один. И той я не рассказывала о своих проблемах со сном, потому что боялась показаться слишком сумасшедшей. Все говорят, что готовы к странностям, а потом убегают, сверкая пятками. Так же как сделал мой бывший. Чудом появившийся. Но все же. Умотал сразу, как я намекнула, что иногда травмируюсь во сне. Я даже толком ничего рассказать не успела.
Наверное, стоило еще подождать. Два месяца не так много для отношений. Но тянуть уже казалось некуда. Его интересовало, почему я не ночую с ним, ведь мы же можем не только «спать» вместе. Не хотела я его шокировать внезапным пробуждением с острыми предметами в руках и в кровище. Да и переживала, что пораню во сне не только себя, но и его.
А мое окружение, ближайшее (включая психолога, которой известно о моей проблеме) делали вид, что я себя накручиваю. Нужно ведь всего лишь успокоиться и думать о хорошем. Будто бы это изменит реальность, в которой я живу.
Я, как всегда, мысленно загналась и прослушала очередной вопрос. Психолог щелкнула пальцами, привлекая внимание:
– Витать в облаках можно и дома, бесплатно.
Я улыбнулась. Лучший совет от психолога, что я слышала. Она повторила свои слова, что стоит меньше переживать. Продолжить искать способ снятия стресса. И что это точно приведет к улучшению ситуации.
Я вновь хмурилась:
– По вашей логике, я нервничаю, потому что нервничаю. И стоит перестать нервничать, чтобы не нервничать.
– Именно так.
Я задумалась о смене психолога. Она, конечно, права. Но мне нужен тот, кто поможет, а не тот, кто будет прав.
Время сеанса истекло. Наконец-то. Вместо прощания Ольга Владимировна сказала:
– Ищи везде хорошее. Сосредоточья на этом.
