Мэри Кенли
Остров Пустых: Серый Дом
Глава 7
«Раз… Два… Чёрная вдова. Три… Четыре… Ты в паутине»
Виала до зубного скрежета ненавидела страшилки, что передавались приютскими балаболами из уст в уста. Их горящие от мрачного восторга глаза заставляли желчь скапливаться на кончике языка. От этого хотелось зло сплюнуть на землю и уйти, уйти подальше.
Давайте поговорим о хорошем. Давайте говорить о весёлом. Давайте обсудим то, что нас не у-би-ва-ет. Неужель так сложно?
Виала когда-то привязалась к Ирте, случайно прибилась, как дворняжка подзаборная. У Пичуги выразительные серые глаза, голос тихий и молвит она так… Успокаивающе. Чем-то напоминала Рыж маму.
Конечно, в голове у «Иты» те ещё бесенята, на самом деле, водятся, но это совсем не важно. Рыж тянулась к буйным фантазиям подруги, ведь так намного проще смотреть на окружающий мир. Паршивая яблоня под окнами приюта – обязательно взрастит золочёное яблоко бессмертия. Пыльный чердак – хранит невиданные сокровища.
И они обе, когда вырастут, станут непременно богатыми и счастливыми. Верить в это так… Просто?
Виала никогда не признавалась Ирте в том, что приют не был для неё худшим местом на земле. На самом деле, когда Рыж привели сюда, она… Вздохнула спокойно.
Расчесала рыжие кудри, улыбнулась чуть застенчиво окружающим и расцвела, скрывая кровавые подтеки на теле.
– Что это? – спросила Ирта, боязливо поморщившись, когда Виала впервые перед ней засушенные травы разложила, – Нам за то не всыпят?
– Это ж полезное, глупая! – хихикнула Рыж. – Вот, смотри, календула помогает…
От ран и ожогов, но ни одно растение не залечит выжженное пятно в душе, да, Рыж?
Мамочка у Виалы была умной. Она в лавке аптекарской когда-то работала, многие знания передала рыженькой дочке, да только хвори её скосили, так, что и не подняться… Виала ухаживала за мамой, как могла.
Она не верила в смерть. Смерть – это что-то далёкое, искусственное, верно? Или… Или?
Ей просто нужно было постараться сильнее, ведь мама последний человек, кто мог спасти от беспробудного кошмара. Папочка постоянно пил с дядей.
Он не заботился о жизни матери, он шутил, мол: «испорченный товар свозят в могильник, разве ты не знала?». Губы Рыж белели от страха, но ещё больший страх рождался при виде подвала.
Когда отец был пьян, он мог ударить Виалу. Звенящая в ушах боль, чувство глухоты, накрывающее сознание пеленой… Кровавые подтёки на белой коже.
Но и это не самое худшее. Когда дядя напивался, он тащил Виалу в подвал. Его мокрые, слюнявые губы с сильным запахом отвратного спирта прижимались к щеке дрожащей девочки и шептали тёмное, липкое, мерзкое.
А пальцы пробирались под ситцевое платьице, грубо сминали кожу, гладили по волосам.
«Такая хорошенькая. Вся в мать» – любил говаривать дядя, глядя на неё блестящими глазами. Виала не хотела вспоминать о Подвале.
Это всегда было больнее всего. Дрожащие бедра, испуганный крик, надрывный детский плач… Сколько бы она ни молила – ничто не помогало. Глубокое чувство стыда пронизывало душу Рыж костяными иглами, опутывало искореженную суть.
Она держалась лишь за хрупкую жизнь матери, а когда та окончательно угасла… У Виалы не осталось слёз.
Сухие глаза широко раскрыты, пальцы мнут лекарственные (бесполезные) травы.
Рыж сбежала из дома той ночью. Побег, конечно, быстро оборвался в лапах полисменов, но они не вернули её домой, а определили в приют. Тогда она вздохнула спокойно.
Блудливые пятна заживут. Память о подвале выветрится. Виала найдет, кем заполнить пустоту, верно?
Или пустота заполнит её.
С мальчишками оказалось труднее всего. Рыж умеет льстиво улыбаться и беззаботно кокетничать. Она может быть милой и «сладкой», как клубничное варенье (с червями). Но, рано или поздно…
Истерика вспыхивает на кромке сознания и нарастает, как лавина.
– Я хороша для тебя? Скажи-скажи-скажи! – острые ногти впиваются в оголенные плечи Графа. Его поцелуи приятные. Его касания – тоже.
Но она будто снова в подвале, будто опять заперта и неистовствует, беспокойно ищет… Одобрения? Спокойствия? Уверенности?
– Не трогай меня! – голос становится жалобным. – Ты брезгуешь? Я для тебя грязная? Скажи!
Рыж сама не знает, какого ответа ждёт. Граф тогда качнул головой и твёрдо произнёс:
– Ты действительно дёрганая, с бзиками, да? Не стоит нам продолжать встречаться наедине. Мне-то, конечно, приятно, но…
«… Ты в глухом отчаянии»
Последние слова Графа звенели в её голове тревожным колокольчиком. Быть может, он и прав.
Виала в отчаянии и отчаянно хочет заткнуть пустоту «кем-то», но делает это неаккуратно, торопливо, так, словно, на самом деле… Привыкла к своему безысходному отчаянию.
Она не могла потерять Ирту. Та, кажется, последний рубеж, сдерживающий пустоту. Встала, как влитая, не пуская черноту подвала. Надолго ли?
Пустая девочка на Пустом острове… Ей, Виале, здесь самое место.
***
Командир Варгус прибывал раз в месяц и развозил по секторам провизию, одежду и кое-какие мелкие вещицы, которые заранее списком просили прислать. Всё это местные ребята с иронией называли «подачками», потому как вещички приходили второсортные, но от них не отказывались.
Ирта, понятное дело, ждала приезда Варгуса, чтобы урвать дополнительную одежду, ведь её гардероб, привезенный из приюта, был слишком скуден.
Рано утром, к их особняку подъехал фургон. Из него начали выгружать тяжёлые тюки, а подростки столпились у входа, нервно переговариваясь. Когда командир даст «добро», можно будет поделить вещи.
Ирта слышала громкий голос Варгуса, но общался он только со Старшими, да ещё и в приказном тоне. Они будто отчитывались перед ним (что, вероятно, недалеко от истины). Потом Варгус раздраженно махнул рукой и тюк с одеждой вскрыли.
Подростки тотчас побежали разбирать вещи и Ирта, наученная Виалой, бежала в первых рядах, полагаясь на свою природную ловкость.
– Ты смотри, аккуратней, – поучала её Рыж вчерашней ночью, – беги первая, вещи хватай не глядя, не будет-с там времени раздумывать.
– А если не то схвачу? – усомнилась Ирта.
– Обменяемся с кем-то, или перешьем, – пожала плечами Виала, – дело житейское. Ты, главное, набери побольше и беги обратно, а то отберут!
Сказано – сделано. Пичуга и впрямь не собиралась никому уступать, только от шайки Кабаньей держалась подальше. Зло они на неё затаили за произошедшее…
Тут уже оправдываться и ныть бесполезно – за неё всё решили. Зубастый Том, правда, от души посмеялся, когда Пичуга коротко об этом упомянула.
– Ха-ха! Ну и молодец, что Кабана взбесила. Он, скотина такая, по жизни неуравновешенный. Ты ж не собиралась с ним ладить, верно? Отродья Лорика те еще сучата… – Том сразу же дёрнул Толстяка, чтобы вместе с ним поржать над этим.
Оказалось, разозлить Кабана не так уж сложно. Практически все ребята Графа мимоходом упоминали о его поразительной жестокости.
Ирта и раньше таких знавала. Бывает: есть пацан (или же девочка), ничем особо не примечательный, а потом случается что-то «мозг выносящее» и всё, перемкнёт навечно. Жестокость шла рука об руку с приютскими щенками, сопровождала их, защищая от реалий этого мира.
Если Ирта ненадолго прикроет глаза, она вспомнит, как лежала на полу в позе эмбриона, чтобы защититься от пинков и ударов гогочущей толпы.
«Надо выжить, просто пережить, просто пережить…» – бились в голове испуганные мысли. Подождать, пока псы выпустят агрессию, а потом убраться подальше, зализывать раны.
Ежели притормозишь – могут продолжить, или сделать что похуже. Если бы Ирта в своё время не научилась так быстро бегать, сколько раз становилась бы козлом отпущения впоследствии?
Но сейчас дело другое. Не собирается она подставляться под пинки Кабана, а всё же, миссию свою завершит. Ворох одежды Ирта выхватила прямо из-под носа Барбары (та грязно выругалась, но не остановила Пичугу).
Девушка без разбору нырнула в сторону, подальше от толкающихся подростков и побежала обратно, чувствуя, как начинают гореть лёгкие. Приятное ощущение. Такое живое.
Будто она и не на острове Гредсерн, а где-то в приюте на большой земле, где всё также недружелюбно, но знакомо и проверено временем.
– Молодец! – восторженно воскликнула Рыж, встречающая её с «добычей». – Пойдем быстрее, посмотрим.
Виала быстротой не отличалась, а потому, в этот раз предпочла наблюдать за всем со стороны, снарядив подругу.
– Я вечно плетусь где-то в конце, – пожаловалась она, – так ещё и синяки с царапинами получаю! Мы тогда впервые с Барбарой сцепились…
– И часто вы… Дрались? – осторожно уточнила Ирта.
– Ам-м… Ну, иногда? – Рыж пожала плечами, явно утаивая львиную долю правды.
Они вместе продолжили разбирать захваченные Пичугой вещи.
– Ух, повезло! – радостно смеется Виала. – Зелёная юбка… Тут почти все вещи серые, а она – вон какая яркая!
– Забирай её, – пожала плечами Ирта, – тебе больше подойдет.
– Ты точно не против? – пробормотала Рыж, быстро прижимая к груди юбку.
– Да, – кивнула Ирта, пряча улыбку, – я лучше платьишко возьму. Да, тёмно-синее, в самый раз будет…
На самом деле, Пичуга ошиблась, платье ей было коротковато и в плечах немного тесно. Но выбора не было и она приняла новую вещь с облегчением, надоело застирывать одно и тоже.
Ближе к вечеру, на Кухне собралась вся их группа. Им разрешили устроить небольшой праздник по случаю подачек и по стаканам разливали сладкий компот. Нэт и Бенедикт, как Старшие, ненадолго пробыли рядом с подростками, после чего тихо ушли.
Ирта ютилась рядом с раскрасневшейся от довольства Виалой и с интересом разглядывала окружающих ребят. Как мало им нужно для счастья!
Зубастый Том снова вызвался всех развлекать, рассказывая смешные страшилки про говорящий башмак и гномика из ночного горшка. Временами он поддевал Барбару, которая лишь негромко фыркала, держа подле себя верную Мину.
– Ты такой шут, – горделиво заявила Барби, поморщив носик. Её подружки согласно закивали, создавая видимость поддержки.
Ирта слегка нахмурилась. Со дня подставы Мина избегала прямого взгляда Пичуги, будто боялась ответной мести. Ирта, признаться честно, об этом подумывала, но, в итоге, отказалась от подобного.
«Сама ведь сглупила» – так рассудила девчушка.
Граф присвистнул, привлекая всеобщее внимание и достал колоду карт (откуда только раздобыл?). Многие сразу же захотели присоединиться к игре. Ставки на дежурства, да на еду принимались.
Пичуга во всеобщем веселье не участвовала, но с любопытством наблюдала. Похоже, Граф в этом и правда хорош: карты летали в его руках, будто он настоящий волшебник.
В какой-то момент она не обнаружила рядом Виалу и заволновалась. Рыж, впрочем, странным образом вклинилась в компанию Фрэнсиса и Аспида, о чём-то с ними беспечно болтая.
Ирта сделала глоток сладкого компота и немного закашлялась, потому что Никлас вдруг посмотрел на неё своими зеленеющими глазами, да так прямо и остро, что она испытала странную смесь страха и смущения.
Ей сразу же захотелось сбежать, но Ирта буквально не могла оторвать взгляда от карточной игры и профиля Графа, что таил в себе какую-то особенную стать.
«Арюстюкрют» – прозвучал в голове насмешливый голос. Ирта стыдливо опустила взгляд. Да, есть в некоторых людях что-то такое… Что выделяет из толпы. У Графа это, безусловно, гордая осанка, будто выше он их всех.
«Везучий» – думает Пичуга с лёгкой завистью и сразу же себя обрывает. Совсем сбрендила, Ирта? Кого же вдруг «везучим» назвала?
Те, кто попали в приют… Едва ли вели до него хорошую жизнь. И Никлас, конечно, не исключение. Она старалась больше о нём не думать, наслаждаясь вечером, который казался таким оживленным… Нетипичным для Серого Дома.
Но спокойствие вскоре закончится. Все они это, в глубине души, чувствовали.
***
– Ай-йа! – Ирта резво удирала от Кабана. Вот везёт же ей на случайные неприятные встречи!
В последние дни она плохо спала. Во сне всё чудилась далёкая музыка, а только Виала клялась, что ничего не слышала, так ещё и смотрела на подругу укоризненно. Словно Ирта специально её запугивает!
Итак, Пичуга потеряла концентрацию, да и натолкнулась опять на Кабана. Понадеялась, вначале, что тот не заметит…
Джойс лисицей вилась подле него, явно занимая не последнее место в шайке. Совсем некстати вспомнилось: слухов о ней хоть отбавляй. Яркие записочки в комнате гласили:
«Танцующая лисица Джойс – паучиха, сожрёт и не подавится»
Обдумать это Ирта не успела. Кабан её заметил и бешено взревел, почуяв добычу. Но, в этот раз, так просто Пичуга не попадётся – нырнула в лестничный пролёт и бего-ом!
Несётся так резво, только пятки и сверкали. Она выбежала на задний двор Серого Дома и свернула вбок, к пристройкам, на всякий случай. Вокруг было тихо. Вероятно, преследователи отстали.
Некстати вспомнилось: сегодня очередь Ирты отводить господина валоха. Всё её нутро взбунтовалось от одной мысли об этом.
«Не хочу… Совсем не хочу» – да только кто ж у неё спросит?
Пичуга обернулась на Серый Дом. Оказалось, привыкнуть к нему не так уж и сложно. Иной раз это место даже кажется обычным: гомонящие подростки, вечера страшилок… А потом она вспоминала об истинных хозяевах острова Гредсерн, Пустых.
И эти мысли ей совсем не нравились. Омерзительное чувство зажглось в груди, мучая нутро. Ирта отводит взгляд и видит Колодец. Старый, заброшенный, неприкаянный… Он выделялся на фоне ковыля, но был чётко виден даже в самом густом тумане.
К тому Колодцу все запрещали подходить. Страшное место. Гиблое.
Разум Ирты рисовал ужасных существ с длинными волосами и острыми когтями, уж они-то точно на дне обитают. Но, иногда… Так хочется посмотреть поближе.
Колодец манил её к себе загадкой (почти как шкатулка из баек).
«Те, кто выходят после отбоя – найдут смерть по частям в Колодце» – мелькает перед глазами памятная записка.
Ирта сглотнула. До отбоя ещё далеко… Ничего, если она просто посмотрит? Девушка идёт к нему и чувствует, как нетерпеливая дрожь ползёт по спине. Ветер доносил до слуха отголоски будто бы далёких голосов.
Пичуга приблизилась к Колодцу и, набравшись храбрости, заглянула в него…
Глава 8
Колодец был глубоким и тёмным. Ирта не могла разглядеть дна, но ей казалось, будто она видит, как плещется вдалеке чёрная вода.
«Если вдруг упаду в него – меня никто не найдёт» – подумалось внезапно и нервозные мысли зароились в сознании.
А Ирта всё смотрела. Чернота Колодца казалась пронизывающей и странной. Будто кто-то наблюдает со дна, только и ждёт, что Пичуга оступится и птичкой полетит вниз…
Девушка резко вздохнула, чувствуя, как капельки холодного пота выступают на висках. Голова закружилась. Она оперлась на каменный бортик, чувствуя невнятную слабость и качнулась, едва не оступившись.
В этот момент её за плечо резко схватили. Хватка была столь сильной, что Ирта едва не взвыла, а обернувшись… Пичуга испытала смесь шока и недоверия. Перед ней стоял Пустой.
Тот самый, которого она сегодня должна сопровождать. Пустые, конечно, друг от друга не отличались, но Ирта почему-то уверилась в том, что это именно он. Существо держало её за плечо, словно предостерегало.
– Я-я… Н-не собира-аюсь прыгать, – глупо растягивая слова, пробормотала Ирта.
Длинные пальцы валоха медленно ослабили хватку, будто ответ его удовлетворил.
«Что Оно здесь делает? Виала говорила: валохи не выбираются из комнат самостоятельно…» – об этом твердила и Нэт.
Однако, Ирта чётко видела перед собой высокое существо и не могла его ни с кем спутать.
– Я… Отведу вас прямо сейчас, – пробормотала она, чувствуя приступ тошнотворной слабости. Опять началось!
Пустой будто выпивал все её силы подчистую, но Ирта не могла жаловаться. Она отошла от Колодца, однако, валох не сразу за ней последовал.
Существо продолжало стоять и смотреть, а потом пошевелило пальцами, будто хотело вцепиться во что-то. Этот жест пробудил неконтролируемый страх в Ирте. Она боролась с навязчивым желанием развернуться и убежать без оглядки.
Валох, наконец, отвернулся от Колодца и медленно пошёл вперёд. Пичуга засеменила следом, чувствуя усиливающуюся усталость. Все её эмоции постепенно осушались, оставляя место для предательской апатии.
«С валохами всегда так…» – звучит в голове извиняющийся тон Виалы.
«А может… Им просто надо чем-то питаться» – перебивают её голос резкие слова Графа.
Ирта чувствует слабость в ногах. Туман обступает со всех сторон и лишь длинная фигура в чёрных одеждах без страха идёт вперёд, будто точно знает дорогу.
В голове засел упрямый белый шум, рассеивая посторонние мысли. Но кое о чём, Ирта, всё же, задумалась.
«Чем-то питаться…» – ей казалось, что монстры всегда хотят «плоть и кровь». Чудища из тёмных лесов, неподвижно застывшие под кроватью хищники…
Но, возможно, Ирта ошибается. Пустые – монстры иного порядка. Вдруг, подростки острова Гредсерн нужны им для еды? Она зацепилась за эту устойчивую мысль, желая поскорее добраться до шахт. Путь казался бесконечно долгим и, когда впереди показались железные ворота, Пичуга выдохнула с облегчением.
Валох остановился, не сразу направляясь к шахтам. Чёрная вуаль, скрывающая лицо жуткого существа, слегка колыхнулась на ветру. Истощенная Ирта вдруг ощутила сильнейшее желание приоткрыть вуаль и посмотреть на лицо… На морду монстра.
Но после поспешно одёрнула себя. Пустой двинулся к шахтам, не издав ни единого звука. Ирта ненадолго проводила его взглядом и понуро направилась обратно, к Серому Дому. Усталость душила, оборачиваясь вокруг шеи стальной петлей. Однако, в этот раз Ирте было немного проще, чем раньше…
По крайней мере, она смогла дойти до Серого Дома, тяжело дыша от натуги.
– О, новенькая? Здорово! Отлыниваешь, али с дежурства пришла? – Бенедикт явился со стороны коридора с ярким румянцем на щеках.
Пичуга безэмоционально кивнула, не желая даже раскрывать рта.
– Вижу, – рассмеялся Старший, – ну, молодец, так и надо. Господа валохи требуют стараний.
Его слова прозвучали неприятно, словно подтверждали все опасения Ирты. На секунду она хотела задать вопрос Бенедикту, но… Промолчала.
Дело не в апатии. Чувство недоверия скользнуло по лопаткам ниже и прошептало змеей:
«Тебе никто не поверит, а ежели слишком много вопросов задавать станешь… Такие долго не живут, Пичуга, не жи-вут»
Ирта сонно покачнулась. Голова резко закружилась, тошнота всколыхнулась в груди, застывая комом в горле. Пичуга медленно пошла в их с Виалой комнату, чтобы просто упасть лицом в подушку и лежать вот так, в спокойствии.
Крепкий сон немного решал проблему крайнего морального истощения, но даже во снах Ирта видела смутные образы.
Силуэт у Озера, руки из Колодца, глаза в стенах… Что-то мрачное копошилось, обретая очертания. Впрочем, туманные видения рассеялись прахом, когда в комнату ворвалась Виала.
– Ита! Ита? Ты как?
Пичуга открыла глаза и поморщилась, заворачиваясь в одеяло. Голова нещадно ныла, а ещё она замерзла.
– Хреново, – честно ответила Пичуга, борясь со слабостью.
– Я заварю для тебя чай, – сразу же засуетилась Рыж.
Наблюдать за ней было по-своему занятно. Движения девушки, когда она заваривала маленький чайничек – ловкие, быстрые, безукоризненные, успокаивали на подсознательном уровне.
– Где ты была всё это время? – вдруг спросила Ирта, нарушая тишину.
Виала неловко замерла и обернулась со странным выражением лица, после чего нехотя пояснила:
– Я… Была с Умником и Аспидом.
Ирта зевнула, искренне не понимая: с чего Виала вдруг заинтересовалась ими? Та, впрочем, торопливо пояснила:
– Аспид мозговитый, мы с ним многое обсуждали и… Вот.
Пичуга с подозрением прищурилась и медленно потянула:
– Он, что, привлёк тебя вместо Графа?
Вспоминая Аспида, Ирта могла признаться: да, он неплох. Не настолько смазливый, как Никлас, но тоже весьма…
– Михиль не такой! – сразу же начала защищаться Виала. – Мы просто общаемся.
Пичуга не поверила. Влюбчивость Рыжа не знала границ, однако, Ирта могла лишь пожать плечами:
– Тогда хорошо.
Граф, или не Граф… Ей, если честно, всё равно. Лишь бы Виала не плакала и не расстраивалась по пустякам. Мальчишки бывают слишком жестокими.
– Та девочка, из подпевал Барби… – неожиданно, упомянула Виала. – Как же её…? А, Мина. Короче говоря – её сегодня от шахт выносили. Видимо, первое дежурство плохо прошло.
Ирта промолчала, уставившись в пол. Что ей сказать? Сама еле на ногах стояла. Будь проклята длинная лестница Дома…
– Я это к чему? – блёкло улыбнулась Рыж. – Барбара сейчас злая, ты держись от неё подальше.
Ирта медленно кивнула. Дельный совет. Она так устала, что не имела никакого желания ссориться с кем-либо. Девушка задумчиво провела ногтем по чашке чая и сделала глоток. Жар прокатился по груди, оживляя внутренние органы. И тогда Ирта спросила…
– А Пустые… Они ведь никогда сами не выходят за пределы комнат?
Виала едва не уронила чайник и нервно рассмеялась:
– Нет, зачем им? Нэт говорит: они ничего не едят и не пьют. Нужду тоже не справляют. Их единственная цель – добыча эсфиата, потому не стоит ни о чём волноваться…
Заученные слова призваны успокоить, но…
– Те валохи, которых мы сопровождаем… Каждый раз разные? – спросила Ирта, нахмурившись.
– Нет, – качнула головой Рыж, – Нэт сказала: нас приставляют к одному конкретному. Почему ты спрашиваешь?
Ирта поджала губы. Пустые не должны выходить из комнат, однако же, как минимум один из них нарушил данное правило. Валох, который пришёл к Колодцу… От его хватки на коже Пичуги, наверное, останутся синяки.
Все говорят, что эти создания пусты внутри и не проявляют ни к чему интерес, но тот, которого сопровождала Ирта, явно… Вёл себя иначе.
Но если она скажет Виале – та не поверит. Только испугается и снова начнёт всё отрицать. Или посмотрит на Ирту, как на сумасшедшую.
«Зачем ты всё это выдумываешь, Ита?» – фальшивый голосок в голове отзвучал обидой на дне.
– Просто так, – медленно отвечает Ирта, – стало интересно, вот и всё.
Виала с подозрением посмотрела на подругу и пожала плечами, будто не захотела сомневаться в истинности этих слов.
«Подумаешь, Пустой…» – устало думает Ирта, – «разве это важно?»
В тот момент она не знала, насколько важным было происходящее в Сером Доме.
***
У Виктории были усталые глаза, это Ирта запомнила с поразительной точностью. Тонкие губы сестры нервно поджаты, словно она ждёт беды, на лице небольшие прыщики. Руки Виктории в мозолях от долгой работы.
– Папа… Умер? – спрашивает маленькая Ирта, когда к их дому подъезжает крытый фургон могильника. – Взаправду?
Девочка не была привязана к своим родителям. Их с сестрой давно загнали жить на чердак, чтобы они не мешались, но теперь, сам факт того, что отец мёртв…
Вчера вечером он кашлял кровью. Сегодня – умер. За два дня угас, как огарок свечи.
– Да, – медленно кивает Виктория, – никому не говори о том, что мы видели.
Ирта понимает, о чём речь. Мама подсыпала папе что-то в еду и теперь… Теперь…
Их мать была очень красивой. Она просила называть её «мадам Делайн» и слыла лучшей актрисой местного театра. Они жили неплохо.
Виктория и Ирта, конечно, давно не ждали от родителей любви, но, хотя бы, ни в чём не нуждались. Но теперь всё изменилось.
Их равнодушный отец умер.
– Почему? – бормочет Ирта. – Ну, почему?
Зачем мадам Делайн так поступила?
– У мамы… Есть любовник, – тихо проговорила Виктория, будто высказывая мысли вслух, – он очень богат. Ей нужно обрезать концы, чтобы стать его женой. Понимаешь, Ирта… Папа ей не нужен. И мы – тоже.
В глазах Тори в тот день… Отражалось болезненное отчаяние, будто она точно знала, что последует за этими событиями.
… Родительский дом был продан после оглашения завещания. Усатые дядечки увезли десятилетнюю Ирту в приют. А Викторию просто выкинули на улицу…
«– Я обязательно заберу тебя, сестрёнка. Верь мне» – голос Тори растворялся в нежной музыке…
– Кх-ха! – Пичуга резко проснулась, оглядываясь волком. Она не сразу поняла, где находится.
Ночь и тишина в Сером Доме…Виала мирно спит на соседней кровати, даже не дёрнувшись. Ирта нервно вскакивает, бежит к раковине, чтобы хлебнуть воды из-под крана.
В голове играет назойливая мелодия.
– Откуда это? – чуть слышно шевелит губами девушка, чувствуя раздражение.
Закрытая дверь из комнаты манила отодвинуть щеколду и выглянуть в коридор. Ирте чудились звуки и шорохи… Однако, страха почти не было. Вместо этого – она злилась. Ей казалось, что весь чёртов Серый Дом потешается над ней в эту минуту.
Итак, Ирта подошла к двери и медленно приоткрыла её, сразу же оробев. В коридоре очень темно – хоть глаз выколи. Сероватые отблески от окон только добавляли напряжения к увиденному. Стоит ли выходить? Вдруг случится дурное? Все твердили о том, что после отбоя за порог ни шагу… Воображение нарисовало крысиные полчища под ногами.
«А вдруг враки?» – упрямо вспыхнула в сознании мысль. Может, их просто пугают? И зря она так трясется?
Итак, Ирта собиралась осторожно высунуться, но тут во тьме услышала чьи-то быстрые шаги и… Страх пересилил. Девушка решила быстрее закрыть дверь, но ладонь парня резко отбила её руку.
Пичугу за плечи вытянули в коридор. Она едва не заорала от ужаса, но крик потонул в глазах Графа. Тот грубо встряхнул её за плечи и процедил сквозь зубы:
– Дура, какого хрена ты вылезла?
– Я… Я просто… – глупо оправдывалась Ирта. – Там музыка звучала и…
– Правил не знаешь? – глухо рыкнул Никлас.
В полутьме черты его лица были едва различимы, но дышал он прерывисто, словно только отошёл от бега.
– Что случилось? – побледнела Ирта, осознавая ненормальность происходящего.
Никлас насмешливо поджал губы. С той стороны коридора раздался взволнованный оклик и Граф зло сплюнул на пол:
– Пошла в комнату и не смей вылезать, ясно? Нам достаточно одной пропажи.
Он затолкал Ирту внутрь и закрыл дверь. Девушка дрожащими пальцами задвинула щеколду. Утро, конечно, расставит всё по местам, но ей всё равно жутко…
Что приключилось в стенах Дома?
***
Мина знала, что нарушает правила. То, что она вышла из своей комнаты глубокой ночью – запрет, который соблюдали если не все, то многие.
Но она ничего не могла с собой поделать. Её манила далёкая музыка, её манили смутные расплывчатые видения… Серый Дом только непросвещенным казался тихим и мрачным. Для Мины он был полон мистической энергии. Причудливые символы и сновидения обещали Мине тайну, только для неё, особенное сокровище…
Она почувствовала сладкое предвкушение, когда, наконец, собралась с духом и нарушила запрет. Как и многие ребята, Мина всякое видела в густом тумане, обволакивающем окрестности.
Барбара говорила, что это нормально. Звуки, образы, отголоски твоего живого воображения… Остров Гредсерн играл с сознанием злую шутку, путал реальность с вымыслом.
«Просто не обращай внимание» – так сказала Барби, но, разве Мина могла?
В её воспалённом сознании Остров Гредсерн представал то обиталищем загадочных фей, то отреченным домом бога. Мина видела божественный умысел в том, что её привезли сюда. И потому безропотно шла за видениями.
Предназначение, она верила в своё великое предназначение. И эта вера вывела её прочь из Серого Дома.
Вокруг было темно, но она совсем не боялась. Туман жадно охватывал тонкую девичью фигурку, рисуя впереди искаженные лица из её прошлого.
– Я всё сделаю правильно, бабушка… – бормочет Мина. Её глаза лихорадочно горят.
Путь ведёт её в храм великих валохов. К шахтам.
Впереди показались проржавевшие ворота, которые являлись рубежом для тех, кто сопровождал Пустых. Но Мина смотрела дальше, туда, где виднелся проход в подземелье шахты.
Она одна понимала, насколько ценен эсфиат. То место, где его добывают, должно быть, священно. Не каждый может войти туда.
Но она, Мина… Она сделает шаг в неизвестность. Голоса в голове уговаривали её попробовать, музыка все громче звенела на кромке сознания…
Глупая улыбка исказила губы девушки, прежде чем она решительно направилась к запретным залежам, скрываясь в проходе шахт.
